– Прошу прощения, – проговорил он, – напрасно панове беспокоились, я бы пришел к вам сам. Я вообще уважаю полицию и всегда готов явиться по ее приказу – в любое место и в любое время.
– Мы знаем, как вы уважаете полицию, – кивнул комиссар, – в прошлом году вы уважали словенскую полицию, до этого греческую… Продолжать, или вы помните все эпизоды вашей жизни?
– Не нужно продолжать, – поднял руку Шокальский, – и не делайте из меня этакого злодея. Я всего лишь обычный бизнесмен, который пытается принести пользу людям.
– И себе, – добавил Дронго.
– Разумеется, – удивился поляк, – а вы видели бизнесменов, которые бывают альтруистами? Я таких не встречал.
– Отоприте номер, – предложил Брюлей, – нам нужно с вами поговорить.
– Конечно, конечно, – Шокальский достал карточку-ключ и открыл дверь. Затем вошел первым и пригласил незваных гостей: – Входите, панове. И убедитесь, что я не прячу в своем номере пистолет.
– Какой пистолет, вы о чем? – спросил комиссар, проходя в комнату и усаживаясь на стул. Дронго устроился в кресле, а Шокальский присел на застеленную кровать.
– Все ищут оружие, – улыбнулся Шокальский, – меня трудно обмануть, пан комиссар. Наверное, горничные получили нужные указания от руководства отеля. Они проверяют все полки в шкафах, все чемоданы. Правда, делают это достаточно незаметно. Но я-то сразу понял, что в отеле ищут оружие, из которого была убита Сильвия Фармер.
Комиссар и Дронго переглянулись. Они не слышали о таком указании. Хотя португальская полиция вполне могла прибегнуть к помощи горничных и персонала отеля, чтобы негласно проверить всех гостей.
– Я никогда не стрелял в людей и никого не убивал, – сообщил Шокальский. – И вообще я никогда не имею с собой оружия. Это опасная и очень вредная привычка. Пистолет вам не поможет в случае необходимости, если вы не умеете с ним управляться так же ловко, как американский ковбой. А просто возить с собой оружие – значит, глупо себя подставлять. В любой момент вашим пистолетом может воспользоваться кто-нибудь другой, сделав вас виноватым в убийстве.
– Вместо оружия вы привезли с собой бывшего сотрудника полиции, – напомнил Дронго.
– Только для охраны, – улыбнулся Шокальский.
– Но вчера вы говорили мне, что она крупный специалист по международному праву.
– А сегодня ночью вы убедились, что она крупный специалист и по другим вопросам, – нагло заявил Шокальский, – но это не значит, что она падшая женщина.
– Не говорите подобного в ее присутствии, – посоветовал Дронго, – иначе вы можете вылететь с балкона третьего этажа.
– Я ничего плохого не сказал про пани Илону. Она прекрасный человек, и я очень ей благодарен, что она захотела приехать со мной в Алгарве. Одному путешествовать скучно. Откуда мне было знать, что здесь появится такой плейбой, как вы, который отобьет у меня женщину.
– Хватит шутить, пан Шокальский, – строго посоветовал Брюлей, – мы пришли по важному делу. С кем проводит ночи ваша спутница – это ее личное дело. И личное дело моего молодого друга. Если вы отец этой женщины или ее дядя, можете сделать ей замечание. А пока отвечайте на наши вопросы. Зачем вы приехали?
– Сколько можно отвечать на один и тот же вопрос, – всплеснул руками Шокальский, – мне уже надоело! Я приехал сюда на переговоры, которые проводит мистер Джеймс Фармер. Очень сожалею, что застрелили его жену, но я не имею к этому никакого отношения. Кроме меня на переговоры прилетели русские, но их вы почему-то ни о чем не спрашиваете.
– Их мы тоже спрашиваем, – возразил Дронго, – но никто из них не привез с собой пани Илону.
– С каких пор запрещено возить с собой женщин в деловые командировки? Или я трачу деньги налогоплательщиков? – ухмыльнулся пан Тадеуш.
Этот тип был скользким как угорь – его никак невозможно было ухватить.
– Вы обратились в агентство, где работает Илона Томашевская, уже имея в виду именно ее, – строго начал Дронго. – Вам предложили на выбор несколько сотрудников и сотрудниц, в том числе владеющих испанским или португальским языком. Но вы настояли на кандидатуре пани Томашевской. Могу я узнать почему?
– Мне казалось, что именно вы и должны знать почему, – снова ухмыльнулся Шокальский, – или я ошибаюсь?
– Не нужно, Шокальский, – мрачно отозвался Дронго, – не острите. Вы намеренно привезли сюда свою спутницу, чтобы выбить из колеи мистера Джеймса Фармера. Вы узнали о ее прошлом и решили каким-то образом воздействовать на партнера по переговорам. Например, шантажировать его, чтобы заставить заключить выгодный для вас контракт. В общем, вы привезли ее сюда нарочно.
– Ну и что? Это преступление? В чем меня обвиняют?
– После появления Илоны Томашевской в отеле произошло убийство. Некто застрелил жену Джеймса Фармера. Мы считаем, что ваш приезд и ее смерть каким-то неизвестным нам образом связаны друг с другом.
– В таком случае избрание папы римского тоже связано с нашим приездом, – быстро ответил Шокальский. – Если бы его не избрали, если бы он не был поляком, если бы не «Солидарность» и не развал восточного блока, если бы Польша не вошла в НАТО и так далее. Ваши обвинения мне непонятны. Что вы хотите?
Комиссар взглянул на Дронго, как бы признавая, что Шокальский прав. Их подозрения трудно считать фактами. А приезд Илоны Томашевской не обязательно связан с убийством Сильвии Фармер.
«Он все время блефует», – вспомнил Дронго слова Сарычева и неожиданно улыбнулся.
– Хорошо, – сказал он, – будем считать, что мы ошибаемся…
Шокальский тоже улыбнулся, вполне довольный собой.
– …но есть еще один маленький факт… – продолжал Дронго. От него не укрылось, что его собеседник насторожился. – Дело в том, что мы случайно узнали о маршруте вашего путешествия из Варшавы в Алгарве…
У поляка вытянулось лицо, он непроизвольно ухватился за бородку.
– …вы ведь прилетели через Лиссабон…
Было заметно, как пан Тадеуш дернулся.
– …где вас встречал известный вам мужчина на…
Дронго намеренно сделал паузу, увидев, как расширились от ужаса глаза у спутника пани Илоны.
– …на серебристом «Ауди», – закончил Дронго.
Шокальский обмяк, словно из него выпустили воздух. Потеребил бородку, нахмурился. Затем быстро и деловито спросил уже другим тоном:
– Что вы от меня хотите?
– Пани Илона случайно запомнила номер этой машины, – решил блефовать Дронго, – через двадцать минут мы будем знать, кому принадлежит автомобиль и кто встречал вас в аэропорту. Вы хотите рассказать нам об этом до того, как мы сами все узнаем? Или нам лучше подождать двадцать минут, чтобы потом снова встретиться с вами?
У Шокальского забегали глаза. Он опять нервно дотронулся до своей бородки, пожевал губами.
– Не нужно ждать, – сказал он, – не нужно…
Комиссар, который сразу понял, что происходит, с интересом смотрел на поляка.
– Нас действительно встречали в аэропорту, – тяжело проговорил тот.
У Брюлея в глазах появились какие-то огоньки.
– Это была… это была машина адвокатской конторы Алваро Карнейро, – выдавил наконец из себя Шокальский.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Комиссар заметно оживился. Он посмотрел на Дронго и одобрительно покачал головой. Ему понравился вовремя приведенный эпизод с «Ауди».
– Вас пригласил в Португалию адвокат Карнейро? – уточнил Брюлей. От нетерпения у него завибрировал голос. Комиссар и без того уже достаточно сильно невзлюбил Алваро Карнейро.
– Да, – вздохнул Шокальский, – мы давно с ним знакомы. Он вышел на меня и предложил приехать в Португалию.
– Для чего? Он вам объяснил для чего?
– Он сказал, что сюда приедут русские, которые готовы заплатить огромные деньги за новый чемпионат. Но пока все права на организацию чемпионата были у Джеймса Фармера. Карнейро беспокоился, что русские смогут предложить гораздо большую цену, чем все остальные.
– И поэтому он пригласил вас?
– Алваро попросил меня приехать для того, чтобы убедить Фармера, что все предложения из бывшего восточного блока являются блефом, – вздохнул Шокальский. – Фармер должен был одинаково разочароваться и в моем предложении, и в предложении русских. Мне следовало каждый раз назначать чуть большую цену, чем они, а в последний момент отказаться от участия в тендере. И скомпрометировать всех. И себя, и их.
– Зачем вам понадобилась пани Илона? – поинтересовался Дронго.
– Карнейро приказал, – пояснил Шокальский, – найти ее и взять с собой. Он сказал, что она лучше других сумеет отвратить Фармера от всех нас. Появление Илоны должно было вызвать у него чувство брезгливости, если хотите. Фармер деловой человек и сразу бы догадался, что она не могла появиться здесь просто так. И решил бы никогда не иметь с нами никаких дел.
– Превосходный план, – пробормотал Дронго, – а для чего Карнейро затеял такую игру?
– Не знаю. Но мне хорошо заплатили. И выдвинули единственное условие – появление в Алгарве пани Илоны.
Комиссар посмотрел на Дронго и что-то проворчал себе под нос. Но вслух говорить ничего не стал.
– Какие цели он преследовал? – спросил Дронго. – Он не хотел, чтобы Фармер вообще заключал с кем-либо контракт?
– Только с португальцами, – пояснил Шокальский, – я думаю, только с ними. Перенос чемпионата в Синтру – вот, собственно, их главная цель. Только я не понимаю, при чем тут убийство Сильвии? Мы не имеем к нему никакого отношения – ни пани Илона, ни я. Лучше проверьте еще раз эту актрису, Кэтрин Фармер. И ее визажистку. Кто-то из них наверняка убийца. Или муж актрисы, который удрал сегодня ночью.
– Чем больше я разговариваю с вами, тем больше мне хочется вымыть руки, – признался комиссар, – я мало встречал в своей жизни таких беспринципных типов, как вы, а я повидал достаточно. Идемте, Дронго, мне здесь неприятно оставаться.
Комиссар поднялся и вышел из номера. Дронго направился следом.
– Забыл вам сказать, – обернулся он к Шокальскому, – пани Илона так и не смогла вспомнить номер серебристого «Ауди». Поэтому не нужно расторгать с ней ваш контракт. До свидания.
– Вы меня обманули! – понял Шокальский. – Теперь я буду знать, что вам нельзя верить. Но как ловко вы меня провели, – он криво усмехнулся.
Они спустились вниз, в холл. Комиссар, направляясь в курительный зал, уже вытаскивал на ходу свою трубку. Он вообще чувствовал себя комфортно только там, где разрешалось курить. И лишь когда он опустился в кресло и с наслаждением закурил, Дронго, устроившийся рядом с ним, осторожно спросил:
– Что вы обо всем этом думаете?
– Подлец на подлеце, – в сердцах ответил комиссар, – кажется, англичане говорят в таких случаях, что эти мерзавцы чувствуют себя здесь «как утки в воде».
– Русские говорят: «как рыба в воде», – усмехнулся Дронго. – Выходит, Карнейро нас просто обманывал.
– Он подстроил вызов Шокальского и Томашевской, а потом позвал меня – якобы для того, чтобы защитить Фармера от возможных домогательств Илоны, – согласился комиссар. – Как ловко все было подстроено! Сначала он нашел Шокальского, который должен был перебивать цену русским. Потом разыскал пани Илону, которая должна была вызвать у Фармера неприязнь ко всем гостям с Востока. И наконец, приехал за мной, чтобы оправдаться перед Фармером, заявив, что сюда вызван сам комиссар Брюлей для возможной нейтрализации Томашевской.
– Похоже на то, – согласился Дронго, – я думаю, Карнейро – настоящая сволочь. Но это не значит, что он убийца. Зачем ему убивать Сильвию, если все было продумано так тщательно.
– Этого я тоже не понимаю. Но с адвокатом мне нужно будет поговорить. А заодно объяснить ему, что он должен оплатить мне только билет и проживание в отеле. Все остальное я верну этому сукину сыну. Если выяснится, что он еще и убийца, ему придется вызывать помощника из собственной адвокатской конторы. Я его посажу в тюрьму.
– Сначала нужно доказать, что именно он стрелял в Сильвию, и найти оружие, – напомнил Дронго.
– Лучше поговорить с Фармером, – предложил комиссар, – и рассказать ему о плане Карнейро. Я посмотрю, как тогда начнет дергаться адвокат.
– Прекрасная идея, – согласился Дронго, – я думаю, нужно подняться к Фармеру прямо сейчас.
– У него наверняка не разрешат курить, – вздохнул комиссар. – Вот докурю трубку, и тогда поднимемся. Надеюсь, он еще не обедает.
– Со вчерашнего дня он не спускался в ресторан, – заметил Дронго, – наверное, ему приносят еду прямо в номер. Насчет проверки вы ничего не знаете? Может, полицейские действительно негласно проверили все номера?
– Обязательно проверили. Только осторожно, чтобы не нервировать гостей. Отель имеет международную репутацию, и им бы не разрешили входить в каждый номер.
Комиссар вытряхнул пепел из трубки через десять минут. И они с Дронго отправились наверх, на третий этаж.
У номера, где спала Кэтрин Фармер, по-прежнему сидел на стуле полицейский. Но уже не тот, что утром, а другой – одетый в форму. Сьюит, в который переехал Фармер после гибели жены, находился в дальнем левом углу. Перед новыми апартаментами Фармера подошедшие также обнаружили сидевшего у двери стража – охранника отеля.
«Видимо, его прислали из администрации, – предположил Дронго. – Они слишком опасаются за свою репутацию и решили перестраховаться. После убийства Сильвии они подозревают каждого гостя в отеле».
– Нам нужен мистер Фармер, – обратился комиссар к охраннику, – скажи ему, что его хочет видеть комиссар Брюлей.
Охранник поднес к губам переговорное устройство, которое сжимал в руке, и связался с портье внизу. Тот перезвонил Фармеру в номер. Очевидно, Фармер долго не подходил к своему телефону. Он не понимал, кто смеет к нему звонить без его разрешения.
Наконец, получив согласие хозяина, комиссар и эксперт вошли в номер. Едва открылась дверь, как в нос гостям ударила волна воздуха, перенасыщенного ароматами цветов. Они были повсюду. Расставленные в крупных вазах живые цветы создавали в номере своеобразную удушливую атмосферу. В комнате, где застрелили Сильвию, на столике стояла одна ваза с цветами. Здесь их было сразу четыре.
– Здравствуйте, господа, – сухо произнес Фармер, вышедший к ним в светлых брюках и темной рубашке в полоску, – садитесь, прошу вас. Чем я могу быть вам полезен? Мистер Брюлей и мистер Дронго, если не ошибаюсь?
У этого человека были серые немигающие глаза. Он смотрел на людей с ленивым безразличием, как хозяин жизни, давно привыкший к исполнению всех своих прихотей.
– Примите наши соболезнования, – сказал комиссар.
– Не нужно, – холодно и равнодушно отмахнулся Фармер, – вы пришли не за этим. Давайте ближе к делу, господа. Я вас слушаю. У вас есть новости относительно убийства моей жены?
Комиссар и Дронго переглянулись. Фармер напоминал идеальную машину для бизнеса.
– Вы никого не подозреваете? – спросил Брюлей.
– Если бы я кого-то подозревал, то сообщил бы об этом в полицию, – ответил Фармер. – Извините, что не предлагаю вам выпить, но я никого не принимаю у себя в номере после случившегося. Итак. Я никого не подозреваю. У меня нет врагов. И я не могу представить, кому это могло понадобиться.
– Ваша единственная наследница – Кэтрин Фармер? – уточнил комиссар.
– Да. Но она очень богатая женщина и не стала бы стрелять в Сильвию из-за денег. Скорее она размозжила бы ей голову из личной неприязни, – он сказал это достаточно спокойным, ровным голосом, как будто речь шла не об отношениях между его покойной супругой и родной племянницей.
– А ее муж? – вмешался Дронго. – Он ведь не такой богатый?
– Да, он живет за счет Кэтрин, – равнодушно согласился Фармер. – Когда у человека много денег, он должен быть готов к такой «идиллии» – один из пары оплачивает счета другого. Я оплачивал счета своей покойной жены, а Кэтрин – своего мужа. Все правильно. Кто-то должен платить, а кто-то – дарить свою любовь. Кэтрин нашла себе новую «игрушку», и я очень рад за нее. Надеюсь, что он ее не разочарует.
– Вы знаете, что он улетел? – Дронго все еще надеялся хоть как-то вывести своего собеседника из состояния равновесия. Но у Фармера были стальные нервы.
– Знаю, – ответил Фармер, – ему пришло сообщение из Италии насчет его матери. Вчера ночью Кэтрин была у меня и сказала, что он улетел. Я перезвонил к Мануэлю и попросил его узнать, почему вызвали Энрико. Он выяснил все у портье и сообщил мне об этом.
– В котором часу у вас была Кэтрин? – уточнил Дронго.
– В три или в четыре, я не смотрел на часы. Она плакала, вспоминала Сильвию. Раньше они были подругами. Уже после того как мы с Сильвией поженились, Кэтрин ее почему-то разлюбила. Или решила, что Сильвия воспользовалась своей дружбой с ней, чтобы выйти за меня замуж. Поэтому у них случались конфликты. В свою очередь Сильвии не нравился Энрико, хотя я думаю, что он искренне любит мою племянницу. И старается ее оберегать от неприятностей.
Фармер демонстративно посмотрел на часы. У него была морщинистая рука старика, но она не дрожала.
Его гости прекрасно понимали, что отнимают у этого человека время, но им предстояло еще многое выяснить. И комиссар Брюлей счел нужным продолжить:
– Вы прилетели в Алгарве на переговоры…
– Конечно. Я решил совместить приятное с полезным. Хотя играть с Мануэлем невозможно. Он все равно будет победителем при любых обстоятельствах. Вы видели его последний удар?
– Я видел, – вмешался Дронго.
– Кроме игры в гольф вы должны были провести переговоры, – решил не останавливаться комиссар, – и для этого в Алгарве прилетели русская и польская делегации.
– Все правильно. Зачем вы мне это рассказываете? Если у вас все, то…
– Последний вопрос. Португальская делегация принимает участие в переговорах?