Он схватил ее резким движением, сильно ударив ее коленом о камень. Она услышала хруст кости. Ее нога вывернулась, когда ее с такой силой бросили на землю. Боль пронзила все ее существо. Ее собственные зубы вонзились в губы, и она почувствовала на них вкус своей крови.
Он что-то распевал. «О, Боже», — вот все, что пронеслось у нее в голове. Он распевал. И она чувствовала запах крови.
По мере того, как он ее тащил, она стала различать и другие звуки. Шум тел, пробирающихся через кусты. Крики. Звуки приближались. Но ее похититель не окликал тех людей. Она могла видеть его глаза, одни лишь его глаза. И она знала, что ей предстоит бороться за свою жизнь.
Он решил, что запугал ее. Она это поняла. Она в самом деле ощущала запах собственного страха. Когда он попытался разорвать на ней одежду, она крепко впилась ногтями в его руку. Она сопротивлялась зубами, ногтями, каждой клеточкой своего тела.
Но он схватил ее руками за горло. «Он рычит, как зверь», — смутно подумалось ей. Она задыхалась, лицо ее серело, и силы покидали ее. Подошвы ее спортивных туфель бились о грязь.
Она не могла дышать — просто не могла дышать. Ее глаза расширились и стали вылезать из орбит, когда он улыбнулся ей сверху вниз. Ее вялые, болтающиеся, как тряпки руки, скользнули вниз вдоль его груботканого балахона и опустились на ковер из листьев.
Это была почти смерть. Она умирала, и ее руки хватали сухие листья.
Ее ищущие пальцы наткнулись на камень. Ее сердце и легкие готовы были разорваться, когда она подняла его и изо всех сил ударила им его по затылку. Раздалось рычанье, и его пальцы ослабли. Еще с трудом вдыхая первый глоток воздуха, она ударила его снова.
Задыхаясь, она выбралась из под него. Она никогда не испытывала такой ужасной боли, и ее единственным желанием было лечь и рыдать, пока боль не утихнет. Но она слышала голоса, крики, топот бегущих ног. Страх наполнил ее всю, заставив подняться. Она закусила губу, когда ее нога согнулась, и резкая боль от этого движения пронзила все ее внутренности. Хромая, они побежала через лес, зная, что другие преследователи были совсем близко.
Клер почувствовала себя лучше. «Просто невероятно, насколько лучше», — подумала она. Она почти напевала, возвращаясь на машине от Кэма. Она не представляла себе, что сидение на свежем воздухе, разглядывание звезд и просто болтовня ни о чем может так успокоить расшатанные нервы. Она сожалела, что не смогла остаться у него, забраться в постель рядом с ним, чтобы заняться любовью или просто поболтать перед сном.
«Анжи и Жан-Поль поняли бы это», — подумала она с улыбкой. Но ее мать слишком хорошо постаралась, вбивая в нее определенные правила поведения. В любом случае ей хотелось вернуться домой, запереться в комнате и погрузиться в книгу из отцовской библиотеки.
Утаивание этой книги ничего не решит. Это был еще один вывод, к которому она пришла, общаясь с Кэмом. Она обязательно прочтет ее, попытается все обдумать. Она даже просмотрит все остальные книги, которые были там сложены.
— Что вы на это скажете, доктор Яновски? — пробормотала она. — Мне не понадобилось раскошеливаться на 150 долларов для того, чтобы понять, что лучший способ — это взглянуть проблеме в лицо и решать ее.
Кроме того, никакой проблемы и не возникнет. Она качнула головой, когда ветер взметнул ее волосы вокруг лица. Все будет отлично. В Эммитсборо устроят парад, произнесут несколько речей, а затем вернуться к своей спокойной монотонной повседневности. Как раз то, что ей нравилось.
Она увидела, что какое-то существо метнулось из леса. «Олень», — подумала Клер, резко нажимая на тормоз. Машину занесло и повернуло, когда она рванула руль. Передние фары резко качнулись и выхватили из темноты фигуру — фигуру женщины, которую, как с паническим ужасом поняла Клер, чуть было не задело правым крылом автомобиля.
— О, Боже. О, Боже. — Клер в одно мгновение выскочила из машины, руки и ноги не слушались ее. В воздухе пахло паленой резиной. У машины лежала женщина. Кровь залила ей рейтузы, запачкала ее руки. О, пожалуйста. Господи, помоги, — бормотала в отчаянии Клер, опустившись вниз и дрожащими пальцами осторожно убирая с лица женщины копну светлых волос.
Лайза моргнула, но зрение не было отчетливым. Она чем-то сильно поранила глаза, пробираясь сквозь лес. — Помогите мне, — Она говорила скрипучим, едва слышным шепотом.
— Конечно. Простите, простите. Я увидела вас слишком поздно.
— Машина. — Лайза приподнялась, опираясь ладонью об асфальт и согнув локоть. Каждое слово горело огнем в ее горле, но ей необходимо было успеть все объяснить, пока не станет поздно. — Слава Богу. Помогите мне, пожалуйста. Кажется я не смогу подняться сама.
— Не думаю, что вам можно двигаться. — У этой Женщины наверняка травмирована шея или позвоночника. Боже, почему она так и не научилась приемам первой помощи?
— Они идут! Быстрей! Ради всего святого! — Лайза уже поднималась, опираясь на бампер. — Ради Бога, быстрее!
— Хорошо. Хорошо. — вряд ли можно было оставить женщину одну посреди шоссе и отправиться искать помощь. Как можно осторожнее Клер помогла Лайзе занять место рядом с водительским.
— Вот, разрешите мне…
— Поезжайте. — Лайза была в ужасе от мысли, что сейчас потеряет сознание. Сжав ручку двери, она всматривалась в лес. Ее здоровый глаз говорил о панике. — Поезжайте быстрей, пока они нас Не нашли.
— Я отвезу вас в больницу.
— Куда угодно. Лайза закрыла окровавленное лицо рукой. Когда Клер поехала, она упала на сиденье. Ее тело начало дрожать по мере того, как она впадала в забытье. — Его глаза, — пробормотала она прерывисто. — О, Боже, его глаза. Как у дьявола.
Рот Кэма был забит зубной пастой в ту минуту, когда зазвонил телефон. Он сплюнул, беззлобно выругался и даже не сполоснул рот. Только на третьем звонке он поднял трубку аппарата, стоявшего на ночном столике. — Алло!
— Кэм.
Ему достаточно был только одного этого слова, чтобы понять, что произошло что-то нехорошее.
— Клер, что случилось?
— Я в больнице. Я…
— Что случилось? — закричал он, хватая брошенные на стул джинсы. — Ты очень разбилась?
— Это не я. Со мной все в порядке.
Ее рука так дрожала, что кофе выплеснулось из чашки.
— Произошел несчастный случай — с женщиной. Она выбежала из леса. Я подумала, что это олень. Я пыталась остановиться. О, Боже, Кэм, я не знаю, как сильно я ее ударила. Они мне не говорят. Мне нужно…
— Я уже еду. Просто сядь и закрой глаза, Худышка.
— 0кей. — Она прижала руку к губам. — Спасибо. Казалось прошли часы. Она сидела в отделении скорой помощи, слушая стоны, шлепанье ног по кафельному полу, бормотание телевизора. Актер Лено произносил свой монолог и скорее всего насмешил всех до упаду. Клер продолжала тупо смотреть на пятна крови на своей блузке и джинсах, снова и снова переживая тот момент, когда она нажала на тормоза.
Может быть, она медленно среагировала? Может быть слишком быстро гнала машину? Она стала восстанавливать все в мозгу. Вот если бы она была внимательнее, эта женщина не оказалась бы в хирургической палате.
«Боже, — подумала она. — Я даже не знаю ее имени».
— Клер.
Она посмотрела вверх затуманенным взглядом, как раз когда Кэм подсел к ней.
— Я даже не знаю ее имени.
— Не волнуйся.
Он поднес ее руки к своим губам и держал их там, чтобы убедиться, что она жива и здорова. На ее блузке была кровь, но после первого всплеска паники он понял, что это не ее кровь.
— Ты можешь рассказать, что случилось?
— Она выбежала наперерез машине. Я сшибла ее. Он заметил, что ее лицо было бескровным, даже губы. Зрачки расширены. Когда он приложил тыльную сторону руки к ее щеке, она оказалась влажной и холодной. — Кто-нибудь осмотрел тебя?
Она взглянула непонимающими глазами.
— Я хочу знать, что происходит. Я должна знать. Тебе ведь они скажут. Пожалуйста, Кэм, я не вынесу этого.
— Хорошо. Оставайся здесь. Я скоро вернусь. Она видела, как он подошел к медсестре, вынул удостоверение. Спустя несколько секунд сестра повела его через вестибюль. Он вернулся с одеялом, которым укрыл ее прежде, чем сесть рядом.
— Она в хирургии. — Он взял ее руку, стараясь согреть. — Потребуется какое-то время. У нее сильно повреждено колено и один глаз. — Он сделал паузу, когда Клер сжала губы и кивнула. — Есть внутренние повреждения и масса синяков на шее. Клер, скажи мне, как сильно ты ее ударила? Как далеко ее отбросило?
— Они меня уже обо всем этом спрашивали.
— Расскажи мне.
— Машина будто на что-то наткнулась. Она почти остановилась. Я думала, что смогу затормозить вовремя. Клянусь, я была уверена, что смогу затормозить. Но когда я вышла из машины, она уже лежала там в крови.
Глаза Кэма сузились. — Она лежала прямо около машины?
Глаза Кэма сузились. — Она лежала прямо около машины?
— Да она была почти под этим проклятым колесом. — Она поднесла ко рту руку. — Я не знала, что делать. Она умоляла меня помочь ей.
— Она говорила с тобой?
Клер только кивнула головой и продолжала раскачиваться.
— Окей. Подожди минуту. — Он обнял ее за плечо, прижался губами к ее виску. Но мысли его работали быстро.
— Хочешь пить?
Она покачала головой. — Со мной все в порядке. Только я все время вижу ее перед собой, в тот самый момент, когда фары высветили ее.
Он хотел бы расспрашивать и дальше, но решил дать ей передохнуть. — Послушай. Практикант в отделении скорой помощи сказал, что у нее была порвана одежда. В одежде и волосах было полно листьев и прутьев. Синяки на шее говорят о попытке удушения.
— Но…
— Ты сказала, что она выбежала из леса. Ты сможешь показать мне это место?
— Я не скоро смогу забыть его.
— Окей. — Он улыбнулся, заметив, что ее щеки слегка порозовели. — Я бы хотел взглянуть на твой машину, прежде чем отвезу тебя домой.
— Я не могу уехать. Пока не узнаю, в каком она состоянии.
— Ты вся выжата, Худышка.
— Не уеду, пока не узнаю. — Она сделала глубокий вздох прежде, чем повернуться и посмотреть на него. — Она убегала от кого-то. Я не сообразила этого раньше. Я была напугана. Она была полна ужаса, Кэм. Наверняка она испытывала жуткую боль, но она пыталась буквально заползти в машину. Сказала, что нам необходимо уехать до того, как они найдут нас.
Он легко поцеловал ее в лоб. — Я поищу место, где ты сможешь прилечь.
— Нет, я не хочу.
— Это мое условие, или я сажаю тебя в машину и отвожу домой. Тебе надо отдохнуть. — Он вздохнул. — Клер, придется взять анализ крови. На алкоголь.
— Алкоголь? — Краска опять отхлынула от ее лица. — Боже мой, Кэм. Я не пила. Ты же знаешь. Я ведь только что уехала.
— Худышка, это для протокола. Он снова взял ее застывшую руку в свою. — Ради твоей же пользы.
— Хорошо. — Она посмотрела на экран телевизора, где Лено отпускал одну из своих замысловатых шуток.
— Делайте то, что обязаны делать, шериф.
— Ну тебя к черту. — Ему хотелось встряхнуть ее, но у нее был такой вид, как будто от прикосновения она сразу же рассыпется. «Наберись терпения», — сказал он себе. Он бы предпочел, чтобы это не давалось ему с таким трудом. — Клер, я здесь, чтобы помочь тебе. Существует процедура. Она обязательна. Я постараюсь облегчить это для тебя, насколько смогу.
— Я знаю. Прости. — Но она не смотрела на него. — Я не буду упираться. Просто скажи, что ты хочешь, чтобы я делала.
«Я хочу, чтобы ты снова положилась на меня», — подумал он. — Я хочу, чтобы ты сделала этот анализ. Попытайся расслабиться. Попытайся довериться мне. — Она не ответила, но теперь уже глядела на него.
— И я хочу, чтобы ты сделала мне официальное заявление.
— О, — она снова отвернулась. — Как другу или как шерифу?
— Я могу быть и тем и другим. — Он взял ее лицо в свои руки и приблизил его к себе. — Не отдаляйся от меня, Худышка. Я начинаю привыкать к тебе.
Она сжала губы, боясь, что разревется, и станет еще хуже…
— А после того, как ты получишь заявление, ты уйдешь?
Он внимательно посмотрел на нее, нежно поглаживая указательными пальцами ее скулы. — Я понимаю, что у тебя была трудная ночь, и поэтому ты имеешь право на один глупый вопрос. Но это будет последний такой вопрос.
Постепенно ощущая облегчение, она даже попробовала улыбнуться.
— Я пожалуй, не задам тебе больше ни одного такого вопроса, если ты просто подержишь меня за руку. Он накрыл ее руку своей. — Вот так?
— Да, так лучше. — Она склонила голову ему на плечо и закрыла глаза. — Гораздо лучше.
ГЛАВА 16
Должно быть она вздремнула. Когда Клер заставила себя проснуться, ее сердце учащенно билось. Пытаясь встать, она ощутила во рту сухой, едкий привкус страха. В какое-то мгновение сон боролся с реальностью, и в ее воспаленном мозгу жесткий стол, занавешенный марлей, представился вдруг гробом.
Потом она вспомнила, как Кэм привел ее назад через палату скорой помощи в маленькую кабинку, задернув занавеску так, что свет слегка пробивался. Она видела тени, двигающиеся за занавеской.
Он включил магнитофон, и с помощью его вопросов она коротко описала суть событий, произошедших после того, как она покинула его дом.
Отвечая на вопросы, она чувствовала одновременно грусть и неловкость. В тот момент на нем не было его звезды шерифа, но она знала, что этот знак разделял их.
Поле того, как он убрал магнитофон, пометив ленту и положив ее в карман, он принес ей чашку чая и оставался рядом, пока она не погрузилась в забытье.
Она почувствовала облегчение оттого, что его не было сейчас рядом и что она могла, пользуясь моментом, успокоиться. Сон, от которого она пробудилась, все еще крутился в ее мозгу, как кинопленка в нескончаемой петле.
Ее старый ночной кошмар слился с новым, в котором она сама мчалась сквозь лес, пробивалась через кустарник и выскакивала на дорогу. А позади нее все громче и громче звучало монотонное песнопение. Доносились запахи крови и дыма. Это ее лицо, бескровное и смертельно испуганное, было выхвачено светом автомобильных фар. За рулем, склонясь к ней, сидел мужчина с козлиной головой.
Она проснулась, как от удара, с чувством боли, отдававшей в висок.
Клер потерла руками лицо и ощутила, как сильно пульсирует кровь в кончиках пальцев.
«Я проснулась, — напомнила она себе, — целая и невредимая». Когда сердцебиение слегка успокоилось, она услышала шелест страниц, рядом раздался сухой кашель и чей-то стон.
«Кошмары исчезают», — подумала она. — Реальность остается». Где-то там наверху лежала еще одна женщина. Женщина, за которую она была в ответе.
В тот момент, когда она начала спускать ноги со стола, обитого войлоком, занавеска отдернулась.
— Ты проснулась. — Кэм подошел и взял ее руку, внимательно изучая ее лицо.
— Долго я спала? Она еще в хирургии? Я хочу… — Она остановилась, увидя, что Кэм был не один. — Доктор Крэмптон.
Он ободряюще улыбнулся ей и похлопал по свободной руке. — Ну, юная леди, так что тут у нас? — щупая ее пульс, сказал он.
Точно с такими же словами он обращался к ней и пятнадцать лет назад, когда лечил от воспаления уха. Это вызвало тот же самый отклик. — Со мной все в порядке. Мне не нужен укол или что-либо подобное.
Он фыркнул, отчего его очки в металлической оправе сместились вверх на его выступающем носу.
— Очень неприятно, когда люди постоянно смотрят на тебя так, будто у тебя в кармане шприц для уколов. Чувствуете головокружение?
— Нет. Кэм, тебе вовсе незачем было приводить сюда доктора Крэмптона.
— Я решил, что тебе будет удобнее с доком Крэмптоном. Кроме того, — он ухмыльнулся ей, — дежурный практикант слишком молод и смазлив. — Он повернулся к доктору. — Я не хотел вас обидеть.
— Мне не нужен доктор. — «Как он мог шутить? Как он мог? — Скажи мне в каком состоянии она?
— Ее забрали из хирургии. — Кэм держал руку Клер в своей, пока Крэмптон светил ей в глаза. — Она еще не пришла в себя, но с ней все будет в порядке. — Он не мог заставить себя сообщить ей, что той женщине понадобится по крайней мере еще одна операция, чтобы восстановить колено.
— Слава Богу. — Она почувствовала такое облегчение, что не противилась, когда Крэмптон наложил ей на руку жгут для измерения давления.
— Могу я ее увидеть?
— Не раньше, чем завтра. — Он сжал ее руку прежде, чем она успела возразить. — Это распоряжение врача, не мое, Худышка.
— Вы находитесь в сильном стрессовом состоянии молодая леди, — сказал ей доктор Крэмптон. — Слишком сильном. Позвоните ко мне в приемную и запишитесь на прием на следующей неделе. И никаких возражений.
— Никаких, сэр.
Он улыбнулся ей. — Вам придется попытаться найти выход из всего этого.
Она улыбнулась ему в ответ. — Вы правы.
— Вы всегда были одной из моих худших пациенток. — Он похлопал пальцем по кончику ее носа. — Я хочу, чтобы вы отдохнули. Я сейчас дам вам кое-что, чтобы помочь уснуть. — Он уловил ее упрямый взгляд и ответил ей таким же. — Я сделал бы то же самое для собственной дочери.
Она вздохнула. Перед ней был человек, лечивший ее в детстве от ветрянки, человек, к которому она, ужасно стесняясь, пришла на первый в своей жизни гинекологический осмотр. Его голос по-прежнему был терпелив, а руки по-прежнему мягки. Только вокруг глаз появились новые, более глубокие морщины с тех пор, как Клер в последний раз лечилась у него. Волосы его поредели, талия расширилась. Но она очень хорошо помнила, как он вытаскивал воздушные шарики из фарфорового клоуна на своем столе и давал их послушным девочкам и мальчикам.