В конце концов, ему надоело это мучение, и, решив, что до рассвета все равно еще много времени, Плюх поднялся, выпил немного воды и, оставив рюкзак у входа, а «Печенгу» перебросив на грудь, отправился исследовать место, в котором ему довелось застрять.
Поначалу он собирался пройти до конца основного туннеля, но, едва достигнув первого ответвления, передумал: что толку гулять просто так – видно же, что впереди ничего, кроме голых стен, нет. Другое дело эти многочисленные коридоры: не зря же они понаделаны! Главное, не заходить слишком далеко и больше никуда не сворачивать (если, конечно, будет куда), чтобы не заблудиться и успеть вернуться к вратам до рассвета.
Первый «рукав», куда нырнул разведчик, сначала показался ему копией основного туннеля, разве что чуть более узким. Но Плюх быстро понял, что это не так. Вернее, сам коридор был таким же пустым, но вот его стены сразу привлекли внимание разведчика. В них не было новых открытых, как в главном, ответвлений. Зато тут имелись… врата! Множество черных, слегка закругленных поверху прямоугольных врат, – уменьшенных раза в два копий тех, через которые разведчик проник на объект.
Егор подошел к ближним от него. Интуиция буквально кричала ему: «Отойди, не вздумай их трогать!» Однако на сей раз Плюх не послушался своей верной помощницы. Ему нестерпимо хотелось коснуться гладкой черной поверхности. В конце концов, что в этом может быть страшного? Даже если эти врата окажутся открытыми, никто ведь не заставит его войти в них. А даже если он и войдет – что помешает ему сразу же выйти? Конечно, если рассуждать логически, подобные доводы не выдерживали никакой критики. Но рассуждать логически у Плюха сейчас не получалось. Ему, словно капризному малышу, хотелось вытянуть ручки и начать сжимать-разжимать пальчики: «Дай! Дай!! Да-ааай!!!»
Косморазведчик действительно протянул руки и коснулся… нет, ничего он не коснулся, поскольку пальцы просто исчезли за черной поверхностью, словно никакой поверхности не существовало, а была лишь сгустившаяся, концентрированная тьма. Плюх выдернул кисти, осмотрел ладони и, увидев, что они в полном порядке, снова просунул руки сквозь врата, теперь уже по локоть. А затем шагнул в темноту и сам.
По ту сторону врат было так же светло, как и снаружи. Правда, никаких длинных туннелей там не оказалось. Разведчик очутился в небольшой квадратной комнате, похожей на пустую коробку все с теми же светло-серыми стенками. Поскольку ничего интересного там не было, Плюх повернулся, чтобы выйти назад, в коридор. Однако пальцы, приблизившись к черной поверхности, неожиданно наткнулись на преграду. Его не собирались выпускать обратно!
Плюху стало по-настоящему страшно. Первым его порывом было – начать барабанить кулаками по вратам и заорать что-нибудь вроде: «Замуровали, демоны!» Правда, популярного в двадцатом веке нашей реальности фильма он не смотрел, но его вопль отчаяния выражал бы близкий к этому смысл. Но все же разведчик сдержался. Он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и попытался рассуждать. Сначала он вспомнил, как нестерпимо ему захотелось войти в эти врата. Его сюда почти что затянуло. И это казалось странным, потому что как бы ни было ему любопытно, желание увидеть, что же там, за черной пеленой, не могло быть таким, каким оно в тот момент было. А это сильно попахивало тем, что его сознанием манипулировали. Кому-то непременно требовалось, чтобы он зашел в эту тесную коробку. Зачем требовалось – вопрос более сложный. Один из возможных вариантов, который крутился уже в голове косморазведчика, ему определенно не понравился: на объекте существует система безопасности. Любой, кто несанкционированно проникает сюда, должен быть изолирован. Для этого и существуют подобные… камеры. Недаром эта вот и расположена неподалеку от главного входа. Система его засекла, заманила и заперла. И кто знает, что последует дальше – возможно, банальная утилизация. Например, в камеру пустят отравляющий газ, или сожмутся ее стенки, превратив его тело в сверхплотный маленький мясной кубик.
Разведчику показалось, что камера чуть дрогнула. Невольно он вжал голову в плечи, ожидая, что стены и пол неотвратимо начнут к нему приближаться. Однако прошло секунд пять, но объем камеры ничуть не изменился. Зато возникло отчетливое ощущение, что «коробка» движется – вниз или вверх, Плюх не смог разобраться, слишком уж плавным и медленным было это движение. Длилось оно недолго. А потом… врата исчезли!
Разведчик буквально выпрыгнул из камеры, опасаясь, что преграда появится вновь. Оказавшись снаружи он непроизвольно оглянулся и действительно увидел на месте только что существовавшего проема ту же самую черную поверхность врат.
А потом услыхал позади:
– Блямс-блямс-блямс-блямс!
Глава 26
Плюх развернулся так стремительно, что едва не упал, поскользнувшись на гладком полу.
– Блямс! Блямсик! – закричал он, крутя головой в поисках зеленого друга.
Однако там, где он теперь очутился, вновь никого не было. Правда, помещение – такая же светло-серая коробка, только раза в два попросторней – на сей раз оказалось не пустым. В нем, ближе к противоположной стене, стояло ярко-зеленое, непривычных очертаний кресло; похоже, оно предназначалось для существ, отличающихся строением тела от человека – слишком узкое, вытянутое сиденье, непривычно высокая и тоже чересчур узкая спинка… Но сильнее, чем кресло, разведчика заинтересовало окно. Оно занимало больше половины расположенной перед креслом стены. И через это окно на него смотрел… Блямс!
Его было видно по грудь. Плюх рванулся к окну, но через пару шагов замер. Что-то здесь было не так… Светло-зеленый хитин, суставчатые, похожие на руки лапы, фасеточные глаза… Но все слишком крупное, словно…
Разведчик отвесил себе мысленную оплеуху. Ёхи-блохи! Никакое это не окно, это экран! Оттого и его друг кажется более крупным. Его друг. Блямс. Блямсик… Почему же он так безэмоционально отреагировал на его появление?
Конечно, по глазам псевдонасекомого невозможно определить настроение, но сама поза «богомола» была слишком уж неподвижной. Прежний Блямс наверняка замахал бы лапами, запрыгал, заверещал…
Будто подслушав его мысли, «богомол» на экране произнес:
– Блямс! – и указал лапой на кресло.
«Это не Блямс! – озарило догадкой мозг косморазведчика. – Очень похожее на него существо, но не Блямс. И что же оно от меня хочет? Поговорить?.. Ну ладно, поблямкаем. Надеюсь, он быстро поймет, как «хорошо» я владею его языком. Или он будет изъясняться на пальцах?»
Тем не менее Плюх подошел к креслу и кое-как устроился на нем. Сидеть было ужасно неудобно, но хоть не падал – и то ладно.
– Блямс! – снова ткнул «богомол» суставчатым пальцем. Разведчику показалось, что прямо на него.
Поэтому он коротко представился:
– Плюх.
– Блямс-блямс-блямс! – замотал треугольной головой собеседник, продолжая тыкать на разведчика пальцем. Потом он обеими лапами изобразил, будто что-то надевает на голову, и снова вытянул палец: – Блямс!
Косморазведчик оглядел кресло и только теперь заметил перекинутое через спинку небольшое, диаметром с футбольный мяч, плоское полукольцо зеленого цвета, чуть более темное, чем само кресло. Плюх снял его и, руководствуясь жестами «богомола», надел на голову. Устройство плотно, но мягко обхватило затылок и полностью накрыло уши.
– Правильно, – тут же услышал Плюх.
Голос звучал механически, без эмоций. Не требовалось быть техническим гением, чтобы догадаться: зеленое полукольцо являлось ничем иным, как устройством для перевода. Как осуществлялся обратный перевод (на «богомоле» не было подобных «наушников»), разведчика не очень-то интересовало. Но то, что его поймут, он даже не сомневался.
– Зачем я здесь? – спросил он.
– Это знать тебе. Ты пришел сам. Мы не звали тебя.
– Я ищу своего друга. Такого, как ты.
– Здесь много таких, как я.
– Ты понимаешь, о ком я. Вы захватили его и других «богомолов».
– Богомол – мелкое насекомое. Мы не хватали богомолов.
– Ты же все понял! – вспылил Плюх. – Не делай из меня дурака!
– Я не делаю умственно отсталую личность из тебя. Ты говоришь неправильно.
– Зато ты говоришь очень правильно! – огрызнулся разведчик, но быстро одумался, решив не обострять отношений. – Извини, я переживаю за друга.
– Я не знаю твоих друзей. Три человека снаружи – твои друзья?
– Да, они тоже мои друзья. Что, кстати, с ними? Ты их видишь?
– Сейчас не вижу. Раньше видел. Два человека лежали, один человек ходил.
– Куда ходил? – подался вперед Плюх.
– К порталу и обратно, к порталу и обратно, к порталу и…
– Хватит! – отмахнулся разведчик. – Я понял. Портал открывается только в сумерки? Они смогут сюда зайти?
– Да, они тоже мои друзья. Что, кстати, с ними? Ты их видишь?
– Сейчас не вижу. Раньше видел. Два человека лежали, один человек ходил.
– Куда ходил? – подался вперед Плюх.
– К порталу и обратно, к порталу и обратно, к порталу и…
– Хватит! – отмахнулся разведчик. – Я понял. Портал открывается только в сумерки? Они смогут сюда зайти?
– Портал открывается не только в сумерки. Твои друзья зайти смогут, если мы откроем портал.
– Так откройте!
– Отсутствует смысл.
– А в том, что я здесь, есть какой-то смысл?
– Есть.
– И какой же?
– Объяснение не будет доступно твоему пониманию.
– Ёхи-блохи! То есть, зачем я здесь – это мне лучше знать. Но впустили меня сюда, потому что в этом есть смысл, до сути которого мне, слабоумному, не дотумкать. Очень логично!
– Блохи – мелкие насекомые. Отсутствуют здесь. Ёхи – неизвестное понятие. Что есть ёхи?
– Не заговаривай мне зубы! Или отвечай, зачем я вам понадобился, или говори, где Блямс!
«Богомол» на экране дернулся.
– Ты сказал неприемлемое! Разговор окончен.
– Что я сказал?! – подскочил косморазведчик, но экран погас, слившись цветом со стеной.
Плюх сорвался с кресла, метнулся туда, где до этого был экран, и принялся бить по стене кулаками:
– Эй, ты! Как там тебя? Сверхразумная личность, да?! Кого ты из себя строишь? Бога? Так не похож ты на него! Боги не уходят от ответов! И не вешают лапшу на уши! Они либо дают то, что у них просят, либо карают тех, кто им неугоден, а не выделываются! Если я тебя оскорбил – покарай! Но если жить оставил, то и друга моего верни! Я ведь знаю, что Блямс у тебя! Да, Блямс, так я его зову, ничего более, и ты это понял. Неприемлемое я ему сказал!.. Тоже мне, божок недоделанный!
Разведчику очень хотелось полоснуть по стене очередью из винтовки, но все же он сумел взять себя в руки. Он бы все равно этим ничего не добился, только бы патроны истратил, да себя ниже плинтуса опустил. И так уже дурацкой истерикой унизил…
Плюх сдернул с головы полукольцо-переводчик и собрался его отшвырнуть, но подумал вдруг, что с его помощью он, возможно, сумеет понять и речь своего зеленого друга. Поэтому он повесил устройство на шею, развернулся и прошагал к вратам, или, как их назвал «божок», порталу. Черная поверхность пропустила его беспрепятственно. Кабину лифта, чем, по сути, являлась большая квадратная «коробка», снова едва заметно качнуло, и вслед за этим опять возникло ощущение движения. Вскоре Егор оказался в том самом – или очень похожем на него – коридоре, где он зашел до этого в «лифт». Косморазведчик побежал по нему, толкаясь в черноту порталов, но все они были закрыты.
«Что же теперь делать? – в отчаянье подумал Плюх. – Где искать Блямса?»
О том, чтобы уйти отсюда без друга, у него не возникло и мысли. Зато он вспомнил про оставшихся снаружи друзей. Как быть с ними? Если он продолжит бегать по бесконечным коридорам в поисках Блямса, Илона совсем изведется, переживая за него. Она дождется рассвета и попробует войти в портал, но, если верить «божку», это у нее не получится. Тогда она и вовсе начнет паниковать. Поэтому первым делом необходимо дать ей знать, что он жив.
Разведчик был почти уверен, что внешний портал откроется перед ним вне зависимости от времени суток. Правда, стоит ему оказаться снаружи – назад он уже не вернется. Поэтому нужно встать на самой границе врат, чтобы находиться одновременно по обе их стороны, и крикнуть Илоне, что он жив и намерен искать Блямса.
Приняв такое решение, Плюх почти успокоился. Он вышел в основной коридор и зашагал к ведущему наружу порталу. Перед гладкой черной поверхностью он на пару мгновений замешкался, а потом решительно ступил вперед и замер, как и планировал, на самой границе между объектом и внешним миром Зоны.
Илона, вытянув руку, стояла прямо перед ним. Вероятно, девушка как раз собиралась в очередной раз проверить проницаемость врат. Увидев Плюха, она вздрогнула и попятилась. Снаружи все еще царила ночь, и разведчик на фоне ярко освещенного туннеля должен был видеться ей темным силуэтом. Он сразу это понял и поспешил сказать:
– Илона, это я, не бойся!
– Егор?.. Как же ты меня напугал!
Девушка рванулась вперед, но Плюх выставил перед собой руки:
– Стой! Тебе нельзя сюда! Я сейчас вернусь и буду искать Блямса, а вы ждите нас снаружи.
– Блямс там? – остановилась в полушаге от него Забияка. – Там есть кто-то еще? Что ты узнал?
– Там есть… – замялся косморазведчик. – Как я понял, это разумные предки нашего Блямса, возомнившие себя богами. Но помощи от них ждать не стоит. Я уверен, они держат Блямса и его подопечных в этом своем муравейнике. Точнее, «богомольнике». И я обязан их найти. По крайней мере, Блямса. Я должен поговорить с другом и узнать, где он сам хочет быть – с ними или с нами.
– Даже если найдешь, как ты с ним поговоришь?
– У меня есть вот это, – показал разведчик на зеленое полукольцо, висевшее у него на шее. – С его помощью я общался с одним местным «божком».
Плюх подождал, что скажет Илона. Но девушка, прищурясь, лишь молча смотрела на него.
– Так я пошел? – не выдержав долгого молчания, спросил косморазведчик.
– Ага, разогнался! – шагнула вдруг Забияка на границу портала. – Никуда я тебя одного не пущу. Лучше сдохну, но чтобы ты на глазах был. А то ведь нервы у меня не железные, если это тебе невдомек.
В неосознанном порыве Плюх сжал Илону в объятиях и принялся целовать ее лоб, щеки, губы…
– Егор, – с трудом выдохнула девушка. – Я ведь тоже не железная… раздавишь!
Разведчик ослабил хватку и услышал из мрака смущенное покашливание, а вслед за этим и голос профессора Сысоева:
– Простите за неделикатность, но я невольно ухватил часть вашего разговора. Насколько я понял, вы оба собрались идти внутрь объекта. И я очень надеюсь, что вы не намереваетесь бросить нас с Олегом Дмитриевичем на произвол судьбы.
– Но мы же вернемся! – одновременно выкрикнули Плюх с Забиякой.
– Вы в этом уверены? – подошел ближе профессор. – Но даже если и так. Неужели вы думаете, что мы не согласны заплатить пусть даже и жизнями за то, чтобы побывать в обиталище внеземных разумных существ?
– Вообще-то, земных, – пробормотал косморазведчик, – только из другой реальности.
– Колоссальная разница! – хмыкнул Сысоев. – Да, тогда нам и впрямь там нечего делать… – Тут он взвился, впервые повысив голос: – Какое вы имеете право решать за нас, куда нам можно, а куда нельзя?! Мы ученые, поймите! У-че-ны-е! И такой случай, как этот, может больше не выпасть никому и никогда за тысячи лет!
– Но вы же были уже на одном… объекте… – совсем смутился разведчик.
– И что? Что мы там видели? Только абстрактную геометрию! Там же никого не было! Вероятно, то был всего лишь перевалочный пункт. А здесь они живут! Скорее всего, чего-то изучают! Как, по-вашему, есть разница?
– Я догадываюсь, чего они изучают, – пробурчал Плюх. – Точнее, кого. Вот только сильно сомневаюсь, что они жаждут поделиться с вами своими изысканиями.
– А вот и посмотрим, – тряхнул головой профессор. И обернулся в темноту: – Олег, где ты там возишься? Идем быстрее, пока наши юные друзья не захлопнули дверь! С них ведь станется.
– Вы очень рискуете! – уже безо всякой надежды на успех, воскликнул разведчик. – Забияка, останься с ними, мне так будет спокойнее.
– Спокойнее? Рискуем? – сделала изумленные глаза девушка. – А в Зоне мы, по-твоему, под божьей дланью ходим?.. Да в этом «богомольем» тереме, может статься, в сотни раз безопаснее, чем снаружи! Сам же говорил, что там разумные существа. Коли они и впрямь умеют мыслить, то неужто дойдут до убийства братьев по разуму?
– Не такими уж они нас разумными считают, – буркнул разведчик, уже смирившись, что одного его внутрь не отпустят. – В общем, я вас предупредил.
– Предупредил, предупредил, – ступила внутрь «богомольника» Забияка. – Ежели помрем, драться с тобой, так уж и быть, не станем.
Пройдя сквозь портал и сделав пару шагов, ученые и Забияка невольно замерли, разглядывая протянувшийся в неизмеримую даль ярко освещенный туннель.
– Не могу понять, где он заканчивается, – обернулся к спутникам Юлий Алексеевич. – Мне кажется, он явно больше, чем ширина сопки. Вероятно, это лишь оптический обман, но… – Договаривать профессор не стал, однако доцент Тетерин продолжил его мысль:
– Возможно, мы сейчас вовсе не в Зоне. И эта сопка… эти ее врата – не что иное, как выход из нее.
– Только определенно не туда, куда бы нам хотелось попасть, – подвела итог сказанному Илона.
– На крайний случай и этот вариант стоит учесть, – покачал головой Сысоев.
– Нет смысла, – возразил косморазведчик. – Нам не позволят. Я думаю, что и это вторжение им не очень понравилось.