При этих словах появились Бифур и Бофур.
— И еще я! — воскликнул запыхавшийся Бомбур, догоняя своих родичей. Он тяжело дышал, потому что был очень тучен и вдобавок очень сердит на то, что его оставили под конец. Он не пожелал выжидать пять минут и явился сразу.
— Ну, значит, все собрались, — заметил Беорн. — Сейчас вас пятнадцать, а поскольку гоблины умеют считать, значит, столько и сидело на деревьях. Теперь, верно, удастся закончить рассказ без помех.
Тогда-то мистер Бэггинс и понял, что Гандальв поступил очень умно. Рассказ приходилось то и дело прерывать на интересном месте, а это подстегивало любопытство Беорна. Ему хотелось дослушать историю до конца, и потому он не спешил выставить со двора гномов, которых в другое время счел бы, наверное, подозрительными попрошайками. Беорн вообще избегал принимать у себя незнакомцев. Друзей у него было мало, жили они далеко, и он никогда не приглашал к себе в гости больше двух друзей сразу. А тут у него на веранде собралось целых пятнадцать чужестранцев!
К тому времени, когда Гандальв описал, как их спасли орлы, и объяснил, почему орлы отнесли их на Каррок, солнце ушло за Туманные Горы, и в саду стемнело.
— Хороший рассказ! — похвалил Беорн. — Давненько я такого не слышал. Если б каждый, кто побирается по чужим дворам, умел так рассказывать, я, право, стал бы любезней к гостям. Может, конечно, вы все сочинили, но как бы то ни было, а за такую сказку вы заслужили ужин! Пошли поедим!
— Спасибо, мы вам очень признательны! — хором ответили гости.
В зале было уже совсем темно. Хозяин хлопнул в ладоши, и на его зов примчались четверо очень красивых белых пони и несколько крупных поджарых серых собак. Беорн что-то сказал им на странном языке, звучавшем по-звериному. Они сразу убежали, но вскоре вернулись, неся в пастях факелы, запалили их от огня в середине зала и воткнули в специальные скобы, укрепленные невысоко на столбах вокруг очага. Собаки, когда хотели, могли ходить на задних лапах, а передними держать все, что нужно. Они быстро притащили козлы и столешницы, стоявшие у стен, собрали столы и придвинули их поближе к огню.
Затем послышалось «бее-бее!» — и в зал вбежали несколько белоснежных овец под предводительством большого угольно-черного барана. Одна овца принесла белую скатерть, расшитую по краю фигурками зверей, другие тащили на широких спинах подносы с чашами, деревянными тарелками, ножами и деревянными ложками. Собаки тут же накрыли к трапезе. Столы у Беорна были совсем низкие, и даже хоббиту они оказались по росту. Пони придвинул к столу две низких скамьи с широкими сиденьями из тростника и короткими толстыми ножками — для Гандальва и Торина, — а у дальнего торца поставил большое черное кресло Беорна, тоже очень низкое (и Беорн тут же уселся, вытянув могучие ноги далеко под стол). Других кресел и скамей в зале не было, а эти сиденья, как и козлы, вероятно, нарочно сделали такими, чтобы удивительные звери Беорна могли прислуживать за столом. А на что же уселись все остальные? О них тоже позаботились: пони вкатили круглые, как барабаны, небольшие гладко отесанные чурбачки, удобные даже для маленького Бильбо. Наконец все расселись, — да, в зале Беорна давно не бывало стольких гостей!
А такого великолепного ужина (или обеда) путникам не предлагали с той поры, как они простились с Эльрондом в Последнем Гостеприимном Доме у подножия Туманных Гор. Зал освещало трепещущее пламя факелов и огонь очага, на столе стояли две высоких красных восковых свечи. За трапезой Беорн раскатистым басом рассказывал про дикие земли, лежащие по эту сторону гор, и больше всего — про темную опасную чащу, простиравшуюся с юга на север на много миль и преграждавшую путь на Восток, — про ужасный Мирквуд, или Мрачный Лес. До него было не более дня пути верхом.
Гномы слушали и беспокойно теребили бороды: они знали, что вскоре им придется увидеть Мирквуд своими глазами и что после гор этот лес — самое опасное препятствие на пути к пещере дракона.
После обеда гномы сами принялись что-то рассказывать, но Беорна вроде стало клонить ко сну и слушал он невнимательно. Они говорили все больше о золоте, серебре, драгоценных камнях, о кузнечном ремесле, а Беорна это вряд ли интересовало: у него в зале не было не только ни единой вещи из золота или серебра, но и вообще почти ничего металлического, кроме ножей.
Они еще долго беседовали, попивая мед из деревянных чаш. За стенами стояла темная ночь. В очаг подбросили дров, факелы погасили. Хозяин и гости сидели при свете огня, и на их лица ложились отблески пламени. Высокие столбы за их спиной уходили верхушками в темноту, как деревья ночного леса. Как знать, не вершилось ли сейчас какое-нибудь волшебство, потому что Бильбо слышался шорох листвы в стропилах и уханье сов. Вскоре хоббит стал засыпать. Голоса гномов звучали все тише, словно издалека... И вдруг Бильбо очнулся.
Входная дверь скрипнула и захлопнулась. Беорн исчез. Гномы сидели, скрестив ноги, на полу у огня. Потом они начали петь, и песнь была долгая-долгая, примерно такая (только на самом деле куплетов было гораздо больше):
Бильбо опять стал клевать носом. Внезапно Гандальв поднялся.
— Нам пора спать, — сказал он. — Нам, но не Беорну, я полагаю. Здесь, в зале, мы в безопасности. Но помните, что Беорн сказал на прощанье: не выходите из дому пока не взойдет солнце, а то недолго попасть в беду.
Бильбо увидел, что им уже постелили у стены за столбами на деревянном помосте. Для хоббита приготовили небольшой набитый соломой тюфяк и несколько шерстяных одеял. Бильбо с удовольствием закутался в них, даром что было лето. Огонь в очаге еле-еле мерцал. Бильбо уснул.
Но среди ночи хоббит проснулся. В очаге едва тлели угли. Гномы и Гандальв, судя по их дыханию, крепко спали. На полу лежало белое пятно света, падавшего через дымоход от поднявшейся над крышей луны.
Снаружи доносилось ворчание и какой-то шум, словно большой зверь возился у двери. Бильбо задумался, кто это может быть, не Беорн ли там в медвежьем облике, и не войдет ли он в зал, чтобы убить их. Хоббит с головой закутался в одеяло и в конце концов опять заснул, несмотря на свои страхи.
Бильбо проснулся поздним утром. Кто-то из гномов споткнулся об него в полумраке, со стуком шлепнулся с помоста на пол и теперь сердито бурчал. Бильбо открыл глаза и обнаружил, что это Бофур.
— Поднимайся, лентяй, — проворчал гном, — а то завтрака не достанется.
Хоббит сразу вскочил.
— Завтрак! — закричал он. — Где?
— Большей частью у нас внутри, — отвечали другие гномы, слонявшиеся по залу. — А то, что осталось — на веранде. Мы нашли там накрытый стол, когда отправились утром поискать Беорна. Но завтракать он не явился, и его до сих пор нигде нет.
— А где Гандальв? — спросил Бильбо, выскакивая на веранду, чтобы поскорей чем-нибудь подкрепиться.
— Где-то бродит! Наверное, как всегда, любопытствует, — отвечали ему.
Мага не было до самого вечера. Лишь на закате он вошел в зал, где ужинали хоббит и гномы. На стол опять подавали удивительные звери, которые прислуживали гостям целый день. О Беорне со вчерашнего вечера не было ни слуху, ни духу, и гномы недоумевали.
— Где наш хозяин? И где вы сами-то пропадали весь день? — хором закричали они.
— Отвечу, но только по порядку, и после ужина! — сказал маг. — У меня с утра ни крошки во рту не было.
Наконец, Гандальв отодвинул тарелку и кружку — он съел две огромных лепешки, щедро намазанных маслом, с медом и топлеными сливками и выпил медового вина не меньше двух пинт — и достал трубку.
— Сначала отвечу на второй вопрос, — произнес он. — О небо! Какой великолепный зал, чтобы пускать колечки!
Долгое время от него больше ничего не могли добиться: маг был занят тем, что пускал колечки, менял их форму и цвет, посылал кружиться вокруг столбов, а под конец заставил носиться друг за другом и выгнал из зала через щель в потолке. Снаружи это, наверное, выглядело очень странно: из дымохода одно за другим поднимаются кольца цветного дыма, зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые; большие, маленькие; потом те, что поменьше, проскакивают сквозь те, что побольше, или соединяются в восьмерки, — а затем все уплывают куда-то, как стая разноцветных птиц, и исчезают вдали.
— Я разбирался в медвежьих следах, — наконец сказал Гандальв. — Похоже, что на дворе прошлой ночью была настоящая медвежья сходка. Я сразу понял: один Беорн не мог оставить столько следов, да еще разного размера. По-моему, едва стемнело, сюда пожаловали и маленькие медведи, и большие, и средние, и прямо-таки исполинские и топтались во дворе чуть ли не до рассвета. Они собрались отовсюду — и только с запада, из-за реки, с гор, никого не было. И туда ведет лишь один след. Да, именно так: от реки, — ни одного, к реке — только один. Я дошел по нему до Каррока. Там следы исчезли в воде, а на тот берег я не смог перебраться: глубоко, и течение за скалой слишком сильное. С нашего берега, как помните, на Каррок попасть нетрудно, но с запада там крутой обрыв над бурлящим потоком. Мне пришлось пройти несколько миль, отыскивая место, где река мелкая и широкая, чтобы переплыть на тот берег, а потом столько же миль обратно, чтобы вновь отыскать следы. Но было уже поздно идти дальше. След уходил в сторону сосновых лесов на восточном склоне Туманных Гор, где мы так весело коротали позапрошлую ночь в компании варгов. Ну вот, думаю, я ответил и на первый вопрос, — закончил Гандальв и после этого долго сидел молча.
Бильбо показалось, будто он понял намек мага.
— Что же делать, если он приведет сюда варгов и гоблинов? — воскликнул он. — Нас всех схватят и растерзают! Ты говорил вроде, что он им не друг!
— Говорил. Не болтай глупостей. Иди лучше спать, а то тебе мерещится невесть что на сонную голову.
Бильбо такой ответ не вполне успокоил, но он отправился спать, — поскольку ничего другого не оставалось, — а гномы еще долго сидели и пели. В полудреме хоббит по-прежнему с беспокойством думал о Беорне, так что в конце концов ему приснилось, что сотни черных медведей медленно и тяжело кружат за стенами по двору в лунном свете. Потом он проснулся, когда Гандальв и гномы уже спали глубоким сном, и услышал под дверью ту же возню, сопение и ворчание, что и прошлой ночью.
Наутро их разбудил сам Беорн.
— А, вы всё еще здесь! — пробасил он, вытащил хоббита из-под одеяла и засмеялся: — Что, не съели тебя пока варги, гоблины и злые медведи, как я погляжу! — Он весьма фамильярно ткнул мистера Бэггинса в живот. — Ха-ха, отъелся крольчонок лепешками с медом! Пошли еще подкрепимся!
И все вместе с Беорном отправились завтракать. Сегодня, для разнообразия, Беорн был весел и благодушен, — похоже, он пребывал в самом радужном настроении. Он развлекал и смешил гостей разными забавными историями и не заставил их долго гадать, где он вчера пропадал и почему вдруг стал так любезен, а все объяснил сам. Он наведался за реку, в горы (как видите, Беорн мог ходить очень быстро, во всяком случае, — в медвежьем облике). Отыскав выгоревшую волчью поляну, он убедился, что, по крайней мере, часть истории, рассказанной Гандальвом, — правда, а, кроме того, он обнаружил еще кое-что, — верней, кое-кого: ему попались гоблин и варг, рыскавшие по лесу. Беорну удалось выпытать у них, что гоблинские дозоры вместе с варгами до сих пор ищут гномов, поскольку гоблины в страшной ярости из-за того, что убит Главный Гоблин, а волки — из-за того, что у вожака стаи обгорел нос, а многих из его главных прихвостней погубил волшебный огонь, насланный магом. Больше они ничего не сказали, но Беорн понял, что затеваются и другие злодейства: войско гоблинов в полном составе вместе с союзниками-волками готовилось выступить большим походом в предгорья, чтобы разыскать гномов или отомстить людям и прочим созданиям, живущим поблизости, у которых гномы, по мнению гоблинов, могли бы найти убежище.
— Ваша история была хороша, — проговорил Беорн, — но сейчас, когда я понял, что это правда, она мне еще больше по нраву. Не беда, что я не поверил вам на слово. Жили бы вы, как я, на краю Мирквуда, тоже не верили бы никому, кроме тех, кого знаете, как родных братьев. В общем, что говорить, — я постарался скорей вернуться: поглядеть, все ли с вами в порядке и предложить вам любую помощь, какую только могу. Я буду теперь лучше относиться к гномам! Убили Главного Гоблина, ха, Главного Гоблина! — оскалившись, пробасил он себе под нос.
— А что ты сделал с варгом и гоблином? — вдруг спросил Бильбо.
— Идите взгляните! — сказал Беорн.
Они обошли дом и увидели голову гоблина, которая торчала на колу перед воротами, а чуть подальше — прибитую к дереву шкуру варга. Да, Беорн был страшным врагом. Но им-то теперь он стал другом, и Гандальв почел за лучшее рассказать ему всю историю без утайки и открыть цель похода, чтобы сполна воспользоваться предложенной помощью.
И вот что Беорн пообещал для них сделать. Он даст пони каждому из путешественников, а Гандальву — коня, чтобы добраться до леса, и кроме того снабдит их припасами, которых хватит на несколько недель, если тратить их бережно, и такими, чтобы их было легко и удобно нести. Гномы получат орехи, муку, запечатанные кувшины с сушеными фруктами, глиняные горшочки с медом и запас сухарей, которые очень сытны и месяцами не портятся. Горсть таких сухарей дает силы для долгого перехода. Как они пекутся, Беорн никому не рассказывал, — но в тесто он добавлял мед, как почти во всю свою пищу. Сухари были вкусные, хотя после них хотелось пить. Беорн сказал, что воду пока можно с собой не брать, потому что всю дорогу до леса будут попадаться родники и ручьи.
— Однако путь через лес темен, опасен и труден, — предупредил он. — В Мирквуде нелегко добыть воду и пропитание. Орехи еще не поспели (хотя могут созреть и даже сойти, пока вы доберетесь до того края леса), а кроме орехов в лесу не найти ничего съедобного: там вообще все очень странное, темное и злое. Я дам вам мехи для воды, луки и стрелы. Хотя в Мирквуде вряд ли отыщется чем утолить голод и жажду без вреда для себя. Насколько я знаю, тропу в одном месте пересекает быстрый черный поток. Не вздумайте пить из него или входить в воду: говорят, это колдовская река, и она несет чары сна и забвения. И в лесном сумраке, думаю, вы все равно не подстрелите никакой дичи, съедобной или нет, не сходя с тропы. А этого нельзя делать НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ.
Вот и все мои советы. В Мирквуде я уже не смогу вам помочь. Рассчитывайте на свою удачу и мужество и на мои припасы, которые вы возьмете с собой. Я хочу, чтобы у края леса вы отослали назад коня и всех пони. Но желаю вам доброго пути, и дом мой всегда открыт для вас, коли будете возвращаться этой дорогой.
Конечно, гномы поблагодарили его, низко кланяясь и помахивая у самой земли капюшонами, и много раз повторили: «К вашим услугам, о хозяин просторных деревянных палат!» — но от его мрачных слов всем стало не по себе. Они уже поняли, что их путешествие оказалось куда страшней и опасней, чем они полагали вначале, и даже если им удастся уцелеть на пути к Горе, в конце все равно поджидает дракон.
Утро путники провели в сборах. После полудня разделили трапезу с Беорном в последний раз, потом сели на своих новых пони, простились с хозяином, выехали за ворота и рысью потрусили дальше.
Миновав высокую изгородь на востоке земель Беорна, путешественники свернули на север, а потом стали забирать к северо-западу. По совету Беорна, они решили не пользоваться старой дорогой через Мирквуд, начинавшейся южнее его владений. Тропа, по которой они сперва рассчитывали пересечь горы, вывела бы их к ручью, впадавшему в великую реку Дикого Края несколькими милями южней Каррока, у глубокого, довольно опасного брода. Верхом на пони они сумели бы переправиться на другой берег, откуда тропа шла дальше — к опушке Мирквуда и началу старой дороги. Но Беорн предупредил их, что этим путем теперь часто ходят гоблины, а сама лесная дорога, по слухам, на востоке совсем заросла и теряется в непроходимых болотах. Но даже если удастся выйти по ней к восточному краю леса, они все равно окажутся далеко к югу от Одинокой Горы и им придется еще возвращаться на север, а это долгий и трудный путь. К северу же от Каррока лес подступал ближе к Великой Реке, и, хотя горы на другой стороне тоже были не так далеко, Беорн посоветовал ехать на север: там, всего в нескольких днях пути, начиналась другая тропа через Мирквуд, мало кому известная, которая шла прямиком в сторону Одинокой Горы.
— К северу от Каррока гоблины на сотню миль не найдут переправы через Великую Реку, — сказал Беорн, — а переправляться возле моего дома они не посмеют — эти земли неплохо охраняются по ночам! Но я бы на вашем месте не медлил: если гоблины устроят набег, то они перейдут реку на юге и прочешут весь лес вдоль опушки, чтобы отрезать вам путь, а варги бегают быстрее, чем пони. В любом случае, ехать к северу — безопаснее, хотя горные крепости гоблинов вроде бы будут ближе. Но там гоблины меньше всего ожидают вас обнаружить, и варгам придется дольше бежать, чтобы вас настичь! Не мешкайте, отправляйтесь скорее!
Вот почему сейчас путешественники скакали молча, пуская пони галопом по траве на ровных местах. Слева темнели горы, а вдали маячил край леса, все ближе подступавший к реке. Они пустились в путь, когда солнце едва перевалило за полдень, и до самого вечера окрестные земли купались в его золотых лучах. Как-то трудно было все время думать о гоблинах и о погоне. Отъехав от дома Беорна на много миль, путники вновь принялись болтать и петь песни и постепенно забыли про темную лесную тропу, поджидавшую их впереди. Однако вечером, когда стало смеркаться и над вершинами темных хребтов заалел закат, они встали лагерем и выставили часовых, но почти все спали тревожно и во сне слышали вой волков, идущих по следу, и крики гоблинов.