– Стало быть, вы предлагаете человечеству опуститься на четвереньки, чтобы, так сказать, с низкого старта рвануть сразу к звездам. А может быть, стоит эволюционировать постепенно? – Бей-Болт все-таки достал сигарету из пачки и теперь крутил ее в пальцах.
– Да закурите же вы наконец! – не выдержал Александр Борисович. – Что вы ее мучаете, сигарету эту несчастную. Курите, вам же все равно ничего не сделается, вы же мутант!
Бей-Болт подумал и аккуратно убрал сигарету в пачку.
– Скажите честно, разве у человечества есть время на постепенную эволюцию? – Кощей сощурился и сразу стал похож на мифического царя обезьян. Лысого и жуликоватого, но тем не менее чертовски мудрого. – Большая часть населения наших мегаполисов давно уже деградировала до состояния червей-паразитов на полуживой стране. Деградация – это тоже эволюционный процесс, заметьте. Плюс и минус в математике равноправны. Да, у этих червей имеется некое подобие морали, которое на самом деле заключается прежде всего в том, чтобы не мешать человеческой цивилизации гнить заживо. Поскольку при распаде социальных организмов выделяется множество вкуснейших с их точки зрения продуктов. Вы понимаете, что они, эти паразиты, по сути дела, уже не люди?
– А вы хотите, чтобы эти черви принялись жрать друг друга? – Бей-Болт, чувствуется, заскучал. Ни пафос, ни ирония собеседника ему откровенно не нравились.
– Пусть, – царь обезьян вдохновенно замахал руками, – пусть жрут! Эволюция как раз и начинается с того, что одни твари изо всех сил жрут других. Любая эволюция для успешной реализации требует голода, а не сытости. Вам привести примеры?
– Не надо, – отмахнулся Бей-Болт. – Только и для ваших разлюбезных аморальных червей голод все равно наступит, хотя бы после того, как труп будет сожран. Другого-то трупа поблизости нет! Так что уж чего-чего, а голода будет предостаточно. И в полном соответствии с вашей теорией червям придется эволюционировать. Но естественным образом.
– А вот тогда будет поздно, дорогой товарищ! Тогда у них не хватит соображалки, чтобы начать грамотно жрать друг друга. И то, что осталось от человечества, вымрет. Птички прилетят и склюют наших беззубых червячков. Откуда прилетят? Да хоть из той же Зоны, там иногда такие твари заводятся, что даже мне страшно становится.
– Что-то я ничего летучего, кроме вертолетов да ворон, там не видел, – засомневался Бей-Болт. – А я в Зоне чего только не видел!
– Ну, если сегодня не летают, – не смутился Кощей, – то это не значит, что завтра не залетают. А потом, птички – это такая фигура речи, вы же понимаете.
Бей-Болт покивал, дескать, чего уж тут не понять. Червяки и птички – это просто фигуры речи. Одна фигура речи жрет другую фигуру. Гармония, словом. Благорастворение, иначе и не назовешь!
– Так что нашу мешкотную эволюцию просто необходимо было подтолкнуть в нужном направлении, – вдохновенно продолжал Кощей. – И хорошо, что нашлись решительные люди, которые это сделали! Честь им за это и хвала!
– Как я понимаю, вы решительно отказываете человечеству в праве развиваться естественным путем, – помолчав, сказал Бей-Болт. – И более того, исключаете эту возможность своими, как вы выразились, «решительными действиями».
– Это и есть естественный путь развития. – Кощею разговор начал тоже надоедать, бесполезный получался разговор.
– Естественным образом развитые люди поняли, что для дальнейшего существования разума необходимо, чтобы сапиенс, исчерпавший резервы развития, сделал очередной шаг по эволюционной лестнице. А поэтому роду человеческому был дан мощный пинок, который заставил человека естественного подпрыгнуть, выругаться и начать превращение в человека меняющегося. Вот так примерно. Жизнь вообще развивается скачками, а скачки в нужном направлении нередко совершаются исключительно после полновесных пинков. Печально, конечно… Но иначе не получается. Вот, скажем, стремление в космос, – Кощей снова воодушевился, – вроде бы благородное стремление, освоение новых пространств, «пыльные тропинки далеких планет», суровые межпланетники в поношенных скафандрах, Анки-звездолетчицы и все такое… Но ведь человек естественный для освоения космоса абсолютно непригоден. И нам с вами это хорошо известно. Хиловат человек естественный разумный для того, чтобы топтать эти самые пыльные тропинки. Так же как и для жизни в глубинах океана. Он и в нормальных-то условиях еле-еле выживает, что уж там говорить про другие планеты или сколько-нибудь серьезные глубины. Человек естественный разумный вынужден отгораживаться от мироздания, оно чуждо ему, ему там неуютно, и поэтому он изо всех сил стремится подстрогать его под себя. А это не всегда возможно. Да и что может быть омерзительнее вселенной, изувеченной в соответствии с человеческими представлениями об удобствах? Кроме того, такая вселенная и сама-то не очень жизнеспособна.
– Стало быть, посторонись, человек разумный, уступи дорогу неразумному, но жизнеспособному мутанту!
– Почему же неразумному? – удивился Кощей. – Вполне разумному, вот, например, мы с вами, мы же разумные. И мы – мутанты.
– Мы с вами продукты естественного отбора, осуществленного Чернобыльской Зоной Отчуждения, – сказал Бей-Болт. – Именно естественного. И весьма жестокого.
– Искусственного, естественного – какая, в сущности, разница! Впрочем, кажется, разговор у нас получился вполне беспредметный. Хотя и небесполезный. Помогать мне, насколько я понял, вы, старые сталкеры, не собираетесь?
– Нет, конечно, – ответил сталкер. – Да, в Москве образуется новая Зона Отчуждения, с этим, увы, уже ничего поделать нельзя. Но ускорять этот процесс… Извините, но мне кажется, что это плохая идея.
– А мне кажется, что отличная! – Александр Борисович подошел к двери в кабинет и слегка приотворил ее. – И что самое главное – моя собственная. До свидания, – церемонно сказал он. – Надеюсь, вам понравится жить в моей Зоне.
– Зря надеешься, – поднимаясь со стула, ответил Бей-Болт. – Тебе и самому не понравится, вот увидишь.
Ведьмак. Кощей. Нейтральная территория. Москва
– Отпустил бы ты парня, а, Кощей? – Ведьмак сидел, уставив между колен свою знаменитую «Гурду». – Добром просим, отпусти!
– И куда же, скажи мне на милость, я его должен отпустить? – Кощей подбоченился, выставил из бирюзового шейного платка подбородок, став похожим на клоуна, готового к потешному поединку. Только вот кем-кем, а клоуном он не был. – К папе с мамой? Так папу он уже столько лет не видел, да и раньше папа как-то не особенно переживал за свое чадушко, все бегал по Зоне да песенки распевал. А уж о маме и говорить не приходится. То она к Звонарю прислонится, то к Болотному Доктору, прямо какая-то тонкая рябина, а не женщина! Была у него, конечно, любящая родственница, которая в свое время с успехом заменила и папу, и маму. Зона-Матушка. Только вот уж несколько лет, как он с ней расстался, и возвращаться, насколько мне известно, пока что не собирается. Для него ведь Чернобыльская Зона – это в прямом смысле родина, дом родной, а вот Москва – чужбина. Но в Москве ему интереснее. И еще здесь ему есть хотя бы с кем поговорить, у него есть учитель. Между прочим, без меня бы он в столице просто-напросто сгинул. Вы вообще о чем думали, когда он собрался уйти из Зоны?
Ведьмак промолчал. Только пальцы сжал на эфесе так, что побелели костяшки.
– Я не знаю, о чем вы думали, сталкеры-недоумки, но что не о подростке, который сдуру решил, что он уже взрослый и пора посмотреть, как там, в Большом Мире, так это точно.
– Так ведь не сгинул же, – обиделся Ведьмак. – Да и вообще, как он мог сгинуть, да пусть и в Москве этой адовой, он же сильный. Он скорее полгорода бы разнес, чем сгинул.
– Мог, разумеется, и полгорода разнести, – согласился Кощей, – мог бы и весь город, он же, по сути дела, совсем пацан, а пацаны и без сверхспособностей много чего разнести могут, это у них возрастное. А уж этот-то и подавно мог! Разломать столицу, чтобы посмотреть, что там у нее внутри. Ничего хорошего он, конечно бы, там не увидел, но, как известно, сломанные игрушки обратно не принимают. И не все сломанное можно отремонтировать, увы!
– Так не разнес же, – упрямо повторил Ведьмак. – Не разнес, не сломал и не сгинул. Только ему с тобой не по пути, тоже мне учитель нашелся, сэнсэй опереточный! Дело ты затеял, прямо сказать, сомнительное, мутное. Учитель! Ишь ты, хозяин Московской Зоны выискался! Или, может быть, председатель? Или, чего уж там мелочиться-то, генсек… Да нет, фюрер, конечно. Вон сколько титулов, и все как один дурно попахивают.
– Вы ничего не понимаете. – Кощей неожиданно стал очень серьезным. – Ничего. Конечно, он еще мальчишка, конечно, у него сверхспособности, полученные от Зоны, так ведь и ты, и я тоже кое-что умеем. Дело-то в том, что именно благодаря Валентину зародилась Московская Зона. Потому что он сам часть Зоны. Он семечко, росток… А чтобы росток стал деревом, ему нужен садовник.
– Так не разнес же, – упрямо повторил Ведьмак. – Не разнес, не сломал и не сгинул. Только ему с тобой не по пути, тоже мне учитель нашелся, сэнсэй опереточный! Дело ты затеял, прямо сказать, сомнительное, мутное. Учитель! Ишь ты, хозяин Московской Зоны выискался! Или, может быть, председатель? Или, чего уж там мелочиться-то, генсек… Да нет, фюрер, конечно. Вон сколько титулов, и все как один дурно попахивают.
– Вы ничего не понимаете. – Кощей неожиданно стал очень серьезным. – Ничего. Конечно, он еще мальчишка, конечно, у него сверхспособности, полученные от Зоны, так ведь и ты, и я тоже кое-что умеем. Дело-то в том, что именно благодаря Валентину зародилась Московская Зона. Потому что он сам часть Зоны. Он семечко, росток… А чтобы росток стал деревом, ему нужен садовник.
– А ты, значит, и есть тот самый садовник, – с сарказмом сказал Ведьмак. – Ты, оказывается, не фюрер, а садовник! Кажется, я понял, в чем дело. Без Валентина у тебя ничего не получится, без него ты слаб, ты не сильнее, чем я или Болт. Может быть, ты даже слабее, потому что ни мне, ни Бей-Болту, ни Берету нет необходимости подзаряжаться так часто, как тебе. Мы все-таки люди, а ты давно уже нет.
– И кто же я такой? – глумливо оскалился Кощей. И не понять было, всерьез он злится или, как обычно, паясничает.
– Кровосос, – удивившись собственной проницательности, сказал Ведьмак. – Натуральный кровосос! Ты ведь понемногу сжираешь этого мальчишку, день за днем, неделя за неделей. Только он восстановится, ты снова тут как тут! Ты паразит, как и все кровососы, а кровососы жить не должны. Если бы не уговор…
– Экий ты… – разочарованно протянул Кощей. – Ладно, оставим пока Валентина, ты вот что мне скажи, Берет у вас?
– У нас. – Ведьмак немного остыл, поговорить ведь пришел, а не убивать, да и уговаривались, что разговор будет без рукоприкладства, хотя кто его знает, как еще все обернется… – И девушка его… бывшая. Тоже у нас.
– Почему бывшая? – вскинул брови Кощей. – Они что, поссорились? Очень жаль, мне они показались хорошей парой.
– Потому что она теперь не человек. Химера она. А девушка в ней исчезла. Умерла… убили… Может быть, хоть в этом Валентин поможет?
Кощей ненадолго задумался.
– Да, – наконец сказал он. – Берет был хорошим чистильщиком. Добросовестным. Честным. Небрезгливым. И мутации его развивались в нужном направлении, даже поправлять почти ничего не пришлось. Так, по мелочам разве что. Все-таки я его грамотно контролировал, я же в будущем рассчитывал на него. А теперь он у вас, значит… Я, грешным делом, надеялся, что в тот раз, в Пенкино, когда он от большого ума полез страховать этого придурка Карапета, ты его все-таки убил. Оказывается, не убил, пожалел. А за девкой я следил, хотел с ее помощью отыскать к вам дорожку. Глядь – а вы сами меня нашли. И конструктивного диалога у меня с вами, похоже, не получается. Ни с Болтом, ни с тобой. С Беретом тоже, наверное, ничего не выйдет. Жаль! А насчет этой химеры-контрабандистки… Вряд ли здесь можно что-то сделать. Во всяком случае, я точно не смогу. А Валентин скорее всего просто не станет. Потому что он считает, что быть химерой нисколько не хуже, чем человеком. И мне кажется, что он не так уж и неправ. Кстати, а что с этим вашим студентом, он еще как-то смешно себя называл… Бадбой, что ли? Он остался в Зоне? Погиб? По крайней мере на контролируемой мной территории он так и не появлялся. Жаль, если погиб, способный был человечек, я бы с удовольствием взял его в одну из своих лабораторий.
– В качестве рабочего материала, – сыронизировал Ведьмак. – Шарики налево, ролики направо. Остальное – в мусорный бак. Так, что ли?
– Ну зачем же утрировать, – поморщился Александр Борисович. – Ты же сам знаешь, что нет. Конечно же, в качестве научного сотрудника. С неординарными, так сказать, способностями и соответствующим окладом.
– А вот это, товарищ кровосос, вот это у тебя бы не вышло! – Ведьмак, казалось, искренне развеселился. – Не вышло бы! Хотя дорого бы я дал, чтобы посмотреть, как ты пытаешься завербовать Бадбоя!
– Это еще почему? – удивился Кощей.
– А потому что из Зоны Бадбоя забрала его мамочка! Представляешь себе, прошла через оцепление, явилась на Кордон, Сидоровича бедного чуть не до смерти зашугала, так что тот спрятался в свой бункер и месяц потом оттуда носа не высовывал. Это Сидорович-то! А потом, когда узнала, что ее любимый сыночек ушел на север Зоны искать какой-то мифический «снежный пламень»[23], снарядилась, что твоя самоходная артиллерийская установка, и отправилась за ним. И что ты думаешь, отыскала! Привела на Кордон целым и невредимым, а потом и из Зоны вывела! Бедный парень аж рычал от стыда, только сделать ничего не мог, мать все-таки. Рассказывают, она потом от греха подальше его не то в Гарвард, не то в Массачусетский технологический отправила учиться. А вообще с такой мамашей и мутанты не страшны!
– Да уж… – неопределенно протянул Кощей. – Ну ладно, поговорили, посмеялись, и будет с нас. Пора работать. А кровососа я тебе еще припомню, так и знай, Ведьмак. И шашка твоя тебе не поможет.
«Значит, я угадал, – подумал Ведьмак. – Значит, все дело в Валентине. Да, сплоховали мы тогда, упустили парня, а он вон с кем связался! Ну ничего, может, еще и удастся отвязать. В крайнем случае Звонарь поможет. Берету же помог».
Хотя надежды на Звонаря, по правде говоря, не было никакой. Звонарь, если он еще и существует, – не здесь, а в Зоне.
А здесь пока что Москва, и хода сюда Звонарю скорее всего нет.
Москва. Валентин. Кощей
Когда Валентин шел по московским улицам, девушки оборачивались и чуть ли не бежать за ним были готовы. А ведь московские женщины – это существа особые, хотя бы потому, что выжить здесь даже красивым очень непросто. Красивым даже сложнее, чем обыкновенным, потому что красота в Москве давно уже рассматривалась именно как товар. И с теми, кто не хотел принимать это как должное, город поступал жестоко. У красавицы нет возможности спрятаться в каком-нибудь офисе, а попытается – так все равно отыщут. Так что без изрядной доли здорового цинизма ни москвичке, ни приезжей было не обойтись. Но при встрече с этим парнем весь их цинизм куда-то испарялся, они словно вытягивались на каблучках, появлялась в них благородная гармония, пропадал суетливый дребезг, словно женщина взяла, да и настроилась, будто гитара. И готова зазвучать.
Только Валентину это было как-то пофигу. Не то чтобы неприятно, а как-то ненужно. Во-первых, несмотря на то, что выглядел он на двадцать с небольшим, он был все-таки подростком и попросту стеснялся. А во-вторых, эти женщины были тварями из Чужой Зоны, именно так он воспринимал Москву.
Вообще Кощею нравилось гулять по Москве с Валентином. Может быть, потому, что своих детей у него не было. И если Госпожа Зона позволила сыну Звонаря родиться человеком, по крайней мере внешне, то рассчитывать, что она будет так же милостива и к своему пасынку Кощею, не приходилось. Да и Катерины в Зоне не так часто появляются. На всех точно не хватит.
Хотя насчет того, что женщины в Зоне с неба не падают, так вот это как раз неправда. Падают, да еще как! Во всяком случае, однажды Кощею довелось стать свидетелем такого случая. Тогда он прибился к семейке кровососов, как водится, прикинулся одним из них, так что они ничего не заподозрили. Надо сказать, что кровосос из сталкера-натуралиста получился неплохой. Да что там неплохой! Замечательный кровосос получился!
Тогда они не успели. Летчица успела отыскать неисправность, завести свой смахивающий на рыжего нетопыря драндулет и упорхнуть от вечно голодных обитателей заброшенного бункера на берегу Припяти. Возможно, это была та самая контрабандистка, за которую просил Ведьмак. Теперь она химера, а Кощей как был человеком, так и остался. По крайней мере внешне. Так что умение управлять мутациями, господа, оно совсем не лишнее! Особенно если ты научился управлять собственными мутациями. Первый шаг к власти – власть над самим собой, это давно известно, да только не у всех получается.
Если бы Александр Борисович не умел управлять собой, то почти наверняка привязался бы к этому ладному, сильному, жестокому, но по-своему чистому парню. Привязался бы, как к сыну. И что бы тогда было?
Но он умел. И Валентин оставался для старого мутанта всего-навсего источником. Аккумулятором, вечной батарейкой. А к батарейкам, даже и вечным, нельзя привязываться. Их надо использовать, и использовать с умом, потому что любая батарейка, любой аккумулятор, пусть даже и вечный, когда-нибудь сядет.
Важно использовать его заряд в собственных целях, не обмишулиться, запустить в Москве Зону, а потом все пойдет своим чередом.
Разве волнует садовника тот факт, что, когда из ростка вырастет дерево, самого ростка не станет? Валентин был именно таким ростком, драгоценным ростком Зоны Отчуждения. Самой величественной Зоны на планете. Сада мутаций. А он, Кощей, так и останется смотрителем этого сада. Садовником, селекционером, хозяином. И хорошо бы – навсегда.