При этих мыслях Ольгины глаза наполнились слезами! Она представила себе, как в крохотную Митенькину ручку вводят шприц, и со всех ног бросилась к дому своей новой подруги самым коротким путем, через проходные дворы. Она позвонила в дверь, а потом изо всех сил забарабанила в нее кулаками. Открыл ей сам Сергей. Ольга, сразу вцепившись в его рубашку, закричала на весь подъезд:
– Отдай ребенка, негодяй!!!
– Да ты что, Оля?! – отшатнулся от нее Николаев, но она, не отцепляя занемевших пальцев от его одежды, крикнула еще пронзительней и страшней:
– Где Ми-и-итя!!!
Николаев втащил ее в квартиру, захлопнул дверь, включил в коридоре свет и встревоженным голосом спросил:
– Да что случилось-то?!
– И ты еще спрашиваешь! Говори, мерзавец, где Митя! Где мой сын?!
– Митя?! Ты не знаешь, где Митя?!
– Сергей! Не прикидывайся! Отдай ребенка! – И Ольга, оттолкнув Николаева, бросилась в комнату.
В комнате Митеньки не было. Его не было ни в кухне, ни в ванной с туалетом, ни на лоджии. Ольга с помертвевшим лицом вернулась к Николаеву, который с ошарашенным видом так и стоял в коридоре.
– Где Митя? – прошептала она, хотя уже понимала, что Николаев не имел никакого отношения к пропаже ребенка.
– Оля, как ты могла подумать, что я… впрочем, сейчас это к делу не относится, – сам себя оборвал Сергей. – Пойдем-ка в комнату. Ты мне немедленно все расскажешь…– Ты меня, конечно, прости, – начал Николаев после Ольгиного рассказа, – но не мог ли Фадеев…
– Не мог! – выкрикнула Ольга.
– Почему ты так уверена? Меня же ты заподозрила!
– Ты – это совсем другое дело! – уже с трудом проговорила Ольга и наконец разрыдалась.
Николаев прижал ее к себе, гладил по волосам и разными глупыми словами убеждал, что все образуется, а Митя непременно найдется. Он усадил ее в кресло, а сам взялся за телефон.
– Я… в милицию, – объяснил он, набирая номер.
Ольга плохо слушала его объяснение по телефону, потому что ее уже выворачивали наизнанку рыдания. Положив трубку, Сергей сказал:
– Оля! Тебе надо попытаться успокоиться. Милиция сейчас приедет, но на ваш адрес. Нам с тобой надо срочно вернуться к вам в квартиру.
Он бросился в кухню и через какое-то время принес ей в чашке желтоватую жидкость.
– Вот, выпей… – предложил он. – Это у Вики… какие-то успокоительные капли…
Ольга, стуча зубами о край чашки, выпила что-то неприятно горькое и постаралась взять себя в руки. Получалось плохо. Сергей прямо при ней переодевал тренировочные брюки на джинсы. Ольга некстати подумала, что этот человек мог бы всегда переодеваться при ней. Она могла бы выйти за него замуж и не иметь таких проблем, какие свалились на нее сегодня. Тем более что Фадеева нет рядом с ней в такие страшные минуты! Может быть, и правда есть смысл все переиграть? После этих преступных мыслей ее скорчили еще более страшные рыдания. Как она может?! У нее пропал сын! Ненаглядный сыночек Митенька! А она думает о мужчинах! До чего же она порочная женщина и преступная мать! Как она вообще могла оставить ребенка на тринадцатилетнюю девочку?! Ей, Ольге, нет оправдания!
Николаев между тем уже натягивал куртку. Он рассовал по карманам какие-то мелкие вещи, за руки поднял Ольгу с кресла и опять прижал к себе.
– Все будет хорошо, Олечка, вот увидишь, – сказал он и потащил ее к выходу.Из квартиры Фадеевых на всю площадку гремела музыка и раздавались громкие голоса ссорящихся мужчин. Николаев с удивлением посмотрел на Ольгу. Она с ужасом на лице бросилась открывать дверь. К ней, появившейся в дверном проеме, тотчас бросилась раскрасневшаяся Маришка с криком:
– Тетя О-оля!!! Митенька наше-о-олся!
Ольга медленно, как во сне, прошла в комнату. Сын мирно играл в манеже, рядом с ним на полу сидела незнакомая девочка, на полную громкость орал телевизор. На экране на повышенных тонах спорили двое мужчин самой уголовной внешности. Последним, кого увидела Ольга, был лейтенант милиции, который приехал почти вслед за ними.Когда она пришла в себя, над ней склонялось незнакомое лицо в лихо заломленной набекрень голубой медицинской шапочке.
– Ну вот и хорошо: очнулась наконец, – произнес молодой парень со свесившимся с шеи стетоскопом и со шприцем в руке. Потом он отвернулся от Ольги и сказал кому-то за своей спиной: – Пусть она на ночь выпьет эти таблетки, а если утром еще будет чувствовать недомогание, вызовите «Скорую» повторно.
– Где Митя? – прошептала Ольга, как только врач ушел.
– Спит Митя, – ответил ей Николаев и отодвинул занавеску, за которой находилась Митенькина кроватка. Мальчик спал на спине, раскинув в стороны ручки и сладко посапывая.
Ольга тихо заплакала.
– Ну… не надо, Оля… – Сергей присел к ней на диван и сжал ее руку в своей. – Все кончилось хорошо.
– А где Маришка? – опять встрепенулась Ольга.
– Все в порядке и с Маришкой. Я посадил их с Катей на автобус. Она уже звонила, что благополучно доехала до дома. И Катя тоже…
– Катя? Кто такая Катя?
– Катя – это подружка Марины.
– Подружка… какая еще подружка?.. – Ольга не могла вспомнить ни одной Кати, потом сообразила, что она и вовсе не знает Маришкиных подруг. Они ведь живут теперь в разных районах. Она вскинула на Николаева глаза и спросила: – А что все-таки случилось? Где был Митя?
– Идиотская детская история! – улыбнулся он. – Оказывается, эта Катя Маслова в своем классе считается первой красавицей, и в нее влюблены поголовно все мальчишки. И вот двое из Катиных поклонников за ней следили и жаждали любым способом привлечь к себе ее внимание. Катя ни на какие их штуки должным образом не реагировала, и они вынуждены были пойти ва-банк. Когда она заболталась с Маришкой, они и увезли коляску с Митей. Пока вы бегали как сумасшедшие вокруг дома, они отсиживались в подъезде напротив и с большим удовольствием за вами из окна наблюдали.
– Ужас какой! – опять всхлипнула Ольга. – Разве так можно…
Сергей улыбнулся, опять погладил ее по волосам и сказал:
– Они еще не знали, что нельзя. Теперь-то уж будут знать. На всю жизнь запомнят. Лейтенант грозился родителям сообщить, в школу настучать и еще поставить их на учет в детскую комнату.
– А как же… как же Митя дома оказался?
– В этом уже, конечно, веселого мало. Когда вы с Маришкой скрылись в доме, а Катя вообще уехала на автобусе, похитители оказались вдруг на руках с ребенком, которого некуда девать. К тому же Митя начал капризничать. Ребята уже и рады были бы его вернуть, да не знали, куда и кому. Подъезд-то они видели, но номер квартиры был им неизвестен. Сначала они хотели просто подвезти Митю к подъезду, набрать на кнопках домофона первую попавшуюся квартиру и убежать, но у самых дверей некстати улеглась огромная дворняга, и они побоялись.
– Спасибо этой дворняге… – прошептала Ольга. – Если бы они нажали номер одной из квартир на первом этаже, то попали бы на таких запойных алкоголиков, что трудно даже представить, что из всего этого вышло бы.
– В общем, парни позвонили по мобильнику Кате. Катя приехала. Она отыскала ваши окна… оказывается, ей Маришка их показала… Хорошо, что на одном висит яркая Митина игрушка. Ну… и дальше эти герои вычислили номер квартиры. В общем, прилично нынче в школе учат… Представляешь, без взрослых обошлись! Сами украли – сами вернули, да еще и с доставкой на дом.
– Мерзавцы… А если бы с Митенькой что-нибудь случилось? Я никогда не простила бы себе…
Из Ольгиных глаз опять потекли слезы.
– Олечка, перестань, – самым проникновенным голосом сказал Николаев, вытер ей слезы тыльной стороной ладони и принялся целовать ее щеки, лоб, прикрытые веки, приговаривая: – Все хорошо… Митя жив, здоров. Все живы, здоровы. Никто не пострадал, кроме этих дураков-мальчишек. А я… я люблю тебя, Олечка… Так люблю… Сердце заходится…
И он продолжал ее целовать. Она не шевелилась и не открывала глаз. Она думала о том, что, может быть, зря ему отказывает. Он действительно любит ее. Это не подлежит никакому сомнению. Вику, конечно, жаль, но то, что она живет с человеком, который влюблен в другую, уже само по себе несчастье. Станет ли ей еще хуже от того, что он от нее уйдет?
А Николаев целовал Ольгу в губы, и она поймала себя на том, что отвечает ему. Его руки уже забрались к ней под свитер, когда в ее мозгу вдруг всплыл образ Фадеева, и в груди томительно и неприятно заныло.
– Не-е-ет!!! – жутко вскрикнула она, оттолкнув от себя Сергея, и сжалась в комок в углу своего дивана. Потом повторила уже гораздо тише и спокойнее: – Нет.
– Но почему?! – скривившись, как от физической боли, спросил Николаев.
– Ты пытаешься взять меня врасплох, Сергей. Это… это по меньшей мере непорядочно…
– Но… ты же отвечала мне… Я же не дурак… Ты так же хочешь меня, как я тебя…
– Нет, нет и нет… Это просто минутная слабость, не более… Я измучилась сегодня и… в общем, я сейчас одна… Мне хотелось всего лишь человеческого участия…
– Но… ты же отвечала мне… Я же не дурак… Ты так же хочешь меня, как я тебя…
– Нет, нет и нет… Это просто минутная слабость, не более… Я измучилась сегодня и… в общем, я сейчас одна… Мне хотелось всего лишь человеческого участия…
– Но ведь ты не приняла бы такого участия, например… от лейтенанта милиции, если бы ему вдруг пришло в голову тебя обнять!
– Ему бы не пришло!
– Это я так… к примеру… От какого-нибудь соседа… тоже ведь не приняла бы…
– Ты не о том говоришь, Сергей!
– О том! Фадеев тебя бросил! Бросил! С ребенком! И на это тебе нечего ответить!
Николаев был прав и не прав одновременно. Ольга не могла поверить в то, что Вася действительно цинично бросил ее с маленьким сыном. Он не мог бросить. Не тот он человек. Он просто растерялся и, возможно, потерял веру в ее любовь. Вот она сейчас придет в себя и обязательно найдет Васю. Она может, например, как Анна, встретить его у заводской проходной. Она еще раз скажет Фадееву, как любит его, и он не сможет не поверить. Он обязательно вернется.
Ольга посмотрела в огорченные глаза Николаева и сказала:
– Прости, Сережа, что все так нескладно вышло, но ты сам виновник своих несчастий. Я люблю другого. Очень люблю и ничего не могу с собой поделать. Он мой муж и обязательно вернется ко мне. Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться со всем, что свалилось на его голову.
– Оля! Но ведь Митя – мой сын! Это же очевидно!
– А вот этого тебе вообще больше никогда не стоит говорить! Митя Васин сын! Я это всем своим существом чувствую! Женскую интуицию не обманешь!
Николаев невесело усмехнулся и сказал:
– В Петрозаводске, в известной тебе общаге, есть мои детские фотографии, так мы с Митей в этом возрасте – одно лицо! У него даже ужимки мои…
– Какие еще ужимки?! Он совсем маленький! Все еще десять раз переменится!
– Боюсь, что со временем он станет еще больше походить на меня…
Ольга отрицательно покачала головой и попросила:
– Уйди, Сережа… Спасибо тебе за то, что помог мне сегодня… но… лучше уйди. Ничего у нас не получится…
Она закрыла лицо руками, чтобы не видеть Николаева, и не отнимала их до тех пор, пока за ним не захлопнулась входная дверь. Тогда она вскочила с дивана и бросилась к сыну за занавеску. Митенька так и лежал на спине, слегка повернув головку в сторону Ольги. Она внимательно вгляделась в его румяное личико. И вовсе он не похож на Николаева! Нисколько! Сергей принимает желаемое за действительное! Вот же! Вот! Митя складывает во сне губы точно так же, как Вася! И подбородок у сына точно такой же круглый, как у Фадеева! И вообще! Николаев – это сплошные острые углы, а Митенька – плотный и неповоротливый маленький увалень, хотя и очень шаловливый. Он Васин сын! Васин! Это не подлежит никакому сомнению!На следующий день у Ольги сильно болело горло, что явилось следствием ее беготни босиком по снегу. Она сразу взялась пить антибиотики, чтобы не заразить Митеньку, и не выходила с ним на улицу целых три дня. В тот день, когда она собиралась, пристроив сына к соседке, встретить Фадеева у проходной, чтобы еще раз попытаться объясниться, прямо с утра к ней приехала Валентина.
– Вот так сюрприз! – еще несколько скрипучим голосом приветствовала подругу Ольга. – Почему не на работе?
– Пока не доложу, не впустишь в квартиру? – рассмеялась Валентина.
– Ладно уж, заходи! – Ольга посторонилась.
Когда они уже пили в кухне кофе с привезенными бывшей соседкой пирожными, Ольга опять спросила:
– И все-таки, Валь, почему не работаешь? Заболела?
– Вот еще! Я вообще не помню, когда в последний раз болела! Такой несокрушимый организм!
Ольга, с улыбкой разглядывая румяное лицо подруги, все-таки привычным движением постучала по дереву.
– Брось! Ничего со мной не сделается, стучи не стучи! – опять расхохоталась Валентина. – А вот ты, гляжу, хрипишь! Так и ходишь без шапки?
– Да в шапке я хожу, Валя! В шапке! Тут совсем другое дело! Со мной такое произошло! Такое! – И Ольга рассказала подруге о пропаже и счастливом возвращении Митеньки.
– Руки бы пообрывать этой пацанве! – как всегда очень темпераментно отреагировала Валька. – Ну ничего не боятся! Куда только школа смотрит? И родители? Пораспустили детей! Спасу нет! – Потом она охнула и спросила: – Слуша-ай, а Васька, значит, не в курсе?
– Не в курсе, – согласилась Ольга.
– Нет! Я все-таки не понимаю, почему ты побежала к Николаеву, а не к собственному родному мужу, когда у тебя ребенок пропал? Вот скажи мне, Ольга, как на духу, у тебя все-таки что-то с этим демоническим Николаевым есть?!
– Нет! Честное слово! Я же сказала, что подумала на него… ну что он Митеньку забрал, чтобы анализ сделать!
– Так когда узнала, что не он, плюнула бы ему в глаза и побежала бы к Васе! Такой был повод помириться, а ты не воспользовалась!
– Да что ты говоришь, Валя! – возмутилась Ольга. – Да Вася с ума бы сошел от огорчения!
– Ну вот что мы за люди! – воскликнула Валентина и хлопнула себя по полным коленям.
– Кто?
– Кто-кто? Женщины! Ей, видите ли, жаль было Васю огорчать, а то, что сама чуть не рехнулась от страха, – это ничего! Это нормально!
– Да ладно тебе, Валь! Все же хорошо! – Ольга ласково погладила подругу по плечу. – Успокойся!
– Плохо, что не помирились, вот что! Какое уж тут спокойствие! – отозвалась она. – Ну ничего! Это дело мы в ближайшее же время исправим! В общем, так, Ольга! Замуж я выхожу, вот что!Ольга радостно взвизгнула и бросилась к ней с поцелуями. Валентина, все еще сердясь, отбилась от Ольгиных объятий и сказала:
– Между прочим, через час я еду за новым платьем. Уже присмотрела в одном бутике… Обалденное! С блестками!
– Валь! Может, не надо с блестками-то? – засомневалась Ольга.
– Да знаю я, что тебе не понравится, – буркнула Валентина, – но это я не на свадьбу… Это я так… для души… После платья мы с Андрюшкой поедем подавать документы в загс, а потом в одном ресторанчике отметим это… ну вроде как… обручение… И уж я буду в таком платье, в каком захочу! Имею полное право!
– Ну… вообще-то имеешь… – согласилась Ольга, а потом опять засомневалась в правильности ее решения: – А вдруг, Валя, Андрею платье не понравится?
– А вот я его этими блестками еще раз и проверю… пока полностью ему не сдалась…
– То есть?
– То есть посмотрю, целиком ли он меня принимает… ну… такой, какая есть? Я ведь знаю, что вкус у меня не очень… ты всегда называла мои наряды вульгарными… даже лучшие из тех, которые у меня были… И если Андрюшка скривится при виде этих блесток… черта с два я выйду за него замуж!
– Валь, может, не стоит из-за каких-то блесток…
– Стоит, Оля, стоит! Это ведь поначалу он будет недоволен блестками, а потом – моей помадой, прической, затем вообще стыдиться меня начнет… Он интеллигент, а я… Обыкновенная тетка! И не очень молодая к тому же! Меня ведь уже не переделаешь! Ты же знаешь, моя мать всю жизнь простой травильщицей на заводе проработала, а папаша все пропивал… А потом еще и Витька попался такой, что… лучше и не вспоминать! Может, эти яркие тряпки и блестки единственной радостью были в моей серой и унылой жизни! Я когда на себя надеваю ту золотистую блузочку… с искоркой… ну… которую ты не любишь… с воланчиками по вороту… так королевой себя ощущаю… И вообще, почему я должна ориентироваться на чужой вкус, а, Оль?! Вот скажи! Не тебя же мне все время за покупками приглашать! Да я и не хочу жить по чужой указке!
Ольга пожала плечами. Возможно, Валентина права. В их возрасте уже надо принимать человека таким, каков он есть. Переделывать – занятие неблагодарное.
– Знаешь, Валя, в чем-то ты права, конечно, – сказала она, – но ради того, кого любишь, все равно приходится себя ломать, подстраиваться под него… И это уже жизнь не по чужой указке, а ради него… единственного и любимого…
– И все равно, Оль, как ни старайся, где-нибудь ненароком да и проколешься! Пусть Андрюха еще раз увидит меня во всей красе… ну… в общем, с блестками… И если он их «скушает», тогда уж ты мне поможешь платье на свадьбу выбрать. Красивое. Без блесток и воланов. Идет?
– Конечно, идет! – согласилась Ольга.
– Только такое, чтобы и мне нравилось, а не только тебе!
– Заметано!
Валентина налила себе еще кофе, взяла третий эклер и, не глядя на Ольгу, сказала:
– А свидетелями к нам с Андрюшкой вы пойдете…
При этих ее словах Ольге в лицо сразу ударила краска. Она физически почувствовала, как горячей волной охватывает лицо и шею.
– Мы… это… кто? – на всякий случай спросила она.
– Ты и Фадеев, – ответила Валентина, все так же не глядя на подругу и сосредоточенно жуя эклер.
– Нет, Валя, я не хочу… – непослушными губами проговорила Ольга.
– Зда-а-асте! Не хочет она! Уж передо мной-то могла бы и не изображать из себя не пойми что!
– Я и не изображаю!