Вершина скалы была плоской, и оттуда к воде шла натоптанная тропа с множеством ступенек. Она выводила к броду, где можно было перейти на тот берег по большим плоским камням. За рекой расстилались зеленые луга. Там, где кончались ступеньки, путешественники обнаружили уютный маленький грот, усыпанный галькой, и задержались, чтобы обсудить свои планы.
— Я с самого начала собирался присмотреть, чтобы вы целыми и невредимыми перебрались через горы, если получится, — сказал Гандальв. — И вот я этого добился — потому что все превосходно устроил, и вдобавок нам сопутствовала удача. Правда, я не думал идти с вами так далеко на Восток, тем более, что это не мое приключение. До того, как оно закончится, я, может, еще вернусь приглядеть за вами, но сейчас меня ждут другие неотложные дела.
Гномы застонали от огорчения, а Бильбо заплакал. Они-то уж было решили, что Гандальв пойдет с ними до самого конца и всегда будет помогать им в трудную минуту.
— Я не собираюсь исчезать прямо сейчас, — пояснил маг. — Побуду с вами еще день-другой. Возможно, я сумею вытащить вас из той переделки, в которую вы угодили, да мне и самому не помешает кое-какая помощь. У нас пропала еда, пропала поклажа, пропали пони, и вы понятия не имеете, где находитесь. Ну, это я вам могу сказать. Вы в нескольких милях к северу от тропы, на которую мы бы вышли, если бы второпях не сбились с дороги. Места кругом дикие и почти безлюдные, по крайней мере, так было, когда я в последний раз переходил через горы, несколько лет назад. Но я точно знаю, что Кое-кто здесь все же живет. Тот, кто выбил ступеньки в скале, — он ее называет Каррок, если не ошибаюсь. Сюда он заходит редко и уж конечно не днем, так что здесь его ждать бесполезно. И даже опасно. Мы должны сами к нему пойти. Если при встрече все обойдется мирно, тогда я покину вас, пожелав, как орлы: «Счастливый путь, куда бы он ни лежал!»
Гномы принялись упрашивать мага остаться, сулили драконье золото, серебро и драгоценные камни, но Гандальв был непреклонен.
— Там видно будет! — говорил он. — И по-моему, я уже заслужил часть этого вашего драконьего золота — если вы когда-нибудь его получите!
В конце концов они от него отстали. Стянули дорожную одежду и искупались в реке возле брода, где было мелко и чистая вода шумела между камней. Обсушившись на жарком солнце, путники приободрились, хотя стертые ноги и побитые камнями бока еще ныли и вдобавок опять захотелось есть. Затем они перешли (и перенесли хоббита) на тот берег и зашагали по высокой зеленой траве мимо раскидистых дубов и могучих вязов.
— А что значит это слово — Каррок? — спросил Бильбо, который шел рядом с магом.
— Это слово, которым он называет такую скалу, — объяснил Гандальв. — Он всякую глыбу, вроде той, называет каррок, а это, можно сказать, его собственный Каррок — единственный у него рядом с домом.
— Кто называет?
— Кое-кто, о ком я говорил, — здешний хозяин. Я вас с ним познакомлю, только запомните: вы все должны быть Очень вежливы. Пожалуй, я буду вас представлять постепенно, парами. Будьте осторожны, не рассердите его, а то кто знает, что может случиться! Он просто ужасен, когда рассердится, хотя вполне благодушен, если ему не перечить. И имейте в виду — он очень вспыльчив.
Гномы, услышав, о чем маг беседует с Бильбо, столпились вокруг них, вопрошая наперебой:
— А можно ли с ним иметь дело? Нельзя ли подыскать кого-нибудь поспокойней? Нельзя ли объяснить чуть поясней?
— Да, можно! Нет, нельзя! Я все объяснил очень ясно! — сварливо отвечал маг. — Но если этого недостаточно, знайте: его зовут Беорн. Он силач, каких мало. А иногда он ходит в медвежьей шкуре.
— В шкуре? — переспросил Бильбо. — В шубе, что ли?
— О великие всемилостивые небеса, нет, нет, О НЕТ, О НЕТ ЖЕ! — вскричал Гандальв. — Если можно, не валяйте дурака, мистер Бэггинс! И во имя всех чудес света, никогда, слышите, никогда не поминайте слова «шуба», пока не отойдете хотя бы на сотню миль от его дома! А также забудьте про меховые воротники, муфты, меховые одеяла и коврики. Одно слово в таком духе — и все пропало! Да, иногда он ходит в медвежьей шкуре. В своей собственной медвежьей шкуре. Он — оборотень: то огромный черный медведь, то могучий, как медведь, человек громадного роста, черноволосый и бородатый. Больше я вам ничего сказать не могу, но и этого, по-моему, вполне достаточно. Одни говорят, будто он — медведь из древнего рода больших медведей, что селились в горах еще до того, как пришли великаны. Другие — что он человек, потомок первых людей, которые жили здесь, пока не появился Смауг и другие драконы и пока с Севера в горы не нагрянули гоблины. Право, не знаю, но думаю, второе вернее. Его самого всегда как-то неудобно расспрашивать. Впрочем, я уверяю вас, он не заколдован — он только сам немного колдун. В человеческом облике он живет в большом деревянном доме в дубовой роще, держит лошадей и домашний скот. Все его звери — волшебные, ему под стать, они во всем ему помогают и говорят с ним. Он их не ест и на диких зверей тоже никогда не охотится. Он держит ульи, множество ульев с большими злобными пчелами, и питается в основном сливками с медом. А в обличье медведя он бродит по окрестностям. Однажды ночью я застал его на вершине Каррока: он сидел в одиночестве, глядя, как луна уходит за Туманные Горы, и бормотал по-медвежьи: «Придет день, когда все они сгинут, и тогда я вернусь назад». Вот почему я думаю, что когда-то он сам пришел с гор.
Теперь Бильбо и гномам нашлось, о чем поразмыслить, и они больше не терзали мага расспросами. Путь еще предстоял неблизкий, а припекало все сильнее. Они брели и брели по лугам и холмам, иногда отдыхали в тени деревьев, и тогда Бильбо чувствовал, как сильно он проголодался: казалось, найдись сейчас на земле упавшие спелые желуди — съел бы за милую душу.
Солнце давно перевалило за полдень, когда путники заметили, что цветы вокруг растут так, словно их кто-то специально посеял, — каждый сорт отдельно. Больше всего было клевера: волнующиеся моря красного клевера, поляны белого, стелющегося по земле, розового, сладко пахнущего медом. Повсюду разносилось басовитое гудение и жужжание. Везде сновали пчелы. И какие! Бильбо таких никогда в жизни не видел. «Ужалит, так вдвое распухнешь», — подумал он.
Пчелы были — прямо как шершни, а трутни — с большой палец, а то и побольше, желтые полосы сияли как золото на их бархатно-черных брюшках.
— Теперь уже недалеко, — сказал Гандальв. — Это его пчелиные угодья.
В глубине рощи, под сенью величественных древних дубов высилась живая колючая изгородь, через которую вряд ли кто-то отважился бы перелезть. Рассмотреть, что за ней, тоже не получалось.
— Вам лучше обождать здесь, — сказал маг гномам. — Когда я позову или свистну, идите следом — вот туда, куда я сейчас пойду, — но только помните: парами, с промежутком минут этак в пять. Бомбур у нас самый толстый, он сойдет за двоих и пусть будет последним. Вперед, мистер Бэггинс! Где-то здесь за углом должны быть ворота. — И Гандальв двинулся в обход изгороди, прихватив с собой оробевшего Бильбо.
Вскоре они увидели большие деревянные ворота, за ними — сад и приземистые деревянные постройки: бревенчатые, крытые соломой амбары, стойла, сараи и низкий длинный деревянный дом. С южной стороны двора рядами стояли ульи с островерхими соломенными крышами. Громадные пчелы носились туда-сюда, одни вползали в ульи, другие вылетали оттуда, в воздухе стоял несмолкаемый гул.
Толкнув тяжелые скрипучие ворота, маг с хоббитом направились по широкой дорожке к дому. И тут же холеные лошади с умными мордами пересекли лужайку, окинули чужаков внимательным взглядом, а затем галопом умчались вперед.
— Побежали сказать ему, что явились гости, — объяснил Гандальв.
Дом был большим: бревенчатый сруб и две длинные пристройки с трех сторон ограждали просторный двор, посреди которого сейчас лежал исполинский дубовый ствол и валялись отрубленные сучья. Тут же стоял громадный человек с черной окладистой бородой и густыми черными волосами. Могучие мускулы так и перекатывались на его голых руках и ногах. Он был одет в шерстяную тунику до колен и опирался на огромный топор. Лошади стояли рядом, уткнув морды хозяину в плечо.
— Ага! Вот и они! Ну, вряд ли они опасны, — сказал лошадям Беорн. — Ступайте! — Он засмеялся глубоким раскатистым смехом, положил топор и шагнул навстречу Гандальву с Бильбо. — Кто такие и что вам надо? — нелюбезно осведомился он. Беорн возвышался над Гандальвом, как скала, а что касается Бильбо, так хоббит мог бы легко проскочить у него между ног, даже не задев головой края коричневой туники.
— Я — Гандальв, — заявил маг.
— Первый раз слышу, — проворчал Беорн. — А это что за крошка? — Он наклонился, чтобы получше рассмотреть Бильбо, и неодобрительно насупил густые черные брови.
— Это мистер Бэггинс, хоббит безупречной репутации из очень почтенной семьи.
Бильбо поклонился. Увы, он не мог снять шляпу за неимением таковой и со стыдом подумал об оборванных пуговицах.
— Я маг, — продолжал Гандальв. — Я много слышал о вас, хоть мы с вами и незнакомы, но, может быть, вам известен мой родич Радагаст, который живет у южного края Мирквуда?
— О да, неплохой малый, хоть и маг. Бывало, мы с ним частенько виделись, — произнес Беорн. — Ладно, теперь я знаю, кто вы такие, — по крайней мере, с ваших собственных слов. Что вам надо?
— Сказать по правде, мы потеряли свою поклажу, едва не заблудились и, пожалуй, нуждаемся в помощи или хоть в добром совете. Понимаете, у нас случилась в горах неприятная встреча с гоблинами.
— С гоблинами? — переспросил Беорн уже не таким нелюбезным тоном. — Ха, значит, Им вы пришлись не по нраву... А что вам от них понадобилось?
— Уверяю вас, ничего! Мы поднимались по тропе к перевалу, и ночью они напали на нас. Мы шли сюда с запада, — но это долгая история.
— Тогда вам лучше зайти и попробовать мне ее рассказать, если ваша история не на целый день, — сказал Беорн и распахнул дверь, ведущую со двора в полумрак дома.
Они вошли вслед за Беорном и попали в просторный зал с очагом посередине. Хотя было лето, в очаге пылали дрова, и дым поднимался к почерневшим сторпилам, уходя через отверстие в крыше. Зал казался сумрачным — его освещал лишь отблеск огня да луч, пробивавшийся через щель дымохода прямо над очагом. Беорн пересек зал, отворил другую дверь, поменьше, и вывел своих гостей на веранду, стоящую на деревянных сваях, вырубленных из цельных стволов. Веранда выходила на южную сторону и еще хранила дневное тепло. Солнце, склонявшееся к западу, озаряло ее косыми лучами, и вечерний золотой отблеск падал в заросший цветами сад, начинавшийся от самых ступенек.
Хозяин и гости уселись на деревянные лавки. Гандальв рассказывал, а Бильбо, которому лавка была высока, сидел рядом, болтая ногами, и гадал, что за цветы растут у Беорна в саду и как они называются, — добрую половину из них он никогда прежде не видел.
— Я пробирался через горы с одним-двумя друзьями, — начал Гандальв.
— С одним-двумя? Я вижу лишь одного, да и тот невелик, — заметил Беорн.
— М-да, сказать по правде, я просто подумал, будет неловко, если мы явимся к вам все вместе, — а вдруг вы заняты. Если позволите, я позову остальных.
— Давайте, зовите!
Маг пронзительно свистнул. Через пару минут Торин и Дори появились из-за угла, прошествовали по садовой дорожке и, представ перед Беорном, низко ему поклонились.
— Вы хотели сказать — с одним-тремя, как я погляжу! — произнес Беорн. — И это уже не хоббиты, а гномы!
— Торин Дубовый Щит, к вашим услугам! Дори, к вашим услугам! — И гномы поклонились еще раз.
— Мне ваши услуги без надобности, благодарю покорно! — ответил Беорн. — Зато вам мои, видно, нужны. Я не слишком люблю гномов, но если вы и вправду Торин, сын Трайна, сына Трора (так, кажется?), а ваш спутник — достойный и честный гном, и если вы враги гоблинов и не замышляете никакого зла в моих землях... Кстати, а вообще зачем вы сюда явились?
— Они идут в землю своих отцов, что лежит на востоке за Мирквудом, — вставил Гандальв. — Чистая случайность, что мы оказались здесь. Мы думали подняться на Верхний Перевал, откуда ведет тропа, что проходит южнее ваших владений. Но по дороге на нас напали гоблины — я как раз собирался вам рассказать.
— Ну так рассказывайте! — произнес Беорн, который никогда не отличался вежливостью.
— Нас застигла под перевалом ужасная гроза. Каменные великаны вылезли пошвыряться валунами, и мы укрылись в пещере — я, хоббит и все наши спутники...
— Все — это что, два гнома?
— О нет, разумеется, нет. С нами были еще и другие.
— И куда же они подевались? Их что, убили, съели, или они решили вернуться домой?
— О нет, видите ли, они просто не все пришли, когда я им свистнул. Им, верно, стало неловко. Понимаете, мы очень боимся, что вам не по нраву принимать стольких гостей.
— Ну так еще свистните! Все равно приходится вас принимать. Одним больше, одним меньше — какая разница, — проворчал Беорн.
На этот раз только маг свистнул, — Нори и Ори были уже тут как тут, ведь, если помните, Гандальв велел гномам приходить по двое через каждые пять минут.
— Прямо попрыгунчики из коробка! — произнес Беорн. — Быстро добежали, ничего не скажешь! Вы что, за углом прятались? Ну ладно, заходите.
— Нори, к вашим услугам, Ори, к ва... — начали гномы, но Беорн их перебил:
— Благодарствую! Когда ваши услуги понадобятся, тогда я их и попрошу. Сядьте, и давайте рассказывать дальше, а то вы и до ужина не закончите!
— Едва мы заснули, — продолжал Гандальв, — как в глубине пещеры открылась щель, оттуда выскочили гоблины и мигом схватили хоббита, гномов и всех наших пони — а ведь их было больше десятка!..
— Сколько? — удивился Беорн. — Вас-то всего шестеро! Вы что, везли с собой целый обоз? Или здесь что-то не так?..
— О нет, все правильно. Конечно, нас было больше — да вот же еще двое!
Тут как раз появились Балин и Двалин и поклонились так низко, что вымели бородами мощеную камнем дорожку. Беорн при виде их помрачнел, но гномы изо всех сил старались быть вежливыми, отвешивали поклоны, склоняли голову так и сяк, помахивали капюшонами у самой земли (это вообще в обычае вежливых гномов) до тех пор, пока хозяин не перестал хмурить брови и не расхохотался громким отрывистым смехом: зрелище показалось ему забавным.
— Ну, настоящий бродячий цирк! — объявил он. — С вами не соскучишься... Что ж, заходите и вы, циркачи, представьтесь. Будьте добры, только имена, услуги мне сейчас не нужны, и хватит махать руками, садитесь.
— Балин и Двалин, — ответили гномы. Обидеться они не посмели и в недоумении уселись прямо на пол.
— Дальше! — велел Беорн магу.
— На чем я остановился? Ах, да — меня схватить не смогли. Я убил пару гоблинов огнем посоха...
— Неплохо, — буркнул Беорн. — Выходит, порой и магия на что-то годна...
— ...и успел проскользнуть в щель, когда она закрывалась. Я последовал за гоблинами, которые притащили пленников в большой зал. Там уже собралась целая орда, был даже сам Главный Гоблин, а при нем — десятка четыре вооруженных стражников. Я подумал: «Даже если бы гномов и не сковали цепями, разве какая-то дюжина выстоит против такой своры?»
— Дюжина! Сроду такого не было, чтобы восьмерых называли дюжиной. Или у вас в запасе еще кто-то есть?
— Да, вот сейчас вы увидите еще парочку... — Фили и Кили, — произнес Гандальв, когда эти двое предстали перед Беорном, кланяясь и улыбаясь.
— О, хватит, хватит! — оборвал их Беорн. — Садитесь да помалкивайте! Продолжайте, Гандальв!
Гандальв стал рассказывать дальше, про схватку в темноте, про стычку у нижних ворот, про то, как все испугались, когда обнаружилось, что они где-то забыли мистера Бэггинса.
— Мы пересчитали друг друга, и тут оказалось, что хоббита нет. Нас осталось всего четырнадцать!
— Как четырнадцать? От десяти отнять один — это, по-вашему, что, четырнадцать? Сроду такого не было! Вы хотели сказать «девять» или это еще не все?
— Да, разумеется, вы еще не видели Ойна и Глойна... О, да вот они! Надеюсь, вы их извините за беспокойство?
— Чего уж там! Вы двое, заходите быстрей, садитесь. Слушайте, Гандальв, все равно не получается. Что мы имеем? — вы, плюс десять гномов, минус хоббит, который потерялся, — одиннадцать, а не четырнадцать! Или маги считают по-своему, не так, как все? Ладно, не беда, давайте уж, пожалуйста, продолжайте.
Беорн старался не подавать виду, что его захватила эта история. Дело в том, что встарь он знавал как раз ту часть гор, о которой шла речь. Он кивал головой и ворчал себе под нос, слушая, как нашелся хоббит, как отряд катился по осыпи и как в лесу они попались волкам.
Когда Гандальв рассказал, наконец, как все вскарабкались на деревья, а волки расселись внизу, Беорн вскочил и принялся расхаживать взад-вперед, бормоча:
— Меня бы туда! Уж я бы им показал кое-что позанятнее вашего фейерверка!
— Ну, — сказал Гандальв, очень довольный тем, что его рассказ производит впечатление, — я сделал все, что мог. Так мы и сидели: волки внизу пришли в полное бешенство, лес местами уже горел. Тут с гор явились гоблины, увидели нас, завыли от восторга и принялись нас высмеивать, а потом запели: «На елках сидели пятнадцать птах...»
— О небо! — простонал Беорн. — Только не говорите мне, что гоблины не умеют считать. Умеют. Двенадцать — не пятнадцать, и они это хорошо знают.
— И я тоже. Там были еще Бифур и Бофур, только я пока не осмеливался их представить. Но вот и они.
При этих словах появились Бифур и Бофур.
— И еще я! — воскликнул запыхавшийся Бомбур, догоняя своих родичей. Он тяжело дышал, потому что был очень тучен и вдобавок очень сердит на то, что его оставили под конец. Он не пожелал выжидать пять минут и явился сразу.