Бильбо бегал и бегал по кругу (по крайней мере, ему так казалось) и звал, звал:
— Дори, Нори, Ори, Ойн, Глойн, Фили, Кили, Бомбур, Бифур, Бофур, Двалин, Балин, Торин Дубовый Щит!
А гномы, которых он не мог ни настичь, ни увидеть, метались где-то поблизости и выкрикивали то же самое (изредка добавляя «Бильбо!»). Но постепенно голоса гномов начали удаляться, звуча все глуше, потом, как показалось хоббиту, откуда-то из глубины леса донеслись стоны, послышались крики о помощи, и наконец все совсем стихло. Бильбо остался один в безмолвном лесу в кромешной тьме.
То была одна из самых страшных минут в его жизни. Но вскоре хоббит уговорил себя, что до утра ничего предпринимать не стоит: без толку бродить в темноте по лесу, выбиваясь из сил, если нет надежды восстановить их за завтраком. Поэтому он сел на землю, привалившись спиной к дереву, и стал вспоминать родную нору с ее прекрасными кладовыми. Увы, не в последний раз! Бильбо сидел, грезя о яичнице с бэконом и гренках с маслом, — и вдруг ощутил, как его левой руки что-то коснулось: нечто вроде липкой толстой веревки. Он пошевелился и обнаружил, что ноги уже опутаны той же мерзостью. Бильбо попытался встать, но сразу упал.
И тут из-за дерева появился огромный паук: это он обмотал ноги хоббита паутиной, пока тот дремал. В следующее мгновение паук бросился на свою жертву. Бильбо видел только его глаза, но чувствовал, как мохнатые лапы пытаются обмотать его отвратительной паутиной с головы до ног. Хорошо, что хоббит вовремя проснулся, — еще немного, и он бы вообще не смог шевельнуться. Но и сейчас ему пришлось драться не на жизнь, а на смерть, чтобы вырваться на свободу. Бильбо отчаянно отбивался от паука кулаками (тот хотел впрыснуть ему яд, как маленькие пауки поступают с мухами, чтобы усыпить добычу), пока не вспомнил про свой меч. Едва он выхватил клинок, паук отскочил назад, и хоббит быстро перерубил нити, опутывавшие ноги. Теперь настал его черед нападать. Паук, видно, никогда не встречал добычи с таким жалом, иначе сразу удрал бы без оглядки. Но он чуть помедлил, и Бильбо успел ударить его мечом по глазам. Паук подпрыгнул и заплясал, как бешеный, дрыгая лапами, и в конце концов Бильбо зарубил его вторым ударом. Потом хоббит упал на землю и надолго лишился чувств.
Когда Бильбо пришел в себя, вокруг был обычный тусклый дневной полумрак. Мертвый паук лежал рядом, лезвие меча почернело от крови. Мистер Бэггинс убил чудовищного паука — в одиночку, во тьме, без помощи мага, гномов и кого бы то ни было еще, — и этот подвиг изменил что-то в его душе. Он ощутил себя совсем другим хоббитом, когда вытер меч о траву и вложил его в ножны, — куда более свирепым и храбрым даже на пустой желудок.
— Я дам тебе имя, — сказал он мечу. — Я буду звать тебя Жало.
Потом он огляделся. В сумрачном лесу царила тишина. Прежде всего следовало разыскать друзей: наверняка они были где-то недалеко, если их не забрали в плен эльфы (или кто-нибудь похуже). Бильбо чувствовал, что кричать здесь опасно, и долго стоял, размышляя, в какой стороне тропа и где искать гномов.
— Почему, ах, почему мы не послушались советов Беорна и Гандальва! — всхлипнул он. — Теперь мы попали в беду! Мы! Хорошо, если «мы», а то вдруг я останусь один! Вот ужас-то!
Хоббит постарался припомнить как можно точнее, откуда ночью неслись крики о помощи, и, к счастью (которое Бильбо сопутствовало с рождения), он угадал более-менее правильно, как вы сейчас увидите. Выбрав, куда идти, он осторожно двинулся вперед. Как я уже говорил, хоббиты умеют ходить совершенно бесшумно, особенно по лесу; к тому же Бильбо надел свое кольцо. Поэтому пауки не заметили, как он к ним подобрался.
Он беззвучно крался по лесу, пока не различил впереди густую черную тень, слишком густую даже для этой сумрачной чащи, — словно клочок ночной тьмы, оставшийся между деревьев. Когда Бильбо подошел поближе, он разглядел, что это вовсе не тень, а паутина, плотными сетями висящая между стволов. И в тот же миг он увидел огромных мерзких пауков, сидевших на ветках чуть ли не прямо над ним, и задрожал от страха: конечно, у него на пальце кольцо, но вдруг гадкие твари его все-таки обнаружат? Некоторое время Бильбо глядел на пауков из-за дерева, а потом различил, что в тишине леса поскрипывают голоса: отвратительные чудища разговаривали друг с другом! Пауки тонко и хрипло попискивали и шипели, но Бильбо разбирал почти все слова. Они говорили про гномов!
— Ух, еле их ухватили, но не зря, не зря! — проскрипел один паук. — Хоть шкуры и толстые, а внутри, небось, мякоть и сок!
— Протухнут — еще вкусней станут! — подхватил другой.
— Только бы не засохли, — сказал третий. — Жирка совсем нет. Видать, ели не досыта в последнее время.
— Лучше их ух-лопать, — прошипел четвертый. — Лучше сейчас ух-лопать, и пусть висят дохлые.
— Они и так дохлые, — возразил первый. — Дохлей некуда.
— Не дохлые. Один уже выспался — вон брыкается. Скоро все очухаются. Сейчас покажу.
И толстый паук перебежал по липкой веревке на ветку, откуда рядком свешивалась дюжина плотно замотанных кульков. Бильбо сперва не разглядел их в тени, но сейчас увидел и ужаснулся: из кульков, покачивавшихся высоко над землей, торчали где гномья нога, где кончик носа, где клочок бороды или краешек капюшона.
Паук подскочил к самому большому кульку — («Это наверняка бедный Бомбур», — подумал Бильбо.) — и изо всех сил цапнул гнома за нос, выглядывавший из паутины. Из кулька послышался приглушенный вой, высунулась нога и с размаху метко лягнула чудище. Да, Бомбур был еще жив! Раздался шлепок, словно ударили по спущенному мячу. Разъяренный паук свалился с ветки, но вовремя схватился за собственную нить. Остальные пауки захихикали.
— Ух ты! — сказали они. — Мухи живехоньки и лягаются!
— Сейчас перестанут! — со злобой прошипел паук и пополз обратно на ветку.
Бильбо понял, что пришла пора действовать. Но как? Добраться до пауков он не мог, стрелять было не из чего. Оглядевшись, он увидел россыпь камней, — должно быть, старое русло пересохшего ручья. Бильбо неплохо кидал камни и быстро подобрал отличный гладкий булыжник, удобно легший в ладонь. В детстве он любил упражняться в меткости, швыряя камнями в цель, так что в конце концов кролики, белки и даже птицы выучились не мешкая исчезать из виду, едва замечали, что он наклонился за камешком, — а став взрослым, Бильбо на досуге часто стрелял по прутику, метал кольца и дротики, играл в кегли, в шары, и вообще много времени уделял разным тихим спокойным играм, которые требуют верного глаза и твердой руки. По правде говоря, он еще много чего умел, кроме того, что пускал колечки из трубки, разгадывал загадки и стряпал, просто у меня пока не было времени об этом рассказывать. И сейчас тоже нет времени. Потому что пока Бильбо подбирал камни, паук уже подкрался к Бомбуру, намереваясь покончить с ним. Но тут Бильбо метнул камень. Бац! — булыжник угодил пауку в лоб, и тот замертво свалился с дерева на землю, скрючившись и задрав лапы.
Следующий камень со свистом раскроил большую паутину, порвал липкие нити и точным ударом сразил наповал паука, сидевшего в середине. Ох, как забегали пауки после этого, я вам скажу! На время они и думать забыли про гномов. Они не видели Бильбо, но быстро смекнули, откуда летят камни, и опрометью кинулись туда, кто по земле, кто по веткам, выбрасывая во все стороны длинные нити. Вскоре повсюду между деревьев заколыхалась паутина.
Но Бильбо уже успел отбежать в сторонку. Ему пришло в голову, что лучше всего заманить разъяренных пауков в лес, подальше от гномов, если удастся, — а для этого нужно как следует раздразнить мерзких тварей, переполошить и разозлить. Когда к тому месту, где прежде стоял Бильбо, сбежалось десятков пять пауков, он стал швырять в них камнями, не забывая потчевать булыжниками и тех, кто остановился поодаль, а затем, приплясывая между деревьев, запел песню, чтобы пауки как следует рассвирепели и бросились за ним в погоню, а гномы — услышали его голос.
Песня была такая:
Может, не слишком складно, но не забывайте, что Бильбо все сочинил на ходу, верней, на бегу, в трудный момент. Как бы то ни было, песенка свое дело сделала. А пока Бильбо пел, он еще топал ногами и кидался камнями, — и пауки, буквально все до единого, бросились его ловить: одни спрыгнули на землю, другие помчались по веткам, перелетая на своей паутине с дерева на дерево и протягивая новые нити во мраке между стволов. Эти создания оказались куда проворней, чем ожидал Бильбо. Они пришли в страшную ярость. Во-первых, камни были им не по вкусу, а во-вторых, пауки просто терпеть не могут, когда их обзывают «жирный паучище», ну а «старый гад» и подавно обидно всякому.
Бильбо перебежал на новое место, но теперь некоторые пауки вернулись на свои деревья в разных концах поляны и принялись перегораживать паутиной промежутки между стволов. Скоро хоббит мог оказаться в западне, — по крайней мере, пауки на это рассчитывали. Но даже видя, что пауки окружают его со всех сторон, Бильбо нашел в себе мужество затянуть еще одну песенку:
Тут он повернулся и обнаружил, что последний пустой промежуток между двумя высокими деревьями уже перегородила паучья сеть, — но, к счастью, не настоящая густая паутина, а лишь несколько толстых липких веревок, наспех протянутых от ствола к стволу. Выхватив меч, Бильбо перерубил паутину и побежал в лес, продолжая дразнить пауков своей песенкой.
Пауки увидели меч, хотя вряд ли поняли, что это такое, и сразу всем скопом помчались за хоббитом, кто по земле, кто по ветвям, перебирая мохнатыми лапами, щелкая челюстями, выпучив глаза и шипя от ярости. Бильбо забежал так далеко в лес, как только посмел, уводя пауков за собой, а затем тихо, как мышь, вернулся обратно.
Хоббит понимал, что времени у него в обрез: скоро обескураженные пауки возвратятся назад, на свою поляну, и тогда гномам несдобровать. До этого он должен спасти друзей. Труднее всего было забраться на длинную ветку, где болтались замотанные паутиной кульки. Сомневаюсь, чтобы Бильбо удалось это сделать, если бы, по счастью, кто-то из пауков не оставил на дереве свою нить. Паутина липла к рукам, сдирая кожу с ладоней, но с ее помощью Бильбо вскарабкался наверх — и нос к носу столкнулся со старым толстым и злобным пауком, который остался стеречь пленников и был занят тем, что по очереди щипал гномов, пытаясь определить, кто из них мягче и сочнее на вкус. Паук хотел угоститься, пока остальные бегают по лесу, но мистер Бэггинс очень спешил, и неповоротливый сторож даже не успел сообразить что к чему, как Жало вонзилось ему в брюхо, и он замертво повалился на землю.
Для начала нужно было освободить хотя бы одного гнома. Но как? Если перерубить нить, на которой бедняга подвешен, тот упадет вниз с большой высоты и покалечится. Бильбо дополз по ветке до первого кулька (ветка тряслась, и несчастные гномы раскачивались и плясали в воздухе, точно тяжелые спелые плоды).
«Фили или Кили, — подумал Бильбо, увидев кончик синего капюшона, торчащий из паутины. — Наверное, Фили», — решил он, заметив кончик длинного носа, высунувшийся из кулька. Свесившись с ветки, Бильбо ухитрился перерубить большую часть толстых нитей, опутывавших гнома, и вскоре почти весь Фили вылез из липкого кокона, брыкаясь и сдирая с себя паутину. Увы, боюсь, что Бильбо не удержался от смеха, глядя, как гном разминает затекшие руки и ноги, дергаясь на нити, пропущеной у него подмышками, словно марионетка на веревочке.
Наконец Фили оказался на ветке рядом с Бильбо и постарался помочь хоббиту, хотя сам был еле жив — от паучьего яда и от того, что, крутясь на паучьей веревке, провисел полночи и полдня, едва в силах дышать через нос, торчавший из плотного кокона. Далеко не сразу ему удалось разлепить глаза и содрать паутину с ресниц и бровей, а бороду — ту и вовсе потом пришлось почти всю выстричь. Итак, они вдвоем принялись подтягивать гномов на ветку одного за другим и вытаскивать их из коконов. Всем гномам было так же худо, как Фили, а некоторым еще хуже: кто-то чуть не задохнулся в своем кульке (видите, длинный нос иногда бывает очень полезен), а кому-то досталось больше яда.
Вскоре они освободили Кили, Бифура, Бофура, Дори и Нори. Бедняга Бомбур был так измучен (пауки все время щупали и щипали его, как самого толстого), что упал с дерева на землю, — к счастью, на кучу листьев, — да так и остался лежать без движения. Но на конце ветки еще болтались пятеро гномов, когда из лесу стали возвращаться разъяренные пауки.
Бильбо сразу перебрался по ветке поближе к стволу и начал отгонять пауков, ползущих наверх. Однако когда он освобождал Фили, он снял свое кольцо, а сейчас позабыл надеть, и пауки зашипели, брызгая ядом:
— Видим, видим тебя, гаденыш! Слопаем тебя, слопаем, только шкура да кости останутся! Ух, у него жало! Все равно сцапаем, повисит вниз головой денька два!
Гномы тем временем помогали оставшимся пленникам выбраться из коконов, рубя паутину своими ножами. Еще немного — и все окажутся на свободе. Но что дальше? Ночью пауки без труда справились с путешественниками, захватив их врасплох в темноте, но сейчас хоббит и его друзья не сдались бы без боя.
Тут Бильбо заметил, что внизу, под деревом, несколько пауков подкрались к бедному Бомбуру, скрутили его и поволокли прочь. С громким криком хоббит взмахнул мечом, расчищая себе дорогу, пауки отпрянули перед ним, и Бильбо, соскользнув вниз по стволу, спрыгнул с дерева прямо на головы мерзким тварям, суетившимся около толстяка. Да, такого жала, какое было у Бильбо, пауки никогда не видели! Маленький меч хоббита разил направо-налево, сверкая от радости всякий раз, когда сокрушал врага. Бильбо зарубил с полдюжины пауков, прежде, чем остальные бросили Бомбура и удрали.
— Вниз! Прыгайте вниз! — закричал Бильбо, увидев, что пауки лезут по соседним деревьям и ползут по веткам над головами у гномов. — Не сидите там, вас поймают в сеть!
Одинадцать освободившихся пленников кучей свалились вниз — кто прыгнул, а кто просто упал, поскольку ноги у них подкашивались от слабости. Теперь все двенадцать гномов, считая бедного Бомбура, которого с одной стороны поддерживал его брат Бофур, а с другой — его кузен Бифур, наконец собрались вместе. Бильбо прыгал вокруг, размахивая Жалом во все стороны, а сотни разъяренных пауков таращились на них слева, справа, спереди, сзади и сверху. Положение казалось безнадежным.
И тогда начался бой! У одних гномов были ножи, у других — палки, камни были у всех под рукой, а Бильбо дрался эльфийским кинжалом. Путешественники раз за разом отшвыривали пауков и многих прикончили. Но все понимали, что долго так продолжаться не может. Бильбо совсем выбился из сил, и только четверо гномов твердо держались на ногах. Скоро пауки одолеют их, как обессилевших мух. Гадкие твари опять плели паутину, перекидывая липкие нити с дерева на дерево, чтобы не выпустить добычу с поляны.
Тут уж хоббиту ничего другого не осталось, как только открыть гномам тайну своего кольца. Жаль — но ничего не поделаешь.
— Сейчас я исчезну, — сказал он, — и постараюсь увести пауков за собой, а вы держитесь вместе и пробивайтесь в другую сторону, влево, примерно туда, где мы в последний раз видели эльфийские костры.
Но гномы никак не могли взять в толк, чего он от них хочет: и без того у них в голове мутилось, да еще кругом стоял такой крик и приходилось без передышки бросать камни и дубасить пауков палками. В конце концов Бильбо понял, что мешкать больше нельзя: пауки подступали все ближе. Он надел свое кольцо и внезапно исчез, к великому изумлению гномов.
Вскоре справа из-за деревьев послышалось «Паучина-дурачина!», «Старый гад!» и «Старый жирный паучище!» Пауки пришли в замешательство. Они остановились, затем некоторые побежали на голос. Они просто голову потеряли от злости, снова услышав про «старых гадов». Тогда Балин, лучше других разобравший, в чем состоит замысел Бильбо, повел всех в наступление. Гномы сбились в плотную кучку и, обрушив на пауков град камней, отогнали мерзких тварей слева и вырвались из окружения. Крики и пение у них за спиной неожиданно смолкли.
Надеясь всем сердцем, что хоббита не поймали, гномы двинулись дальше. Слишком медленно! Они так измучились и ослабели, что едва ковыляли, и пауки настигали их. Приходилось то и дело разворачиваться и сражаться, чтобы отбросить врагов, а многие пауки уже ползли по ветвям сверху, скидывая на гномов свои длинные липкие нити.
Казалось, дела совсем плохи, как вдруг снова явился Бильбо и наскочил на оторопевших пауков сбоку.
— Вперед! Вперед! — крикнул он гномам. — А я покажу им Жало!
И он показал им! Он рубил и колол, рассекал паутину, кромсал мохнатые лапы, протыкал толстых пауков насквозь, едва они подползали ближе. Чудовища раздувались от ярости, брызгали ядом, шипели и сыпали страшными проклятиями, но Жало внушало им такой ужас, что, едва завидев его, они сразу отскакивали назад. И как ни шипели они от злости — добыча медленно, но верно ускользала от них. Страшный бой длился, казалось, целую вечность. Но наконец, как раз, когда Бильбо почувствовал, что больше не в силах поднять руку с мечом, пауки вдруг прекратили погоню, повернули назад и ни с чем уползли восвояси.
Тут гномы поняли, что стоят на краю прогалинки, где раньше горели эльфийские костры. Ни гномы, ни Бильбо не знали, была ли полянка одной из тех, что попались им прошлой ночью, — но, похоже, в таких местах сохранялось доброе волшебство, которое пришлось паукам не по нраву. Во всяком случае, зеленый лесной свет на прогалинке был чуть поярче, полог ветвей над головой не такой густой, а сами ветки не такие страшные, и путники могли отдохнуть и перевести дух.