В РДО мечтают попасть в Австралию. Разговаривают только об этом.
29 мая
Раннее утро, рассвет над Сараево. В это время стрельба стихает, обе стороны идут на отмор (отдых). Смотрю, как просыпается город. Здесь нет солнечных бликов: вместо стекол в окнах – полиэтиленовая пленка. Некоторые окна затянуты зеленой тканью или забиты фанерой. Во многих домах нет света и воды. Люди живут в страхе. В высотках прячутся снайперы.
Нет, война – это дико, она губит людей, они теряют чувство разума, становятся дикими, сумасшедшими. Да, мы, наверное, плохие: стреляем, пьем, продаем оружие за территорию Боснии, мародерствуем, сжигаем дома. Но ни один русский здесь не убил мусульманского ребенка, женщину или старика.
У меня, по-моему, едет крыша.
5 июня
Вчера в 12 часов дня на высотке у Олова погиб наш командир Саша Шкрабов. Пуля вошла в шею выше воротника бронежилета и застряла в задней стенке. Смерть была мгновенной. Он находился в 50 метрах от мусульманских позиций. Никто не знал, что там окопались «Ласты» – мусульманские смертники. Эх, Саша, Саша, ты ведь сам учил нас, что нельзя высовываться из того места, откуда стреляли более трех раз.
Высоту не взяли, пришлось отойти.
19 июня
Вот уже 3-й день мы находимся на позициях. Прямо перед нами, в 5 метрах, мусульманская земля – молодой ельник, а в 60 метрах – мусульманский бункер.
Первая ночь здесь была для меня каторгой. Вспоминал Сашу, который погиб в 2 километрах отсюда. Меня впервые посекла измена (на жаргоне наемников это означает, что человек перестал владеть собой. – А.Ч.), начались галлюцинации. Говорят, я всю ночь разговаривал с Сашей. Это был финиш – я думал, что сойду с ума.
По-моему, навоевался вдоволь. Суперменом я себя не почувствовал, но этих 3 месяцев мне хватит, наверное, на всю жизнь. Многому здесь научился, много настрелялся, стоптал две пары сапог. Сыт по горло природой Балкан и этими превосходными горами.
30 июня
(Запись сделана таким почерком, что пришлось едва не расшифровывать. – Авт.)
Бардак. Кругом в квартире гильзы. Орет музыка. Не хватает только взорвать бомбу. Если нужно, могу взорвать прямо в квартире. И не дай Бог, кто-то что-то мне возразит. Только что один серб сказал и за это поплатился… Идет война, и жизнь для меня – мусор, как и своя собственная.
20 июля
Сидим под хмельком и поем русские песни. Тоска. Да, в Сараево появился Очкарик. По-моему, он приехал сюда в последний раз. Ему сегодня подписали смертный приговор. Ребята пошли приводить его в исполнение. Как это мерзко. Какая это грязь.
21 июля
Приходили из милиции и сказали, что Очкарику пришел конец. Ребята сделали свое дело. Расстреляли прямо в кафе. Его не жаль, но рядом сидела Лена, его жена. Ее зацепило тоже, а она была беременна. Кто следующий? Все, завтра еду в Пале.
30 июля
Вуковар. Наконец вырвался из этого дерьма. Но чего мне это стоило. Сегодня наши ребята провожали меня с УНПРОФОРом. Какое блаженство – снова почувствовать себя независимым.
2 августа
Саратов. Я – дома. Сон это или явь? Может быть, наступил конец моим приключениям. А может, это только начало? Бог знает…
«Царские» волки
На сороковины Петра Малышева собрались друзья, воевавшие с ним в Боснии. Смотрели видеозапись похорон, сделанную осенью 94-го в Сараево, пили за помин его души. Бывший командир наемников по кличке Ас вспоминал о днях войны и смертельном риске. И кто-то из сидящих в этой московской квартирке предложил возродить 2-й Русский добровольческий отряд (РДО-2), называемый еще «Царские волки».
Я познакомился с Петром Малышевым ровно за год до его гибели. Щуплый, с детскими голубыми глазами, он выделялся в ряду ражих баркашовцев, вышедших на плац перед Белым домом. Только спустя месяцы, познакомившись ближе, узнал, что на счету этого низкорослого парня, быть может, не один десяток убитых мусульманских солдат.
Биография его по-своему удивительна: влюбленный до экстравагантного в лошадей (в московской квартире, на первом этаже, он держал «списанную» скаковую лошадь); активист «Памяти», вместе с Осташвили учинивший известный скандал на вечере в ЦДЛ; боевик, воевавший в Приднестровье и в Боснии; продавец женских сапог на Арбате… Еще одно подтверждение избитой истины: нет на свете абсолютных злодеев – как нет и добрых гениев.
Приехав летом в Сараево, я увидел, что легенда о бесстрашном «русе Петере» не умерла. А вскоре и он сам вернулся туда ее живым воплощением.
3 октября 1994 года сербский ударный батальон «Белые волки», которому были приданы наемники, штурмовал высоту, стоящую под Олово. Во встречном бою «Белые волки» потеряли около двух третей личного состава. Петр и двое сербов, ворвавшиеся в мусульманский окоп, были в упор изрешечены…
Историю его гибели мне рассказал другой бывший наемник, с которым также случайно свела меня судьба: сперва в Москве, потом в Боснии. Окончив исторический факультет МГУ с красным дипломом, он два месяца перед началом занятий в аспирантуре провоевал в отряде наемников. Вчерашний отличник, естественно, контрастировал на фоне «солдат удачи», и я недоумевал: что привело его на войну? Он говорил мне что-то о поруганном чувстве справедливости.
Нынешнему аспиранту Михаилу ПОЛИКАРПОВУ повезло: он не только вернулся живым, но и собрал уникальный материал об истории «русского добровольческого движения» в Боснии и Герцеговине. Предоставив свои записи, он сделал принципиальную оговорку: не использовать термин «наемник». Оставляем за ним это право. Приводим их в сокращенном виде.
Дух войны
Петр Малышев приехал во второй раз в Боснию, сопровождая делегацию матерей погибших здесь добровольцев. Не выдержав искушения войной, он взял в руки оружие. Когда я возвращался в Москву, Петр, прощаясь, сказал: «В меня вселился дух Михаила Трофимова».
Михаил Трофимов, командир РДО-2, убит в июне 93-го. В прошлом он – кадровый офицер, капитан ВДВ, заслуживший в Афганистане два ордена Красной Звезды. На «гражданке» некоторое время работал каскадером, снялся в десятке кинокартин.
Трофимов погиб при попытке взять «языка»: когда он вышел из комнаты мусульманского дома, в которой были только женщины и дети, солдат, прятавшийся в чулане, выкатил ему вослед гранату. Малышев отомстил за смерть друга – разворотив очередью этого мусульманина, а потом, наставив автомат на сербских врачей, заставил полчаса делать искусственное дыхание уже мертвому командиру. (Кстати, в той акции пропал без вести другой русский – А. Тептин, остающийся единственным пропавшим без вести добровольцем. Впоследствии один из волонтеров беседовал с канадским священником из миротворческих сил, хоронившим какого-то «замученного мусульманами русского». Возможно, это и был Тептин).
До Трофимова РДО-2 несколько месяцев командовал уже упомянутый 27-летний Ас, бывший повар. Кличку получил по инициалам и, как считают его друзья, полностью ее оправдал. В армии не служил, боевой опыт приобрел в «горячих точках». На его счету – до семнадцати убитых в Приднестровье и Боснии.
Случайно вышло так, что номер автомата, выданного ему в Приднестровье, был 666. И суеверные бойцы решили: Ас ходит под дьяволом, и это нашло подтверждение в боях. Внешний вид его – соответствующий…
30 декабря 1992 года русские атаковали селение Джанкичи. Ас, воскликнув: «А теперь я поиграю в Александра Матросова!», в одиночку взял два мусульманских бункера, убив при этом двух из четырех, уничтоженных русскими в том бою.
В феврале 93-го Аса обвинили в продаже двух автоматов. Конфликт был решен необычно: Ас, незаметно достав пистолет, арестовал допрашивавших его – подполковника Луку Драшковича и начальника местной полиции…
Русские едут в Сербию воевать в основном по политическим соображениям, протестуя таким образом против «предательства братского православного народа». Война для некоторых – попытка самоутверждения или желание обогатиться. Последнее – проблематично. Уголовники и авантюристы составляют среди русских меньшинство.
Вернувшись в Россию, добровольцы остро ощущают свою неприкаянность, ненужность приобретенного опыта – и часто возвращаются. Некоторые заболевают войной – и руки их во снах тянутся к автомату. Создав неформальное «братство по оружию», они способны превращаться в самостоятельную силу.
На стороне сербов также воюют граждане Греции, Болгарии, Румынии, Польши (отряд «Белый орел»), Македонии. Встречаются немцы, американцы, норвежцы (был даже гражданин Южной Кореи, бывший инженер фирмы «Сони»). Но именно русские оставили здесь заметный след. «Рус» – это старший брат, символ и, пожалуй, единственная надежда.
Русские волонтеры выигрышно смотрятся на фоне сербских ополченцев. Как правило, они воюют в составе ударных отрядов – «юречных» и «интервентных» подразделений сербской армии.
Русские волонтеры выигрышно смотрятся на фоне сербских ополченцев. Как правило, они воюют в составе ударных отрядов – «юречных» и «интервентных» подразделений сербской армии.
Очаговая оборона, ограниченное использование военной техники, полупартизанский характер боевых действий в горно-лесистой местности – вот что отличает войну на Балканах. Основное оружие – «Застава», югославская модификация автомата Калашникова, приспособленная также для стрельбы тромблонами – подствольными гранатами. Российское (советское) оружие встречается очень редко и высоко ценится.
Первый эшелон
С сентября по декабрь 1992 года в районе Требинье (Герцеговина) воевал против хорватов 1-й Русский добровольческий отряд. Ядро его составила группа из Петербурга, сформированная Юрием Беляевым, лидером праворадикальной партии. Командовал отрядом бывший морской пехотинец по имени Валерий, ранее воевавший в Анголе. К концу года РДО-1 распался.
Примерно тогда же в районе Вишеграда (Босния) был создан РДО-2 («Царские волки»). Днем его рождения считается 1 ноября, когда из России прибыли первые пять человек. Отряд в значительной степени состоял из монархистов и воевал под черно-желто-белым знаменем. Волонтеры носили черные береты и тельняшки.
5 ноября была проведена первая успешная операция в тылу противника – убиты три мусульманина у горы Будковы стены. Уничтожен миномет. Один русский ранен.
В конце ноября – декабре прибывало пополнение: отряд доведен до размеров взвода.
3 декабря – первый убитый в отряде, 22-летний Андрей Нименко. Еще двое были ранены. В бою у горы Орлина отряд попал в окружение – мусульманский снайпер всадил в спину Нименко разрывную пулю.
24 декабря десять русских стрелков пошли в психическую атаку. Развернувшись цепью в два ряда, в тумане, без единого выстрела они захватили Заглавак – господствующую над Вишеградом высоту. Мусульмане вели огонь по голосам – но не выдержали нервного напряжения и покинули позиции.
12 января 93-го казаки и волонтеры провели совместную акцию под Твыртковичами. Начало было неудачным: неграмотно проведя разведку, казаки напоролись на мины. Спас отряд Валентин, рассеявший выходившую в тыл русским группу мусульман снайперским огнем, 60-летний снайпер убил в том бою пять человек (последний раз он брал в руки оружие в 1956 году – во время венгерских событий).
Чуть позже, когда в тыл батарее стала выходить вторая группа мусульман, сербские ополченцы, стоявшие в охранении, покинули позиции, передав по рации: «Если можете – спасайтесь!». Потери русских – четверо раненых, один казак – Василий Ганиевский – погиб. После этого боя отношения казаков и волонтеров стали портиться.
В то же время были отмечены первые случаи мародерства среди русских. Вообще на этой войне «ратный плен» – военная добыча, трофеи – считается почетным и практикуется всеми сторонами. Я видел и мародерствующих военнослужащих контингента ООН. Но операции «мародерки» относятся к достаточно рискованным – они проводятся на нейтральной полосе в условиях вероятного столкновения с противником. В них участвуют небольшие группы по принципу: «Чем меньше нас, тем больше наша доля».
28 января, после ссоры с казаками, «Царские волки» ушли в Прибой (на север), где успешно воевали около двух месяцев. Ас отошел от руководства отрядом. РДО-2 возглавил Эдик, бывший майор-«афганец», закончивший службу начальником артиллерийской разведки воздушно-десантной дивизии, имеет орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги». Факт из биографии, его характеризующий: получив в качестве последней награды именные часы, разбил их о плац и уволился в запас.
Война – всегда грязная работа, но русские старались быть своего рода гуманными: не убивали пленных и гражданское население. Исключение, быть может, составил казак по кличке Риголетто. Пьяный, он убил пленного юношу. За это, по мнению волонтеров, вскоре его покарал Господь: пулями ему перебило руки, у него также умер отец.
18 февраля была проведена успешная атака на Бани-Брдо. Был ранен взрывом мины Женька. Применяемые на этой войне противопехотные пластиковые мины – «паштеты» – отрывают ногу до колена, но тяжелый кованый башмак способен нейтрализовать взрыв. Мусульмане впоследствии признали, что в ходе этого боя потеряли девять человек убитыми и пятнадцать ранеными.
10 марта в бою у села Преловина погиб 22-летний Дмитрий Чекапин. В пылу атаки он оторвался от отряда и, когда возникла угроза пленения, подорвал себя гранатой. Перспектива попасть в плен была для русских хуже смерти.
Важнейшее событие апреля того года – штурм высоты Заглавак, которую защищали восемь русских, имевших большое количество боеприпасов. В самом начале боя погиб 19-летний Константин Богословский. Осколок снаряда угодил ему в голову, пробив каску. Это был его первый бой… Другой доброволец, по имени Саша, был тяжело ранен. Пуля попала в крест с четырьмя буквами «С» – символ сербского единства, выбритый у него на затылке.
Через шесть часов сводный отряд из русских и сербов пришел на помощь. Мусульмане отступили. Вокруг Заглавка лежали горы тел: по признанию самого противника, он потерял в том аду около восьмидесяти человек убитыми и сто тридцать ранеными. Был убит также командующий мусульманской бригадой.
Этот бой – кульминация вишеградской эпопеи русских добровольцев. В Вишеграде с того времени осталась колония русских ветеранов, получивших сербское гражданство…
Отдавая должное боевым качествам «Царских волков», западные средства массовой информации сравнивали их с подразделением норвежских неонацистов из сорока боевиков, воевавших на стороне мусульман в районе Тузлы.
Из Прибоя «Царские волки» перешли в Илиджу (на северной окраине Сараева). Там отряду было предложено взять телевышку, русские же отказались от проведения самоубийственной операции. Отряд перебазировался на юг, в Подграб, где был приписан к Праченскому гарнизону. Все волонтеры получили там дома.
Деятельность отряда была приостановлена в августе, знамя сдано на хранение в русскую церковь в Белграде. РДО-2 считается и ныне образцом дисциплины и военного мастерства.
«Казачий экстремизм»
Участие казаков и боевиков военизированных организаций в военных действиях на Балканах – особый разговор. В 1992 году в Сербской Крайне воевала группа казаков. Один из воевавших там – некто Загребов (скорее, псевдоним), вернувшись в Россию, взялся за отправку казаков в Боснию.
В начале 93-го в Боснию прибыли первые сорок человек – 1-я казачья сотня («первый разлив», как говорят добровольцы). Еще двенадцать казаков-атаманцев во главе с Александровым действовали в Скилани. (Александров погиб в мае, подорвавшись на мине-растяжке.) 24 января волонтеров и казаков по тревоге перебросили под Руду (на юге от Вишеграда). В ходе операции Загребов едва не повел казаков в атаку на уже занятое русскими селение Сетихово. Инцидент сильно поссорил казаков и добровольцев. И последние ушли из Вишеграда. В среде казаков произошел раскол.
3 февраля десяток казаков здорово погулял в Белграде, наведя ужас на полицию города, – они пытались расплачиваться гранатами с таксистами и проститутками.
В начале марта под Вишеград с небольшим интервалом прибыли казаки второго и третьего набора. Наиболее боеспособными были донцы, имевшие боевой опыт в Приднестровье. Одной группой руководил Миша, известный под кличкой Мориарти. Были также сибиряки и группа людей Беляева. Всех возглавлял в течение некоторого времени Ас, старавшийся избегать термина «казаки»: у сербов на это слово уже появилась аллергия. Авторитет Аса сдерживал «казачий экстремизм» – тенденцию к отделению казаков от прочих, к ним приписавшихся.
Вскоре Ас, сопровождая раненого, уехал в Россию. После его отъезда отряд раскололся на несколько групп. Беляевцы приписались к одному из штурмовых отрядов, люди Мориарти ушли в Сараево, где и находились до лета…
Еще один казачий отряд из Сибири (семнадцать бойцов), прибывший независимо от вышеупомянутых, воевал в Сербской Крайне против хорватов.
Вообще война показала, что отряды численностью свыше 10-15 человек, как правило, распадаются.
В июле-августе в Зворнике пытались создать сотню на базе Русского национального легиона. Всего в ней было свыше восьмидесяти бойцов, в том числе около двадцати русских. Формирование вскоре распалось. По имеющейся информации, одну из позиций в Боснии удерживали боевики из Русского национального единства, сменявшиеся вахтовым методом – через месяц – группами по двенадцать человек.
Тем, по сути, завершилось участие политических военизированных организаций в бывшей Югославии – вскоре они потеряли к этому всякий интерес, предпочитая получать дивиденды в политической игре в России.