– Имейте сочувствие к человеку, – неожиданно тихо произнес он и дал посадить себя на ящик.
– Мне уйти? – спросил Фабиан.
– Оставайтесь. Мне нужен свидетель.
Повар был крупный мужчина с бесцветными глазами, липким ртом и гнилыми зубами.
– Открой мне душу свою, – предложил он Аллейну. – Она черна, как смола, но станет белее снега. В чем твоя беда?
– Виски, – коротко ответил Аллейн.
Схватившись за лацканы его пальто, повар изучающее посмотрел ему в глаза.
– Не с кем выпить, приятель? Так давай. Я не против.
– Но у меня нет. А у тебя?
Повар скорбно покачал головой, после чего, не в силах остановиться, стал мотать ею из стороны в сторону. Глаза его наполнились слезами. От него несло пивом и чем-то еще. Этого Аллейн пока определить не мог.
– Сейчас его не найдешь нигде, – грустно констатировал Аллейн.
– У меня и капли во рту не было, с тех пор как… – пробурчал повар. Вытерев рот, он хитро посмотрел на Аллейна: – Сам знаешь, с каких пор.
– С каких же?
– Э, это секрет, – многозначительно произнес он.
Повар искоса взглянул на Фабиана и викторианским жестом приложил палец к носу. Элби Блэк разразился громким бессмысленным хохотом и, произнеся «Господи!», закрыл лицо руками. Встав позади повара, Фабиан заговорщицки указал на дом.
– Может, у них в доме что-нибудь есть? – поинтересовался Аллейн.
– Эх, – вздохнул повар.
– Как насчет этого? – Аллейн показал в сторону погреба.
Повар опять затряс головой.
Глубоко вздохнув, Аллейн выстрелил прямой наводкой:
– Может, Клифф поможет?
– Этот гад! – выдохнул повар, после чего с поразительной четкостью изрыгнул поток ругательств.
– А что с ним такое?
– Вот его спросите, – бросил повар, негодующе взглянув на Элби Блэка. – Они с ним дружки.
– Заткнись, – рявкнул Элби Блэк, внезапно рассвирепев. Заткни глотку, а не то башку сверну. Я тебе говорил, чтобы ты не трепался? У тебя что, мозгов нет? – Он ткнул дрожащим пальцем в сторону Аллейна. – Ты чего, не соображаешь, кто это? Хочешь, чтобы нас обоих в кутузку упрятали?
Услышанное сильно опечалило повара. Он тяжело вздохнул:
– Ты вроде говорил, что все уладил с Клиффом. Ну, насчет того, что видел той ночью. Я думал, ты его уговорил.
– Давай, вали отсюда, – рявкнул Элби. Он был не на шутку встревожен. – Нажрался как свинья. Катись, говорю тебе.
– Одну минуточку, – остановил его Аллейн, но повар внезапно испугался.
– Смерть и запустение вижу вокруг меня, – провозгласил он, с трудом поднявшись с ящика, и повис на своем друге. – Вижу воинство мидийское, рыщет оно по-всюду, – махнул он рукой в сторону Аллейна. – Собачья жизнь. Пойдем, Элби, пропустим по маленькой.
– Нет, постойте, – начал было Аллейн, но повар, уткнувшись приятелю в грудь, тяжело съехал на землю.
– Видите, что вы наделали, – с укором сказал Элби Блэк.
IX. Нападение
1
Видя, что повар находится в бесчувственном состоянии, в котором, по утверждению Фабиана, будет пребывать еще долго, Аллейн позволил его унести и сосредоточился на Альберте Блэке.
Если в поваре чувствовалась некоторая широта души, то Альберт казался законченным мерзавцем, подлым и хитрым типом. Он был пьян и агрессивен, но не настолько, чтобы не контролировать себя. Аллейн решил, что его надо припугнуть. Они с Фабианом отвели Блэка в пристройку.
– Вы когда-нибудь были замешаны в убийстве? – грозно начал Аллейн в лучших традициях полицейских допросов.
– Ни в чем я не замешан, – ответил Альберт, сверкнув белками. – Выбирайте выражения.
– Вы намеренно мешаете следствию по делу об убийстве. Вы знаете, чем вам это грозит?
– Ну, этого вы мне не пришьете.
– Вам светит получить пару браслетов на руки. Вы привлекались раньше к суду?
Альберт с негодованием посмотрел на него.
– Признавайтесь, – настаивал Аллейн. – Как насчет обвинения в краже?
– Что? Да я все эти годы был чист как стеклышко! Обвинять меня в воровстве! Да как вы смеете?
– А виски из погреба мистера Рубрика? Выкладывайте все начистоту, Блэк.
Обхватив подбородок грязными пальцами, Альберт взглянул на пианино. Потом приблизился к Аллейну и посмотрел на него в упор.
«Денатурат, вот чем от них несет», – определил Аллейн.
– Покурить есть? – заискивающе спросил Альберт, схватив его за пальто.
Высвободившись, Аллейн достал портсигар и предложил тому сигарету.
– Спасибо, приятель, – сказал Альберт, выхватывая у Аллейна портсигар.
Он выгреб оттуда с полдюжины сигарет и сунул их в карман. Потом поднес портсигар к глазам.
– Шикарный. Но вроде не золотой. Как, по-вашему, мистер Лосс?
– Ну, так что там с этим виски? – снова спросил Аллейн.
Альберт дернул головой в сторону пианино.
– Так, значит, он все-таки протрепался? Вот гаденыш. Ладно. Тогда и я скажу.
Он опять схватил Аллейна за лацкан, другой рукой указывая на пианино.
– Хорош приятель. Идет святой Джо за глотком «Джонни Уокера», а на следующий вечер на дело выходит.
– Ты что это несешь? – вскинулся Фабиан.
– Скажите-ка мне, как этот паскудник мог бренчать на своей проклятой шарманке и в то же самое время налететь на меня за углом сарая? Вот ведь загадка-то! Попробуйте разгадать.
Фабиан шагнул вперед.
– Спокойно, Лосс, – остановил его Аллейн.
– Интересное дело, как это человек может находиться в двух местах зараз, – продолжал Альберт. – И ведь знает, мошенник, как следы замести. Я своими собственными глазами вижу его у сарая, а он в это время долбит на этой треклятой пианине. Вот ведь как.
– Очень странно, – согласился Аллейн.
– То-то и оно. Я знал, что вы это скажете.
– А почему раньше об этом не упоминали?
Альберт отстранился и, сплюнув, вытер рот рукой.
– Уговор дороже денег. Все по-честному. Ну, погоди, поганец этакий. Продал меня с потрохами. Шкуру свою спасает. Ничего, он еще в петле поболтается.
– Вы слышали, как миссис Рубрик говорила в сарае?
– А как она могла говорить, когда он ее прикончил? Она до этого выступала: «Леди и джентльмены!» – и все такое. Ну и дела!
– А где он находился?
– Аллейн, ради Бога, – взмолился Фабиан, но тот его осадил.
– Если вы не можете помолчать, Лосс, лучше уходите. Итак, Блэк, где находился Клифф?
– Я же сказал – выходил из сарая.
Аллейн посмотрел в окно, за которым виднелась грунтовая дорога. Сбежав с холма, она проходила мимо загонов и дальше тянулась вдоль ручья, минуя калитку, через которую прошла миссис Рубрик, свернув с лавандовой дорожки. От этой дороги отходила узкая тропинка, которая вела к стригальне.
– Вы тогда попросили его молчать о том, что накануне вечером он застал вас ворующим виски? – спросил Аллейн, выстрелив наугад.
– Не тогда.
– Вы с ним говорили?
– Не в тот раз.
– Значит, вы уже договорились насчет виски?
– При чем здесь это? Я же вам толкую про то, что он натворил.
– А я вам толкую про то, что сделали вы. Это ведь была сделка? Он застал вас за кражей виски. Велел вам убираться и хотел поставить бутылки на место. В этот момент его и засекли, но он вас не выдал. Позже, когда стало известно об убийстве и полиция начала всех допрашивать, вы заключили эту вашу сделку. Если Клифф ничего не скажет о виски, то вы, в свою очередь, промолчите о том, что видели его выходящим из сарая. Так?
Частично протрезвев, Альберт забегал глазами, переводя взгляд с Аллейна на Лосса.
– Пришлось как-то выкручиваться. Вот и попросил парня молчать.
– Прекрасно. Когда он узнает, что вы его продали, сам мне все выложит. А полиция наверняка заинтересуется тем, кто скрыл от нее важные сведения.
– Ладно-ладно, – взвизгнул Альберт. – Будь по-твоему, легавый проклятый.
И залился пьяными слезами.
2
Аллейн с Фабианом молча шагали по дороге. Свернув на тропинку, они подошли к сараю. Аллейн по-смотрел на проем, завешенный мешковиной. Фабиан с убитым видом наблюдал за ним.
– Вероятно, света тогда было столько же, – предположил Аллейн. – Только что стемнело.
– Вы не имеете права! – заявил Фабиан. – Неужели вы поверили россказням пьяного мошенника? Я знаю Клиффа. Он хороший парень. Вы же с ним говорили. Почему вы верите этой чуши?
– Всего год назад он был крайне эмоциональным, слегка истеричным и в высшей степени несчастным подростком.
– Наплевать мне на это! О Господи! И зачем я все это затеял?
– Я вас предупреждал, – произнес Аллейн с ноткой сочувствия в голосе.
– Это невозможно, клянусь вам. Я официально утверждаю, что пианино не затихало ни на минуту. Вы же знаете, как далеко разносятся звуки тихими вечерами. Если бы музыка прекратилась, все бы сразу это заметили. Вероятно, Элби был под мухой. Он же сам говорил, что пианино играло не переставая. Он явно видел кого-то другого. Я поражаюсь, что вы придаете такое значение его домыслам. – Фабиан помолчал. – Если он кого-то видел, то это, вероятно, и был убийца. Но уж никак не Клифф. Вы же сами только что сказали, что в это время уже стемнело.
– Но тогда почему Клифф отказывается говорить про виски?
– Школьное понятие о чести. Он же дружил с этим типом.
– Логично.
– Тогда почему вы мне не верите?
– Мой дорогой друг, я поверю, когда все ниточки сойдутся. Послушайте. У меня к вам две просьбы. Первая очень простая. Когда вы придете домой, закажите мне телефонный разговор с полицейским управлением. Без свидетелей. Сделаете?
– Конечно.
– Вторая посложнее. У вас в сарае есть стойла, где овцы ждут стрижки. Там еще решетчатый пол.
– И что?
– Стрижка ведь закончилась?
– Да.
– Нельзя ли этот пол поднять?
– Зачем? – изумился Фабиан.
– Там может быть кое-что интересное.
– Там только овечий навоз, скопившийся за тридцать лет.
– Так я и думал. Но меня интересует только верхний слой, образовавшийся за последний год. Я бы хотел сгрести и просеять его. Буду очень признателен, если вы одолжите мне какой-нибудь старый комбинезон.
Фабиан взглянул на руки Аллейна.
– И еще, если можно, перчатки, – добавил тот. – Очень сожалею, что придется поднять пол. Полицейское управление возместит вам убытки. Мне понадобится всего одна секция – та, что рядом с прессом. Предупредите работников.
– Что вы надеетесь там найти?
– Свечу, которая сгорела.
– Как прикажете вас понимать?
– Что же здесь непонятного?
Они подошли к калитке, за которой начиналась лавандовая дорожка. Аллейн оглянулся и посмотрел на дорогу. Отсюда была видна открытая дверь пристройки, где они оставили Элби Блэка, сломленного своим признанием, предательством и токсическим воздей-ствием древесного спирта.
– Они с поваром пили денатурат? – спросил Аллейн.
– Не исключено. Или хокануи.
– Что это?
– Местный эквивалент ирландского самогона.
– Почему вы его держите?
– Он напивается не так уж часто. В военное время трудно найти людей.
– Я с удовольствием посадил бы его. Гнусный тип. Настоящая жаба.
– Тогда зачем вы его выслушивали?
– А вы считаете, что полицейские берут показания только у тех, кто им приятен? Пойдемте скорее. Я хочу поговорить с полицией, пока там еще кто-то есть.
Когда они пришли, все уже собрались в уютной гостиной в колониально-викторианском стиле, окна которой выходили в сторону стригальни.
– Мы все почувствовали, что не можем находиться в кабинете после вчерашнего вечера, – сообщила Урсула. – Там душновато. Сегодня я намерена отойти ко сну не позднее восьми. Если, конечно, мистер Аллейн мне позволит. Мы же спали всего пять с половиной часов.
– Я тоже предпочитаю, чтобы портрет Флосси не председательствовал на нашем следующем собрании, – поддержал ее Фабиан. – Если, конечно, такое собрание состоится. Я три года его не замечал, а тут вдруг ощутил, как он на меня давит. Урси, дорогая, может быть, повесить его у тебя в комнате?
– Если это шутка, Фабиан, то довольно неудачная, – отрезала Урсула.
– Ты слишком чувствительна. Дуглас, мистер Аллейн собирается набросать монографию об одном не самом приятном аспекте содержания мериносовых овец. Нам придется поднять пол в одном из стойл.
Стоявший в дверях Аллейн наблюдал за собравшимися у камина. Миссис Эйсворти сидела с привычным видом оскорбленной добродетели. Теренс Линн, сверкавшая спицами над красным вязаньем, сдвинула тонкие брови и пристально посмотрела на Аллейна. Урсула Харм, еще не остывшая от пикировки с Фабианом, удивленно приоткрыла рот. Дуглас бросил газету и, по обыкновению, начал возмущаться:
– Что ты такое несешь, Фаб? Ради всего святого…
– Да, мой дорогой Дуглас, мы понимаем – ты изумлен, что в последнее время вошло у тебя в привычку, но тем не менее это так. Мы поднимаем решетку, а бедный мистер Аллейн спускается вниз.
Дуглас негодующе закрылся газетой.
– Просто фарс какой-то, – пробурчал он. – И кто этим займется?
– Я, – ответил Аллейн. – Если вы доверите мне это дело.
– Не завидую вам, сэр.
– Таков удел полицейских, – с улыбкой отозвался Аллейн.
– Я распоряжусь, чтобы все было сделано, – произнес Дуглас, неприязненно взглянув на Аллейна поверх страницы. В его чуть выпуклых глазах было что-то от миссис Рубрик, изображенной на портрете. – Могу вам помочь, если хотите.
– Вот истинный образец имперского духа! – произнес Фабиан. – Добрый старый Дугги.
– Прошу прощения, – извинился Аллейн и вышел в холл. Там к нему присоединился Фабиан.
– Телефон в кабинете, – сказал он. – Обещаю не подслушивать. Поднимите трубку, и вам ответит телефонистка.
Аллейн поднял трубку и вклинился в чужой разговор. Сердитый голос предупредил его: «Занято!» Он повесил трубку и стал ждать. Было слышно, как Фабиан насвистывает в холле. Телефон звякнул, и Аллейн сделал вторую попытку, на этот раз успешную. Ему ответила телефонистка, и Аллейн попросил соединить его с полицейским участком, где он надеялся застать младшего инспектора Джексона.
– Я вам перезвоню, – отчужденно произнесла телефонистка.
– Это звонок в полицию, я не буду класть трубку.
– Вы звоните из Маунт-Мун? – оживилась телефонистка.
– Да, и тем не менее это официальный вызов, можете мне поверить.
– У вас ничего не случилось, мистер Лосс?
– У меня все расчудесно, но я немного спешу.
– Оставайтесь на линии, – захихикала телефонистка.
В ухе у Аллейна зазвенело, и послышались таинственные голоса: «Ну, тогда по рукам, Боб». – «Чего?» – «Заметано, говорю».
Диалог прекратила всесильная телефонистка:
– Прошу вас, мистер Лосс. Они на связи.
Младшего инспектора Джексона на месте не было, но Аллейну ответил капитан Уэзербридж, который участвовал в расследовании и горел желанием помочь.
– Программу радиопередач за последнюю неделю января сорок второго, мистер Аллейн? Думаю, это возможно.
– Меня интересует четверг двадцать девятого января с восьми до девяти вечера. Только те станции, которые хорошо ловятся в этом районе.
– На это потребуется чуточку времени, мистер Аллейн.
– Естественно. Попросите телефонистку не занимать линию и перезвонить мне.
– Конечно, сэр.
– И пожалуйста, Уэзербридж, свяжитесь с мистером Джексоном. Возможно, придется кое-кого арестовать. Я хотел бы с ним договориться. Мне кажется, ему нужно сюда приехать. Он просил меня сообщить, если будут какие-то подвижки. Они есть. Если вы его разыщете, он мог бы связаться со мной, когда вы будете перезванивать.
– Он дома, сэр. Я ему позвоню. Думаю, будет нетрудно заказать еще один разговор.
Голос в трубке начал исчезать, и Аллейну удалось разобрать только последние слова.
– …Мой дружок… Все старые номера… Как можно быстрее.
– Три минуты истекли, мистер Лосс, – сообщила телефонистка. – Продлить?
– Нет! Отлично, Уэзербридж. Я подожду.
– Занято? – поинтересовался незнакомый голос.
– Свободно, – раздраженно ответил Аллейн и повесил трубку.
Он нашел Фабиана сидящим на нижней ступеньке лестницы с сигаретой в зубах.
– Закончили?
– Мне перезвонят.
– Вам очень повезет, если это случится. В лучшем случае перезвонят очень не скоро. Я иду в мастер-скую. Хотите пойти со мной? Вы услышите звонок оттуда.
– Хорошо, – согласился Аллейн, залезая в нагрудный карман. – Вот черт!
– Что такое?
– Мой портсигар.
– Вы оставили его в гостиной?
– Не думаю.
Аллейн вернулся в гостиную. Ее обитатели, собиравшиеся идти спать, что-то живо обсуждали. Они во-просительно уставились на него. Портсигара здесь не оказалось. Дуглас для вида поискал его под озабоченное клохтанье миссис Эйсворти. В это время раздался стук в дверь, и вошел Клифф со свернутой в трубочку газетой.
– В чем дело? – спросил Дуглас.
– Отец велел отнести ее вам. Она случайно попала в нашу почту. Он просит нас извинить.
– Спасибо, Клифф, – хором произнесли все.
Он шаркнул ногой и смущенно произнес:
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – ответили ему, и он вышел.
– Господи! Я вспомнил, – сказал Аллейн. – Я оставил его в пристройке. Пойду заберу.
Он заметил, как руки Теренс Линн замерли над вязаньем.
– Может, я схожу? – предложил Дуглас.
– Не стоит беспокоиться, Грейс. Я сам туда прогуляюсь. Извините за вторжение. Пойду надену пальто.
Он вышел в холл. Клифф шагал по коридору, ведущему в кухню. Фабиан исчез. Аллейн поднялся наверх. По длинному коридору бежал луч фонарика. Он остановился у двери в мастерскую, и в его свете возникла рука Фабиана, протянувшаяся к замку.
– Эй, он был у вас, – окликнул его Аллейн.
В глаза ему ударил свет.
– Что?
– Мой портсигар. Вы забрали его у этого подлеца Альберта.
– Ах ты, Господи! Я положил его на пианино. Он не пропадет.
– Лучше я его принесу. Он мне дорог как память. Это подарок Трой, моей жены.
– Я схожу за ним, – предложил Фабиан.
– Нет, вы же собирались поработать. Это минутное дело.
Аллейн зашел в комнату, чтобы взять пальто. Выйдя оттуда, он увидел Фабиана, нерешительно топтавшегося на площадке.