Конечно, химера не знала человеческих названий аномалий Зоны, но что-то от Ночки-человека в ней все-таки осталось, и поэтому к знакомым образам аномалий и артефактов родной Зоны непроизвольно приклеивались их человеческие обозначения.
Ночка-химера замерла и напряглась.
Вон там, на северо-востоке этой чужой и неприятной Зоны, не очень далеко, маячил мощный источник энергии, но туда не добраться, источник стерегут. Об этом Ночка-химера узнала, когда Кощей ударил ее своим сознанием. Ударил «пси». Каждый излучатель является одновременно и приемником, и наоборот. Элементарная физика! Хотя… кто из сильных мира сего или претендующих на это место может похвастаться, что помнит элементарную физику[15]?
Источник был живым и разумным. Источник был частью Чернобыльской Зоны Отчуждения.
Именно с помощью этого источника Александр Борисович, добровольный мутант, пасынок Чернобыльской Зоны Отчуждения, восстанавливал свою чудовищную энергетику. Если бы этого источника энергии Зоны внезапно не стало, Кощей продержался бы от силы неделю или две, и то большую часть времени существуя в экономном, полусонном режиме. А потом… Может быть, впал бы в спячку, медленно приспосабливаясь к чуждой и ему тоже энергетике мегаполиса, чтобы когда-нибудь возродиться одним из многочисленных мутантов. Может быть, успел бы добраться до Зоны-мачехи, чтобы восстановиться и навсегда превратиться в одного из ее обитателей. Может быть, попытался бы жить, как обычный человек, хотя скорее всего это у него бы не получилось. Может… Кто знает…
Александр Борисович был пасынком Зоны, а пасынкам никогда не достается столько любви, сколько достается сыновьям. И неужели недобрая сила Зоны тоже есть любовь? А может быть, она не недобрая, эта сила, может быть, она просто слепая?
Впрочем, твари размышляют недолго, а решения принимают быстро. Это касалось и Ночки-химеры, вышедшей из стеллса на обычной московской улице, где-то в районе Нахимовского проспекта.
Неподалеку от ирландского паба «Конор Мак Несса» на глазах изумленных прохожих прямо из воздуха появилась очень бледная рыжая девушка в изодранных джинсах и окровавленной футболке. Кровь сочилась из носа и ушей невесть откуда вынырнувшего создания, глаза у девушки были совершенно рысьи, а губы черные, словно у какой-нибудь готки или эмо. Хотя ни на поклонницу готики, ни тем более на эмо-малолетку девушка похожа не была. От нее попятились, обезьяны в людях чувствуют хищника и инстинктивно боятся его. Двигалось странное существо совсем не так, как нормальный человек, какими-то короткими рывками, словно изображение с плохой видеокамеры, и тем не менее необыкновенно быстро, хотя и несколько бестолково, словно не знало, куда ей направиться.
Впрочем, мало ли ненормальных, мало ли обколотых и просто от природы безумных, и даже не просто безумных, а безумных осознанно, можно встретить на улицах Москвы! Главное – держаться от них подальше, и тогда все может обойтись. Хотя, может, и нет…
Девушка обвела куривших у входа в паб футбольных фанатов желтым, дурным взглядом, на миг опустилась на четвереньки, словно бы принюхиваясь к чему-то, сориентировалась, выпрямилась и огромными скачками умчалась в направлении метро «Профсоюзная».
– Упоротая, мля… – прокомментировал какой-то дюжий фанат, трясущимися руками вытаскивая из пачки очередную сигарету.
– Ламия… ламия… – испуганно загалдели студенты-арабы. – Ламия… Женщина ночи с черными губами.
Губы у девушки и в самом деле казались совершенно черными. Может быть, от запекшейся на них крови, а может быть, потому, что у всех химер такие губы. Но откуда же москвичам это знать?
А таджики-гастарбайтеры, словно воробьи обсевшие поручни ограждения вокруг свежевырытой канавы, подумали, что, наверное, лучше поскорее убраться восвояси туда, где пусть и голодно, но по крайней мере не бегают по улицам страшные женщины-дэвы с окровавленными губами.
Ночка бежала по улицам Москвы. По чужой для нее человеческой аномалии. На юго-западе, далеко-далеко, чуть светилась аура родной для химеры Зоны, Чернобыльской. Химере очень хотелось побежать туда, там так хорошо и сытно, там дом, там множество источников энергии, там опасно, но привычно опасно. В Зоне Отчуждения редко встретишь людей, а если они и есть, то они уже почти и не люди, они почти свои, потому что тех, кто не смог стать своим, милосердная Зона убивает, забирая их сущность и их силу. Зона умеет забирать чужую жизнь, чужую сущность и чужую силу. Умеет переплавлять в свою и наделять этой силой собственных созданий. В Чернобыльской Зоне хорошо и спокойно, и она, химера, дочь Зоны, когда-нибудь обязательно туда вернется. Только вот сначала надо отыскать сталкера-хозяина, сталкера-возлюбленного, а уж потом вместе с ним отправляться в Чернобыль. Хотя со сталкером было хорошо и здесь, в Москве, так что возвращаться в Чернобыль, может быть, и не обязательно, потому что с этим сталкером хорошо везде.
Все-таки сейчас Ночка была тварью, пусть и полуразумной, а звериные мысли коротки и конкретны, не то что человеческие.
Сталкер находился где-то там, на востоке, у нее не было времени, чтобы сосредоточиться и точно локализовать его местонахождение, но общее направление она для себя обозначила.
Беда была в том, что в мегаполисе нельзя двигаться по кратчайшему пути, то есть по прямой. Будь ты хоть танком Т-95 с массой пятьдесят две тонны – все равно не получится. А Ночка-химера танком отнюдь не была. Каких там пятьдесят две тонны, в ней и пятидесяти двух килограмм не было, это даже если считать вместе с разбитыми и окровавленными кроссовками.
В Москве нет прямых дорог. Ни в каком смысле и ни для кого.
Ночка-химера ныряла в переулки, карабкалась на стены, срывалась и падала, кружилась на месте в поисках выхода из тупика и снова бежала, пересекая московские магистрали по крышам автомобилей.
Один раз, под какой-то недостроенной многоярусной развязкой, ей встретился молодой кровосос. Довольно странно было встретить кровососа здесь, посреди чужой Зоны. Химера было обрадовалась, но дурной кровосос сразу же напал, и Ночка его убила. В кровососе еще оставалось немного энергии, и она взяла ее. Сил заметно прибавилось, и химера побежала еще быстрей.
Наконец, уже глубокой ночью, она вышла к кольцевой дороге.
Она спряталась за строительной бытовкой и стала наблюдать. Кольцевая дорога была серьезной преградой на ее пути, кроме того, химера не понимала, что это за странная аномалия. Хотя то, что это именно аномалия, было очевидно.
Непонятное всегда пугает, но и притягивает тоже.
Химера. МКАД. Выход за кольцо
По МКАД, словно по чудовищной обмотке гигантского соленоида, текли потоки человеческих сознаний, заключенные в хрупкие металлические корпуса автомобилей. Невидимое людям, для химеры поле, создаваемое этим огромным соленоидом, было вполне зримым. Оно взаимодействовало с рваным и неоднородным ментальным полем мегаполиса, сжимало его в жгут, и казалось, в небо над городом хлещет поток чего-то такого, чему названия не было в человеческом языке, а химеру и вовсе не беспокоило, есть имя этому явлению или нет. Главное, что это неведомое излучение, чем-то по вкусу похожее на «пси», было для твари Зоны вполне безопасным и даже приятным. Долго находиться рядом с МКАД химера не могла, но и губительным излучение города, свитое кольцом МКАД в возносящийся в небеса жгут, тоже не было. В отличие от плотных автомобильных потоков, несущихся по кольцевой дороге в обе стороны.
А от поля, создаваемого кружением человеческих сознаний по МКАД, тварь Зоны просто пьянела, как старшеклассница-выпускница от стакана доброго портвейна. Или что там пьют современные гимназистки? Да не важно в общем-то, что пьют. Важно, что они потом делают, а делают они, как правило, глупости. И Ночка-химера исключением из этого правила, увы, не стала.
Утром Интернет, телевидение и газеты будут наперебой кричать о страшной катастрофе, случившейся ночью на внешнем и внутреннем кольцах МКАД. Десятки автомобилей были буквально скомканы и вбиты друг в друга неподалеку от поворота на шоссе Москва – Нижний Новгород. Движение по МКАД встало на несколько часов, и долго еще над окраинами Москвы разносился натужный вой сирен «Скорой помощи» да заполошно клохтали винты вертолетов МЧС. В аварии, конечно же, поначалу обвинили террористов, потом русских фашистов, что, кстати, не противоречило одно другому. Потом речь пошла об исламских фундаменталистах, не то ваххабитах, не то салафитах. Русские фашисты с ваххабитами и салафитами сочетались плохо, что, впрочем, совершенно не смущало журналистов.
Но на некоторых роликах, во множестве появившихся на «ю-тубе» сразу после аварии, можно было различить тоненькую фигурку со странно светящимися глазами, пересекающую полосу кольцевой автодороги прямо перед бамперами отчаянно пытающихся затормозить автомобилей. Иногда существо вскакивало на капот или крышу несущейся со скоростью больше сотни километров в час машины и продолжало свой путь через МКАД уже по крышам. Существо двигалось с нечеловеческой быстротой, поэтому изображения, полученные в основном низкоскоростными камерами видеорегистраторов, были нечеткими. Да и не могло это быть живым человеком, тем более женщиной. Но чем-то же это было!
Но на некоторых роликах, во множестве появившихся на «ю-тубе» сразу после аварии, можно было различить тоненькую фигурку со странно светящимися глазами, пересекающую полосу кольцевой автодороги прямо перед бамперами отчаянно пытающихся затормозить автомобилей. Иногда существо вскакивало на капот или крышу несущейся со скоростью больше сотни километров в час машины и продолжало свой путь через МКАД уже по крышам. Существо двигалось с нечеловеческой быстротой, поэтому изображения, полученные в основном низкоскоростными камерами видеорегистраторов, были нечеткими. Да и не могло это быть живым человеком, тем более женщиной. Но чем-то же это было!
И социальные сети вскипели слухами и домыслами.
О террористах-смертницах, «черных вдовах», инопланетянках, агентах госдепа и прочей цивилизационной нечисти.
О верных последователях скандалисток из некогда знаменитой своей бесшабашной непристойностью панк-группы, сбежавших из тюрьмы и устроивших очередную безумную, а теперь еще и кровавую инсталляцию на Московской кольцевой автодороге.
И немного о мутантах. Но о мутантах было не интересно. Что такое эти мутанты по сравнению с теми же «Пусси»? Жалкие дилетанты! А потом, откуда в Москве мутанты, что здесь, своих уродов мало? Вон их сколько, не будем перечислять, потому что не толерантно. Над блогерами, писавшими о мутантах, смеялись, их троллили все, кому не лень, и называли тупыми сталкероидами.
Зря смеялись, как потом выяснилось. Но до этого «потом» дожили не многие из сетевых весельчаков.
Конечно, Ночка-химера была целиком и полностью виновата в случившемся на МКАД. И если бы она просто пересекла кольцевую, может быть, ничего из ряда вон выходящего и не произошло бы. Но дело в том, что опьяневшей от излучения кольцевой химере понравилось прыгать с машины на машину, ей показалось жутко забавным, как легко сминаются кузова, как дико кричат раздавленные люди, как ярко вспыхивают, перед тем как погаснуть навсегда, человеческие сознанья. Пьяная химера играла. Развлекалась. Кошки вообще любят играть, и игры их, как правило, жестоки. Жаль, что этого не замечают их хозяева. А химера была пусть и немного, но все-таки кошкой. И женщиной. А женщины порой тоже не прочь поиграть в жестокие игры. А уж пьяные и вовсе.
Наконец тварь утомилась и оставила озаренное синими сполохами полицейских машин, забитое словно надкусанными пирожками с кровавой начинкой автомобилями дорожное кольцо в покое. Впереди распростерлось темное замкадье, так похожее на привычную Чернобыльскую Зону!
Химера пробежала еще несколько километров на восток, постепенно отдаляясь от Москвы, проскользнула на охраняемую сонными солдатиками территорию воинской части и расположилась на отдых в запретной зоне, неподалеку от радара противоракетной обороны. Боковые лепестки мощного излучения СОЦ[16] радара спалили бы человека за долю секунды, но для химеры это излучение было родным. Ничего, кроме тепла и уюта, она не чувствовала, а люди под радар не совались, и это ее вполне устраивало.
И химера уснула.
На следующий день тварь продолжила свой путь на восток.
Она бежала по заросшим одичавшим люпином фиолетовым полям, обходя многочисленные чистенькие и кокетливые, похожие на сборища трансвеститов, дачные поселки, выросшие на месте деревень. Она вплавь пересекала неширокие реки Нечерноземья. Пекша, Колокша, Нерль… Ядовитая вода в некоторых из них была похожа на воду Припяти, вот только радиоактивности немного добавить, а так – один в один. Она старательно избегала больших городов – хватит с нее этих человеческих аномалий. Обходила заброшенные, полуразрушенные церкви, в которых еще оставалась древняя намоленная сила, огибала стены заново отстроенных монастырей. Во многих из них было мало веры, но много людей, а с людьми химере встречаться не хотелось.
Если удавалось, спать химера устраивалась в заброшенных ракетных шахтах, там было уютно и слегка фонило, ей была необходима радиация в небольших дозах, впрочем, для человека и эти дозы были бы смертельными. Для ночлега годились и заброшенные заводы, и охраняемые склады оружия, и просто безлюдные места. Почему-то людей убивать не хотелось. Точнее, химере это было безразлично, но что-то в ее сознании запрещало убивать людей. Разве что в крайнем случае.
Наконец она добралась до огромного, вытянутого вдоль могучей реки конгломерата городов. Откуда-то она знала, что это место называется у людей «Нижний Новгород», «Дзержинск», «Бор», «Кстово»… Города срослись в многокилометровую изогнутую вдоль реки гроздь, и, чтобы добраться до сталкера, эту гроздь следовало пересечь в направлении северо-востока. Чтобы обойти ее, требовалось сделать огромный крюк, а на это у химеры не было ни времени, ни желания. Кроме того, она понемногу слабела. То есть через пару-другую недель ее химерья сущность никакими возможностями, кроме возможностей слабого человеческого тела, обладать не будет. Но и человеческой личности в ней теперь нет, ее почти уничтожили там, в московском дворе. А тварь, пускай даже и полуразумная, не обладая особыми способностями, которые дает Зона, в человеческом теле проживет недолго. Выследят, поймают, и хорошо, если просто убьют.
Она свернула в сторону недалекой реки и побежала через техническую территорию действующего полигона. День был стрельбовый, и на огневой то и дело раздавалось тяжкое шипение пусковых установок «Хризантемы» и вой управляемых противотанковых ракет. Испуганная химера решила, что это стреляют по ней, и помчалась со всех ног прочь от опасности.
Молоденький старлей, наблюдающий за мишенями в бинокуляр, изумленно ахнул и заорал благим матом:
– Девка на стрельбовой! Прекратить огонь!
И ошалело добавил, видно, вспомнив что-то личное:
– Вот стервы, и сюда пролезли! Эх и вздрючат сегодня кое-кого!
– Человек на директрисе[17]! – взревел динамик на наблюдательной вышке. – Отбой!
Протяжно и немного фальшиво запел горн, играя «отбой».
Ночка из последних сил, проскочив редкое оцепление, выбралась наконец к реке. Там, где находился сейчас Берет, тоже была река, а значит, по реке вполне можно было добраться до нужного места.
По широкой, иссеченной солнечными бликами воде неторопливо двигалась дряхлая самоходная баржа. Это было некрупное дизельное судно, скорее всего оно шло с грузом каких-нибудь железяк для Чебоксарской ГЭС. Химера понятия не имела о том, что такое ГЭС, как и о том, что капитан этой баржи уже немолод и нынешняя навигация для него скорее всего последняя. Да и для его баржи тоже. Но, коснувшись сознания человека, командовавшего баржей, химера обнаружила, что путь его пролегает совсем рядом с тем местом, где сейчас находился ее сталкер. Кроме того, неподалеку от сталкерской стоянки имелось что-то вроде небольшой Зоны Отчуждения, маленький рукотворный аналог Чернобыльской Зоны. Эта Зона еще не успела развиться в полноценную аномалию, но нужная химере энергия там была.
И Ночка-химера решила рискнуть.
Она вошла в покрытую радужными пятнами воду и как могла быстро поплыла наперерез судну.
Вряд ли химере удалось бы вскарабкаться на борт, из воды особенно не прыгнешь, да и уцепиться на покрытом многолетними слоями шелушащейся краски борту было не за что, так что она и не пыталась. Но судно было маленьким, неторопливым и старым. И команда на нем соответствовала судну. А поэтому следом за баржей на буксире болталась обшарпанная дюралевая лодка-казанка с треугольными булями на боках и повернутым вбок древним мотором «Ветерок» на транце.
Лень было команде каждый раз, когда требовалось сгонять в прибрежный магазин, чтобы пополнить запасы горючего для измученных странствиями организмов, спускать лодку на воду, вот и оставили так, на буксире. Трос выбрал, дернул за пускач – и двигай себе, хочешь в магазин, хочешь на рыбалку. Маленькое, а удобство!
В эту лодку Ночка-химера и забралась.
Было холодно, она свернулась угловатым клубком на решетчатых стланях, под которыми дрожала радужная от пролитого бензина и масла остро и невкусно пахнущая вода, и попробовала уснуть.
Лодку крутило и покачивало в пенной струе, зеленоватым горбом вырывавшейся из-под круглой кормы баржи, дюралевый гулкий корпус резонировал в такт хриплому звуку старого корабельного дизеля, отчаянно воняло бензином, но в целом все обстояло неплохо. Она медленно, но неуклонно приближалась к цели своего похода.
Ночка-химера вспомнила тепло, исходящее от любимого сталкера, и совершенно по-кошачьи заурчала. И наконец уснула.
Наверное, ей снился ее потерянный сталкер, а может быть, родимая Зона. А может быть, что она не тварь, а человек, женщина…
Откуда нам знать, что видят во сне звери?
* * *И пускай сталкеры, мобилизованные Александром Борисовичем на поиски Ночки, потеряли ее след у реки, Кощею теперь было ясно, куда направляется тварь.