- Отчество? По деду, и фамилию взял его.
- А мой отец уехал на север, мне было пять...
Потом - о его учебе в питерской художке; о ее неудавшемся поступлении в консерваторию; о его великой цели и работе вместо жизни, на износ, до неоперабельного рака; о ее библиотечных гадюках и приятеле Сеньке, квартете и трехлетнем увлечении "Дорогой домой"...
- Но ты же не играешь.
Она замялась.
- Играть больше не тянет. Какое-то оно картонное все.
Ну да, подумал Ильяс. После погружения - еще бы не картонное. Но развивать тему не стал.
- Картонное, - согласился он. - Я как-то пробовал играть, надо ж было знать, что продает работодатель. Честно, так и не понял смысла. Мне больше нравится жить в реальности. Особенно когда здесь есть ты.
- Ну да. Жить надо в реальности. - Лилька тихо вздохнула. - А как получилось, что ты все же вылечился?
- А вот это совершенно нереальная история. Если бы мне рассказали, точно бы не поверил. - Он крепче прижал к себе Лильку, вдохнул ее запах, чтоб избавиться от нахлынувших ароматов хлорки, больничных щей и смерти. - Это было чудо. Понятия не имею, как звали того, кто меня исцелил. Даже не помню толком, как он выглядел. Только что он пришел осенним утром в палату и спросил: "ты хочешь жить?.."
Ильяс замолк. Он бы очень хотел рассказать все, что было дальше. Даже если после этого она уйдет. Но не мог. Каждое чудо имеет свою цену, и он заплатил свою. Ту, о которой не должен знать никто и никогда.
- И как-то он тебя вылечил, - не дождавшись продолжения, закончила она. - Я про такое читала. А что было дальше?
- Уехал в Москву, сменил фамилию. Сюда питерцы почти не суются. Знаешь, я не показывался на глаза никому из бывших приятелей. Даже не хочу, чтобы знали, что жив. А здесь... Вовчик знает, что я верю в чудеса и временами работаю на Патриархию, люблю снимать храмы, источники, монастыри. Остальные знают только то, на что им намекнул Вовчик.
Она снова вздохнула. Явно хотела спросить что-то еще, но то ли сочла бестактным, то ли просто застеснялась. Опять уткнулась ему в плечо и притихла.
- Ты спрашивала, как я тебя нашел, - не дождавшись вопроса, продолжил Ильяс. - Помнишь, может быть, кафешку в игровом центре?
- Помню, - буркнула невнятно. - Хотя это неприятно.
- Ты хорошо держалась. - Поцеловал ее в макушку, усмехнулся. - Кактус мой ядовитый.
- Ну, наверное, ядовитый. Ты не отвлекайся.
- Мне еще тогда очень захотелось тебя снять. Подходить сразу было неуместно, а на крыльце ты так громко говорила про Арбат, что я не удержался, поехал туда. И услышал, как ты играешь. Это было настоящее волшебство. У меня есть несколько кадров, ты не заметила, наверное, я снимал без вспышки.
- Нет, не видела, - призналась Капелька. - А потом? Когда меня... то есть, когда в Залесье? Тогда тебе не хотелось фотографировать, я помню. Это видно было.
- Хотелось. Только такую тебя, как в вербах или как с шоколадом на носу. - Про то, как нашел библиотеку и как засылал туда какого-то оболтуса-старшеклассника, чтобы разузнать о Лиле, он умолчал, а она не переспросила. - И... смешно, наверное, звучит, но иногда надо отдавать долги.
- Спасти, да? - серьезно переспросила она. - Вот как тебя? Получилось же.
- И себя тоже, - так же серьезно ответил он. - За эти шесть лет я слишком привык к покою и забыл, что можно желать чего-то еще. Чего-то большего. Например, свободы, - закончил он совсем тихо.
Лилька, наверное, не поняла, почему вдруг она - и свобода... а Ильясу до смерти захотелось послать к черту все долги и всех чудотворцев, и хоть немного пожить так, как хочется самому. Совсем немного.
- Везет мне на чудеса, - помолчав, усмехнулся он. - Капелька, я ж тебя очень обидел, напугал и вообще... а ты все равно осталась. Почему?
Она нахмурила бровки, покусала губу.
- Ты меня отпустил. Понимаешь? Мне было больно, и ты отпустил. Кажется... мне тогда показалось, что ты не хочешь, чтобы было больно. И это в том состоянии.
- Кажется, понимаю. Я... - замялся, так и не сказал "люблю": точно знал, что она не ответит тем же, и ему захочется кого-нибудь убить. К примеру, одну нажравшуюся свинью. - Правда не хочу, чтобы тебе было больно.
Лиля вместо ответа погладила его по щеке.
- Пойдем ложиться? Надо же хоть немного поспать.
Как ни странно, они в самом деле уснули. Сразу. Ильяс едва успел отпихнуть мохнатую кошачью задницу с подушки и обнять доверчиво уткнувшуюся ему в плечо Лильку, как провалился в сон. Мерзейший сон - словно Лилька не позвала его пить кофе, ушла спать одна, а утром он нашел записку, что она уехала в Питер и, наверное, не вернется. Ильяс проснулся, лишь когда во сне побежал сбривать синюю бороду и глянул на себя в зеркало. Подушка у него была мокрая, горло саднило, сердце колотилось как бешеное, и он никак не мог поверить, что весь этот ужас - всего лишь сон. Поверил, только когда услышал тихий всхлип. Ей тоже снилась какая-то гадость. Она плакала, завернувшись в одеяло по самые ушки, как обиженный ребенок.
Ильяс обнял ее, погладил по голове - и она затихла, прижалась к нему и, не открывая глаз, потянулась к губам...
А потом, едва они снова уснули под ленивый щебет разморенных утренней жарой синиц, внезапно наступил день, на кровать прыгнул голодный Тигр и принялся с ворчанием топтаться по одеялу. Лилька вставать отказалась, обругала Тигра хвостатой заразой, накрылась подушкой и потребовала отпуск.
- Какое единодушие, любовь моя. - Спихнув Тигра, Ильяс забрался к Лильке под подушку. Сверху тут же попытался устроиться Тигр, и был сброшен вместе с подушкой на пол. - Куда хочешь поехать?
- Не знаю. Куда-нибудь, где красиво.
- Мне как раз надо сделать небольшой заказ в Ялте, буквально на денек. Любишь море?
- А... тоже не знаю. - Она уставилась в потолок. - Я там ни разу не была.
- Значит, сегодня вечером летим в Симферополь, оттуда - в Ялту, или сначала в Алушту... Тигр! Отвали! - Отобрал у кота одеяло, которое тот пытался стащить с ленивых хозяев и съесть вместо завтрака.
- А пешком нельзя? - жалобно поинтересовалась Лилька. - Или хоть чем-нибудь, чтобы невысоко падать...
Ильяс рассмеялся, представив, как они добираются до Крыма пешком - то есть автостопом, с рюкзаками и скатками. Романтика!
Лилька вздохнула.
- Ясно, глупость спорола...
Неохотно сползла с кровати, свистнула Тигру и пошлепала на кухню.
Догнав ее на полпути, Ильяс развернул к себе и чмокнул в нос.
- Если все так серьезно, поедем на поезде. Но это долго, Капелька. Целые сутки.
- Я трусиха, - вздохнула она. - Высоты боюсь жутко. Но можно и полететь. Я постараюсь в самолете спать.
И постаралась же! Заснула до взлета, как только пристегнулась. Ильяс тоже весь полет спал - про запас. На первую ночь в Крыму у него были большие планы, впрочем, как и на все три недели.
Глава 12. Ильяс
О том, что ехали всего на три недели, они с Лилькой благополучно забыли, слишком не хотелось думать о Москве, тусне, работе и всяком прочем, далеком и ненужном. Тем более что телефон он отключил, чтобы не объясняться с похеренными клиентами и всякими мадам Айзенберг. Уже поздним вечером, с трассы Симферофоль-Ялта, позвонил Вовчику с Лилькиного телефона - свой как спрятал на дно рюкзака, так и не доставал до самой Москвы.
- Ага, вот он ты! - заорал в трубку лучший друг, явно все еще страдающий похмельем после вчерашнего. Так заорал, что пришлось трубку отодвинуть от уха, дабы не оглохнуть. - Куда смылся, нахер номер сменил?! Давай-ка топай ко мне, идея есть. На мильон баксов! И Русалочку свою тащи. В темпе, в темпе!
- Не ори ты так, - еле вклинился в монолог Ильяс. - Нет меня, и Русалочки нет. Мы в этом, в Перу. Или в Никарагуа, черт их разберет.
- Какая Перу? - опешил Вовчик. - Какая, в пень, Никарагуа?!
- Обыкновенная. Короче, друг мой, у меня в Занзибаре архиважное дело, так всем заинтересованным мордам и говори. А из связи только почтовые голуби, и те не летают. Погода нелетная! Понял?
- Да понял, понял. Бонд, твою налево!
- Сам такой, - хмыкнул Ильяс и отключился.
- Это правильно, что не летают, - пробормотала Лилька, прилипшая к окну жутенького крымского такси. - Жарко же! А что там такое красное, что, правда, маки? А когда будет море? Только я плавать не умею!..
Архиважное дело оказалось таким увлекательным, что Ильяс даже о подготовке к выставке забыл - какая, к черту, выставка, когда тут солнце, море и Лилька! Главное, Лилька. Веселая, с обгоревшим носом, - сожгла в первый же день, пока Ильяс не успел купить ей белую шляпу с широченными полями, больше похожую на зонтик, - самая лучшая на свете Лилька!
Ильяс был счастлив. Возил ее по всему Южному берегу, - горы, водопады, бухточки, дворцы и снова горы, - беспрерывно снимал, поил дивными местными винами, учил плавать, катал на яхте, ловил для нее катрана на удочку... Когда тут думать о чем-то еще? Вот разве что о забытом в Москве втором обручальном кольце. Слишком спешил увезти Лильку подальше от гадюшника, так что забыл не только кольцо: плавки, и те не взял. Только Лильку, ноут, "Nikon" и документы с кредиткой. Все прочее - фигня, можно купить на месте. Много ли им надо на юге?
Как оказалось, много. Особенно всякой ерунды. Когда в первый же день пошли за купальниками и полотенцами, Лилька увидела лоток с деревяшками местного изготовления, встала столбиком, распахнула глазки и спросила:
- Настоящий можжевельник, да?..
Проследив ее взгляд, Ильяс чуть не рассмеялся. Боже ж ты мой, вот, оказывается, что надо было дарить редкому кактусу: не ювелирку штучной работы, а обыкновенные деревянные бусы. Ну, положим, про обыкновенные он загнул, еще не хватало, чтобы Лилька в Москве щеголяла туристическим ширпотребом. Но для начала, чтоб кактус был счастлив здесь и сейчас - да хоть весь лоток!
- Настоящий, Капелька моя, - шепнул ей на ушко.
Она просияла и бросилась перебирать сережки, брелоки, подставочки и прочую непонятного назначения ерунду. Что-то сразу откладывала в сторону, что-то долго вертела в руках, одни серьги - длинные, чуть не до плеч, даже примерила.
Через четверть часа упоенного копания в деревяшках Лилька обернулась к нему с резным гребнем в руках:
- Вкусно пахнет!
- Ага, мне тоже нравится.
Улыбнулся ей и выудил из груды барахла примеренные серьги и удостоенные тяжкого вздоха парные шпильки, в самом деле - самое лучшее, что было на лотке. Добавил к ним десяток ниток бус, разных, деревянных и ракушечных. Сами по себе в употребление бусы не годились, но если перемешать, несколько крупных бусин расписать, добавить фигурные узелки, жемчуг... И браслет в пару, определенно. Наверняка Лильке понравится!
Акриловые краски Ильяс нашел там же, на набережной. Лилька еще раз встала столбиком перед магазином "Солнечный берег", отделанным под этнику: индийские божки, рязанская резьба по дереву и чукотская по моржовой кости, атцекские идолы, невнятной этимологии канатное макраме, а на вывеске зубасто-глазастое золотое солнышко, явно хренеющее от такой солянки. Из магазина пахло благовониями, а под названием было написано, что это художественный салон.
В этот раз Лилька даже спрашивать не стала, просто ухватила его за руку покрепче, потащила на запах - и зависла перед прилавком с пахучими склянками. Ее тут же взяла в оборот гарна дивчина с косой до пояса и в розовом сари.
Оставив Лильку медитировать над сокровищами, Ильяс прошелся по остальным отделам: на удивление, здесь нашлось все необходимое, и даже больше. А когда он уже расплачивался с улыбчивым индусом, - похоже, владельцем магазина, - его тронула за локоть Лилька, довольная, словно поймала последнего в тундре мамонта. Она прижимала к груди небольшой, но увесистый пакетик с логотипом магазина.
Увидев ее, индус засиял, как медный Ганеша, стоящий за его спиной, достал из какой-то коробки блестящую фиговину и протянул Лильке:
- На счастье!
Фиговина оказалась брелоком, глазастым солнышком, как на вывеске.
Лилька замялась, отступила, но индус не отставал:
- Подарок, бери! Будешь счастливый, много счастливый! - и подмигнул Ильясу.
"Непременно будет, - подумал Ильяс. - Сегодня вечером - уж точно!"
Лилька тихонько хихикнула-фыркнула, взяла солнышко. Потерла пальцем глаз в центре, понажимала на верхушки лучей. Повернулась к Ильясу.
- Дай телефон, а? - И, прикрепляя подвеску к его мобильнику, передразнила индуса: - Будешь много счастливый.
Индус рассмеялся и что-то длинно сказал по-своему, закончив традиционным:
- Приходите еще!
Священнодействие с бусами Ильяс начал вечером, после катания на катамаране, дегустации "Царицы Феодосии" и караоке дуэтом. По совести, надо было подождать до утра и работать при нормальном освещении, но ему самому не терпелось, да и Лилька весь день приставала:
- Что ты будешь из этого всего делать? Ну скажи, ну Илья-ас!
- Страшное заколдунство! - отбрехивался он, пытаясь сделать мрачно-загадочное лицо, но ничего не выходило: сначала они с Лилькой синхронно хихикали, а потом громко, на всю набережную, хохотали.
Вернувшись в номер, - то есть отдельный крохотный домик, некогда бывший гаражом, а ныне превращенный в двухэтажные люксовые апартаменты, - Ильяс против обыкновения не потащил Лильку в душ и в постель (или сразу в постель), а сделал грозный вид и провозгласил, аки дипломированный шаман:
- Трепещите, смертные, ибо настало время великого колдовства!
Лилька послушно затрепетала, то есть попыталась не хихикать, и угодливо спросила:
- Осиновой коры, киселя из плесени, заячьего помета?
Ильяс хищно прищурился на пакет, который Лилька так и не выпустила из рук: розовую воду, жасминовое масло и еще полсотни флакончиков и баночек.
Прижав свою законную добычу к сердцу, она сложила бровки домиком и возмущенно пискнула:
- Сатрап, деспот! Не отдам!
И снова засмеялась.
Он только махнул рукой и грозно пробурчал:
- Не отвлекай меня, о женщина, от сотворения кольца всевластья!
Вместо плесени и крылышек летучей мыши Ильяс разложил на кухонном столе акриловые краски, кисточку, бусины, ракушки, резные фигурки и морских звезд, бечевки, шнурки, леску и прочую совершенно необходимую мелочевку, зажег принесенную Лилькой из спальни древнюю настольную лампу - и принялся колдовать. А Лилька - помогать. Сначала уютно прижималась и хихикала под руку, для вдохновения, а потом тоже увлеклась, взяла вторую иглу с суровой нитью и нанизала браслет. Для Ильяса. Судя по количеству бусин и узлов, не иначе как подозревала его в вампиризме.
- Руку дай. Посмотрю, не маловат?
Пока надевала ему браслет, сосредоточенно закусив губу, Ильяс представлял, как оно будет - когда она скажет свое "согласна", и вот так же, закусив губку, наденет ему кольцо. То, оставленное дома. И как потом он принесет ее домой на руках, они выгонят гостей к чертям собачьим, и...
- Коротковат, - сказала Лилька.
- Зато красивый.
Лилька что-то пробурчала, зашарила взглядом по столу. Просияла, вытащила из кучи бусин несколько плоских, зеркальных.
- Ага!
И снова схватилась за иглу, напевая под нос: "Ты скажи-ка мне, трюмо..."
Хмыкнув, Ильяс вернулся к сотворению ожерелья для Русалочки: на первый взгляд небрежный хаос, но на самом деле каждый узелок, каждая ракушка должны быть на своем месте, иначе получится не шедевр, а туристическая фигня.
Закончили они почти одновременно. Ильяс чуть позже, так что Лилька ждала с готовым браслетом и смотрела во все глаза, как он приделывает около морской звезды разноцветные барочные жемчужинки - их Ильяс купил, пока Лилька грабила ароматический прилавок. И не только эти жемчужинки, еще целый мешок всякой всячины. Будет Лильке ворох этнических цацек, пусть носит в свое удовольствие.
- Буду морской ведьмой, грозой Русалочек. Дай померить! - потребовала она, едва он закрепил последнюю бусину.
Чмокнув грозную морскую ведьму в покрасневший от солнца носик, вручил ей ожерелье. Схватив его, Лилька понеслась в прихожую, где было самое большое зеркало, и тут же оттуда донесся радостный вопль:
- Илья-ас! Какая красота!
Повернулась к нему, глаза горят, сама встрепанная и сияющая - загляденье. Сразу видно, в этом ожерелье и спать будет.
- Завтра еще сережки сделаем, - пообещал Ильяс, остановившийся на пороге комнаты.
- А я, а я... - Недоговорив, бросилась к нему на шею, повисла и поцеловала в усы. - У меня тоже подарок есть! И давай браслет мерить!
Браслет и в самом деле вышел хорош, особенно с зеркальными бусинами. Лилька, надев его Ильясу, склонила голову набок и потребовала:
- Не снимай, он волшебный, вот! Не ты один страшный заколдун. - И показала ему язык. Ильяс хотел уже ее сцапать и поцеловать, но Лилька отбежала, сунулась в свой драгоценный пакет и достала бумажный сверток. - А это тебе. Смотри скорее!
Пока Ильяс разворачивал, она ерзала от нетерпения. А он растягивал удовольствие, как же, первый подарок от Лильки! Нет, даже целых два: браслет и...
Трубка! Чудная трубка с янтарным мундштуком и костяной чашечкой, небольшая и очень изящная. Пожалуй, если бы выбирал сам - взял бы именно ее.
Достал ее из коробочки бережно, погрел в ладонях. Хотел поблагодарить Лильку, но все слова куда-то делись. Только и сумел, что позвать ее: