Легальная дурь - Кирилл Казанцев 18 стр.

– Плох твой друган, – заметил Парфенов. – И что характерно, надежд на благополучный исход дела становится все меньше. Вряд ли кровотечение остановится само собой. Ты как думаешь?

– Вас, ментов, не поймешь! – с глубокой досадой сказал вдруг Тюха. – Вы хоть бы сами между собой разобрались сначала!

– Не понял! – поднял брови Парфенов. – Ты сейчас о чем? С кем это я должен разбираться?

– Не знаю, с кем, – остывая, пробормотал Тюха, озираясь. – Я говорю, одному одно нужно, другому другое. Что нам сказали, то мы и сделали… Мы даже пальцем никого не тронули. Ну, может, врезали разок. Бабенка шебутная попалась. Чего дергаться-то? Мы же только предупредили…

– Вот, значит, как! – удивился Парфенов. – Так ты хочешь сказать, что на Черкасскую вас менты попросили сходить? И припугнуть Веденееву вас тоже они попросили?

– Ну, а кто еще? – пожал плечами Тюха. – Нам-то она на хрен сдалась? Это ваши разборки. Чего-то ее муж там против хороших людей попер. Самим вроде неудобно, вот нас и попросили. А ты, начальник, видать, не в курсе – и сразу шмалять по живым людям. Тебе самому это нужно?

– Представь себе! – сказал Парфенов. – Муж этой женщины против хороших людей попер, а я как раз из плохих. Так что не твой сегодня день, Тюха. Что за менты вас использовали? Имена называй, пока я в тебе дырку не просверлил. С пулей в кишках труднее разговаривать будет.

– Так, значит? – угрюмо осведомился Тюха. – А мне какая разница, ты меня замочишь или твои кореша-менты?

– Ну, это, конечно, твой выбор, – согласился Парфенов. – Только те менты доберутся до тебя или нет еще вопрос, а я – вот он, и шутить не собираюсь. Говори, гаденыш, с кем из наших имели дело?

Тюха отстраненно посмотрел на потолок и сказал бесстрастно:

– Ну, вот Данилов, например, старлей, вроде… И Торопыгин еще, тоже старлей… Мы с ними и раньше работали, так, по мелочи, в основном, в своем районе… А тут их, похоже, начальство зарядило – этот хрен, Веденеев, кому-то наверху дорогу перешел. Ну вот мы жену и пугнули маленько, а потом и самого тоже. Только он в тот раз свалил. Вообще, не фартит нам с этим Веденеевым. Прямо скажу, нам он с Кощеем до лампочки. Просто, сам посуди, как мы могли отказаться? Никак не могли. Тот же Данилов нас закрыл бы сразу. У него на нас по мелочи много чего набралось. Короче, вам теперь между собой так и так разбираться. Ты позвони им, начальник, – я тебе номер нарисую…

– Ты мне не номер, ты мне свою печальную повесть сейчас на бумаге нарисуешь и подпишешь. И доходяга этот свою подпись поставит. Вот тогда у вас будет шанс. Бумага в доме найдется? Держи ручку! Садись за стол и пиши!

Двигаясь как сомнамбула, Тюха извлек откуда-то листок из тетради в клеточку, взял у Парфенова ручку, присел за обеденный стол с остатками недавнего то ли завтрака, то ли обеда и тяжело задумался.

– Чего писать-то? – тоскливо спросил он.

– Ты дурака не валяй! – предупредил Парфенов. – А то я, честное слово, всажу в тебя пулю. Не жалко нисколько. Пиши – кто, когда и при каких обстоятельствах заставил вас совершить проникновение в чужое жилище и угрожать гражданке Веденеевой. Также напиши, с каких пор вы работаете на Данилова и какого рода услуги ему оказываете. Вилять не советую. Я из себя быстро выхожу. И не забудь указать в документе полные ваши имена, а не поганые эти клички. Действуй, если жить надеешься!

Насупившись, Тюха долго водил пером по бумаге, с трудом вырисовывая кривые строчки. Иногда он поворачивался к Парфенову, но, увидев направленное на него дуло пистолета, еще больше хмурился и опять принимался писать. Наконец он закончил, поставил свою подпись и протянул листок капитану.

– Только это, командир! – сказал он не слишком уверенно. – Честно говорю, на суде от всего откажусь. Да ты и сам понимаешь, что в суде эта малява не проканает…

– Надеешься до суда дожить? – спросил Парфенов, пробегая глазами написанный текст. – Ну так не зарекайся. Давай-ка, подключай своего дружка – его подпись тоже нужна.

Через две-три минуты удалось получить подпись Кощея. Слабеющей рукой он накарябал свою фамилию и опять попросил пить.

Парфенов аккуратно сложил листок и спрятал во внутренний карман.

– Вот теперь можете пить, есть и курить бамбук. Мне вы пока больше не нужны. Только послушайтесь совета – если будете оформляться в больничку, про меня забудьте. По крайней мере, на пять-семь дней. Свои разборки, напал неизвестный, несчастный случай на охоте – гоните что угодно. Это в ваших же интересах, ребята. Если хорошенько подумаете, то поймете, что я прав. И вообще, держитесь подальше от своих благодетелей – Данилова с Торопыгиным.

Прежде чем уйти, Парфенов проверил квартиру и обнаружил наконец хозяйку. Маленькая старушка, закутанная в шаль, беззаботно посапывая, спала в маленькой комнатке, где едва помещались старая кровать с металлическими шарами на спинках и маленький телевизор, стоящий рядом на тумбочке. По телевизору шла передача о дорожных происшествиях – сплющенные автомобили, окровавленные тела, полицейские мигалки. Бабушка мирно дремала под аккомпанемент сталкивающихся машин и завывающих сирен. Она умудрилась проспать все самое интересное и у себя дома, и даже стрельба нисколько ее не потревожила.

– Самое главное – это здоровый сон, – с уважением заметил капитан, выходя из комнаты и аккуратно прикрывая за собой дверь.

17

– Парфенов, ты вообще понимаешь, что творишь? – негромко, но с выражением крайнего негодования на лице спросил подполковник Цыбин. – Вот из-за таких, как ты, у меня с каких уже пор никакого продвижения по службе. Совести у тебя нет, Парфенов! У тебя своих дел мало, что ты в чужие нос суешь? Ну скажи, мало?

Капитан угрюмо слушал, как распекает его начальник, а сам между тем думал, как бы ему получше употребить ту бумагу, которая лежала у него во внутреннем кармане пиджака. Вернувшись в отдел, он первым делом занялся слегка протрезвевшим Цыганом и заставил его поставить подпись на признаниях Тюхи. Принципиального значения это, конечно, не имело, тем более что Цыгана он тут же велел выпустить, но Парфенов больше рассчитывал на психологический эффект. Его соперники, Данилов и Торопыгин, похоже, переходили в решительную контратаку, и надо было осадить их. На изменения в общей картине указывал и этот вызов к начальству. Цыбин припомнил Парфенову все.

– Начать с того, что Данилов работает под непосредственным контролем Баландина, – продолжал Цыбин. – Осознал этот факт? Ну, а теперь немного пошевели мозгами и представь, кто может стоять за Баландиным и ради чего он землю роет… Представил? Ну так я не буду тебе разжевывать. Не буди лихо, пока оно тихо, как говорится. В общем, в дела Данилова ты больше не суешься, это приказ. Пусть он дожимает этого, как его… Ну, в общем, инженера, который попался с наркотиками…

– Не было у него никаких наркотиков, – сердито сказал Парфенов. – Подстава чистой воды…

– Опять? – прорычал Цыбин, ударяя кулаком по столу. – Тебя что, нисколько не волнует честь мундира, честь отдела? Как вообще, не вникнув в суть, можно делать выводы? Знаешь, что я тебе скажу? Если ты сегодня же не переменишь свое отношение, я тебе обещаю, что напишу рапорт, и пусть с тебя снимают звездочки к чертовой матери! Будешь расти вниз! Уяснил? Все, свободен!

Парфенов ушел от Цыбина в хорошем настроении. Начальник так сильно гневался, что ничего конкретного от капитана не потребовал, хотя мог заставить сделать отчет о проделанной, скажем, за три месяца работе. В качестве, так сказать, воспитательной меры. А так Парфенов оставался относительно свободен и мог заняться тем, что казалось ему сейчас самым важным. А самым важным ему представлялось успокоить Веденееву, которая после ареста мужа осталась совсем одна в состоянии безысходности. Нужно было вселить надежду в ее измученную душу. Кроме надежды, Парфенов пока не мог ничего предложить.

К его удивлению, Веденеева держалась довольно бодро. Она открыла ему дверь только после того, как убедилась, что это именно Парфенов, а не кто-нибудь посторонний.

– Приходил сегодня опять этот мерзавец Мордовцев, – объяснила она, пропуская капитана в квартиру. – Предлагал свои услуги. Ну вроде он адвокат. Я сказала ему, что он провокатор и стукач и послала на три буквы.

Веденеева казалась бледной и осунувшейся, но глаза ее горели упрямым огнем.

– Достаточно было просто послать, – сказал Парфенов.

– Из его визита я поняла, что Лешу заперли крепко, – обреченно проговорила Веденеева. – Скажите, что мне нужно делать? Кому писать? Кому упасть в ноги?

– Вы не упали духом, – заметил Парфенов. – Мне это нравится. И выбросьте из головы все эти «упасть в ноги»… Мы будем бороться. Хорошо бы вам найти опытного адвоката. Разумеется, не Мордовцева. От этого держитесь подальше.

– Вы не упали духом, – заметил Парфенов. – Мне это нравится. И выбросьте из головы все эти «упасть в ноги»… Мы будем бороться. Хорошо бы вам найти опытного адвоката. Разумеется, не Мордовцева. От этого держитесь подальше.

– Мы с Лешей никогда не имели знакомых среди юристов, – призналась Елена. – Просто мы далеки от этого… А специально заводить связи – об этом даже и не думалось как-то… Кто мог знать? И говорят, услуги адвоката стоят очень дорого? Наверное, придется продавать квартиру, да?

– Знаете что? – сказал с досадой Парфенов. – Давайте оставим в покое эту тему, а то мы неизвестно куда зайдем… Чего удумали – квартиру продавать! А жить где будете – под мостом? Выбросьте-ка все на время из головы. Коньяк дома есть? Примите сто граммов и ложитесь спать. Чисто в лечебных целях. Все образуется – вот увидите.

– Да как же… Я буду спать, когда Леша там…

– Ну и что? И я буду спать. Хотя от меня тут больше зависит, чем от вас. А вам нужно себя беречь. Для Леши и нужно. Кому будет радость, если он выйдет, а вы загремите в психушку с нервным срывом? Нет уж, выбросьте эту дурь из головы, и делайте, что вам говорят! Завтра я вас навещу!

Парфенов ушел от Елены, злясь на свое бессилие. Утешил, называется! Ну а что он мог еще сделать? С женщинами всегда трудно. Их проблемы, несмотря на схожесть, лежат несколько в иной плоскости. И вряд ли женщине поможет коньяк. Веденеева теперь все равно не успокоится, пока муж не появится на пороге, живой и здоровый.

За мужа Веденеевой Парфенов, однако, не был так уж спокоен. Прежде всего, ему было мало что известно. Капитан знал, что дело Веденеева о сопротивлении полиции было передано в следственный комитет, но кто конкретно должен был вести это дело, он не знал, но вполне резонно предполагал, что судьба Веденеева находится в «надежных» руках «надежного» следователя. Беда только в том, что к правосудию это не имеет никакого отношения. Добраться до этого следователя пока не получится – ведь Парфенову вообще запретили совать нос в дело.

Зато прозвучал долгожданный звонок от Дронова.

– Слушай, Алексей Сергеевич, я, как договаривались, за Ступиным тут последил. У него бильярдная на улице Полякова. Он оттуда уже два дня никуда не вылезал, только вечером домой. Так вот, сейчас я уже совсем собирался уходить – дела у меня, сам понимаешь – а в бильярдную, знаешь, кто прикатил? Наш Тарантино собственной персоной! Ага, сосед твой, Агафонов. Подъехал, так, знаешь, вальяжно прошествовал и пока там завис. Я внутрь не заходил – мало ли, вдруг на кого знакомого напорюсь… Чего делать-то будем?

– Неожиданно, прямо скажу, – признался Парфенов. – Выходит, не соврал Киселев. Что-то между этими двумя имеется, значит. Не думаю, что они только шары катать мастера. Ладно, пока присматривайся, я сейчас подъеду.

Парфенов прибыл на улицу Полякова минут через двадцать. Дронов ждал его в машине, метрах в сорока от бильярдной.

– Облом, Алексей Сергеевич! – объявил он. – Птичка уже улетела. Буквально перед твоим приездом – сел в свой «Фольксваген» и тю-тю!..

– Да бог с ним! – решил Парфенов. – Может, оно и к лучшему. Мы с тобой сейчас навестим хозяина, о прошлых успехах поговорим, о нынешних неудачах… В крайнем случае, партию сыграем. Ты как насчет шары погонять?

– Да я как-то не очень, – пожал плечами Дронов.

– Да вот и я тоже не очень, – признался капитан. – Сдается мне, у бывшего чемпиона по боксу бильярд тоже на втором месте. Настраивайся на то, что кулаками придется махать, Дронов!

– Это всегда пожалуйста, – кивнул Михаил. – Вот только моя вечером в театр собралась. Пьеса какая-то модная, столичные актеры. Это я к тому, что с синяками туда как-то неудобно…

– А ты так маши, чтобы синяки не у тебя оставались, – посоветовал Парфенов. – Ну, пошли, что ли?

Они заперли машину и направились к бильярдной. Тут их поджидал первый сюрприз. В вестибюле дорогу им преградил сутулый насупленный парень в серых брюках и черной водолазке, под которой бугрились внушительные мускулы.

– Заведение закрыто, – объяснил он. – Мы сегодня с шестнадцати часов работаем. К шестнадцати и приходите.

– А мы не хотим с шестнадцати, – заявил капитан. – Мы из полиции. К хозяину.

Парень еще больше нахмурился.

– Ждите тогда здесь, – заявил он. – Я доложу.

– Слышал, Дронов? Это он полицейских заставляет ждать? А не обнаглел ли он, а, Миша?

Парфенов произнес эту тираду, не сводя глаз с насторожившегося парня. Тот, играя желваками, буркнул:

– Мало ли что. У нас тут своя полиция. Все как положено. Вы бы сначала там у себя разобрались, а потом людей беспокоили.

– Ты, случайно, не проповедником по совместительству работаешь? – с усмешкой поинтересовался Парфенов и решительно шагнул вперед. – Только на нас проповеди не действуют…

Охранник торопливо выставил ему навстречу мускулистую руку, а другой выхватил из кармана мобильник.

– Все, звоню шефу! – грозно сказал он. – Стоять!

Капитан развел руками, словно признавая свое поражение, а когда охранник на миг перевел взгляд на клавиатуру телефона, резко и мощно ударил с двух сторон ладонями по ушам парня. Тот выронив телефон, подпрыгнул от боли, а подскочивший Дронов уже заломил ему за спину руку. Парфенов поспешил на помощь товарищу, и вдвоем они надели на охранника наручники по схеме «рука-нога». В таком состоянии они оставили его, оглушенного и скрюченного, в вестибюле, предусмотрительно выбросив телефон парня в урну для мусора, стоявшую в углу. На всякий случай Парфенов также запер входную дверь.

– Что и надо делать, если опасаешься незваных гостей! – назидательно проговорил он. – Давай, Дронов, шевелись! Нам нужно побыстрее найти хозяина. Тут, оказывается, с гостеприимством туго.

В коридоре они наткнулись на хрупкую девушку, во внешности которой было что-то восточное. Она посмотрела на гостей с некоторым удивлением, однако Парфенов с самым добродушным видом поинтересовался, где кабинет хозяина.

Девушка ткнула пальцем в дверь в конце коридора, но добавила с осуждением:

– Только Виталий Семенович сейчас занят! К нему нельзя.

– Нам можно, – уверенно заявил Парфенов.

– Да нет же, нельзя! – уже с откровенным раздражением сказала восточная девушка. – Я его секретарь, и он строго-настрого…

– Это очень хорошо, что вы занимаете такой важный пост, голубушка! – заметил капитан, показывая девушке удостоверение сотрудника полиции. – Значит, вы нам и поможете. Если кабинет заперт, попросите своего шефа открыть. И никаких возражений. Знаете, что бывает за противодействие полиции?

Девушка протяжно и тяжело вздохнула, смерив их обоих крайне неодобрительным взглядом, но подчинилась. Они подошли к дверям кабинета. Парфенов подергал ручку.

– Действуйте! – негромко сказал он девушке.

Та после секундного колебания постучалась и на рассерженный рев изнутри робко сказала:

– Виталий Семенович! Это я, Анжела… Откройте, пожалуйста!

Из-за двери донеслась тирада, составленная из слов, не предназначенных для женских ушей. Парфенов покачал головой. Анжела сжала губы и заметно побледнела. Тем не менее дверь слегка приоткрылась, а в щели показалось знакомое Парфенову лицо с пухлыми щечками и носом пуговкой. Злые бесцветные глаза сейчас, казалось, метали молнии.

Из-за узкого угла обзора и собственного взвинченного состояния хозяин бильярдной ничего не замечал, кроме испуганного лица Анжелы. А она, видя, как заводится шеф, уже была близка к обмороку. Парфенов понял, что тянуть дальше некуда, и что есть силы пнул дверь. Она была утяжеленной, металлической, и ее угол врезался Ступину в лоб, словно топор. Бывший чемпион, не ожидавший от двери такого сюрприза, отлетел назад, споткнулся о кресло, потерял равновесие и шлепнулся на пол. Анжела вскрикнула. Парфенов и Дронов ворвались в кабинет.

Это было довольно просторное помещение с единственным окном в полстены. Тяжелые шторы на окне были приоткрыты, и полоса сумрачного света падала на полированную поверхность стола, стоявшего в углу комнаты. На столе лежали серебристого цвета ноутбук, два мобильника, вскрытая коробка с шоколадными конфетами и то, что опытный взгляд Парфенова выхватил в первую очередь, – десятка два аккуратно запечатанных пакетиков с белым порошком. Похоже, хозяин кабинета как раз намеревался начинить коробку с конфетами дополнительными гостинцами.

– Мы, кажется, как раз вовремя, – негромко заметил капитан, делая шаг к столу. – Ну-ка, Дронов, присмотри за Семенычем, а я пока займусь химическим анализом…

Заняться анализом ему, однако, не пришлось. Виталий Семенович оказался не лыком шит, чтобы свалиться после столкновения с дверью. Он уже был на ногах и, кажется, намеревался разорвать всех присутствующих в клочья.