– За Петей следили два парня, одинаково одетых. Они к вам, наверное, заходили?
Упоминание о «близнецах» вывело Нину Петровну из себя:
– Я ничего не знаю, милая девушка, о делах своего сына. И не хочу неприятностей на свою голову. Могу вам сказать лишь одно: перстня в моем доме нет и быть не может. Его уже искали. Вам лучше уйти, – и закрыла дверь.
Вот так. Стратег Танька Иванова получила щелчок по носу. И поделом. Не надо считать себя умнее других людей.
Я стояла на лестничной площадке, как оплеванная. Чувство справедливого гнева прямо-таки распирало меня. Я от досады с силой хрястнула кулаком по стене шахты лифта и надавила кнопку вызова. Кабина пришла в движение.
И тут открылась дверь, вновь выпустив поток уже знакомых мне запахов.
– Девушка, зайдите ко мне, – тихонько позвал меня Павел Семенович.
* * *Холостяцкое жилище Павла Семеновича выглядело довольно убого. Оборванные обои свисали грязными клочьями. В углах скопилась черная от копоти паутина. Облезлый пол, лет десять не видавший кисти.
В углу прихожки на старой меховой подстилке, свернувшись калачиком, дремала собачонка, вероятно, самое родное существо Павла Семеновича. По стенам без всякого риска для своей жизни разгуливали тараканы всех мастей и размеров.
Меня невольно передернуло.
Павел Семенович заметил мой непроизвольный жест и успокоил меня:
– Не бойтесь. Они же не кусаются.
Это я и сама знаю.
– Есть хорошие средства… – начала я, но хозяин квартиры перебил меня.
– А зачем? Тараканов все не любят, – забормотал Павел Семенович по пути на кухню. – А почему, спрашивается? Конечно, они существа неприятные. И экологическое равновесие Земли не нарушится, если они вдруг исчезнут. Вот если бы мухи исчезли, тогда бы вся планета была завалена трупами. Без них нельзя. А без тараканов можно. Пользы от них никакой абсолютно.
Павел Семенович пододвинул мне табурет сомнительной чистоты и предложил сесть. Я протерла его салфеткой, осторожно опустилась на краешек и согласилась:
– Вот именно, что можно. Только вы ж меня не за этим, надеюсь, не для разговора о тараканах позвали?
– Нет, девушка, не знаю, как вас величать…
– Таня.
– Нет, Таня, у меня своя философия. Люди понимают друг друга только в том случае, когда понимают жизненные устои друг друга. А я считаю так – если тараканы есть на Земле, значит, их послал нам бог.
Слов у меня не было. А дед продолжил:
– Тараканы – божья кара за людские прегрешения. И мы должны нести этот крест безропотно.
– То есть разводить тараканов? – не выдержав, совершенно непроизвольно съехидничала я.
– Не разводить, а терпеть. Если богу будет угодно, они сами уйдут.
Ага, дождешься. Теперь мне вполне понятно, почему тот хулиганистый мальчишка обозвал Павла Семеновича нянькой тараканьей. Я невольно улыбнулась и махнула рукой:
– Бог с ними, с вашими тараканами, пусть живут и процветают. И плодятся. Считайте, что вашу философию я поняла – вы принимаете все как есть.
– Правильно, Танечка. Именно так. Я сразу, как только вы вступились за девочек и за мою собачку, понял, что вы – хороший человек. Вы не обижайтесь на Нину Петровну. Она слабая женщина и не понимает, что все невзгоды, которые доставляет ей порой сын, она должна терпеливо сносить. Это от бога. Значит, она его прогневила вольно или же невольно.
Странный разговор у нас происходит. Наверное, старик подслушал, как Нина Петровна выставила меня за дверь. Но я пока молчала и слушала. Не зря ж он завел разговор так издалека.
– Вы мне только честно скажите, друг вы Петин или враг? – поинтересовался дворник.
Забавно, подумала я. Будто бы Петин враг прямо так сразу и сознался бы, что он – враг. А дед словно мысли мои прочитал:
– Я по глазам увижу, лжете вы или нет. Мы с Петей очень дружны. И я не хочу, чтобы у него были неприятности.
Тогда вообще непонятно, при чем тут тараканы. Такая вот мелькнула у меня мысль.
А дед, просто ведьмак какой-то, поскольку опять угадал, о чем я подумала, продолжил:
– А про тараканов я к чему говорю-то? Нельзя их уничтожать, раз они – кара божья. Вот и люди, они тоже разные бывают. Иные как раз и посланы на землю только для того, чтобы других, согрешивших, наказывать. И их тоже надо, если не любить, так терпеть, как никому не нужных тараканов, стараться понять их и не осуждать.
Вот это философия! Это даже почище, чем хрестоматийное толстовское непротивление злу насилием.
– То есть, вы хотите сказать, что преступников наказывать не надо? Они специально посланы богом? – поинтересовалась я.
– Все-таки вы из милиции?
Ловко он меня… Тарака-аны, разные лю-юди, каара божья. А я еще психологией увлекалась. Этот придурковатый дед мне сто очков вперед дал. И расколол как орех.
Кто хоть раз соглашался погадать у цыганки и остался при этом без последних денег, тот очень хорошо знает, как потом, после таинства гадания, обнаружив пропажу, начинаешь недоумевать: почему тебя кинули, как последнего лоха. А все просто. Цыганки тоже своего рода психологи. Как и Павел Семенович.
– Молодая вы просто еще. Жизни не знаете. Поживете с мое – многому научитесь. Вы сказали, что являетесь подругой Пети…
– Я знала Петра всего несколько часов. Он погиб.
– Из-за перстня, – выдохнул старик.
– Да. Он его украл. И навлек неприятности не только на себя. Но и на других людей. В том числе и на меня.
– Господи, неисповедимы пути твои. Жаль непутевого. Сколько раз я спасал его. Ай, Петенька-Петенька, – старик сокрушенно покачал гловой. – А я ведь знал, что это добром не кончится. Позавчера, когда пришли эти ребята, о которых вы упомянули, он, как всегда, перелез ко мне.
– Не поняла…
– Через лоджию. Я потом покажу вам. Он-то ушел. А эти ребята так над матерью изгалялись… Все перерыли. Перстень искали. Но не нашли.
– Откуда у вас такие подробные сведения? Вы словно подслушиваете.
Дед, кряхтя, поднялся и поманил меня пальцем в прихожку. Я двинулась за ним. Он подошел к счетчику и отогнул кусок обоев, обнажив сквозную дыру, лишь закленную обоями со стороны квартиры Нины Петровны.
– Я собирался дыру заделать. Да Петро попросил оставить. Говорю ж, он у меня скрывался, ежели что. И слушал, что происходит в его квартире, кто пришел и зачем. Когда вы назвались его подругой, я подумал, может, вы его раньше меня увидите. Вот и хотел попросить вас передать ему, чтобы вернул чужую вещь. Я ведь понял, насколько все это опасно. Больно ребята серьезные.
– Поздно, дедушка, слишком поздно. Но получается, что теперь мы за его деяния расплачиваемся. Оно, может, и кара божья, а как-то все же не хочется с жизнью расставаться. Он к вам с перстнем зашел, когда ребята пожаловали?
– Да-а. Перстень я видел. Шикарный. Как я уже сказал, сразу сердце мое почуяло, что не принесет он ему счастья-то.
– А ушел тоже с перстнем?
Дед замялся:
– Не помню точно. Склероз опять же. Я ж говорил вам. Петро так спешно ушел, что я и не упомнил, с перстнем ли, без перстня.
– А во сколько это было?
– Часов в семь, – дед задумчиво поскреб подбородок. – Да, наверное, так.
Выходит, что Петр, выйдя через квартиру деда, тут же кинулся к Ленке. Заезжать в другое место, чтобы спрятать перстень, у него просто не было времени. Видимо, в качестве «дна» на сей раз была избрана квартира моей подруги.
А перстень, очень возможно, Петр спрятал именно здесь, в квартире чудаковатого деда. Вот только где? Я вздохнула и осмотрелась.
Дед опять мысли мои «прочитал»:
– Можа, он и схоронил его где. Только я не искал. Мне ни к чему это.
Понятно, философия деда – оставлять все как есть. События должны идти своим чередом, без вмешательства со стороны. Только почему-то ему понравилось, как я за его любимую собачку и за девочек вступилась. И не задумался старик над тем, что в данном конкретном случае я вмешалась-таки в ход событий и изменила их.
Но я не стала вступать с ним в полемику. У него жизнь за плечами. И пытаться переменить его мировоззрение – дело пустое и неблагодарное.
– Подумайте, Павел Семенович, где Петр мог спрятать перстень?
– Не знаю. Он вошел, когда я лежал. Кино глядел, значит. А тут слышу, ручка-то поворачивается. И Петро появился. И палец к губам приложил: тихо, мол. «По мою душу, дед, пришли», – говорит. А потом сказал, что забыл заднюю стенку шкафа задвинуть как следует. У меня на лоджии шкаф стоит. За ним проем. Для пожарной безопасности их делают. А у Жданкиных тоже шкаф. Тоже задней стенкой к проему. Вот он и забыл стенку-то как следует замаскировать. И вышел опять на лоджию. Да пойдем, девушка, покажу.
Дед открыл дверь на лоджию. Я вышла, а Павел Семенович засуетился, увидев, что проснувшаяся собачонка увязалась за нами.
– Ой, Люська, кажется, есть просит. Люся, девочка моя, кушать хочешь, маленькая? Сейчас-сейчас. Уже иду. Ну, вы тут смотрите пока, а я собачку свою накормлю. Ага?
Старик удалился. Ох, и хитрый же дедуля. Мне показалось, что ему ужасно хотелось, чтобы я осталась наедине с двустворчатым шкафом. Ну, что ж. Не зря же старик старался. Проверим шкафчик на наличие перстня с сюрпризом.
И я принялась за тщательный осмотр шкафа.
В шкафу висели столетней давности вещи: старые пальто, пиджаки…
Начала я с карманов. Bay! Кажется, есть! В одном из карманов старого, выцветшего пиджака я нашла нечто, завернутое в обрывок газеты. Это нечто вполне могло оказаться тем самым перстнем, за которым охотилось столько людей.
Я аккуратно, словно опасаясь, что находка тут же исчезнет из моих рук, развернула бумажку. Камень, выбросив снопы разноцветных лучей, ослепил меня. Боже, конечно же, это он. Тот самый перстень, который мы видели на пальце молодого человека, представившегося нам в «Парижских тайнах» Костей. У меня даже руки затряслись и ладони вспотели.
Старик пока не появлялся. Ну и философия у него!.. Ничего не вижу, ничего не слышу… Пусть события развиваются так, как им угодно. Наверняка дед уже знал, что перстень у него в шкафу. Знал и молчал. Понятное дело, кому охота подвергать себя опасности. Тем более, он видел, как неучтиво обошлись с его соседкой из-за этого колечка. Зачем ему проблемы, раз теперь подружка Петина нарисовалась? Ай да дед! Каких только чудиков на земле не бывает. Всяких встречала, но такого впервые.
Я вошла в гостиную и закрыла за собой балконную дверь.
Дед мило беседовал со своей драгоценной собачкой, чесал ее за ушками и угощал куриными косточками.
– Павел Семенович, спасибо вам за все. Я ухожу.
– Таня, я думаю, вы найдете способ, как отвести беду от Нины Петровны. Не понимает она и понять не может, что сынок ейный – наказание господне за малые и большие прегрешения. Если найдете перстень, так верните по назначению. От него все беды. Нинке-то спокойнее сразу станет.
А в прищуренных хитроватых глазах деда я прочитала насмешку. Знает, чертяка, все знает, но ничего знать не хочет.
– Есть люди, Танечка, которые не видят очевидного. Вы не такая. Думаю, мы с вами еще встретимся. Судьба – индейка, а жизнь – копейка.
Глава 10
Наконец-то перстень у меня в руках. Сейчас я его вскрою, и все станет на свои места. Я наконец-то узнаю, что скрыто в нем, почему столько людей за ним охотились.
Я курила третью подряд сигарету, все еще не решаясь выпотрошить перстень. Но теперь пора. Хватит неопределенности.
Помнится, пес из деревни Простоквашино нарисовал на стене нечто, и по его определению этот шедевр назывался «фигвам»? Перстень тоже можно было назвать «фиг вам». Ничегошеньки в нем не оказалось. Совершенно пустой резервуар, будь он неладен. Ну и что делать дальше?
Я невольно взглянула на часы и поняла, что должна делать дальше. За Ленкой ехать, что ж еще.
Она встретила меня упреками. И совершенно не хотела ехать ко мне на конспиративную квартиру, а все рвалась домой и в школу. Так мы и спорили всю дорогу, и даже добравшись до моего «подпольного» убежища.
– Таня, ты негодяйка, вот ты кто. Разве ты не знаешь, что мои оболтусы без меня совсем разболтаются?
– Придется твоим оболтусам потерпеть до следующего понедельника.
У Ленки глаза на лбу зафиксировались:
– Ты с ума сошла!
– Не сошла. Больничный лист на моей совести. Если хочешь жить, остаться целой и невредимой, то до следующего понедельника тебе придется остаться в подполье.
– Но почему именно до понедельника?
– А потому, солнышко, что в воскресенье – выборы мэра города. Компромат, который мне так и не удалось отыскать, после воскресенья не будет, думаю, иметь никакой цены. Так что будешь сидеть у меня и не смей рыпаться.
По дороге мы (то есть я, конечно, Ленка оставалась в машине) заскочили к Кирюшиной, намереваясь вернуть перстень, но ее не оказалось дома. Ладно, это никуда не убежит. Почти все дела закончены. Надо что-то и на завтра оставить…
Мы втроем пили на кухне пиво и размышляли над тем, куда могло исчезнуть содержимое перстня.
– Может быть, его Костя, то есть Петр, перепрятал? – предположил Димка.
– Вряд ли. У него не было для этого времени. Это, во-первых. А во-вторых, он не знал о начинке. Так что это предположение отпадает.
– Тогда остается одно. Вдова ошиблась, предположив, что в перстне был компромат, – изрекла мудрая Ленка, крутя в руках перстень. – Красивый, правда?
– Еще бы. Даже возвращать жалко.
– Тань, ну она же тебе заплатит? Не зря ж ты столько из-за него натерпелась? Правда?
Я пожала плечами. Меня саму этот вопрос основательно занимал, по правде говоря. Ну-ка, посмотрим, что скажут по данному поводу магические двенадцатигранники?
6+8+23 – «Если постараетесь, то получите прибыль».
Так ведь старалась же! И еще как… А прибыли пока никакой.
* * *Мне приснился Павел Семенович. Он приблизился ко мне, в глазах колдовской блеск. Павел Семенович многозначительно поднял указательный палец, поводил им туда-сюда прямо перед моим носом:
– Иногда люди не хотят видеть очевидного.
Из потрепанного рукава его пиджака вдруг выскочил жирный таракан. Меня передернуло от омерзения. Я вздрогнула и проснулась.
На полу шебуршилась Ленка – она отказалась лечь на раскладушку, сказав, что для ее позвоночника полезна жесткая постель. Я взглянула на подругу. Тусклый свет луны, пробивавшийся сквозь прозрачные портьеры, осветил согбенную фигуру Ленки – она ползала!
– Лен, ты чего?
– Никак с кровати не слезу, – сонно пробомотала та.
Я расхохоталась:
– Так ты ж на полу.
– Да? – Ленка немного пришла в себя, села и тоже рассмеялась.
До утра я больше не смогла уснуть. «Иногда люди не хотят видеть очевидного» – эта фраза застряла у меня в мозгу. Иногда не хотят, иногда просто не могут, – развила я эту мысль дальше. А иногда вообще слишком увлекаются очевидным. Может быть, в случае с перстнем все как раз и увлеклись очевидным? Ведь никто не знал точно, что компромат именно в перстне. Многие знали о секрете перстня и решили, что Кирюшин спрятал материал именно в перстне. А если он преспокойно лежит где-то в другом месте?
Я еле дождалась утра. Чтобы тут же отправиться с визитом к вдове Кирюшина. Разговор с ней получился довольно коротким.
– Вам, Маргарита Сергеевна, лучше пока спрятать этот перстень подальше. Никто не должен знать, что он к вам вернулся, – предупредила я ее.
– Спасибо вам большое, Таня. Сколько я вам должна?
Я взяла с нее довольно скромную, по моим понятиям, сумму. Имела свою корысть: попросила разрешения обыскать одежду Кирюшина, кейс и машину.
Обыск одежды и кейса ничего не дал. Оставалась машина.
И вот я сидела на пассажирском сиденье шикарного джипа и размышляла, куда можно спрятать материал так, чтобы он был под рукой и в то же время не виден постороннему глазу. Чтобы, как выразился Павел Семенович, никто не смог увидеть очевидного. Интуиция подсказывала мне, что я близка к цели.
Я еще раз тщательно осмотрела «бардачок». Полупустая пачка сигарет, блокнот, грибок из-под «суслей», заполненный уже не заменителем сахара, а солью. Ну-ка, ну-ка…
Я расстелила носовой платок на сиденье и высыпала содержимое грибка. Есть. Маленькая пластиковая капсула. Я потрясла ее около уха. Сомнений нет, это именно то, что я искала. То, за чем охотился Шлюпкин. Я не рискнула открыть капсулу сразу – вдруг пленка еще не проявлена?
* * *Нет, я не скажу, что оказалось на этой пленке. Не стану никого травмировать. Скажу только, что у меня лично волосы дыбом встали. Но я знала, что с пленкой делать.
Я пошла в банк «Стинко». Его владелец – Костя Курбатов – мне очень хорошо знаком. В этом банке есть счет на предъявителя, открытый на имя Ирины Ивановны Сидоровой. Кто такая Ирина Ивановна? Да ваша покорная слуга Таня Иванова. С помощью Кости мне этот несложный трюк уже не раз удавалось обстряпать. Удалось и на сей раз. Номер и серию паспорта господина Мурляева я выяснила с помощью Кири.
Узнать номер домашнего телефона Мурляева тоже не составило особого труда. Гораздо сложнее было дозвониться. Тем более в целях предосторожности звонить пришлось с таксофона. Ой, как я сочувствую людям, у которых нет мобильника и домашнего телефона. Это ж самые несчастные люди на свете. Мне пришлось три пластиковых карты использовать, пока удалось обсудить с Тимофеем Ивановичем условия передачи пленки.
Я сразу взяла быка за рога и сказала, что звоню, чтобы предложить материал, который не смог вручить Кирюшин.
Мурляев молчал. Я его понимала. Еще бы, звонит незнакомая дама и предлагает купить компромат на противника. Но главное, что трубку он не повесил. Это уже было кое-что. Поэтому я уверенно продолжила:
– Тимофей Иванович, в банке «Стинко» на имя Ирины Ивановны Сидоровой оставлены пакет и доверенность на ваше имя. Получить пакет по доверенности вы сможете в том случае, если внесете на счет Сидоровой десять тысяч долларов.