– Плащ может быть краденым, – важно заявил Уолтерс.
– Откуда вы знаете? К вам поступало заявление о краже плаща?
В дверях засмеялись.
– Нет, но… Ведь этого человека никто здесь в глаза не видел! – попробовал было защищаться констебль.
– Ну и что?
– Значит, он бродяга, – подытожил констебль.
– А его руки? Посмотрите на его ногти. Они чистые, ни следа грязи. Вы много видели бродяг с такими руками?
Уолтерс почесал в затылке. Он не понимал, куда клонит герцогиня, но почувствовал, что пора сдаваться.
– Значит, это не бродяга, – объявил он. – Просто… гм… джентльмен. Погиб в результате несчастного случая.
– Несчастный случай? – Амалия чувствовала, что начинает закипать, что с ней случалось крайне редко. – Да, конечно. Сначала он получил четыре раны, из которых по меньшей мере две смертельные, а после этого отправился на сеновал и присыпал себя для пущей верности сеном. Так, что ли?
Смех сделался еще громче.
– Нет, я не думаю… То есть вы так это излагаете…
– Тогда как он очутился здесь?
Констебль чувствовал, что его авторитет падает не по часам, а по минутам. Прочистил горло и отыскал глазами конюха.
– Бертон!
– Да, сэр.
– Отвечай, – рявкнул констебль, – это ты сделал?
– Я? – ужаснулся Бертон. – Ваша светлость! Да я никогда…
– Что такое, что случилось? – раздался от входа голос Франсуа. Он пробирался сквозь толпу, расталкивая слуг. – Боже! Мадам, с вами все в порядке?
– Со мной – да, а вот с этим господином – не очень.
– А! – завопил Франсуа и отскочил назад. – Я его знаю!
– Ты?
– Да! Это он ко мне приставал!
– Франсуа! Выражайся яснее. Что значит – приставал?
– Ну, когда я в Лондоне наряжался прачкой, помните?
– О черт! – тихо вскрикнула Амалия. – Да, это же один из наших «ангелов-хранителей»! О черт, черт, черт! Теперь я вспомнила, где его видела. Он дежурил у нашего дома на Парк Лейн. Франсуа, ни в коем случае не говори, что ты его знаешь!
– Понял, мадам!
Так как Франсуа и Амалия говорили по-французски, то к концу их беседы констебль стал проявлять все признаки нетерпения.
– Ваша светлость, – объявил он, – я вынужден арестовать вашего конюха по подозрению в убийстве!
– Ваша светлость! – завопил Бертон. – Я ничего не сделал! Скажите ему, что я тут ни при чем!
– Послушайте, вы, дубовая голова, – резко сказала Амалия констеблю, – он был со мной, когда мы обнаружили труп. Ясно?
– Ясно, – пробормотал вконец растерявшийся констебль.
– И за что вам только платят? – пригвоздила Амалия беднягу к позорному столбу. – Зовите сюда коронера и доктора. Очевидно, понадобится вскрытие.
– Но коронер в отъезде!
– Тогда зовите судью, черта, дьявола, кого угодно! Любого, кто может засвидетельствовать протокол. Скрэмблз! Езжайте за Арлингтоном и объясните ему, в чем дело. Роджерс! Идите в дом, там полно старинного оружия. Вы знаете, где что должно находиться. Посмотрите, все ли оружие на месте и нет ли на каком-нибудь из клинков свежих пятен крови. Судя по всему, этого человека закололи чем-то вроде рапиры или эспадрона, да, именно так. Вряд ли это была сабля, у нее кривое лезвие, а по характеру ран можно судить, что оно скорее прямое. Точнее сможет сказать только доктор после вскрытия. Бертон! Берите фонарь и осмотрите здесь все углы, нет ли где орудия убийства. – Амалия обернулась к слугам. – Все остальные, пока еще не очень темно, осмотрите территорию поблизости. Мы ищем клинок, длиной в полтора фута или около того, которым было совершено преступление. Не думаю, что убийца унес его с собой, скорее, наоборот, он должен был избавиться от него. Либо оружие снова в доме, либо оно где-то рядом. Кто найдет его, получит от меня гинею. За дело! Франсуа, ты останешься здесь.
При объявлении о награде толпа в дверях растаяла, как по мановению волшебной палочки. Амалия не сомневалась, что теперь слуги перевернут вверх дном весь замок, но найдут то, что она искала.
– А мне что делать? – несмело спросил Уолтерс, обескураженный тем, с какой быстротой герцогиня приняла командование на себя.
– Вам? Идите, дышите свежим воздухом, констебль! Появится доктор, ведите его сюда.
– Ага, – пробормотал Уолтерс, который был рад уже тому, что может отделаться от общества раскомандовавшейся хозяйки дома.
– Франсуа, – мрачно сказала Амалия, когда они остались около тела одни, – я бестолочь.
– О, мадам!
– И это еще мягко сказано. Знаешь, кто прятался в той комнате? Кто оставил след на дверце шкафа?
– Кто же?
– Он и прятался. Ему ведь было поручено следить за мной. Вот он и пробрался в замок, где полно пустующих комнат, затаился там. Но, на горе себе, он видел убийцу.
– Вы так думаете?
– Уверена в этом. Смотри: вот три комнаты, соединенные сквозными дверями. В первой убийца поднимает возню, чтобы отвлечь Роджерса. После этого он ретируется не в третью комнату, как я думала раньше, а во вторую. Во вторую, Франсуа! А в третьей в засаде сидел агент, и он видел того, кого видеть не был должен.
– Так, а потом?
– Убийца номер два всыпает мышьяк в кофе, Роджерс уносит поднос, после чего убийца номер один выходит и присоединяется к своему сообщнику. Вероятно, кто-то из них находился поблизости, когда агент покинул свое укрытие – выход же из покоев только один, – и заметил свидетеля. Вряд ли агент понял, что именно он видел. Ну, кто-то крадучись прошел в соседнюю комнату и что-то там опрокинул – подумаешь, экая невидаль! Но для сообщников наличие свидетеля, просто постороннего при их действиях было равносильно смертному приговору, поэтому они подстерегли его и… Во всяком случае, убит он был не в тех комнатах, иначе остались бы пятна крови, а я там все тщательно осмотрела.
– Гениально! – вскричал Франсуа.
– Что гениально? – мрачно спросила Амалия. Она вовсе не находила это бессмысленное убийство таким уж занимательным.
– Я хочу сказать, вы гений, мадам!
К ним подошел Бертон, обыскивавший сеновал в поисках оружия.
– Ничего нет, миледи!
– Да? Очень жаль.
Конюх задержался, переминаясь с ноги на ногу.
– Я могу пойти поискать снаружи, миледи?
– Да-да, Бертон, идите! Найдете, чем был убит этот бедняга, получите гинею.
– Благодарю вас, миледи, – с чувством сказал конюх, низко кланяясь. Он поколебался и смущенно добавил: – И за то, что не дали меня в обиду. Уолтерс давно на меня зло затаил за то, что я женился не на его дочери, а на другой. Так ведь сердцу не прикажешь!
– Это верно, Бертон. Не прикажешь!
– А он правильно сделал, что не женился на мисс Уолтерс, – заметил Франсуа Амалии, когда конюх ушел. – Не годится она для семейной жизни.
– В каком смысле, Франсуа?
– В таком, что годится, но не для семейной, понимаете? Тот, кто стал бы ее мужем, выглядел бы почище того оленя, чья голова висит в замке!
– Франсуа!
– Натурально, у него бы головы не хватило для рогов. Горячая она штучка, эта мисс Уолтерс!
– Франсуа, я прошу тебя.
– Что будем делать теперь? – осведомился мошенник, который прямо-таки горел жаждой деятельности.
– Ничего. След оборвался. Единственный человек, который мог нам что-то рассказать, мертв. Хотя… Франсуа, выгляни-ка наружу. За нами никто не наблюдает?
– Никто! – доложил Франсуа таким зловещим шепотом, что мурашки побежали бы от него и у покойника.
– Так. – Амалия опустилась на колени. – Хоть и негоже это, а надо его обыскать. Вдруг найдется какая зацепка… Если кто-то подойдет, дай мне знать.
Франсуа аж зарумянился от счастья.
– Это напоминает мне времена, – объявил он торжественно, – когда я стоял на стреме у Ангела Жерара. Помнится, в тот день, когда мы с ним решили взять ювелирную лавку…
Франсуа пустился в умопомрачительные подробности своей биографии, но Амалия уже его не слушала. Она ощупала сюртук и жилет убитого, стараясь не запачкаться в крови, что было довольно-таки нелегким делом. В левом кармане сюртука обнаружился небольшой револьвер европейского производства. Привыкнув к американскому оружию системы Кольта, Амалия относилась к подобным игрушкам с предубеждением. В жилетном кармане нашлись часы, которые, увы, не разбились при падении, что дало бы по крайней мере время совершения преступления, а продолжали идти как ни в чем не бывало. Зато в нагрудном кармане Амалия отыскала бумажник, а в нем, помимо кое-каких денег и фотографической карточки дамы с длинным носом, имя владельца – Сэмюэл Рейли.
– Почти как сэр Уолтер Рейли, придворный Елизаветы, – хмыкнула Амалия, питавшая большую слабость к истории.
В карманах плаща лежали кисет с табаком, коробка спичек, карандаш, театральный бинокль и маленькая записная книжка в черном переплете. Амалия спрятала ее под шаль и поднялась.
– Куда же ты! Ах, чтоб тебя!
Юркий Зигзаг проскочил мимо Франсуа, смешно припадая на лапы, стал зачем-то яростно лаять на лежащего человека, после чего обнюхал его, задрал морду кверху и завыл.
Юркий Зигзаг проскочил мимо Франсуа, смешно припадая на лапы, стал зачем-то яростно лаять на лежащего человека, после чего обнюхал его, задрал морду кверху и завыл.
– Ну-ну, Зигзаг, – ласково сказала Амалия. – Довольно.
Зигзаг жалобно тявкнул и ткнулся носом ей в руку.
– Идут! – просипел Франсуа и проворно отскочил от двери.
Появились Скрэмблз и хмурый доктор Арлингтон с кожаным чемоданчиком. За ними ковылял констебль Уолтерс, утирая пот со лба большим клетчатым платком.
Увидев Амалию возле трупа, доктор Арлингтон застыл как вкопанный.
– Ваша светлость! Неужели не могли найти никого другого постеречь тело?
Тут с Амалией произошла поразительная перемена. Она вдруг всхлипнула, и по щекам ее потекли слезы.
– Доктор, – запричитала она, – в вас мое спасение! С тех пор как мы здесь, на наши головы валятся все напасти. Сначала Арчи упал, днем съел что-то несъедобное, – Амалия отнюдь не кривила душой, ибо мышьяк и в самом деле нельзя назвать съедобным продуктом, – а теперь, изволите ли видеть, труп! Я просто не знаю, что мне делать!
– Ну полно, миледи, успокойтесь… Бертон, кто-нибудь, принесите носилки. Его нельзя оставлять здесь.
– Ах, доктор, – пропищала Амалия, приседая, – я вам так благодарна!
– Нашел! Нашел! – В дверь ворвался запыхавшийся Билли, маленький сын горничной Мэри-Энн. Он был весь мокрый, с него ручьями текла вода, но он торжествующе потрясал клинком, способным устрашить любого испытанного рубаку. – Я нашел его! Гинея моя!
– И где же он был? – спросила Амалия, мгновенно забыв про слезы.
– В пруду Утопленницы, миледи! Все искали на берегу и около сеновала, но я-то умнее! Я спросил себя: Билли Холл, если бы ты хотел куда-то спрятать большую железку, куда бы ты ее дел? Конечно, в воду! Я пошел к пруду и сразу же увидел, что на дне что-то блестит. Полез и достал его!
– Молодец, – сказала Амалия, достала золотую монету и вручила ее смышленому мальчугану. – Доктор, я полагаю, это и было то оружие, которым убили несчастного. Я думаю, оно понадобится для следствия.
– Миледи! – На этот раз в дверях возник встревоженный Роджерс. – Я обнаружил, что в синей гостиной пропала рапира XVII века!
– Посмотрите внимательно, Роджерс: это она?
– Да, миледи, совершенно верно! Где она была?
Билли с удовольствием снова рассказал, где он нашел клинок, как не побоялся залезть в воду и что теперь добрая герцогиня дала ему гинею.
– Знаешь, Билли, – вмешалась Амалия, – ступай-ка ты к матери, да пусть она тебя напоит горячим чаем. Вода в пруду наверняка холодная, а я не хочу, чтобы такой умный мальчик, как ты, схватил простуду.
Билли заартачился, потому что на место происшествия подошли другие слуги и ему хотелось всем поведать о своем подвиге. Но Амалия решительно взяла его за руку и повела прочь. У порога она остановилась.
– Если я вам понадоблюсь, доктор, я у себя.
Она проводила Билли на кухню, велела ему выпить горячего чаю и переодеться, после чего поднялась к себе, чтобы без помех проглядеть записную книжку убитого агента.
Увы, ее ждало разочарование. Все записи, которые вел Рейли, имели отношение лишь к ней одной, и нигде ни словом не упоминалось о том таинственном номере первом, который прятался в нежилых покоях. Амалия тщательно пролистала книжку, проверяя, не вырваны ли где в ней листы, но все они оказались на месте. Словом, книжка оказалась для нее совершенно бесполезна.
Амалия вздохнула и хотела бросить ненужную улику в огонь, но передумала и убрала в ящик стола. Как знать, может, та ей еще понадобится. Из окна она увидела, как Бертон и Скрэмблз несут носилки, на которых лежит тело, покрытое куском холста, и ее охватила тоска. Она ушла в комнату к Арчи, который дремал, и поправила сбившееся набок одеяло.
В камине весело потрескивали поленья. Стучали часы, качался маятник. Амалия забралась с ногами в большое кресло так, чтобы со своего места видеть Арчи, и заснула. Она не видела, как он на постели повернул голову и всмотрелся в нее. Потом он осторожно поднялся, принес второе одеяло и накрыл Амалию, а сам еще долго лежал, размышляя и не решаясь уснуть.
Глава 20, о змеях, которые не летают
Когда Амалия пробудилась – уже утром, – она с неудовольствием констатировала, что ее спина затекла от сидения в жестком, неудобном кресле, а ее муж, то есть герцог, куда-то исчез.
Кое-как пригладив волосы и отряхнув платье, Амалия отправилась на поиски супруга. В конце концов ей удалось обнаружить Арчи Невилла в синей гостиной, где среди оружия, развешанного на стенах, не хватало рапиры, который был убит злосчастный агент контрразведки.
Когда Амалия вошла, Арчи, еще довольно бледный после всего пережитого вчера, распекал Роджерса.
– В моем доме происходит убийство, и я узнаю о нем последним! Черт знает что такое!
Он заметил Амалию и осекся.
– Вам нельзя волноваться, Арчи, – заметила она бесстрастно.
– Я сам решаю, что мне можно и чего нельзя! – никак не хотел успокаиваться герцог.
– Роджерс! Его светлость, похоже, не в духе… Будьте добры, принесите мне стакан сока.
– Сию минуту, миледи!
И Роджерс исчез, словно его ветром сдуло.
– Не знаю, чем вы его приворожили, – пожаловался Арчи, – но он бросается исполнять любое ваше поручение куда быстрее, чем мое! – Он обернулся и уставился на пустующее место среди сабель и ятаганов. – Великолепно! Кто-то взял мою шпагу…
– Рапиру, – поправила Амалия. – Шпага – колющее оружие, а рапира – колюще-рубящее.
– Мою шпагу, я сказал! – прорычал Арчи. Щеки его алели, как грудка снегиря зимой. – Взял и зарезал ею человека, неизвестно как оказавшегося в замке. Кстати, убитого зовут Рейли, и он служит в Лондоне в каком-то ведомстве.
– Гм, – отозвалась неопределенно Амалия. Ведомство, в котором служил Рейли, ей было слишком хорошо известно.
– Вы, разумеется, ничего об этом не знаете, – сказал Арчи тоном, который он сам, очевидно, считал угрожающим, а Амалия – мелодраматически-нелепым.
– С какой стати я должна что-то знать? – пожала она плечами. – Слуг уже опросили?
– Да, и выяснили любопытную деталь. Этого малого видел вчера утром один из наших фермеров, Роберт Смит. По словам Смита, Рейли прятался в кустах возле замка.
– И больше ничего?
– Абсолютно ничего.
– Доктор Арлингтон установил, когда наступила смерть?
– Установил. Вчера между тремя и половиной пятого. Так он утверждает.
– А слуги? Никто из них не заметил, когда со стены пропала рапира?
– Вы забываете, что в то время все возились с… со мной. Естественно, им было не до этого.
– Но, может, кто-то что-то все-таки видел?
– Нет. Я спрашивал их, они затрудняются ответить. Занятные вопросы вы задаете, прямо как детектив лондонского Скотленд-Ярда!
– Женщины вообще очень любопытны, – отозвалась Амалия спокойно. – В любом случае рапиру мог взять только тот, кто находился в доме. Ваши гости уехали без четверти пять, сколько я помню. Досадно, но это обстоятельство дает нам слишком широкое поле для подозрений.
– Ага, она уже подозревает! – воскликнул Арчи довольно обиженным тоном. – Позвольте полюбопытствовать, кто именно у вас на примете? Мэри? Полковник? А может, кузен Брюс?
– Что вы знаете о полковнике? – вопросом на вопрос ответила Амалия.
– О Джимми Хоторне? Мы посещаем одни и те же клубы, и он в высшей степени воспитанный человек. – Арчи фыркнул. – Извините, но это же просто смешно!
– Почему? Он военный, и ему привычно обращаться с холодным оружием. А Генри Брайс – бывший военный. Трудно представить себе, к примеру, вашу кузину с клинком.
– Я вижу, куда вы клоните, – ледяным тоном отозвался Арчи. – Можете успокоиться: моя кузина в жизни не держала в руках рапиру.
– Для того чтобы зарезать человека исподтишка, не обязательно быть непревзойденным бойцом, – парировала Амалия. – А Брюс? Он умеет фехтовать?
– Умеет, но прекратите ваши домыслы, умоляю вас! Это неприлично!
– Что неприлично – мыслить?
– Нет! Подозревать честных людей в совершении столь… столь жестокого преступления!
– Арчи, – терпеливо спросила Амалия, – откуда вам известно, что они честные?
– Я их знаю с детства! А вот вас… О вас я совсем ничего не знаю, ничего!
– Миледи, ваш сок.
Роджерс возник как раз вовремя, чтобы предотвратить назревавшую ссору.
– Спасибо, милый Роджерс, – сказала Амалия, улыбнувшись старику, который прямо-таки расцвел от ее улыбки.
Заметив реакцию слуги, Арчи надулся, откинулся на спинку кресла и спрятался за газетой.
Амалия уже поднесла стакан к губам, но внезапно остановилась.
– Что это у вас – «Бритиш Уорд»?
– Да. Вечерний выпуск. Сюда газеты доставляют с небольшим опозданием.
Глаз Амалии выхватил крупный заголовок на первой странице: «Знаменитый жокей погиб во время скачек. Неизвестные подробности».
– Что пишут? – осведомилась она, овладев собой и отпивая глоток.