Недоуменно пожав плечами, Бешеный поспешил по лестнице вниз и как раз вышел из подъезда вовремя — на Зеленоградской улице мелькал проблесковый маячок приближающейся милицейской машины…
Во всех утренних новостях сообщили о задержании маньяка, столько времени державшего город в страхе. Его уже опознала не только Светлана, но и другая девушка, чудом оставшаяся в живых. Его обвиняли в гибели, как минимум, дюжины жертв. В ближайшие дни его должны направить на экспертизу в Институт судебной медицины имени Сербского на предмет установления вменяемости.
Заметим, что прокатиться на этой возможности и избежать суда ему не удалось: двадцать лет строгого режима — нормальный срок, чтобы задуматься о своей жизни и получить сполна за свои жуткие преступления.
О подробностях задержания, к вящему удовлетворению Савелия, не сообщались ни слова. Сказано было только, что «в результате тщательно разработанной органами операции на месте преступления был задержан серийный насильник и убийца, державший в страхе население северо–запада Москвы».
Бешеный выключил телевизор. Его вполне это удовлетворило. Дело было сделано — маньяк пойман. И хорошо, что именно «в результате тщательно разработанной операции». Хуже было бы, если бы зашла речь о каком‑то непонятно откуда взявшемся прохожем.
Кроме всего прочего, Савелий Говорков никогда не был человеком тщеславным й легко обходился без всеобщего восхищения его подвигами.
Но выяснить, насколько велик был интерес милиции к его Личности, всё же следовало. Прежде всего именно поэтому он примерно через неделю вечером и позвонил Светлане из уличного автомата.
— Светлана? Это — Серафим, здравствуйте, — услышав женский голос в трубке, сказал он.
Здравствуйте, милый ангел — спаситель и хранитель. Только это не Светлана, а
Маша. Света сегодня дежурит в Русаковской больнице. Она же у нас работоголик. Ничего, кроме своих больных детишек, не видит и видеть не хочет.
Понятно. Я тогда завтра позвоню. Извините, что побеспокоил вас, — сказал
Савелий.
— Вы меня нисколько не обеспокоили, а даже совсем напротив; просто возбудили своим мужественным голосом. Сижу одна–одинешенька. Скучаю перед телевизором. Может, зайдете? Мы с вами прекрасно проведем время… — И очень томно прошептала: — Обещаю.
Спасибо за приглашение, Машенька, но у меня на вечер другие планы, — как
можно дружелюбнее ответил Савелий. — Я, собственно говоря, и не рассчитывал, что Светлана меня сегодня пригласит в гости.
Как это не пригласит? Да она дни, даже часы считает и переживает от того, что
вы не звоните, и только о вас и говорит. Все уши мне прожужжала, какой вы мужественный, какой благородный… Мне кажется, она в вас втрескалась по самое не могу… — После чего добавила с откровенным кокетством: — А я начинаю вас тихонько ненавидеть.
Вполне достойное занятие — меня ненавидеть, — со смехом признал Савелий. — Вы и не догадываетесь, сколько у вас на Земле соратников. Так что вперед —
дерзайте! А от себя добавлю: будьте здоровы и счастливы.
Маша услышала в трубке короткие гудки, задумчиво улыбнулась своим мыслям и медленно положила трубку…
Савелий тоже улыбался, но совсем подругому поводу: что бы там себе ни навоображали дурашливые девчонки, встретиться со Светланой было крайне необходимо. Для того чтобы выяснить, как она вела себя с милицией.
Как и предполагала Маша, выспавшаяся после ночного дежурства Светлана пригласила Савелия в гости.
Они пили кофе на небольшой кухоньке. Светлана была в брючках и в простенькой футболке, зато Машенька — в роскошном ярко–голубом халате, который периодически немного как бы невзначай, но все же распахивался, чтобы продемонстрировать, что под ним нет ничего, кроме налитого, спелого, загорелого женского тела.
За столом солировала Светлана. Как будто она наконец по–настоящему осознала, от какой беды ее спас Бешеный, и славословила его в тех же тонах, что и покойных генеральных секретарей ЦК КПСС славословили на страницах центральной прессы.
Савелию быстро надоедало, когда его осыпали комплиментами. Он сам лучше кого‑либо другого знал себе цену. Но в этот раз он несколько минут терпел словоизвержение Светланы, чтобы не обидеть девушку, но потом все же вежливо перебил:
Вы меня смущаете так, что мне хочется встать и уйти восвояси отсюда. — Он
изобразил соответствующее движение.
Светлана в полной растерянности примолкла, но Машенька, слегка приобняв его за плечи, усадила на место.
Никуда я вас не отпущу. Мы должны по рюмке выпить за счастливую звезду Светланы, которая в страшный час послала ей вас, дорогой Серафим.
Маша вышла и тотчас вернулась с бутылкой пятизвездного армянского коньяка.
Не подделка, он настоящий. Отцу привезли из Армении, — со значением
сообщила она.
Когда коньяк разлили по емкостям, Светлана чуть пригубила наполненную до краев рюмку, Савелий выпил половину, зато Маша свою опустошила до дна.
Милиция долго вас мучила? — осторожно спросил Светлану Бешеный.
Не очень… Противней всего была очная ставка с этим типом, — она брезгливо
передернула худыми плечиками. — Вы только представьте себе, он все отрицал. Твердил, что только довез меня до гаражей. А там машина заглохла, а дальше он якобы ничего не помнит. Типа на него напали и уже в бессознательном состоянии отнесли в этот недостроенный корпус. Правда, он так и не смог объяснить, как рядом с ним оказалась моя сумочка. Вот и выходит, что ваш совет, Серафим, ее там оставить оказался просто бесценным.
А про меня они спрашивали? — как бы между прочим поинтересовался
Савелий.
Спрашивали, и очень даже настойчиво, — покачала головой Светлана.
Бешеный молча ожидал продолжения.
Я им сказала, что от шока почти вас не разглядела и что вы, скорее всего, просто
бомж, использовавший это помещение для ночлега. Вы ведь за это на меня не обидитесь? — Светлана вопросительно посмотрела на Савелия.
Да вы настоящая умница, Светочка! — с улыбкой успокоил ее Бешеный. —
Бомжей в Москве тысячи. И в милиции знают, что среди них попадаются и порядочные люди, которые, не задумываясь, вступятся за девушку, на которую напал насильник.
А почему вы так боитесь милиции? — бесцеремонно спросила Машенька,
опрокидывая в себя вторую рюмку. — Вы как‑то не похожи на криминального типа.
А откуда вы знаете, какие бывают криминальные типы? — ответил вопросом на
вопрос Савелий.
Я — врач–венеролог и, сами понимаете, всякого приходилось насмотреться, — с
некоторой гордостью заявила Машенька. — Но вы не ответили на мой вопрос про ваши, видимо совсем непростые, отношения с милицией.
Регистрации у меня нет, — чтобы отвязаться от назойливой девушки, Бешеный,
заметим при том, сказал чистую правду: какая у покойного — а, напомним, таковым Савелий Кузьмич Говорков официально считался — может быть регистрация?
Так, значит, вы не москвич? — Машино внимание становилось откровенно
назойливым. — А вы из какого города?
Бешеный начал злиться.
С какой стати я должен вам отвечать? — грубовато спросил он, даже не думая
отвечать.
Машенька улыбнулась и кокетливо сказала:
Я всегда интересуюсь мужчиной, который мне так понравился, как вы,
Серафим, и Светка подтвердит, что это бывает не так часто, как вам может показаться.
Она потянулась за бутылкой. Халат призывно распахнулся, и пред Савелием предстало во всей красе роскошное тело молодой, но уже зрелой женщины.
Помимо своей воли Бешеный не мог отвести от Машиных прелестей глаз.
Мужчина всегда остается мужчиной и чисто инстинктивно реагирует женскую привлекательность. Машенька была очень привлекательна. Она знала это и умело этим пользовалась. А Бешеный был настоящим мужчиной, способным не только встать на защиту женщины, но и оценить ее прелести, тем более что он давно ни с кем не имел близости.
Непреодолимое желание овладеть этой соблазнительной и вполне очевидно доступной девицей стремительно захватило Бешеного. Он почувствовал сильнейшее возбуждение.
И это не укрылось от томного, зазывного взгляда Машеньки.
Я вам нравлюсь? — так и не запахнув халат и вставая со стула, с вызовом
спросила она.
— А ты как думаешь? — каким‑то чужим хриплым голосом откровенно спросил Савелий.
Светлана невозмутимо наблюдала за происходящим: видимо, давно уже смирилась с тем, что она у подруги всегда идет вторым номером.
Замеча–а-а–тельно, — подхватив Савелия за руку нараспев протянула Маша.
Она повела его в спальную комнату, где, одним движением скинув халат, буквально набросилась на него, как голодная тигрица на кусок свежего мяса. Она кусала его губы, шею, ухо и без промедления повалилась спиной на постель, увлекая за собой даже не думавшего Сопротивляться Бешеного, шепча горячими от страсти губами:
Возьми меня, возьми, милый! — быстро скидывая с него одежду. — Зайди в
Возьми меня, возьми, милый! — быстро скидывая с него одежду. — Зайди в
меня!
Савелия не нужно было уговаривать: он уже был готов к боевым действиям, и как только последняя часть одежды была сорвана с него, он резко вонзил свой клинок во влажные чресла разгоряченной девицы.
И тут она, не в силах более сдерживаться, заорала что есть мочи:
Сильнее трахни меня, сильнее! Еще! Еще! А–а-а! — подвывала она,
исступленно шевеля своими бедрами.
Ее тазик двигался с такой интенсивностью, что Савелий буквально парил над ее телом, рискуя очутиться на полу. Ее длинные наманикюренные ногти впились ему в спину, оставляя на коже царапины. Острыми крепкими зубами она впилась ему в плечо, приговаривая в экстазе:
О, Боже, как ты это делаешь! Как сладко ты трахаешь меня! Еще! Ты просто
прелесть! Ты — самец! Настоящий зверь! Настоящий бешеный зверь!
Маша выплеснулась нектаром с таким воплем, что Савелий с удивлением взглянул на нее, но она тут же выскользнула из‑под Савелия, скатилась на пол и застыла без движения, плотно сомкнув ресницы.
Еще не достигший пика наслаждения, Бешеный попытался вновь пристроиться к ней, но она плотно сжала ноги, а по всему ее телу прокатилась дрожь.
Погоди, милый, — тихо прошептала она. — Пока не трогай меня, хорошо? Такого оргазма у меня никогда еще не было! Дай немного привыкнуть к нему…
— она говорила так медленно, словно любая членораздельная речь давалась ей с трудом.
Савелий молча вернулся на кровать и улегся на спину, пытаясь постепенно отойти от неукротимого порыва страсти, однако его набухшая плоть была в полной готовности, напоминая собой баллистическую ракету перед запуском. Сколько миновало времени он не знал и уже хотел вздремнуть, но в этот момент ощутил влажный Машин язычок, который заскользил по его груди, остановился не мгновение на соске, потом медленно последовал вниз, исследовал мошонку, поласкал набухшую головку.
Томно простонав, Маша приподнялась над его плотью и медленно опустилась на него попочкой. Влажный клинок легко ворвался между ее ягодиц до самого конца. Девушка взвизгнула от охватившей ее страсти, замерла в страстном порыве, словно желая более чувственно ощутить его внутри себя, после чего принялась быстро подпрыгивать на нем, покрикивая в такт:
Гос–по–ди! Гос–по–ди! Как здо–ро–во! Как здо–ро–во! Толь–ко не спе–ши! Толь–ко не спе–ши!
Почувствовав, что его клинок вот–вот извергнется нектаром, Маша быстро соскочила, обхватила его губами, и, облизывая, тихо разговаривала с ним:
Какой чудесный мальчик! Сейчас тебе будет хорошо!
Она буквально вобрала его внутрь до конца, уперевшись головкой в самое горло. Томно простонала, медленно выпустила клинок изо рта и вдруг попросила:
Ударь меня, милый! Ударь по лицу! Я — блядь, жуткая блядь, потому что мне
нравится облизывать и сосать твоего мальчика, нравится трахаться с тобой, но нравится это не только с тобой! Понимаешь! Ударь меня!
Савелий легонько шлепнул ее по щеке.
Не так! Сильнее! Бей сильнее! Ты же — зверь! Бешеный зверь! Так будь же им! Не жалей меня! Не жалей свою шлюху! Ну, вдарь меня, будь мужиком!
Исполняя не очень понятную ему просьбу партнерши, Савелий ударил ее несколько раз посильней по щекам, но, конечно же, не в полную силу.
Сильнее! — выкрикнула она и вновь обхватила своими губами его стальной
клинок.
Савелий еще сильнее ударил ладонью по ее розовым ягодицам, на этот раз довольно больно.
Маша исторгла какой‑то нечеловеческий крик, и в тот же момент густой нектар Савелия бурным потоком хлынул ей в горло. В каком‑то диком экстазе, с трудом успевая глотать этот мощный поток, Маша попыталась ударить партнера по лицу, но Бешеный перехватил ее руку и до боли сжал запястье.
А–а-а! — в истоме закричала она, лаская свободной рукой свою девочку.
Затем задергалась в конвульсиях, исторгаясь своим нектаром. Это продолжалось несколько мгновений, после чего она замерла и даже, казалось, дышать перестала, зажмурившись от удовольствия.
Наконец она открыла глаза и совершенно ровным, будничным голосом констатировала:
Я сегодня кончила два раза. Давно такого не было, давно… — Потом, взглянув
на Савелия, спросила: — А тебе хорошо было, Серафимчик? Какое у тебя дурацкое имя. Ну, ничего, бывает и хуже. Например, Арнольд.
Савелий был нормальный мужик, и все эти садомазохистские штучки его никогда не привлекали. И такая ненасытная самка с такими отклонениями у него была впервые. Он вдруг ощутил какое‑то внутреннее опустошение, а кроме того, неприятно пощипывали оставленные острыми ногтями царапины на спине.
Два раза кончила, представляешь? — повторила она.
Савелий взглянул на алеющую пятерню на ее правой ягодице и вдруг еще раз больно, шлепнул по второй половине.
Кончи и в третий раз! — буркнул он.
— Да–а-а! — вскрикнула она и действительно облила его бёдра чем‑то теплым, — Как здорово! Как здорово! А тебе было хорошо, скажи, милый? — капризно спросила она, закончив дергаться бедрами.
Было, — ответил он, чтобы та отвязалась с глупыми вопросами, но это была
ошибка.
— Тогда женись на мне! — неожиданно предложила девица. — В постели у нас
все с тобой замечательно, а будет еще лучше! К следующему разу я приготовлю разные штучки–дрючки и покажу тебе, как ими пользоваться. А что ты бедный — не беда! У моих предков я единственная обожаемая дочка, а папаня мой владелец нескольких десятков коммерческих аптек в разных городах Урала. Так что денег нам хватит. Как только сходим в загс, отец купит нам в Москве квартиру. У тебя ведь и машины, конечно же, наверняка нет, не так ли?
Нет, — машинально ответил Савелий: его «Жигулями» пользовалась Джулия,
когда приезжала в Москву.
А права‑то у тебя есть?
Есть, — думая о своем, кивнул Савелий.
Значит, папаня раскошелится на две машины, — серьезно проговорила девица.
— У меня недавно смешная история приключилась. Один богатый любовник подарил мне «Ауди», а другой, как ты, бедный, ее разбил. Так что я пока без колес. Но как только мы поженимся, предки машину подарят, они давно обещают, — она тараторила без остановки, потом встала с кровати и деловито объявила: — Завтра с утра поеду за билетами.
Куда? — не врубился Савелий.
Как куда? В Челябинск, конечно. Полетим с тобой знакомиться с моими
родителями, — девица искренне удивилась непонятливости потенциального жениха.
До Савелия наконец‑то дошло, о чем лопочет эта извращенна. Хотел нахамить ей, но обратился к разуму:
Я не могу уехать из Москвы, у меня много здесь дел, а потом я женат и у меня
есть сын…
Чепуха! Разведешься! А сына я тебе и так рожу! — эта избалованная девица не
привыкла встречать преграды на своем пути.
Перед мысленным взором Савелия предстал маленький Савушка, его живая, улыбающаяся мордашка.
«Господи, зачем я здесь? Что я здесь делаю?» — с недоуменной тоской подумал Савелий и начал одеваться.
Развод мне получить непросто, — сказал он, уверенный, что этот довод
позволит ему отвязаться от назойливой девицы. — Моя жена сейчас живет в Америке.
И в чем проблема? Найдем хорошего адвоката, свидетелей, и суд признает ваш
брак недействительным, — казалось, для нее никогда не было преград.
Машина наглая целеустремленность откровенно раздражала Бешеного. Ему хотелось убраться отсюда как можно скорее и по возможности без скандала. Потому он мирно сказал:
Мне уже не двадцать лет, чтобы такие серьезные вопросы решать на ходу. Надо
спокойно все обдумать…
Да что тут думать? — возмутилась она. — Я уже все обдумала, и мы с тобой
завтра поедем к папе, там и свадебку сыграем!
Этого уже Савелий стерпеть не смог. Он обхватил руками ее плечи и встряхнул:
Ты что, дура? Какая свадьба? Какие билеты? Ты что думаешь, все можно купить?
А разве нет? — ехидно ухмыльнулась она и всем телом прижалась к нему. — Еще раз встряхни, сделай мне больно! — она явно начала снова заводиться.
Савелий понял, что физической грубостью с ней ничего не добьешься, а потому пересилил свое отвращение и тихо прошептал ей на ухо:
Сейчас мне нужно встретиться с одним мужиком, а после встречи я тебе
позвоню…
И мы решим, когда поедем в Челябинск?
Без всякого сомнения, — как можно убедительней произнес Савелий, хорошо
зная, что никогда уже больше по этому телефону не позвонит.
Прощаясь со своим «потенциальным женихом» на лестничной площадке перед лифтом, девица впилась в его губы долгим поцелуем и томно проговорила:
Я уже с нетерпением жду твоего звонка.
Выйдя внизу из лифта, Савелий столкнулся со Светланой. Увидев его, она усмехнулась:
Вы первый, у кого получилось так быстро ускользнуть от нее. Как вам это
удалось?
С помощью дипломатии, — подмигнул Савелий.
Я так понимаю, что вас я больше никогда не увижу, — с грустью заключила
Светлана.