Шут и редар Ордена, Авти Болван и Сандир ре Вальф — трудно представить менее близких людей! Интересно, где они могли познакомиться?
Приглядевшись к собеседникам, Хорст неожиданно заметил, что они похожи. Сходство было бы менее очевидным, если бы Авти сохранил бороду и усы, но теперь его невозможно было не заметить.
Светлые глаза, одинаковые узкие лица и еще что-то общее в манере держаться, несмотря на непоседливость одного и необычайное спокойствие другого. Они были похожи как братья или как…
— А это Хорст Вихор, — шут, решивший представить спутника, не дал додумать мысль до конца, — мой товарищ по странствиям.
Хорст поклонился, как положено. Он-то с этим благородным пива не пил.
— Мы как раз договорились, что вы поедете с нами, — сообщил ре Вальф, — компания воинов Ордена не самая веселая, зато в ней можно не опасаться разбойников.
Хорст на мгновение потерял дар речи. Их берут с собой? Это было так же невероятно, как если бы волк пригласил навозного жука разделить с ним трапезу. Интересно, чем Авти заслужил такую милость.
— Благодарю, господин, — забормотал Хорст, едва к нему вернулся дар речи. — Да благословит вас Владыка-Порядок и все Порядочные его!
— Если голодны, то можете позавтракать с нами, — пригласил Сандир ре Вальф, — но сначала — молебен!
Орден Алмаза обладал привилегией проводить службы вне стен храмов.
Внутри кольца из телег обнаружился горящий костер. Котел над ним источал запах гречневой каши. У довольно большой палатки пофыркивали стреноженные лошади и всюду сновали люди в одеждах Ордена.
В основном туники были серые — у оруженосцев и белые — у послушников. Редаров, включая командора, оказалось всего трое.
— Брат Калти, — сказал ре Вальф одному из них, — эти люди с сегодняшнего дня присоединяются к благодеяниям Ордена и идут с нами.
— Да, брат Сандир, — кивнул тот, такой же белолицый, с застывшими темными глазами. — Во имя Владыки-Порядка.
— А теперь на службу, братья, на службу! — Голос командора неожиданно окреп, разнесся над лагерем.
Служба прошла быстро. Ее провел командор. Он обошелся без проповеди, ограничившись молитвами и гимнами. Хорст, давно не бывавший в храме, с удовольствием подпевал, Авти скучал, что-то бормотал про себя и вертел головой.
Во время завтрака Хорста удивило, что все едят молча, с серьезными и торжественными лицами. Хотел что-то сказать по этому поводу, но шут показал ему кулак и поднес палец к губам.
Лагерь воины Ордена сворачивали быстро и тоже в полном молчании. Наконец командор взобрался на статного черного жеребца и скомандовал:
— В путь, братья, во имя Владыки-Порядка!
Когда телеги со скрипом выехали на дорогу, появилась возможность поговорить.
— Что это еще за молчанка? — поинтересовался Хорст, стараясь устроиться поудобнее между бочек, наваленных на телегу. Присоединившихся к обозу странников усадили на одну из повозок, вместе с оруженосцами. Послушники, явившиеся в Орден с собственными лошадьми, ехали верхом.
— Тут все делают по уставу, — сообщил Авти с такой кислой миной, словно в рот ему сунули пучок свежего щавеля. — Его утвердили еще триста лет назад. Согласно уставу во время приема пищи положено молчать.
— Да? — Хорст зевнул — давала о себе знать бессонная ночь. Кости ломило, голова казалась тяжелой и пустой. — А нас-то почему с собой взяли? Ты что, хорошо знаешь этого ре Вальфа?
— О да, — согласился шут со странной улыбкой. — Очень хорошо.
Дальше Хорст выспрашивать не стал. Знал, что бесполезно.
— Встаем, во имя Владыки-Порядка! — провозгласил ре Вальф.
Телеги остановились, оруженосцы с котелками и ведрами побрели к журчащему неподалеку ручью, еще несколько братьев Ордена скрылись в негустом ельнике. Там застучали топоры. Хорст спрыгнул на землю и потянулся, ощущая, как хрустят суставы.
— Ух, — сказал Авти, — нелегкое это дело — путешествовать, даже если ты не идешь пешком…
Обоз двигался на юго-восток чуть быстрее, чем сползающий с гор ледник, но с такой же уверенностью. За день остановились всего один раз, для того чтобы провести дневную службу.
Перед ужином, как Хорст уже знал, последует вечерняя.
— Это точно, — согласился он с приятелем, — а что, они на постоялых дворах никогда не ночуют?
— Иногда случается, — шут сполз с телеги, — только постоялый двор должен быть очень большой, чтобы такую ораву вместить…
Оруженосцы разжигали костер, послушники занимались лошадьми, словно обычные конюхи.
— На службу, братья, на службу! — Призыв командора пролетел по лагерю, и редары, послушники и оруженосцы без спешки собрались туда, где на высоком флагштоке вилось орденское знамя.
Вообще все в обозе делалось без суеты и криков, спокойно и деловито и подчинялось железному распорядку. Каждый, вплоть до последнего оруженосца, знал, что именно должен делать в любой момент.
Лагерь с флагштоком и палаткой для редаров в центре возник на пустом месте за считаные мгновения. Возницы воздвигли круг из телег, за которым спящие могли укрыться от неожиданного нападения, заняли места дозорные.
Воинов Ордена не баловали разносолами. Хорст мрачно жевал кашу, и в голове крутилась неприятная догадка: меню в Ордене на редкость однообразно и никогда не меняется.
— Уф, — сказал Авти с таким видом, точно слопал по меньшей мере гуся, — поели, теперь можно и поспать…
— Неужели и пива не хочется? — съязвил Хорст. — Или подраться? Продернуть кого-нибудь?
— Не хочется, — шут не обратил внимания на ехидство приятеля, — а если ты намекаешь на мерзкие последствия, которые приносит мне хорошее поведение, то рядом с этими людьми они мне не грозят.
Похоже было, что на Авти накатил очередной приступ загадочности. Хорст давно привык к скрытности своего спутника и обращал на нее внимания меньше, чем на уханье совы в лесу. Вот и сейчас он отвернулся от приятеля и, обнаружив перед собой высокую фигуру командора, невольно вздрогнул. Людей, двигающихся так бесшумно, молодой сапожник еще не встречал.
— Покажи, — велел Сандир ре Вальф, усаживаясь на то же бревно, на котором примостился Хорст.
— Что? — не сообразил тот.
— Я сказал ему о твоем знаке, — сообщил Авти, — нехорошо держать в неведении того, кто нас кормит и защищает.
На мгновение Хорст ощутил, что его предали, но потом сунул руку за пазуху и вытащил амулет. Рысья голова мягко серебрилась в свете горящего неподалеку костра.
Командор осторожно протянул ладонь. Он был первым человеком, который отважился взять побрякушку в руку, и Хорст на миг оцепенел: вот-вот редар обожжется или покалечится иным образом. Но ничего не случилось.
Ре Вальф подержал знак, а потом отпустил.
— Тяжкая тебе досталась ноша, — сказал он, — но в то же время редкая. Не каждому выпадает такое. Что же тебя не устраивает?
Хорст бросил гневный взгляд в сторону шута: «И об этом наболтал, гад!», а сам ответил:
— Я хочу сам решать собственную судьбу, хочу быть свободным!
Командор помолчал, отражающееся в его зрачках пламя костра почему-то казалось синим.
— В том, что обычные люди понимают под свободой, слишком много Хаоса, — сказал он мягко. — Пойду, куда хочу, сделаю, чего возжелаю… Человек — это сосуд, наполненный смесью Порядка и Хаоса, и мера последнего определяет, чем человек на самом деле является. Тот же, кто мнит себя свободным, чаще всего несет с собой смрадный ветер беспорядка и разрушения…
Хорсту почудилось, будто он опять присутствует на проповеди.
— А все же, — сказал он, — способен ли Орден защитить меня от магии? Если я захочу стать оруженосцем, например?
— Никто из командоров не примет тебя, — ответил ре Вальф, — и вообще никого с амулетом. Это слишком опасно.
В этот момент Хорст понял, почему ему так трудно разговаривать с командором. Первый раз он встретил человека, совершенно лишенного мимики. Белое лицо оставалось бесстрастным, неподвижным, словно принадлежало не живому человеку, а статуе изо льда, обтянутой в человеческую кожу. Это выглядело непривычно и страшно.
— А каково… каково это — сражаться с Хаосом лицом к лицу? — спросил Хорст, чтобы сменить тему.
— Тяжело, — просто ответил ре Вальф, — лишь тот, кто одолел страсти и сделал сердце твердым и чистым, как алмаз, может противостоять извечному врагу Порядка.
— Вот почему этот камень на вашем знамени?
— Именно поэтому. — Командор кивнул в сторону Авти, и это стало его первым движением во время разговора. — Счастье еще, что твари Хаоса и его смрадное дыхание не могут пересекать соленую воду. А то бы от всего нашего Ордена не было никакого толку.
— Это точно, — проговорил шут, — и еще счастье в том, что Хаос явился на Полуостров на триста лет позже нас. Приди он раньше, никто не смог бы объединить людей и остановить его.
— Но это все дела давнего прошлого, — ре Вальф смотрел пристально, оценивающе. — Нас должно волновать настоящее. Если желаешь, я продолжу те уроки владения оружием, которые тебе начал давать Авти.
Хорст в первое мгновение смутился, а потом неожиданно для себя самого кивнул.
— Вот и отлично, — командор поднялся, — а теперь спите. Завтра вставать до рассвета.
— Теперь ты самый заправский оруженосец! — съерничал Авти и захохотал. — Скоро в благородные запишут!
Хорст, ничего не ответив, полез в мешок за одеялом. Ему совершенно не хотелось сейчас разговаривать.
Ветер, необычайно холодный, дергал за орденский флаг так, точно пытался содрать его с шеста. Плащи хлопали, норовя сорваться с плеч и улететь в затянутую тучами вышину.
Неподалеку виднелись городские ворота и стена, довольно жалкая по сравнению с укреплениями Стагорна. На широком вытоптанном поле у пахнущего помойкой рва стоял Сандир ре Вальф, позади него толпились оруженосцы и послушники.
Напротив расположился городской консул — пухлощекий и приземистый. Ему только что пришлось слезть с коня, и он неловко топтался, как курица, которая никак не может решить: снести ей яйцо или подождать немного. За спиной консула маячили несколько легионеров, пара чиновников, изнеженных, словно женщины, и полтора десятка молодых людей, собирающихся вступить в ряды Ордена.
— Предаю их в ваши руки, — бормотал консул, потирая пухлые ладошки, — надеюсь, что наш долг перед Орденом будет сочтен выполненным?
— Вполне, — ответил ре Вальф, — вы можете идти, во имя Владыки-Порядка.
— Чего он так трясется? — спросил Хорст.
— Боится, — сказал Авти, — этот город обязан каждые десять лет давать в Орден определенное количество людей, а если не сможет этого сделать, то кара обрушится именно на консула.
— Обязан? — удивился Хорст. — Я полагал, тут все добровольно.
— Думаешь, много найдется желающих покинуть дом и отправиться на войну, в которой не бывает добычи и пленниц? На самом деле Полуостров еще во времена Первой Империи поделили на округа в зависимости от количества жителей, и на каждый округ записали определенное число оруженосцев и послушников.
— И что, все поставляют людей? — Хорст ощутил, как на щеку капнуло сверху, и поднял глаза к небу — никак дождь? — Я понимаю — империя, а вот в степях или в княжествах, где каждый благородный сам себе хозяин…
— Тому, кто откажется, грозит Исторжение, — сурово проговорил шут, — и дезертирам из Ордена тоже.
Исторжение, проведенное служителями Порядка, лишало человека защиты от Хаоса. Попавшего под него в считаные дни охватывала одержимость, сжирали жуткие неизлечимые болезни, он сходил с ума и погибал.
— С сегодняшнего дня вы посвящаете свою жизнь Ордену. — Голос командора звучал размеренно, под его холодным взглядом опускали глаза будущие оруженосцы и послушники. — И сейчас у вас последний шанс отступить, отказаться. Дальше его не будет. Тот, кто дрогнет перед ликом Хаоса, сбежит со службы, омрачит душу страшнейшим из грехов — предательством. Так что если кто из вас не чувствует сил для служения, он может уйти сейчас.
— Все останутся, — пробормотал Авти, и в глазах шута застыла непонятная тоска, — никогда никто не уходит…
— Хорошо. — Ре Вальф снял с шеи шнурок. Висящий на нем камушек закачался, разбрасывая в стороны острые лучики.
— Алмаз, — прошептал Хорст благоговейно. Святой символ Порядка, который носил командор, был изготовлен из редчайшего драгоценного камня.
— Все на колени! — Это прозвучало как приказ, и простолюдины опустились в грязь рядом с благородными. — И повторяйте за мной!
Хорст слушал, как нестройные голоса бормочут «Алмазную присягу», и думал о том, как здорово, что Орден за века существования ни разу не вмешался в борьбу за власть на Полуострове.
Возжелай редары с алмазом на груди создать собственное государство, вряд ли кто смог бы остановить столь дисциплинированное войско. Но Стена, ослабленная уходом лучших, не выстояла бы. И хлынувший через перешеек Хаос затопил бы все, вплоть до Стагорна. В Ордене это понимали лучше всех.
Присяга закончилась, новообращенные поднимались с колен и отряхивали штаны. Брат Калти заспешил к ним с куском пергамента, дабы занести всех в регистр Ордена.
— И что дальше? — спросил Хорст. — Двинемся назад, в столицу?
— Нет, — стоящий рядом послушник хлюпнул носом, — я слышал, что все, это последний набор. Завтра же отправимся на юго-запад, в Оргирн, а там на корабль, и в море!
Этот послушник, высокий и покрытый прыщами, точно мухомор крапинками, вчера влип в неприятную историю. Вспомнив не вовремя о собственном благородном происхождении, он принялся орать на оруженосца, судя по ошалелому виду — вчерашнего крестьянина, который ему чем-то не угодил.
— Опомнись, брат, — оборвал его тогда ре Вальф, немедленно возникший рядом, — воину Ордена запрещено повышать голос, особенно на брата.
Под ледяным взглядом начальника послушник осекся, рожа его побелела, а прыщи, наоборот, стали красными, как созревшие ягоды.
— За проступок вы приговариваетесь к недельному пребыванию на хлебе и воде. — Наказание было определено мгновенно.
— Но почему? — не выдержал послушник. — Ведь я — благородный ре…
— Тише, брат, — перебил ре Вальф, — все звания остались в прошлом. Теперь у вас нет титула, родственников, друзей и обязанностей перед кем-либо. Вы служите только Ордену, во имя Владыки-Порядка. Понятно?
И буян умолк, увял, точно лопух к осени. А вот сегодня выяснилось, что он неплохо осведомлен о дальнейших планах отряда.
— А ты откуда знаешь? — язвительно спросил Авти. — Или редары с тобой советовались?
— Нет, — глаза послушника забегали, — я подслушал… случайно…
— Эх, мало тебе одной недели! — В дребезжащем теноре шута прорезались те же суровые нотки, что в звучном голосе командора. Послушник вздрогнул и поспешно отошел.
— Оргирн? — повторил Хорст название города. — А дальше морем? Опять в путь?
— Я бы на твоем месте радовался. — Авти замолчал и вдруг оглушительно чихнул. — Апхуууу… Тот, кто обошел вокруг дома, всегда умнее того, кто всю жизнь провалялся на печи!
— Ну-ну, — буркнул Хорст, а потом полюбопытствовал: — Где это ты столько разузнал об Ордене? Что, когда-то служил в нем оруженосцем?
Если бы фигляр дал положительный ответ, тогда легко было бы объяснить, почему Авти знаком с ре Вальфом и хорошо осведомлен о порядках, царящих среди воинов с алмазами на туниках. Непонятным оставалось лишь то, почему он сделался шутом, а не стал доживать свой век на покое, как прочие отставники.
— Можно сказать и так, — Авти широко улыбнулся, показав гнилые редкие зубы и, развернувшись, зашагал прочь.
Догадки Хорста, как обычно, оказались не подтверждены, но и не опровергнуты.
Остановили их на развилке, где узкая грунтовая дорога, удаляющаяся на восток, к горам, пересекалась с ведущим с юга на север мощеным имперским трактом. Телеги одна за другой с чавканьем и скрежетом выбирались из грязи, а на юге, из-за поворота, показались несколько всадников.
— Воины, никак, — пробормотал Авти, щуря глаза. Догадка подтвердилась, когда высунувшееся из-за тучи солнце щедро брызнуло на землю золотом. Блеснули шлемы, стали различимы алые плащи. Топот копыт мчался впереди всадников.
— Императорская кавалерия, — добавил шут, — чего им тут надо?
Скачущий первым всадник резко остановился, когда до Сандира ре Вальфа, возглавляющего обоз, осталось несколько шагов.
— Чем могу быть полезен? — поинтересовался командор, слегка придерживая черного жеребца.
— Я — сотник пятой илы Рендир, — представился всадник. — Согласно императорскому приказу, мы разыскиваем сбежавших из столицы в этом направлении убийц консула.
— Я слышал об этом приказе. — Ре Вальф остался бесстрастен. — И что, кто же убийцы?
Авти зашипел что-то сквозь зубы, а Хорст ощутил как рука тянется к мечу. Первый клинок безвозвратно сгинул на границе империи и государства Таол, новый же, немногим лучше, был получен в подарок от командора.
— Один из них — шут, головой лыс, ликом бородат, власами сед, — сотник вытащил из седельной сумки пергамент, — а другой молод, ростом невысок, волосом рыж, ликом конопат… Так что нам приказано досматривать все обозы!
Хорст ощутил, как на нем скрестились множество взглядов, удивленных и испуганных. На него глазели едущие на соседних телегах оруженосцы, и кое-кто из послушников повернул голову, уловив в описании нечто знакомое.
— В моем обозе нет этих людей. — В наступившей тишине голос Сандира ре Вальфа прозвучал особенно четко.
— Но я должен осмотреть ваши телеги! — Не ожидавший отпора сотник нахмурился. Хорст заметил, как один из всадников потащил из ножен меч. — У меня приказ императора!