— Клер делает браслет.
— Делает браслет? — Он взметнул вверх руку, но постарался не хмуриться. Когда он хмурился, голова болела сильнее. — Сейчас семь утра. Воскресного утра.
Кэм взглянул на часы. — Уже десять минут восьмого. — О, ну тогда… — Блейр развел руками, но тут же пожалел об этом.
— Я выполняю поручение полиции, — объяснила она ему, отбирая нужные ей гравировальные инструменты.
— Делать браслет — это поручение полиции?
— Да. Если ты просто собираешься стоять здесь, почему бы тебе не сварить нам кофе?
— У нас нет на это времени, — бросил Кэм.
— Мы можем захватить кофе с собой.
— Я куплю тебе целый чертов галлон кофе, когда закончим все дела.
— Тебе он нужен сейчас, — сказала она, выбирая инструменты. — Ты уже на пределе.
— Я уже не просто на пределе, а скоро совсем свихнусь.
— Вот видишь.
— Послушайте, — начал было Блейр и обеими руками сжал голову. — Почему бы вам не разобраться между собой, а я пока пойду еще посплю?
Никто из них даже не обернулся.
— Сколько еще времени тебе нужно?
— Пара минут. — Острый конец инструмента врезался в серебро. — Если бы у меня было больше времени, я могла бы…
— Клер, вещица блестит. Она ей понравится.
— Я — художник, — сказала она, выводя последние аккуратные завитушки граверным инструментом. — Моя работа — это моя душа.
— О, Боже.
Она закусила губу, чтобы не рассмеяться и, отложив инструмент, взяла кусок ткани, чтобы заняться полировкой. — Вот так. Немного примитивно, но изящно.
— Вынимай побыстрей свою душу из верстака и пойдем.
Вместо этого она взяла в руку напильник. — Еще пять минут. Мне надо отполировать замочек.
— Сделаешь это в машине. — Он сам развинтил верстак.
— Напомни, чтобы я не забыла твое пренебрежение к процессу творчества. — Она говорила на бегу, когда Кэм тянул ее из гаража. — Возьмем мою машину. Это будет менее официально, больше похоже на приезд в гости.
— Хорошо. Поведу я.
— Будь моим гостем. Ключи в машине. — Она уселась рядом с водительским местом, взяла браслет и стала шлифовать его.
— А что ты сделаешь, когда получишь тот браслет? Он свернул с подъездной дороги. — Надеюсь, она вспомнит, где нашла его. Тогда позвоню Джеймисонам. Им придется приехать для опознания.
— Для них это будет ужасно. Не знать, где она, что с ней.
«И жива ли она», — подумал Кэм.
Трейлер Энни стоял на краю городка, на маленьком заросшем участке земли, известном как Грязный Кряж. Никто не знал, откуда взялось такое название, так как слой почвы здесь был такой тонкий, а камней такое множество, что никакой заметной грязи здесь и не было с семьдесят второго года, когда налетел ураган Агнес.
Но тем не менее уголок назывался Грязным Кряжем, и жители разбросанных по нему прицепов приняли это название даже с некоторой гордостью.
В этот воскресный час единственными его обитателями, вышедшими наружу была пара отощавших собак, справлявших нужду у колес пикапа. Из одного прицепа доносился вкрадчивый и приторный голос радиопроповедника, рекламировавшего Господа Бога.
Трейлер Энни узнать было легко. Она покрасила одну из сторону яркой лиловой краской, найденной в куче мусора за скобяной лавкой. Остальная часть была цвета выцветшей зелени, за исключением ступенек, починенных недавно Дэви Ридером и покрашенных самой Энни в резкий желтый цвет. Все это вместе вызывало мысли о несварении желудка, но Энни была в восторге.
— Помню, как я в последний раз была здесь, — сказала Клер. — Как раз перед Днем Благодарения, когда мне было четырнадцать-пятнадцать лет, мы поехали вместе с матерью отвезти пирожков с тыквой. — Она положила напильник на подлокотник сиденья. — Знаешь, что мне правится в этом городке, Кэм? То, что люди здесь заботятся о таких, как Энни, даже не задумываясь над этим. Просто заботятся.
Клер опустила браслет в карман. Они слышали, как Энни пела псалом «Удивительная благодать», сидя в своем прицепе. Ее голос, разносившийся в этом неподвижном утреннем воздухе, звучал гораздо проникновеннее, искренней и чище, чем натренированные интонации профессионального проповедника.
— Подожди, — Клер движением руки остановила Кэ-ма, когда тот уже собрался постучать. — Пусть она допоет.
«Когда-то я сбилась с пути, но теперь нашла его, Когда-то была слепа, но теперь прозрела».
Кэм постучал в металлическую дверь. Он заметил, что местами она была повреждена, и подумал про себя, что до лета ее следует починить. Послышалось шарканье и бормотанье прежде, чем Энни открыла дверь, поморгала и расплылась в улыбке.
— Привет, привет. — На ней были две блузки, одна на другой, и несколько пуговиц нижней блузы были продеты в петли верхней. Шнурки на ее теннисных туфлях были аккуратно завязаны, а на руках и груди позванивали украшения. — Входите. Входите и усаживайтесь.
— Спасибо, Энни. — Кэм вошел в дверь. Трейлер был забит коробками и сумками. Белый прилавок, отделяющий кухню от жилой части, был заставлен сокровищами — блестящими камешками, пластмассовыми призами из коробок «Крекер Джек», пустыми флаконами из-под духов и листерина.
На стенах висели фотографии, вырезанные из журналов. Рок-музыкант Спрингстин рядом с приветливой Бар-борой Буш. Кристи Бринкли с ее победной улыбкой по соседству с выцветшей фотографией группы «Сьюпримс» с их завитыми волосами и бледной губной помадой.
Они все были ее друзьями, ее спутниками, от принцессы Ди до безымянной фотомодели, рекламирующей шампунь.
— Вы можете сесть, — сказала им Энни. — Садитесь, где хотите. У меня есть немного вишневого напитка и печенье.
— Очень приятно. — Клер выбрала выцветшую цветастую подушку, а Кэм уселся под картинку с Микки Мау-сом. — Но не стоит беспокоиться.
— Я люблю, когда приходят гости. — Энни разложила печенье кружком на оббитой тарелке, а затем разлила сладкий вишневый напиток в три пластмассовые чашки. — Приходила миссис Негли и принесла мне книжки. Я люблю смотреть картинки. — С привычной любезностью она задвигалась среди коробок, чтобы подать напиток. — Угощайтесь.
— Замечательно, — сказал ей Кэм. — А почему ты не сядешь с нами?
— Сначала я должна достать печенье. Гостям всегда надо предложить угощенье. Моя мама так учила. — Поставив тарелку на коробку, она, наконец, уселась. — Вам понравился вчера парад?
— Да. — Клер улыбнулась ей. — Мне он очень понравился.
— Музыка была хорошая. Хорошая и громкая. Жаль, что каждый день не бывает парада. А потом я пошла в гости к его преподобию мистеру Баркли. Там подавали гамбургеры и мороженое.
— Ты видела Клер на параде, Энни?
— Конечно. Я познакомилась с ее друзьями. У тебя есть черная подруга и белый друг. Правда?
— Да, и ты показывала нам свои браслеты. Кэм тоже хочет посмотреть на них.
Она с готовностью протянула руку. — Я люблю красивые вещи.
— Они действительно красивые. — Он отодвинул в сторону пластмассовые, золоченые и крашеные металлические браслеты и принялся рассматривать серебряный. — Где ты нашла вот этот?
— Просто нашла.
— Когда ты его нашла?
— О, когда-то. — Она улыбалась, вертя кистью так, чтобы браслеты звенели. — Раньше, чем вчера.
Кэм с трудом сдерживал нетерпение. — А он был уже у тебя в тот день, когда я тебя подвез домой на машине? Ты помнишь тот день, когда мы слушали по радио Билли Джоэла?
Глаза Энни затуманились, затем снова просветлели.
— Для меня лучше всего рок-н-ролл. Мне нравится эта песня. Я знаю все слова.
— В тот день у тебя уже был этот браслет?
— Да, да, конечно. — Она любовно провела пальцами по буквам, выгравированным на браслете. — Я нашла его задолго до того дня. До того, как расцвели розы, и после того, как появились листочки.
— О'кей. Ты можешь мне сказать, где ты его нашла?
— На земле.
— Здесь, в городе?
Она нахмурилась. — Нет. — Она помнила, но не могла рассказать ему о тайном месте. Никто не должен был знать об этом. Она неловко убрала руку и потянулась за печеньем. — Просто на земле. Когда идешь, то находишь. Я много чего нахожу. Налить еще?
— Нет, спасибо. — Клер наклонилась и взяла ее руку. — Энни, очень важно, чтобы ты вспомнила, где ты нашла этот браслет. Я подумала, что раз он так тебе нравится, ты вспомнишь, где именно. Ты, наверное, очень обрадовалась, когда нашла его.
Энни заерзала на стуле и начала немного заикаться, как ребенок, вызванный читать стихотворение перед всем классом. От вишневого напитка у нее вокруг рта образовался красноватый кружок. — Я просто нашла его в каком-то месте. Там или здесь. Что находишь, то хранишь. Я нахожу много вещей. Ничего плохого нет, если я их подбираю, потому что люди просто роняют их и оставляют прямо на земле.
— Хорошо. — Клер поняла, что их вопросы только вызовут у нее возбуждение. — Мне нравятся твои картинки.
Руки Энни перестали дергаться. — Я их повесила на стенку, теперь у меня всегда гости. Но только такие, которые улыбаются. Нет, сэр, не надо грустных лиц. Я специально сделала себе книжку с картинками, чтобы рассматривать их на ночь.
— Я кое-что сделала сегодня. Не хочешь взглянуть?
— Да. — Энни вежливо сложила руки, хотя ей больше хотелось поговорить о картинках. — Ты делаешь статуи.
— Иногда.
— Миссис Атертон говорит, что ты делаешь статуи голых людей. — Энни покраснела и хихикнула. — Какая смешная миссис Атертон.
— Это просто несносно, — пробормотал Кэм. — Клер еще делает и браслеты.
— Неужели? — Глаза Энни расширились. — Это правда? Клер сунула руку в карман. — Вот какой я сделала сегодня.
— О. — Энни протяжно вздохнула, нежно проводя пальцем по металлу. — Он красивый. Самый красивый.
— Спасибо. Ты видишь буквы? Энни наклонилась поближе и прохихикала. — Э-Н-Н-И. Энни.
— Правильно. А теперь посмотри на это. — Она снова взяла руку Энни и держала так, чтобы браслеты оказались рядом. — Вот этот совсем другой. На нем написано совершенно другое.
Наморщив лоб, Энни усиленно изучала оба браслета. — Я не знаю.
— На том не стоит имя Энни, а вот на этом оно есть. Первый — не твой.
— Я его не крала. Мама говорила, что красть нехорошо.
— Мы знаем, что ты его не украла, — сказал Кэм. — Но я, пожалуй, знаю, чей это браслет.
— Вы хотите, чтобы я отдала его. — Рот ее задрожал. — Он мой/ Я его нашла.
— Ты можешь взять тот, что сделала я. Она сразу же успокоилась, как младенец, получивший погремушку. — Это будет подарок?
— Да, это подарок, но нам бы очень хотелось, чтобы ты нам отдала другой.
Энни завертела головой из стороны в сторону, напевая что-то про себя и обдумывая. — Твой красивее.
— Он твой. — Клер надела браслет ей на руку. — Видишь?
Энни подняла руку, чтобы полюбоваться, как металл поблескивает на солнце. — Для меня никто еще никогда не делал браслета. Ни разу. — Она слегка вздохнула, снимая с запястья браслет с именем Карли. — Вот, возьми его.
— Энни. — Клер взяла ее руку, чтобы привлечь внимание. — Если ты вспомнишь, где ты его нашла, сразу приди и скажи мне. Это важно.
— Я нахожу много всяких вещей. Я все время их нахожу. — В ее старых простодушных глазах мелькнула улыбка. — Хотите еще печенья?
— Что ты теперь собираешься делать? — спросила Клер, когда они отъехали от трейлера Энни.
— Позвонить Джеймисонам.
Она потянулась, чтобы дотронуться до его руки, и уронила на пол напильник. — Жаль, что она не помнит, где нашла браслет.
— Никогда не знаешь, что именно она помнит. Ты очень помогла мне, Клер. Мне это дорого.
— Я бы предпочла, чтобы мы нашли девочку, а не этот браслет.
— Я тоже.
Клер отвернулась и стала смотреть в окно. — Ты не рассчитываешь найти ее.
— Нет никаких доказательств.
— Я имею в виду не доказательства. — Она снова посмотрела на него. — Я говорю об интуиции. Я видела это в твоих глазах, когда ты клал браслет в карман.
— Да, я не надеюсь найти ее. Не думаю, чтобы кто-нибудь вообще нашел ее.
Остальную часть пути они ехали молча. На подъездной дорожке они вышли из машины через разные двери. Она подошла к нему, обняла за талию и положила голову ему на плечо.
— Может быть, зайдешь, а я приготовлю тебе кофе и яичницу?
— Мне приятна мысль, что ты готовишь для меня.
— Мне она тоже приятна, пожалуй.
— У меня работа, Худышка. — Он поцеловал ее в макушку и освободился от ее объятий. — Мне придется довольствоваться готовой едой от «Марты».
— Я буду дома, когда ты освободишься.
— Я рассчитываю на это.
Прежде чем войти в дом, Клер помахала ему рукой на прощанье. Она услышала голоса, доносившиеся из кухни.
— Мне это не нравится, — настаивала Анжи. — Когда это происходит так часто, то это делается специально.
— Что такое? — Клер вошла, толкнув дверь, и стала рассматривать троицу, сидящую за кухонным столом. — Что происходит?
— Где Кэм? — в свою очередь спросила Анжи.
— Он вернулся к себе в полицейский участок. А почему ты спрашиваешь?
— Анжи немного испугана. — Блейр жадно глотнул кофе, пытаясь прояснить мысли. Похмелье все еще сказывалось тупой болью в голове. — Вчера вечером был звонок по телефону.
— Вчера вечером звонили три раза, — поправила Анжи. — И каждый раз, когда я брала трубку, там ее опускали.
— Какие-нибудь подростки, — решила Клер и направилась к кофеварке.
— Скорее всего один определенный подросток. — Анжи возбужденно постукивала ногой об пол. — Тот, который живет напротив.
— Эрни? — Вздохнув, Клер облокотилась о стойку и отпила кофе. — Почему ты так думаешь?
— Когда звонили второй раз, подошла я. В верхнем окне того дома горел свет.
— Ради Бога, Анжи.
— Вчера на параде он смотрел на тебя, не отрываясь.
— Ах вот оно что. Ну, тогда нам придется выволочь его на улицу и застрелить.
— Не относись к этому так легкомысленно, — сказал Жан-Поль. — От этого мальчишки можно ждать неприятностей.
— Мальчишка, он и есть мальчишка.
— Он развлекался сатанизмом, — упрямо продолжил Жан-Поль, и Блейр в этот момент поперхнулся кофе.
— Что?
— Эрни носит пентаграмму, — сказала Клер. — А Жан-Полю из-за этого видятся демоны.
— Мне видится беспокойный и, возможно, опасный юноша, — строго произнес француз.
— Подожди-ка, — Блейр поднял руку. — Что это за пентаграмма?
— Пентаграмма лицом внутрь. — Лицо Жан-Поля нахмурилось. — Мальчишка щеголяет ею. И он следит за Клер.
Блейр отставил свою чашку и встал. — Клер, мне кажется, ты должна рассказать об этом Кэму.
— Не говори глупостей. Тут нечего рассказывать. И Бог свидетель, у Кэма и так достаточно забот, чтоб прибавлять сюда еще и этот демонизм. Я хочу работать. — Дверь за ней с треском захлопнулась.
— Что ты знаешь о сатанизме? — спросил Блейр Жан-Поля.
— Только то, что читаю в газетах — но вполне достаточно, чтобы остерегаться этого мальчишку.
— Расскажи-ка ему про кошку, — настойчиво сказала Анжи, глядя в сторону гаража.
— Про какую кошку?
Она наклонилась вперед, торопясь все выложить раньше, чем это успел бы сделать Жан-Поль. — Кто-то подбросил мертвую кошку — безголовую кошку — на заднее крыльцо. Клер утверждает, что ее притащила туда какая-нибудь бродячая собака, но я так не думаю — она не была истрепана. — Она бросила на мужа тревожный взгляд. — Жан-Поль осмотрел ее, когда он… когда он убирал ее.
— Она была обезглавлена, — сказал он Блейру. — Не истерзана, как это могло бы сделать животное. Обезглавлена.
Мрачно кивнув головой, Блейр поднялся. — Присматривайте за ней. Мне надо будет кое-куда позвонить.
ГЛАВА 20
— Какого черта она не рассказала об этом мне? — спросил Кэм, когда Блейр уселся напротив него в конторе шерифа.
— Не знаю. Сам бы хотел знать. — Губы Блейра сузились от напряжения. — Я бы тоже хотел взглянуть на этого парнишку. Хорошенько взглянуть.
— С Энри разберусь я.
— Возможно тебе захочется заняться этим. — Блейр постучал пальцем по пухлой папке, принесенной им с собой. — Я побывал в газете Хейгерстауна, попросил их выслать мне по факсу кое-какие статьи о сатанизме. Думаю, тебе будет интересно прочитать все это.
Кэм раскрыл папку и присвистнул. — Но мы ведь находимся далеко от Вашингтона.
— Многие находятся далеко от него. Но это не мешает распространению этой гадости.
Искалеченный скот, домашние животные с вырванными внутренностями. Кэм перелистывал скользящие страницы факсов, и в нем поднималось отвращение. — Когда я служил там в полиции, мы время от времени сталкивались с такими вещами. Ритуальные круги где-нибудь в лесистой местности, символы, вырезанные на деревьях. Но здесь. — Он посмотрел на Блейра. — Бог мой, мы ведь здесь выросли. Как же мы могли этого не заметить?
— Чаще всего такая группа очень осторожна. — Он встал и подошел к кофеварке. — Хочешь еще этих радиоактивных осадков?
— Да. — Как только он взглянул тогда на разрытую детскую могилку, его внутреннее чутье сразу подсказало ему ответ. — Но история с Биффом, — сказал он. — Это как раз было неосторожно. Нет. — Его глаза блеснули, когда он взглянул на Блейра. — Нет, не то слово. Нагло.
— Я тебе объясню, как я это понимаю. — Блейр еще подлил кофе Кэму. — Они думают не так, как другие люди. Они чувствуют не так, как другие люди. — Он нервно сел, и стул заскрипел от его резких движений.
Кэм придвинул к себе пепельницу. — Объясни мне как репортер.