Он встал, расстегнул молнию, выступил из вылинявших потрепанных джинсов, нагнулся, поднял их и стал складывать. Оставшись в белых плавках, аккуратно повесил на спинку стула и повернулся к ней лицом, совершенно не стыдясь своей наготы.
– Ты не замерзла? Скорей под одеяла!
Но Лейни стояла, словно примерзнув к месту, и тупо наблюдала, как он идет к ней. Ее рука так и застыла на одеяле. Другая была прижата к сердцу.
– Ты выглядишь соблазнительным кремовым десертом, – прошептал он, сжимая ее плечи и пожирая зелеными глазами.
Желтая ночнушка была старой, но Лейни любила ее и считала самой уютной: в стиле ампир, без рукавов, с круглым вырезом, открывавшим ложбинку между грудями, и продернутой под ними ленточкой. Сорочка доходила до пола и была достаточно широка, чтобы вместить живот. До этого момента Лейни и не подозревала, насколько прозрачна сорочка, и теперь под взглядом Дика в ужасе ощутила свою наготу.
– Твои соски тоже изменили цвет. Стали темнее, верно? Но мне нравится.
Его палец коснулся сначала одной, потом другой чувствительной вершинки. Ночнушки с таким же успехом вообще могло не быть, потому что его пальцы обожгли ее плоть.
– Ложись!
Он хотел подвести ее к кровати, но она сопротивлялась, как неваляшка, которую нельзя уложить. С трудом обретя дар речи, она выдохнула:
– Не собираешься же ты спать здесь, со мной?
– Именно!
– Ты не можешь!
– Почему?
– Почему? Потому что не хочу! Можешь остаться на ночь, поскольку уже поздно. Но утром тебе придется уйти. Я придумаю, как решить нашу… э…
– Проблему?
– Именно проблему! – завопила она, взбешенная его спокойствием.
Он отвернулся и стал мерить шагами комнату, старательно изучая пол, после чего резко повернулся и коротко спросил:
– Где же ты предлагаешь мне спать?
Она почти увидела его в зале суда, допрашивающего очередного беднягу, где тот был в ночь убийства. Его глаза впивались в нее, да и манеры и осанка были уничтожающими, даже при отсутствии костюма-тройки, который он, возможно, надевал на заседания.
– Во второй спальне нету кровати, и будь я проклят, если собираюсь втискивать свои семьдесят пять дюймов в шестидесятидюймовый диван!
– Тебе следовало бы подумать об этом, прежде чем врываться… ой!
Она схватилась за бок.
– Что это?! О господи! Черт, Лейни! Что случилось?!
– Ничего, ничего, – поспешно ответила она, так и не разогнувшись. Потом медленно выпрямилась, нетерпеливо отстраняя его руки.
– Просто колика, – выдавила она между стонами. – Иногда случается.
– Ты говорила доктору? Что он сказал? Прошло? Как часто это бывает? Господи, больше не смей так меня пугать!
К этому времени оба лежали в постели под одеялами, и он озабоченно ощупывал ее, выискивая возможные увечья.
– Все прошло. Я в порядке.
– Уверена?
– Да. Дик…
– Мне нравится, как ты произносишь мое имя.
– Дик, перестань…
Но он не позволил ей договорить. Закрыл рот губами, успев пробормотать:
– Всего лишь поцелуй, Лейни. Всего лишь поцелуй.
Он долго терзал ее губы, пока не устал от игр и проник в ее рот языком. Вовлек ее язык в изысканный танец, пока всякое сопротивление не растаяло. Они жадно упивались друг другом.
Он обволакивал ее. Его запах, вкус, ощущение поросшей грубыми волосками кожи стали такими же необходимыми. Как и в ту ночь. И в ней снова возродилась глубинная потребность в нем. Если он не дотронется до нее, если не поцелует, она точно умрет!
Его мужское достоинство, горячее и твердое, прижималось к ее бедру. Она хотела снова почувствовать его в себе, глубоко, до конца. Пульсирующее, заполняющее унылую пустоту, бывшую ее жизнью. Но она не могла позволить ему узнать это. Не могла.
– Лейни, – пробормотал он, чуть отстраняясь и обводя ее губы кончиком языка. – Ты восхитительна. Лучше любого десерта. Я не смогу насытиться тобой. Никогда.
Его губы скользнули к ее шее, легонько прикусили.
– Боже, я мечтал об этом столько месяцев! Тосковал о тебе с того момента, как понял, что ты исчезла. Жаждал снова обнять тебя. Прижать к себе твое сладкое тело. Ощутить твой вкус.
Его рука нашла ее груди, теплые и полные, и стала осторожно массировать, пока ее соски не затвердели. Дик опустил голову и стал целовать их сквозь прозрачную ткань, увлажняя ее. Лейни тихо вскрикнула, и он мгновенно вскинул голову.
– Черт, – выдохнул он, явно недовольный собой, и положил голову на ее груди, пока дыхание не стало ровным.
Когда наконец он взглянул на нее, его глаза горели внутренним огнем, временно утихшим, но не погашенным. Все еще тлеющим.
– Я целый день запугивал тебя. Но и торопить не хочу. Когда я пришел в спальню, пообещал себе, что мы будем спать рядом и ничего больше.
Он протянул руку и погасил свет:
– Как ты обычно спишь?
Лейни была охвачена жарким желанием. Приходилось сосредоточиться, чтобы дышать ровно. Она не позволит ему узнать, что под маской равнодушия сердце норовит вырваться из груди. Она знала: стоит коснуться его, положить руку на плечо в безмолвной мольбе, и он забудет об угрызениях совести и займется с ней любовью. Но как бы сильно она ни хотела Дика, не может этого допустить. Пусть лучше он оставит ее в покое, чем потом жалеть о своем слишком импульсивном поведении.
Она повернулась лицом к стене.
– Вот так.
– Прекрасно. Я не буду толкать тебя. Спокойной ночи.
Он поднял волосы с ее шеи и нежно поцеловал. А потом нащупал ее ноги своими и стал греть. Слегка сжал плечо.
Лейни поверить не могла, что позволяет ему все это. Страсть – одно, она не требует эмоций. Всякий может ее испытывать. Но спать с кем-то, просто спать – это почти обет. Клятва верности. Эмоциональные обеты означают риск, который она не может себе позволить. А давать мужчине даже самые незначительные обеты – немыслимо. У него есть власть над ней. Он сильнее. И остается чужим человеком. Но, боже, каким знакомым чужаком!
Она наслаждалась дуновением его дыхания. Тепло, исходившее от него, пронизывало ее тело. Ночь была не такой темной и одинокой, потому что он рядом. Кто-то вместе с ней слушал ночные шумы, не казавшиеся такими пугающими. Еще одна ночь с ним ей не повредит.
Она с чистой совестью заснула.
5
Однако утром она была вынуждена оправдать свои действия. Вчерашние рассуждения казались при свете дня не такими убедительными. Пока она поспешно принимала душ и красилась, успела немного отрезветь и снова была раздосадована своим поведением. Почему она позволила ему спать рядом, держать ее в объятиях?
Один раз, когда ребенок снова растревожился и стал толкаться, она заворочалась, пытаясь принять удобную позу, мысленно уговаривая его расслабиться и дать отдых, в котором она так нуждалась.
Дик прижал ее к себе и прошептал:
– Все в порядке?
– Мне нужно в ванную.
Она вырвалась, откинула одеяла, поковыляла в ванную, после чего вернулась, торопясь поскорее оказаться в тепле. Тепле, исходившем от Дика.
Он снова обнял ее и притянул к своему жесткому телу, пробормотав:
– Опять Скутер разбушевался?
– Да, – вздохнула она, устраиваясь поуютнее.
Дик положил ладонь на ее живот и стал растирать, явно заворожив ребенка не меньше Лейни, потому что тот утихомирился и позволил матери задремать.
В последний раз посмотревшись в зеркало, прежде чем выйти из спальни, она призналась себе: как хорошо, когда кто-то делит с тобой радости и неудобства!
Когда будильник зазвонил, Дика не было в постели. Она застала его на кухне.
– Что это? – спросила Лейни, входя в залитую солнцем комнату.
Он намазывал маслом кусочек тоста.
– А как насчет «доброго утра»? – спросил он, подходя и целуя ее в щеку. – Отвечаю: это завтрак.
– Я не завтракаю. Может быть, тост и кофе.
– Недостаточно для тебя и Скутера.
Он показал на стул.
– Лучше начинай, иначе школьный ад начнется без тебя.
Она взглянула на тарелку и застонала. Яичница-болтунья, бекон, два кусочка тоста, грейпфрутовый сок и кофе.
– Я не съем столько!
Но его неумолимое лицо говорило о том, что спорить бесполезно. Прошлой ночью он заставил ее съесть гору спагетти и сейчас не станет слушать никаких протестов.
Она обреченно положила сумочку и портфель с книгами на свободный стул и села.
Когда она, по его мнению, наелась, он вышел завести ее машину, чтобы Лейни не пришлось возиться с капризным двигателем, да и салон согрелся.
На пороге он помог ей надеть и застегнуть пальто. Она извинилась за то, что снова оставляет его с грязной посудой. Но он небрежно отмахнулся.
– Надень перчатки! Утро холодное. Мне придется что-то сделать с твоей машиной. Старое разболтанное корыто!
Дыхание паром вырывалось из его рта, и солнце переливалось в серебряных волосах. Она вдруг осознала, что буквально нежится в знаках его внимания. Но это долго не продлится. И чем скорее он исчезнет из ее жизни, тем будет лучше.
– Дик, нам нужно поговорить.
– Мы говорим.
– Я серьезно.
– Я тоже. Веди машину осторожнее.
– Ты говоришь, но слушать не желаешь! Пообещай, что не распакуешь свои вещи! Пообещай!
– Обещаю! – воскликнул он, с пылким поцелуем. – А теперь беги. Я не хочу, чтобы ты превышала скорость, боясь опоздать.
Она села в машину, хотя не поверила такой сговорчивости. Он слишком легко согласился! И смотрелся на ее переднем крыльце как дома. Слишком уж уверенно махал рукой ей вслед! Нет, просто так он не уберется!
День выдался безумным. Учителя даже не пытались учить. Дети были на взводе от возбуждения и радости в предвкушении рождественских каникул. Класс Лейни раскрашивал кофейные кружки для мам. Рисунки были в стиле ультрамодерн, чтобы не сказать больше, но Лейни знала, что для мам не будет большего сокровища, чем подарок ребенка.
Помогая каждому завернуть подарок в цветную бумагу, Лейни слезливо шмыгала носом при мысли о том, что когда-нибудь тоже получит такой от своего дитя. Она обнимет его и всячески расхвалит мазню на кружке. И он поймет, как она счастлива получить такой бесценный дар!
Но в мечтах дитя смотрело на нее зелеными глазами, умными и веселыми.
Усилием воли Лейни взяла себя в руки. Нечего предаваться глупым мыслям в разгар уроков. Сегодня, вернувшись домой, она потребует, чтобы Дик ушел. То, что он предлагает, – невозможно! Он не должен оставаться с ней, притворяясь ее мужем! Пока не родится ребенок? А потом что? Если он так командует Лейни, как же будет вести себя с малышом?
При одной этой мысли кровь Лейни похолодела. А что, если он попытается отнять у нее ребенка? Нет! Она не допустит этого, даже если придется бежать из страны и сменить имя! Ничто не разлучит ее с ребенком! Даже сила, такая мощная и влиятельная, как Дик Сарджент, адвокат по уголовным делам.
И что тогда ей делать?
Торговаться? Да, они будут торговаться, как цивилизованные люди. Она пообещает, что он будет часто видеться с малышом в удобное для нее время. И не помешает ребенку узнать отца. Они будут жить как разведенные супруги. Многие отцы навещают своих детей!
Это не идеальное решение, но лучшее, что она сумела придумать, чтобы и удовлетворить его, и выдворить из своей жизни так же быстро, как он в ней появился.
После рождественского обеда с индейкой, пока дети отдыхали перед праздником, Лейни сидела за столом и делала заметки для себя. Нужно казаться более деловитой и менее эмоциональной, если она хочет заключить с ним соглашение относительно того, когда, где и как долго он сможет видеть ребенка. Конечно, в первый год это будет нечасто, но по мере того как ребенок будет взрослеть, визиты Дика участятся.
У Лейни разрывалось сердце при мысли о том, что, возможно, ребенок будет уезжать к отцу на целое лето. Дик станет осыпать его подарками. Возить по таким местам, которые ей финансово недоступны. А что, если малыш полюбит его сильнее, чем мать?
Нет, такого не случится. Она об этом позаботится.
Возвращаясь домой, Лейни нервно сжимала руль. Час назад учеников распустили на каникулы, но она не рвалась домой. План пока что существует только на бумаге. Но изложить его Дику и заставить согласиться было испытанием, которого она страшилась. С такими талантами толковать каждую фразу в свою пользу он просто камня на камня не оставит от любого плана!
Ее нервозность сменилась любопытством, как только она подъехала к дому и увидела несколько машин, припаркованных на дорожке. Старый «Форд», новый многоместный «Мерседес», множество грузовиков. Что происходит?
В голове промелькнули сотни предположений.
И на нее снова нахлынула ярость.
Черт бы его побрал! Невозможно сказать, что он опять затеял! Какая она дура, что оставила его в доме одного!
Лейни остановила машину и, захлопнув дверцу, поспешила к крыльцу.
В доме царил полный хаос. Дородная женщина в длинном переднике и ортопедических туфлях возила пылесосом по полу гостиной. А когда многозначительно глянула на незнакомца, тихонько сидевшего на диване с портфелем на коленях, тот послушно поднял ноги. Еще один мужчина стоял на коленях перед плинтусом, прокладывая телефонный кабель. С кухни доносились грохот и стук молотков.
– Не колотите по стенам, пожалуйста! – доносились вопли Дика. – Неужели не видите, что Лейни недавно их перекрасила! Осторожнее, парень!
Телефон зазвонил, и прежде чем Лейни успела подойти, женщина в переднике схватила трубку:
– Нет, он сейчас занят, но если подождете, я его позову.
Отложив трубку, она повернулась, увидела все еще стоявшую в дверях Лейни и открыла от изумления рот.
– Здравствуйте, миссис Маклауд, я миссис Томас. Видела вас в школе. Моя малышка Тереза в пятом классе. Только дверь закройте! На улице холодно. Сейчас позову к телефону мистера Сарджента.
Но Лейни словно окаменела. Женщина поспешила к спальне.
– Мистер Сарджент, снова звонят!
– Простите…
Лейни круто развернулась, оказавшись лицом к лицу с нахальным молодым человеком в тесных джинсах, джинсовой куртке и потрепанной ковбойской шляпе, прислонившимся к косяку.
– Это сюда я должен доставить посудомоечную машину, или меня сейчас прогонят? – ухмыльнулся он, одновременно подмигнув ей и выдув пузырь жвачки.
– Черт возьми, я же сказал не колотить в стены! – заревел Дик откуда-то из глубины дома. – Да, миссис Томас. Спасибо, скажите, я иду.
– Простите, мэм, – тихо сказал кто-то за спиной Лейни. Тяжеловесный мужчина пытался протиснуться мимо. С плотницкого пояса свисали инструменты.
– Мне нужно взять из грузовика гвозди.
Лейни, как автомат, посторонилась, давая ему пройти.
– Он идет, но придется подождать еще минуту, – сказала миссис Томас в телефон.
– Мне тоже нужно с ним поговорить, – застенчиво пробормотал мужчина на диване.
– Он это знает. Скоро придет.
Телефон снова включился.
– Лейни! – радостно воскликнул Дик, вбежавший в дверь с резвостью полузащитника НФЛ. – Почему так рано? О, черт!
Он хлопнул ладонью по лбу.
– Я и забыл, что завтра начинаются каникулы! Хотел все сделать до твоего прихода!
– Какого дьявола здесь творится?! – завопила Лейни, покраснев от гнева и яростно сверкая глазами.
Парень в ковбойской шляпе тихо свистнул сквозь зубы. Вернувшийся с гостями плотник смущенно кашлянул, прикрываясь ладонью. Миссис Томас выключила пылесос, который пронзительно взвыл и замолчал. Тихо попросив звонившего связаться с мистером Сарджентом позже, она повесила трубку. Двое мужчин, которых Лейни раньше не видела, встали в дверях спальни, ошеломленно глядя на нее. Стук в кухне прекратился, и еще один незнакомец заполнил дверной проем. Мужчина на диване встал, но тут же передумал и снова сел. Телефонный мастер поднялся с пола. Все с любопытством пялились на нее, словно она была здесь не на своем месте и, возможно, не в своем уме.
Тяжело вздохнув и пытаясь держать себя в руках, она уже мягче спросила:
– Что происходит, Дик? Кто все эти люди и что делают в моем доме?
Он взял у нее сумочку и портфель с книгами и помог снять пальто.
– Это миссис Томас, чье присутствие говорит само за себя, – спокойно пояснил он. – Я нанял ее убирать, так как сам ненавижу уборку, а тебе этим заниматься не позволю. Да. И готовить, поскольку я специалист по двум блюдам – спагетти и яичнице-болтунье. А ты это уже ела.
Повернувшись к домохозяйке, он улыбнулся:
– Она уже поставила в духовку мясо с картофелем.
Мужчина на диване попытался привлечь внимание Дика, нерешительно помахав рукой.
– О, мистер Смайли, я почти забыл про вас. Лейни, он доставил твою новую машину, но я еще не подписал бумаги. Мистер Смайли, я сейчас подойду.
– Телефон готов, – объявил мастер и принялся собирать инструменты.
– Он установил новую глобальную телефонную связь, чтобы я мог отсюда вести бизнес и постоянно находиться на связи со своим офисом, – продолжал Дик и, показав на двоих в дверях, добавил:
– Они разбирают старую кровать и собирают новую и испытывают мое терпение, калеча стены.
Стыдливо потупившись, мужчины исчезли в большой спальне.
– Новая машина? Новая кровать? Мне не нужна кровать…
– Тебе, возможно, не нужна. Зато нужна НАМ.
– Блииииин, – пробормотал себе под нос парень в ковбойской шляпе и скрестил руки на груди, показывая, как наслаждается бесплатным шоу.
– Простите! Я, пожалуй, протиснусь мимо вас… – прошептал плотник, снова пробираясь в комнату и извиняющимся тоном мямля что-то насчет необходимости закончить работу и убраться как можно скорее.
– Они с помощником снимают шкаф на кухне, чтобы освободить место для посудомоечной машины и этого…
Осекшись, он яростно уставился на молодого человека, не сводившего глаз с Лейни. Взгляд Дика стал жестким и холодным.