– Слушай, а не будут искать того, кто позвонил Федотову?
– Будут, но без толку. Понятное дело, менты поймут, что с этим убийством дело нечисто, но сверху надавят и закроют дело, обвинив пацана. Начальству что нужно? Быстрей доложить, что убийца пойман и во всем сознался. И в клетку его, а потом на нары. Тем более тут мотив так и выпирает. О браке наверняка умолчат, нельзя же так дискредитировать власть; спишут все якобы на необдуманную и необоснованную ревность пацана. Молодой, горячий, увидел невесту с начальником на хате, спокойно пьющих чай, подумал невесть что и схватился за нож. Но… нечего гадать. Ачил все узнает через своего мента в УВД.
– Когда бабло за депутата получу? – спросил Кожанов.
– Не волнуйся! Сегодня и получишь.
– Сейчас к Степанычу едем? – уточнил Кузнеченко.
– Мы с тобой – сначала к Хасану.
– А куда Кожана денем?
Демьянов повернулся к Кожанову:
– Доедешь до Коробко на маршрутке или… нет, тебе там делать нечего. Езжай домой, а как позвоню, прикатишь ко мне на хату. Там я с тобой отдельно рассчитаюсь, чтобы у братвы не возникло ненужных вопросов.
– Понял! – кивнул Кожанов. – Буду ждать твоего звонка!
– Я позвоню, а ты на сегодняшнюю ночь опять шлюху закажешь?
– Надо же стресс снять. Расслабиться!
– Ладно, сегодня можно. Но только дома! Никаких салонов, апартаментов, отелей!
– Демьян, я все понимаю, зачем лишний раз повторяться?
– А ты забыл, чему в школе учили? Повторение – мать учения!
– Я в другой школе учился, на зоне…
Кожанов вышел из «Форда» и пошел к остановке.
Демьян включил сотовый телефон:
– Хасан? Это я!
– Салам, Демьян!
– Салам! Мы выполнили заказ.
– Приезжай.
– Прямо сейчас?
– Да!
Главарь банды взглянул на Кузнеченко:
– К Хасану, Кузнец! По дороге заедем к Гиви, оставим пакет, тот сожжет его.
Кузнеченко кивнул и повел «Форд» в сторону района улицы Попова, где обитал связной Ачила Адаева, Хасан Мамедов.
На дорогу ушло чуть более двадцати минут. Приказав Кузнеченко оставаться в машине, Демьянов поднялся на четвертый этаж, позвонил в звонок. Дверь открыл Хасан:
– Проходи, Демьян, в гостиную, только что по местному каналу сообщили об убийстве Ломакова.
– Что говорили? – спросил Демьянов.
– То, что депутата и его помощницу замочили в квартире последней, предполагаемый преступник задержан охранником Ломакова. В интересах следствия имя его не называется. Но это молодой человек, которого с Баяновой связывали довольно близкие отношения. Возбуждено уголовное дело. Расследование убийства взял под личный контроль губернатор области.
– И ни слова, что убийца застал Ломакова и Баянову в постели, когда они трахались?
Мамедов усмехнулся:
– Нет, об этом умолчали. Как же можно порочить звание народного избранника?
Бандиты прошли в гостиную.
– Я недавно разговаривал со Школяром, мент пока не может дать какую-либо представляющую для нас интерес информацию, но подтвердил, что следствие склонно считать Сергушина убийцей. Обещал позвонить позже. Связывался я и с Ачилом, он доволен работой твоей бригады.
– Ачил говорил, что деньги за депутата и его шлюху мне отдашь ты.
– Да. Подожди…
Мамедов прошел в смежную комнату, вышел оттуда с кейсом. Положил его на журнальный столик:
– Здесь ровно полтора миллиона. Пересчитывать будешь?
– Да.
– Не доверяешь мне?
– Знаешь, как на зоне говорят? Не верь, не бойся, не проси! Бояться мне вас нечего – сам кого угодно запугаю; просить тоже – заработанное получаю; а верю или не верю, так какая тебе разница? Деньги же, они счет любят.
– Ну, считай!
Демьянов открыл кейс, вытащил две пачки пятисотенных купюр, бегло просчитал их, осмотрел другие пачки, спросил:
– Не фальшивка?
Мамедов внимательно посмотрел на Демьянова:
– Надеюсь, это шутка?
– Конечно!
Главарь банды захлопнул кейс.
– Теперь можно и расслабиться.
Но Мамедов неожиданно сказал:
– Нет, Демьян, расслабляться будешь позже.
Демьянов удивился:
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что завтра приезжает Ачил. Он просил передать тебе, чтобы держал бригаду в готовности к новой работе.
– Да он что, охренел? – воскликнул Демьян. – Опять кого-нибудь придется мочить? Но так нас надолго не хватит. Уже сейчас из-за депутата менты на уши встанут. То, что обвиняют Сергушина, – хрень, его посадят для отмазки, но настоящих убийц искать не перестанут. Поэтому нам просто необходимо залечь на дно. Хотя бы на месяц.
Мамедов развел руки:
– Я тебя понимаю, Демьян, но Ачил имеет собственное мнение, и хочешь ты того или нет, но тебе и твоим подельникам придется делать то, что скажет Адаев.
– Да? С какой такой радости нам придется делать то, что пожелает Ачил? Мы не рабы его, а свободные люди. И он нам не указ.
Мамедов вздохнул:
– Зря кипятишься, Демьян. Раньше думать надо было, до того, как соглашаться на сотрудничество с нами. Теперь вам назад дороги нет.
– Грозишь? – прищурился Демьянов.
Мамедов изобразил саму невинность, сложив руки на груди:
– Ну что ты! Я маленький человек, связной, мне что скажут, то я и передаю. А вот Ачил – это другое дело. От него так просто не уходят.
– Ты вот что, Хасан, передай Адаеву: если он решил, что может устанавливать здесь, в Блачинске, свои порядки, то очень заблуждается в том, что их будут беспрекословно соблюдать. Он здесь чужой, а чужаков нигде не любят.
– Означает ли это, что ты завтра не приедешь на встречу? И что мне, кроме сказанного тобой, еще передать Ачилу?
Демьянов закурил сигарету:
– С Ачилом я встречусь. И передавать ему ничего не надо – сам скажу, что думаю, хотя ты по-любому и в подробностях доведешь до него суть нашего базара.
– Зачем, если ты сам выскажешь свои претензии? Я просто доложу, что бригадир недоволен частыми заказами. Об остальном переговорите с ним лично.
– Эх, не верю я тебе, Хасан, но и проверить не могу. Ладно, когда должен подъехать Ачил?
– Обещал после обеда. Точнее сказать не могу. Как приедет, я сразу позвоню тебе.
– Тогда я пошел.
– Удачи, Демьян!
– О себе думай! Разозлил ты меня, Хасан, а этого делать не рекомендуется. Никому.
Забрав кейс, Демьянов покинул квартиру Мамедова, вышел из подъезда, прошел к «Форду». Сел на свое место переднего пассажира, бросив кейс на заднее сиденье, проговорив:
– Верно говорят: дай черным палец, они всю руку отхватят!
Кузнеченко удивленно спросил:
– Проблемы, шеф? Хасан не отдал бабки?
– Да с баблом все в порядке, но Ачил оборзел. Завтра возвращается из своего Грозного, чтобы подкинуть нам очередной заказ. И это тогда, когда депутат с бабой еще не остыли. Так он спалит нас. И ведь понимает, что спалит. Значит, что? Значит, за быдло нас держит. За псов верных, готовых выполнить любую команду хозяина в любое время.
– В натуре, борзеет Ачил, – пробурчал водитель. – У тебя завтра с ним встреча?
– Да. И завтра я ему все выскажу. Лохов пусть в другом месте ищет.
– А не подкинет чечен какую-нибудь подлянку?
– Хрен его знает. Но мы же не пацаны вчерашние? Разберемся. Не хотелось бы такого работодателя упускать, но и пахать беспрекословно на него не в жилу. Он-то свалит в Чечню, и хер его там достанут, а мы погорим. Прикидываешь, что нас ждет, если к ментам попадем? Хотя откуда тебе знать… Ладно, что стоишь, едем к Степанычу!
По пути успокоившись, Демьян забрал с заднего сиденья кейс, достал оттуда семьсот тысяч рублей, двести протянул Кузнеченко:
– Держи, твоя доля!
Водитель забрал деньги:
– Неплохо за пару часов стоянки в проулке!
– Цени мою щедрость! Окунь, Гусь и Лысый получат по сто штук.
– Ценю, шеф!
Пятьсот тысяч Демьян переложил в целлофановый пакет, закрыл кейс, вернув его на заднее сиденье:
– Смотри за сундуком, там бабки Кожана. И не пытайся вскрыть кейс, не надо!
– А он мне и не нужен. Я свое получил.
– Правильно.
К дому Коробко Демьянов подошел в 15.40. По привычке осмотрелся, прошел через сени в горницу. Подельники смотрели экстренный выпуск новостей, вместе с ними сидел Коробко.
– Что-то интересное показывают? – громко спросил Демьян.
Бандиты повернулись на голос. Окунько отозвался:
– Через каждые полчаса про убийство Ломакова говорят. Одно и то же: убит с помощницей у той на хате, студентом. Хотя его не обозначают.
– Да, крупные дела вы стали проворачивать, ребята, – проговорил Коробко. – Как бы нюх не потеряли. Депутата-то зачем мочканули?
– Выключи «ящик», Гусь! – приказал Гусину Демьянов. Повернулся к хозяину дома: —А ты, Степаныч, о себе думай. Получаешь бабки – и сопи в две дырки.
Старый рецидивист нахмурился:
– Смел ты в речах стал, Демьян. Забываешь, с кем говоришь! Если б не я, то вас с Кожаном на зоне порвали бы. За косяк с мусорами. Али ты и этого не помнишь?
Демьянов подошел к Коробко:
– Извини, Степаныч, все я помню и благодарен тебе. Просто день нервный. Извини.
– Бог простит. На беспредел срываешься, Демьян. Или кто-то вынуждает тебя творить беспредел. А за него спрос строгий, никаким баблом не откупишься.
– Знаю… Ты бы пошел, отдохнул?
– Наотдыхался. Во дворе буду! Как задумаете свалить, кликните. И тихо тут. Окурки с собой заберете, я вам не шнырь – убирать за молодняком.
Коробко прошел во двор. Демьян, как только за стариком закрылась дверь, выложил из пакета деньги:
– Триста тысяч! Каждому по сотке, как и договаривалась.
Реньков, забрав деньги, потянулся:
– Теперь можно и расслабиться.
Демьянов присел за стол:
– Нет, не придется расслабляться!
Бандиты переглянулись.
– И почему, шеф? – спросил Окунько.
– Потому как завтра Ачил новый заказ сбросит. И не шуметь, не возникать! Сам недоволен и завтра Ачилу скажу, что надо. Но на всякий случай всем быть в готовности к новой работе.
– А ведь прав Степаныч, на беспредел срываемся… – начал было Гусин.
Демьянов оборвал молодого подельника:
– Ну, ты еще поскули! Сказал, все понимаю, и с Ачилом серьезный базар буду вести. Завтра. А вам быть трезвыми и на связи. Может сложиться так, что от чеченов отбиваться придется. Скопом они нас не возьмут, а вот по одному, да еще бухих – влегкую… Хотя бы из-за этого быть на стреме.
– Когда назначена встреча? – спросил Окунько.
– Точно не назначена. Ачил придет после обеда. По приезде кавказцы свяжутся со мной.
– Может, нам с тобой поехать? Мало ли что?
– Не надо! У себя на хате они ничего мне не сделают, да и Кузнец рядом, а вот что потом будет, одному богу известно. По-всякому может сложиться.
– Отшивать кавказцев не надо бы, – сказал Реньков. – Но и себя давать унижать нельзя. Тут нужен компромисс.
Окунько усмехнулся:
– И где это ты слов умных набрался, Лысый? Или, вместо того чтобы баб по ночам трахать, книжки читаешь?
– А не пошел бы ты, Окунь?
– Чего?!
Демьянов ударил по столу:
– Кончай базар! Нам еще между собой перегрызться не хватает.
– А че он?..
– Все, сказал! Бабки получили, инструкции тоже. Быть на хатах, мобильники держать включенными и днем и ночью. Ты, Гусь, забери окурки, выбросишь в овраг. И давай до дому. Мы следом.
Отправив бандитов по домам. Демьянов приоткрыл дверь крыльца, окликнул старика, сидевшего на бревнах:
– Степаныч!
Коробко, не торопясь, поднялся, вошел в дом. Осмотрел комнату.
– Ты в натуре прости меня, Степаныч, не сдержался, слишком перенапрягся.
– Ладно, кто старое помянет, тому сам знаешь что… Ты мне вот что скажи: по наводке начал работать?
– Да.
– Ачил наводит?
– Он.
– Много ли добра на хате, где депутата с телкой завалили, взяли?
– Ничего.
– Не понял! Что ж это за наводка?
– Надо было грохнуть Ломакова с помощницей.
– И Ачил вам заплатил только за это?
– Да!
– Ачил на зоне в авторитете был, но так это до войны. Хоть и свел я тебя с ним, но смотри, Демьян, не влезь в дерьмо, из которого уже не выбраться. И сам сдохнешь, и пацанов погубишь.
– Этого не будет! – уверенно ответил Демьян.
Старик поднял указательный палец вверх:
– Не зарекайся. Не такие, как ты, пропадали. Меру знать надобно. И голову на плечах. – Присел на скамейку: —Ты, если что, обращайся! Я с Ачилом общий язык всегда найду. Помогу по старой памяти. Все же вместе пять годков баланду жрали…
– Почти шесть.
– Во, шесть! Но ладно, ступай, посплю я.
Демьянов вытащил из кармана сверток купюр, не пересчитывая, протянул Коробко:
– Возьми, Степаныч. Чтоб без обиды!
– Сколько?
– Тысяч двадцать-тридцать, не считал!
– Уже бабки не считаешь?
– Так это на карманные расходы.
– Не многовато?
– Жизнь дорогая стала.
– Жизнь-то вообще обесценилась, а вот жить, действительно, дорого стало. Спасибо власти. Хотя чего от нее ждать? В кабинетах всегда чмыри сидели. За бабки спасибо. Лишними не станут – соседка, видать, надолго слегла.
– А что с ней?
– Говорят, воспаление легких. И где получила?
– Да, воспаление – это надолго. Она в больнице?
– Пока на хате.
– Ясно! Пошел я, Степаныч!
– Ступай, Демьян! И остуди свой пыл. Бабки – это хорошо, но, как говорится, в меру.
В 17.30 Демьяна встретила дома любовница – слегка пьяная, в меру накрашенная, в коротком облегающем фигуру платье. Квартиру заполнил запах дорогих духов.
– Я так ждала тебя, дорогой!
– С чего это так?
– Почему-то сердце, как уехал, заныло. У меня так бывало раньше, когда под групповуху попадала к пьяным дальнобойщикам.
– Ты тему смени! Скажи лучше, откуда духи? Вся хата ими провоняла.
– Так я их еще восемнадцатого числа купила. Рядом с ювелирным парфюм продавался, я туда сначала и зашла. А что, тебе не нравится?
– Нет!
– Так это же «Шанель № 5»!
– По мне хоть шесть с половиной! Ты ими облилась, что ли?
– Да нет! Может, лишку мазанула?
– Ступай в душевую и смой с себя все это импортное дерьмо. Я хочу, чтобы от тебя чистой бабой пахло, а не парфюмом. Поняла?
Верка пожала узкими плечами, не забыв обиженно надуть губы:
– Поняла!
– Так ступай! Пожрать-то приготовила?
– Да. Только разогреть надо. Ты переоденься, я в душ – и на кухню.
– Обойдусь. Мойся… шанель!
Демьянов прошел на кухню, достал из холодильника бутылку водки, выпил двести граммов; закурив сигарету, набрал номер Кожанова.
– Да, Демьян?
– Подъезжай за расчетом к семи часам!
– Понял, буду!
Закончив разговор, главарь банды прошел к газовой плите, на которой стояли кастрюли, сковородки, чайник. Снял сковороду с жареным мясом. Тут же появилась Верка:
– Погоди, разогрею, на тарелку положу, с гарниром. Тебе вермишель или гречку?
– Все равно.
– Тогда вермишель.
– Ладно, готовь, я тоже душ приму.
– А что у тебя в кейсе?
– Тебе какая разница?
– Я спросила к тому, понадобится ли он тебе сегодня или в шкаф положить?
– Ничего не трогай. Занимайся стряпней!
– А после обеда в постель, да? Я соскучилась, Леня!
Демьянов покачал головой:
– А говоришь, сердце прихватывало перед групповухой. Да ты сама всех дальнобойщиков до смерти затрахаешь.
– Мне, кроме тебя, никто не нужен!
– В семь Кожан подъедет, потом посмотрим, чем заняться – любовью или чтением газет.
– Каких газет? У нас дома ни одной газеты.
– Все, Верка, не доставай, готовь жрать, я скоро.
И Демьян закрылся в душевой.
Глава 5
Четверг, 21 августа, Блачинск.Ровно в 19.00 к Демьянову приехал Кожанов. Встретив подельника, хозяин квартиры отметил:
– А ты точно по графику. Пунктуальным становишься. К чему бы это, Кожан?
– Так получилось.
– Ну, проходи на кухню. Выпьем немного, сегодня можно. Поговорим.
Кожанов взглянул на главаря банды:
– До меня дошла информация, что уже завтра Ачил вновь будет напрягать нас?
– Кто-то из наших позвонил? Понятно. Об этом и поговорим. Да ты проходи, проходи. Верке я приказал сидеть в спальне.
Бандиты прошли на кухню. Демьян выложил сверток:
– Начнем с гонорара за проделанную работу. Здесь ровно 500 000 рублей.
Кожанов засунул сверток в карман широких светлых брюк. Хозяин дома выставил из холодильника бутылку водки, тарелки с легкой закуской, поставил пепельницу, достал из шкафа бокалы. Отвинтил крышку «Столичной», разлил спиртное по рюмкам.
– Давай, Кожан, за нашу мечту!
Бандиты выпили. Закусив, закурили.
– Значит, это правда, что кавказцы вновь хотят напрячь нас? – спросил Кожанов.
– Да. И не возмущайся, Слава, я сегодня уже наслышался слов недовольства от наших ребят.
– Ачила надо осадить! Но так, чтобы и отношения с ним не испортить, и показать, что он работает не с марионетками. То, что чечен платит приличные бабки, хорошо, но подставляться из-за них глупо. На хрена будут нужны деньги в камере пожизненного заключения? Там иконы нужны будут – грехи до конца жизни замаливать.
Демьян налил по второй. Бандиты выпили.
– А не поехать ли и тебе со мной на встречу с Ачилом? – прищурился Демьян. – Чтобы потом у братвы больше доверия ко мне было. Ты подтвердишь, что я отстаивал наши интересы, а у тебя авторитет…
– Я знаю тебя, Демьян! И без участия в переговорах подтвержу все, что надо, но ехать к Ачилу тебе следует одному. Да он и сам не допустит лишнего человека.
– Ты не лишний.
– Это для тебя, но не для кавказцев. Выслушай, что скажет Адаев, выскажи свое мнение. Спокойно, достойно. Постарайся упорядочить отношения, а главное, попробуй узнать, что он хочет добиться своими акциями.
– Хорошо, что ты меня правильно понимаешь. Давай по третьей!
– Давай, да пойду я. Ко мне телка к девяти прикатить должна. До утра покувыркаемся.
– Завел бы себе постоянную шлюшку. Вон у меня – и вызывать никого не надо; захотел, пошел да оттрахал стерву. Она же и в доме порядок наведет, и жрать приготовит.