— Вы двое — в седло, и в путь! — скомандовал Торин.
— Прошу прощения, — попытался возразить Бильбо, — но я не успел надеть шляпу, забыл носовой платок и не захватил денег! Вашу записку я прочитал только в 10.45, если быть точным.
— А вы не будьте таким точным, — ответил Двалин. — И не волнуйтесь. Научитесь обходиться и без носовых платков, и много еще без чего, пока мы доберемся до цели. Ну, а шляпа... что ж, у меня есть с собой запасной капюшон и плащ.
Вот так, ясным утром в самом конце апреля, они тронулись в путь, и навьюченные пони потрусили рысцой от дверей трактира. Бильбо облачился в темнозеленый, чуть поношенный капюшон и темнозеленый плащ, которые ему одолжил Двалин. И капюшон, и плащ были ему велики, и выглядел хоббит довольно потешно. Что подумал бы почтенный Банго, если б увидел сейчас своего сына, мне даже представить страшно! Одно утешало Бильбо: что с гномом его все равно не спутаешь — бороды нет.
Вскоре компанию догнал Гандальв. Он был просто великолепен верхом на белом коне. Маг привез Бильбо целую кучу носовых платков, запас табаку и трубку. Путешественники весело поскакали дальше и всю дорогу до вечера распевали песни или рассказывали разные истории, прерываясь только тогда, когда останавливались перекусить. И хоть такое случалось гораздо реже, чем хотелось Бильбо, он мало-помалу вошел во вкус и даже подумывал, что приключения — совсем не такая скверная штука.
Сначала они ехали по благодатным и процветающим хоббитским землям — жители здесь были добропорядочные, дороги удобные, попадались трактиры, иногда на дороге встречались путники: то гном, то селянин, спешащие по делам.
Затем начались места, где и говорили как-то не так, и пели песни, каких Бильбо раньше не слыхивал. И наконец путешественники углубились в Пустынные Земли, где вовсе никто не жил, трактиров не было, а дороги становились все хуже и хуже. Впереди, уже не так далеко, гряда за грядой вздымались сумрачные холмы, поросшие темным лесом. На некоторых возвышались древние замки: они выглядели зловеще, словно эти стены складывали недобрые руки. Погода испортилась, все вокруг казалось печальным и мрачным. До сих пор все больше стояли теплые ясные деньки, ярко светило майское солнце, прямо как в песнях про этот веселый месяц, но теперь стало сыро и холодно. В Пустынных Землях не всегда удавалось найти удобное место для ночлега, но раньше, по крайней мере, везде было сухо.
— Подумать только — июнь на носу! — ворчал Бильбо. Его пони, шлепая по лужам, месил грязь на дороге позади всех. Вечерело. С самого утра, не переставая, лил дождь. С капюшона капало, плащ промок насквозь, пони устал и спотыкался о камни, гномы молчали, насупившись. «Узлы с запасной одеждой наверняка промокли и мешки с едой тоже, — думал хоббит. — Не хочу быть взломщиком, не хочу никаких приключений! Хочу домой, к себе в родную нору, хочу сидеть у камина и слушать, как поет закипающий чайник!» — Ох, не в последний раз Бильбо мечтал об этом!
А гномы все трусили вперед, не оборачиваясь, не обращая на хоббита никакого внимания. Где-то за серыми тучами, видимо, село солнце, и когда путники спустились к реке, прятавшейся в глубокой лощине, уже стало темнеть. Поднялся ветер, ивы по берегам закачались и зашелестели. Путешественники могли только порадоваться, что дорога выводила к старинному каменному мосту, поскольку река, бегущая с северных гор и холмов, вздулась от дождей и с шумом катила по руслу бурные воды.
На тот берег переправились почти в полной темноте. Ветер разогнал серые облака. Луна, поднимавшаяся над холмами, показалась в разрывах летящих по небу туч. Путники остановились, и Торин проворчал что-то насчет ужина и «где бы отыскать сухое местечко на ночь?»
Тут только они заметили, что Гандальва нет. Он ехал с ними всю дорогу, не объясняя, участвует он в походе или просто им по пути. Он ел больше всех, смеялся чаще всех, молол языком охотнее всех. Но сейчас он взял и исчез!
— Как раз когда так нужен маг! — застонали Дори и Нори (они разделяли точку зрения хоббита, что есть нужно регулярно, часто и много).
В конце концов решили заночевать прямо здесь. Чуть в стороне, под деревьями, было посуше, но в кронах гулял ветер, с веток капало, нескончаемое «кап-кап-кап» выводило всех из себя. Вдобавок костер словно заколдовали. Обычно гномы ухитряются развести огонь почти где угодно и из чего угодно, неважно, есть ветер или нет, но сегодня у них что-то не ладилось, и даже самые ловкие костровые, Ойн и Глойн, ничего не могли поделать.
Вдруг один пони неведомо отчего шарахнулся в сторону и понесся вскачь. Гномы и глазом моргнуть не успели, как он оказался в реке. Фили и Кили полезли за ним в воду и чуть было не утонули, но поклажу, навьюченную поверх седла, все равно смыло. Разумеется, это были мешки с едой. На ужин теперь почти ничего не осталось, а про завтрак и говорить нечего.
Так они и сидели, промокшие, хмурые, и ворчали, а Ойн и Глойн продолжали возиться с костром и переругиваться. Бильбо с грустью раздумывал о том, что приключения бывают разные, — не одни только песни и прогулки верхом на пони в сияющий майский день, — как вдруг Балин, которого всегда оставляли стоять на страже, крикнул:
— Глядите, огонь!
Неподалеку возвышался холм, заросший лесом, местами очень густым и темным. Сейчас под деревьями на темном склоне сверкал красноватый огонек, теплый, уютный, как свет костра или факела.
Гномы посмотрели-посмотрели в ту сторону, а потом принялись спорить. Одни говорили «да-да», другие «нет-нет», третьи — что хуже не будет, если просто пойти посмотреть, что там такое: все лучше, чем скромный ужин, и скудный завтрак, и мокрый плащ на плечах целую ночь.
Кое-кто возражал: «Края вокруг неизведанные, горы близко. Места дикие, нынче мало кто сюда ездит. Карты давно устарели, все пришло в запустение, дорогу не охраняют. Живет тут неизвестно кто, закон им не указ, о короле они и не слышали. Чем меньше совать нос по пути не в свое дело, тем лучше, а то как бы нам не попасть в беду». Кто-то сказал: «Но нас как-никак четырнадцать». А еще кто-то: «И куда только подевался Гандальв?» Этот вопрос принялись повторять все наперебой. Тут дождь хлынул как из ведра, а Ойн и Глойн подрались.
Это решило дело. «В конце концов, с нами Взломщик», — сказали гномы и направились в сторону огонька, ведя в поводу своих пони. Они добрались до холма (соблюдая надлежащую осмотрительность и осторожность), вошли в лес и начали подниматься наверх. Не найдя тропы, которая могла бы вести к хутору или какому-нибудь жилищу, они двинулись напрямик, с треском и хрустом (а также с проклятиями и недовольными стонами) продираясь через чащу в кромешной тьме.
Вдруг впереди, совсем близко, между стволов блеснул яркий красноватый свет.
— Дальше надо действовать украдкой, — сказали гномы, подразумевая, что действовать будет Бильбо.
— Ступайте вперед и разведайте, что там за свет, и зачем он, и все ли там тихо-спокойно, — сказал Торин хоббиту. — Поторапливайтесь и, если все в порядке, побыстрей возвращайтесь. Если не в порядке, — то возвращайтесь, как сможете. Если не сможете, — покричите совой, дважды гукните и разок ухните, а мы постараемся что-нибудь предпринять.
И Бильбо пришлось идти, не успев объяснить, что он не умеет ни гукать, ни ухать, и вообще ни разу не пробовал кричать совой. Зато хоббиты умеют бесшумно, совершенно бесшумно ходить по лесу. Они гордятся своим искусством, и Бильбо только презрительно фыркал, слушая как «эти косолапые гномы» пробираются через лес, — хотя мы с вами, скорее всего, в такую ветреную ночь вообще ничего не заметили бы, даже если бы весь отряд прошел от нас в двух шагах. Что же касается Бильбо, то даже самая осторожная ласка, окажись она рядом, и ухом бы не повела, — так тихо он крался вперед. Поэтому, никого не спугнув, он без труда подобрался к костру, — да-да, это был именно костер, — и вот что он там увидел.
Три великана сидели у огромного костра, сложенного из буковых бревен. Они поджаривали баранину на длинных деревянных вертелах и облизывали пальцы, когда на них капал сок. У костра вкусно пахло жареным мясом. Тут же стоял бочонок, — судя по всему, с доброй выпивкой, — и великаны черпали из него громадными кружками. Но это были тролли! Самые настоящие тролли! Даже Бильбо, всю жизнь просидевший в норе, догадался, кто перед ним: по грубым и мрачным мордам, великанскому росту, чудовищным ногам, и вдобавок — по их разговору, который никак, никак нельзя было назвать вежливым!
— Хр-р-р, вчера баранина, сегодня баранина, чтоб вам лопнуть, и завтра опять жрать баранину! — сказал один из троллей.
— Хр-р-р, хоть бы когда кусок человечины! — сказал другой. — А кто нас сюда приволок? Все ты, Вильям, дубина! Уже и выпивки почти нет, — добавил он, толкая под локоть Вильяма, который как раз прихлебывал из кружки.
Вильям поперхнулся.
— Заткнись! — прохрипел он, откашлявшись. — Ты что думаешь, хр-р-р, они будут сидеть и ждать, чтоб вы их сожрали? Мы с гор только ушли, а вы с Бертом уже полторы деревни умяли, не подавились! Чего вам еще? Времена не те, хр-р-р, могли бы сказать мне «спасибо, Билл» и за этого жирного барана!
Он откусил большой кусок от бараньей ноги, которую жарил, и вытер рот рукавом.
Да, боюсь, все тролли ведут себя одинаково, даже те, у кого по одной голове. Теперь Бильбо нужно было решать: или потихоньку вернуться к своим друзьям, предупредить их, что совсем рядом, просто рукой подать, сидят три здоровенных тролля в самом скверном расположении духа, которые явно не откажутся отведать жареных гномов, а для разнообразия и жареных пони, — или попробовать украдкой подобраться поближе и как-нибудь отличиться. Любой знаменитый взломщик высшего класса в подобном случае наверняка очистил бы карманы троллей (дело почти всегда выгодное, если удастся его провернуть), украл барана с вертела, похитил пиво и был таков, — а тролли при этом его бы и не заметили. Взломщики более практичные, не столь кичащиеся своим мастерством, возможно, подкрались бы потихоньку, пырнули троллей кинжалом, — и после этого весело скоротали ночку.
Бильбо все это знал. Он немало всего прочел о разных вещах, которых никогда не видел и ни разу не делал. Слушать троллей было противно и страшно, хотелось оказаться в сотне миль отсюда, но все же... — все же он как-то не мог просто взять и вернуться к Торину с Компанией с пустыми руками. Поэтому он стоял в тени деревьев и размышлял. Из всевозможных деяний взломщиков, о которых он слышал, очистить карманы троллей казалось легче всего, — и в конце концов Бильбо решился и подобрался к дереву, подле которого сидел Вильям.
Берт и Том отошли к бочонку. Вильям потягивал пиво из кружки. Бильбо собрался с духом и запустил руку в бездонный карман Вильяма. Там лежал кошелек — очень внушительного размера, просто мешок по хоббитским меркам. «Ха! — подумал Бильбо, входя во вкус своего нового ремесла и осторожно вытягивая кошелек из кармана. — Лиха беда — начало!»
И лиха беда была тут как тут! От кошельков троллей ничего хорошего ждать не приходится, и этот оказался не лучше других.
— Эй, ты кто? — пропищал кошелек, едва выбравшись наружу. Вильям сразу же обернулся, Бильбо не успел отскочить за дерево, и рука тролля ухватила его за шею.
— Чтоб мне лопнуть, Берт! Хр-р-р! Глянь, что я поймал! — проговорил Вильям.
— Что? — спросили другие тролли, подходя ближе.
— Почем я знаю! Ты что за зверь?
— Я Бильбо Бэггинс, взло... хоббит, — пролепетал бедный Бильбо, дрожа всем телом и пытаясь сообразить, как покричать совой, пока тролли его не придушили.
— Взлохоббит? — озадаченно повторили все трое. Тролли туго соображают и с подозрением относятся к тому, чего прежде не видели.
— Хр-р-р, но что он делал в моем кармане? — спросил Вильям.
— А он съедобный? — осведомился Том.
— Сейчас попробуем, — сказал Берт, берясь за вертел.
— В нем мяса-то на один укус, хр-р-р, — возразил Вильям, который только что плотно поужинал. — Шкуру ободрать, кости выплюнуть, так и пробовать будет нечего.
— В лесу, поди, такие еще водятся, — сказал Берт. — Наловим, паштет приготовим. Эй, много вас тут шныряет, ты, мерзкий крольчишка? — Он взглянул на мохнатые ступни хоббита, схватил его за ноги и сильно встряхнул.
— Много, — сболтнул Бильбо, не успевший сообразить, что нельзя выдавать друзей. — Нет, нет, никого! — тут же прибавил он.
— Хр-р-р, это как? — спросил Берт, перевернув Бильбо и держа его за волосы.
— А вот так, — вымолвил Бильбо, едва переводя дух. — И пожалуйста, не готовьте из меня ничего, любезный сэр! Я сам хорошо готовлю, я лучше готовлю, чем готовлюсь, если вы меня понимаете. Я вам сготовлю отличный завтрак, самый лучший завтрак на свете, если меня не сготовят на ужин!
— Хр-р-р, вот зануда! — сказал Вильям. Он до отвала наелся и напился пива за ужином. — Жалкий зануда! Брось его, Берт!
— Не брошу, пока не скажет, что значит «много» и «никого»! — ответил Берт. — А то я пойду спать, хр-р-р, а они придут, перережут мне глотку! Подпалим ему шерсть на лапах, живо заговорит!
— Не хочу, — сказал Вильям. — И вообще, это я его сцапал.
— Ты жирный дурак, Вильям! — рявкнул Берт. — Я всегда говорил и еще повторю!
— А ты дубина!
— Хр-р-р, я тебе этого не спущу, Билл Хаггинс! — заорал Берт и двинул Вильяму кулаком в глаз.
Началась ужасная свара. Берт выронил Бильбо, а у того еще осталось достаточно соображения, чтобы отползти в сторону, прежде чем тролли сцепились, как злющие псы, громко ругаясь и обзывая друг друга самыми разными и, кстати, весьма подходящими прозвищами. В конце концов они грохнулись наземь и покатились прямо к костру, колотя и лягая друг друга что было мочи, а Том молотил их палкой, чтобы привести в чувство, — от чего они, разумеется, еще больше взбесились.
Тут бы Бильбо и улизнуть, — но его бедные маленькие ножки чуть не раздавил Берт своей лапой, и голова кружилась, и вообще он был еле жив, — поэтому он просто лежал, где упал, — прямо за кругом света, падавшего от костра, — и пытался как-нибудь отдышаться.
И вдруг, в самый разгар драки, появился Балин. Гномы издалека услыхали шум, подождали немного, надеясь, что Бильбо вернется или хоть покричит совой, а затем, пробираясь по лесу как можно тише и осторожней, один за другим подкрались к огню.
Увидав Балина, Том испустил жуткий вой. Тролли просто терпеть не могут гномов (по крайней мере, сырых), и Билл с Бертом сразу же прекратили дубасить друг друга и зарычали: «Мешок, Том, быстрей, быстрей!» Балин, пытавшийся сообразить, где в этой неразберихе отыскать Бильбо, даже ахнуть не успел, как на голову ему набросили мешок, — и гном упал, как подкошенный.
— Сейчас еще прибегут, чтоб мне лопнуть, — сказал Том. — «Много» и «никого», хр-р-р, так и есть! Взлохоббитов никого, хр-р-р, а гномов много! Вот оно как!
— Похоже на то, — согласился Берт. — Давайте спрячемся в тень.
Так они и поступили: затаились в темноте под деревьями, держа наготове мешки, в которых обычно таскали баранов и другую добычу. Едва у костра появлялся гном и начинал озираться, недоуменно глядя на пустые кружки и обглоданные кости, как — хоп! — грязный вонючий мешок оказывался у него на голове, и гном валился на землю. Вскоре к Балину прибавился Двалин; затем Фили и Кили; затем Дори, Нори и Ори, брошенные один на другого; затем Ойн, Глойн, Бифур, Бофур и Бомбур, которых без церемоний свалили в кучу возле костра.
— Будут знать, — проворчал Том. С Бифуром и Бомбуром троллям пришлось повозиться: те дрались, как бешеные, как бьются все гномы, если речь идет о жизни и смерти.
Последним был Торин — и его не удалось захватить врасплох. Он заподозрил неладное и догадался, что дело худо, еще до того, как увидел ноги своих друзей, торчащие из мешков. Торин остановился в тени, поодаль от огня, и спросил:
— Что происходит? Кто разделался с моими соратниками?
— Тролли! — ответил из-за дерева Бильбо, о котором все давно позабыли. — Они прячутся с мешками в кустах.
— Ах, тролли! — воскликнул Торин и бросился к костру, да так быстро, что тролли не успели его поймать. Выхватив из огня пылающий сук, он ткнул неповоротливого Берта в глаз — и тот на время выбыл из строя. Бильбо попытался помочь Торину и ухватил Тома за ногу (надо заметить, с большим трудом — голень у тролля была толщиной с молодое дерево), — но тут же отлетел в сторону и свалился в какой-то куст, когда Том с размаху швырнул ногой в лицо Торину ворох углей.
За это Торин огрел Тома своей пылающей палицей, выбив передний зуб. Ну и завыл же Том, я вам скажу! Но тут сзади подкрался Вильям с мешком, одним махом упрятал туда Торина, и битва закончилась. В хорошенькую переделку угодили гномы: все крепко увязаны в мешки, рядом сидят три обозленных тролля (да еще двое из них получили на память синяки и ожоги) и спорят: зажарить гномов на медленном огне, или сварить, порубив на мелкие кусочки, или попросту сесть на каждого и раздавить в лепешку, так что и костей не останется. А Бильбо висел на кусте, изодранный, исцарапанный, не смея пошевелиться, боясь, что его услышат.
И в это время вернулся Гандальв. Однако никто его не заметил. Тролли как раз порешили изжарить гномов прямо сейчас, а съесть погодя, как предложил Берт, — и после долгих споров и пререканий двое других с ним согласились.
— Чего их сейчас жарить, хр-р-р, всю ночь провозимся, — сказал чей-то голос. Берту показалось, что это Вильям.
— Заткнись, Билл! — сказал он. — Хватит спорить, а то впрямь и к утру не закончим!
— А кто спорил? — проворчал Вильям, который думал, что говорил Берт.
— Ты, хр-р-р, — сказал Берт.
— Врешь! — рявкнул Вильям, и спор начался заново. В конце концов тролли решили порубить гномов на мелкие кусочки и сварить. Они притащили огромный черный котел и достали ножи.