Татьяна сейчас обходила территорию рынка. Обычное для нее дело, но душа у Семена была почему-то неспокойна. Вроде бы все в порядке. «Гарант» покойного Паука, можно сказать, под контролем, азербайджанская мафия также под пятой, но ведь и те и другие точат ножи на Семью. И он сам пострадать может, и жена... Может, потому последнее время он пропадает на рынке. И все его люди с ним...
– Спасибо, Лиза, – кивнул Семен.
Хороша девушка. Но, если честно, не до нее. Что-то неспокойно на душе, и сны в последнее время плохие снятся.
Только он сделал глоток кофе, как зазвонил мобильный. На дисплее высветилось «Стас». Не ответить на такой звонок нельзя.
– Семен, брат, беда! – тревожной сиреной прозвучал голос Стаса. – В Леву стреляли!
– Живой?
– Да. Но ранение серьезное. Пуля прошла в двух-трех сантиметрах от сердца.
– Снайпер?
– Похоже на то.
– Взяли?
– Нет, ушел.
– Кто?
– Думаю, «Гарант». Собираться надо, решать.
– Где?
– Я не знаю... Что-то мне хреново, брат, – с нездоровыми хрипами в голосе еле слышно сказал Стас. – Голова закружилась... Ты погоди, я перезвоню, – как будто на последнем издыхании пробормотал он.
В трубке послышались короткие гудки, но Семен сразу же перезвонил брату. И не зря. Трубку взял телохранитель Стаса. Надрывным от суматошных переживаний голосом он сообщил, что босс в туалете, и его выворачивает наизнанку в унитаз.
– «Скорую» вызывай, а я сейчас!
Но Семен даже из кабинета выйти не успел. Двери распахнулись перед самым его носом, и в кабинет вошел полковник Харчев, начальник Старобоярского РУБОП. Его сопровождали два оперативника в штатском и несколько бойцов СОБРа.
– Какого черта? – рассвирепел Семен.
С каким удовольствием он вынул бы из кобуры пистолет и пристрелил полковника. Его не пугал сам арест, его злило, что РУБОП встал серьезным препятствием на пути к брату, который, возможно, доживал последние минуты.
Лева с пулей в груди, отравление Стаса и его собственный арест воспринимались Семеном как лошадки с одной карусели, которую закрутила некая враждебная сила.
– Гражданин Бурыбин, вы арестованы, – безапелляционно сообщил Харчев. – Вот постановление на ваш арест. Будьте добры – ваши руки!
Никто не спешил прийти Семену на помощь. А сам в одиночку против спецназа он выступить не решился. И позволил обыскать себя и арестовать с покорностью человека, уверенного в том, что в самое ближайшее время он будет на свободе.
– Может, все-таки скажете, почему на мне наручники? – спросил Семен.
– Ну, начнем с незаконного предпринимательства, – насмешливо сказал Харчев. – Сейчас на складах рынка будет произведен обыск. При наличии контрафактной продукции произведем арест и изъятие...
– Дерзайте... Только как бы потом убытки не пришлось возмещать. Через суд, разумеется.
– Вы так уверены, что вам ничего не грозит? – пристально посмотрел на Семена Харчев.
– Абсолютно.
Семен знал, что Паука поддерживал РУБОП. Поэтому заранее подготовился к проверке, вывез со складов незаконный товар. Но не было бы в том большой трагедии, если бы вдруг Семью смогли уличить в незаконном предпринимательстве. РУБОП, конечно, сильная организация, но есть еще мэр Старобоярска, который очень сытно кормился с обоих рынков. И в городской прокуратуре тоже есть свои люди...
– Что ж, тогда вам будем немного легче, – язвительно усмехнулся Харчев. – Немного.
– Легче мне на толчке будет, начальник. А тебе – на пенсии... Сегодня стреляли в одного моего брата, – сказал Семен, четко проговаривая каждое слово. – Другого брата отравили. А ты арестовал меня. Это заговор, полковник. Ты – заодно с убийцами. Ты за это ответишь.
– Кто стрелял в твоего брата? – нахмурился Харчев.
Ему явно не понравилась картина эшафота, которую нарисовал для него Семен. Не сдобровать ему, если прокуратура обвинит его в причастности к покушению на убийство... Может, не только в покушении? Может, убийство уже произошло?
– Твои люди в него стреляли... Мне брату позвонить нужно. Ему плохо, его отравили. Если он умрет, виноват в этом будешь ты.
Харчев был сильным человеком, и Семен не мог этого не признавать. Но все же полковник отвел глаза, не выдержав его лютый взгляд.
– Увести! – распорядился он.
Под усиленной охраной Семена вывели из административного здания, усадили в машину и отправили в изолятор временного содержания.
* * *Газонокосилка работала сравнительно негромко, но все равно, казалось, что уши опухли от ее тарахтенья. Павел неторопливо катил шумную тележку вдоль тротуарной дорожки, жалея о том, что не догадался защититься наушниками плеера.
Так не бывает, чтобы в своем доме не было работы. Водослив подправить, забор подкрасить, кустарник подравнять, масса других мелких дел. Словом, всегда есть чем заняться. И хорошо, когда дом свой в полном значении этого слова.
А Юлин дом для Павла своим не был. И во дворе он работал только потому, что должен был хоть чем-то занять себя. И чтобы хлеб не зря есть... У него еще были свои деньги, но скоро они закончатся, и тогда Юля, по сути, будет содержат его. И эта мысль его угнетала.
Семен обещал приобщить его к охранной деятельности, организовать лицензию и оружие. Но дело двигалось медленно, а о зарплате речь вообще пока не шла...
Кто-то тихонько тронул Павла за плечо. Он обернулся и увидел Юлю. Она была в модном домашнем костюме. Волосы распущены, на лице косметика. На губах веселая улыбка, но в глазах угадывалась печаль.
Павел выключил мотор.
– Зову тебя, зову, а ты не слышишь.
Позавчера Юля взяла отпуск, послезавтра они отправятся в Турцию. Впереди целых две недели отдыха на море и под пальмами. Но Павла это совсем не радует. Он даже попытался отказаться, но Юля расплакалась, и ему ничего не оставалось делать, как сдаться.
– Косилка шумно работает.
– Шумно, – кивнула она.
Взгляд ее вдруг затуманился, губы подернула обида.
– Что-то не так? – напрягся Павел.
Ему очень не нравились эти перемены в ее настроении. Он старался быть примерным мужем, но, увы, Юлю в нем устраивало не все.
– Да нет, все так. Просто иногда мне кажется, что ты меня вообще не слышишь. И косилка здесь не при чем... Извини! – спохватившись, натянуто улыбнулась она. – Сама не знаю, что говорю...
– Знаешь ты все, – невесело вздохнул Павел.
Как всякая женщина, Юля тонко чувствовала его. И понимала, что не в состоянии заменить ему Лену. Хотя и надеялась, что со временем сможет занять достойное место при нем. Павел и сам на это надеялся.
– Я недостаточно уделяю тебе внимания, – заученно сказал он. – Но мне просто нужно к тебе привыкнуть...
– Да, я понимаю, – уныло согласилась она. – Пошли, обед уже на столе.
– А сто грамм? – по пути в дом спросил Павел.
– А может, не стоит? – напряглась она.
– Ну, как скажешь...
Он, в принципе, мог обходиться без спиртного, но все же ощущал потребность выпить. И если Юля нальет ему, он будет только рад... А она нальет. Не сейчас, так вечером. Если, конечно, захочет, чтобы ночь для нее окрасилась в романтические цвета. Он сможет поднять ей настроение, но для этого его самого нужно привести в тонус.
В холле надрывался телефон. Юля взяла трубку.
– Да... Этого не может быть, – бледнея, всплеснула она рукой. – Как же так?.. Да, хорошо... Конечно... Да...
Она положила трубку и потрясенно посмотрела на Павла.
– Стас умер... Лева в больнице в тяжелом состоянии... Семен арестован... Ждан звонил, сказал, чтобы мы оставались дома. Сказал, сейчас охрана подъедет...
Павел озадаченно покачал головой. Похоже, семья Бурыбиных пропустила ответный удар. Все-таки случилось то, о чем он в свое время предупреждал Семена. И самое плохое в этой ситуации то, что может пострадать Юля. А она не последний для него человек. Ее детям тоже грозила опасность, Павел уже стал привязываться к ним...
– Но я не хочу здесь оставаться, – продолжала она. – Я хочу в больницу, к Леве. Я же врач, я могу ему помочь...
– Нет, ты останешься здесь, – твердо сказал Павел.
– Но я не могу! – растерянно посмотрела на него Юля.
– А я сказал, ты останешься здесь!
Она удивленно смотрела на него. Ей не понравился его командный тон, но, как женщина, должная подчиняться любимому мужчине, она радовалась.
– Да, как скажешь...
В калитку позвонили.
– Кажется, охрана, – решила Юля.
Но она ошиблась. На экране монитора Павел увидел капитана Ныркова из РУБОП, а с ним еще двое в штатском.
– Что вам нужно? – по громкой связи спросила Юля.
Им нужен был Павел, а зачем, они отказались отвечать.
– Но его нет здесь, – почуяв неладное, схитрила Юля.
Но Павел не позволил ей вводить в заблуждение своих бывших коллег. Он вышел к Ныркову, закрыв за собой калитку.
– А нам сказали, что вас нет, – ехидно усмехнулся Нырков.
– А мы что, с тобой на «вы»? – удивленно посмотрел на него Павел.
– Можно и на «ты». Только делу это не поможет, – пожал плечами капитан.
– Да, как скажешь...
В калитку позвонили.
– Кажется, охрана, – решила Юля.
Но она ошиблась. На экране монитора Павел увидел капитана Ныркова из РУБОП, а с ним еще двое в штатском.
– Что вам нужно? – по громкой связи спросила Юля.
Им нужен был Павел, а зачем, они отказались отвечать.
– Но его нет здесь, – почуяв неладное, схитрила Юля.
Но Павел не позволил ей вводить в заблуждение своих бывших коллег. Он вышел к Ныркову, закрыв за собой калитку.
– А нам сказали, что вас нет, – ехидно усмехнулся Нырков.
– А мы что, с тобой на «вы»? – удивленно посмотрел на него Павел.
– Можно и на «ты». Только делу это не поможет, – пожал плечами капитан.
– Какому делу?
– А ты не догадываешься, бывший майор? – с оттенком презрения спросил Нырков.
– Не надо со мной темнить. Говори все, как есть.
От волнения и дурного предчувствия Павла слегка затошнило. И от предобеденного аппетита не осталось и следы.
– Арестован ты, Павел Михайлович.
Нырков взял Павла за руку, достал из кармана наручники.
– Это интересно.
Руку он не одернул. В конце концов, он не уголовник, чтобы сопротивляться представителям власти.
– Ты даже не представляешь, как мне это интересно, – съязвил Нырков, защелкивая браслет на его и своем запястье. – И обидно... Помнишь убийство Крыжова? Мы носом землю рыли, а ты Бурыбину позвонил, он тебе убийц сдал, ты галочку на этом срубил.
– Вообще-то, меня на этой галочке чуть не убили, – помнил Павел.
– Да, но факт остается фактом. На Бурыбина ты работал. И с его дочерью сейчас живешь, – кивком головы Нырков показал на дом.
– Во-первых, на Бурыбина я не работал. А во-вторых, это мое личное дело, с кем жить.
– Да, но никто не давал тебе права уничтожать вещественные доказательства. Знаешь, как это называется?
Павел растерянно промолчал. Вину свою он отрицать не хотел. Но и так просто признавать ее было глупо.
– Статья триста третья это называется. Фальсификация доказательств, – продолжал Нырков. – В твоем случае от трех до семи лет лишения свободы.
Павел удрученно склонил голову. Да, он сфальсифицировал доказательства по особо тяжкому преступлению, а это действительно от трех до семи лет. Права занимать определенные должности он лишил себя сам, но, видимо, этого было мало. Что ж, сам виноват, самому и отвечать.
– Дальше что? – угрюмо спросил он.
– А дальше тюрьма. Но сначала в отдел. Харчев хочет с тобой поговорить.
– А вещи собрать позволишь?
– Да, но только у меня на привязи. Ты уж не обессудь.
Юля плакала, помогая собрать ему вещи. Не рыдала, не билась в истерике, не кидалась ему на шею, пытаясь удержать. Но смотрела на него с пронзительным отчаянием. Как будто чувствовала, что никогда с ним больше не увидится.
– Это недоразумение, – сказал он. – Я обязательно вернусь. Ты, главное, жди...
– Я обязательно дождусь.
Она не хотела, чтобы он уходил, она боялась его потерять. И, как это ни странно, он завидовал ей. Хотя бы потому, что сам уходил от нее без особого сожаления. Если не считать дочери, то не было у него на этом свете женщины, дороже, чем она. Но на том свете его ждала Лена. И пусть он думал об этом на грани помешательства, но никто не в силах был заменить ему покойную жену.
Его вывели со двора, когда к дому подъехали два черных джипа. Из первой машины выскочил Ждан, за ним – крепкие парни в черных костюмах и с оружием. Охранники молча окружили оперативников. Ждан вопросительно смотрел на Павла. Он готов был отбить его у рубоповцев.
Никифоров мотнул головой, призывая Ждана к спокойствию. Никогда еще он не чувствовал себя так униженно.
Его посадили в «десятку», Нырков устроился справа от него, другой оперативник поджал арестанта слева. Павел сидел, низко опустив голову. Он не знал, как смотреть в глаза своим бывшим коллегам. Какой позор – бандиты держат его за своего, более того, они готовы драться за него...
К чести Ныркова, тот почувствовал его настроение и не стал его стыдить.
Зато не стал щадить его Харчев. Павла привели к нему в кабинет и, как последнего злодея, пристегнули наручникам к специальной скобе, вмурованной в стену.
– Как же так, Никифоров! – усмехнулся полковник, с пренебрежением глядя на него. – Живешь с дочерью бандита, дружишь с ее братьями.
– Живу. Потому что люблю.
– Ой ли!
– Ну, думал, что люблю...
– Вот это уже ближе. Хотел полюбить, но не вышло. Зато красивая жизнь по нраву, да?
– Какая красивая жизнь?.. Жена у меня погибла. А я убийцу ее не смог найти. Пытался, но не смог. А Юля на нее очень похожа, на жену мою покойную. Увидел, и в душе все перевернулось. Думал, вот оно мое счастье... А не вышло ничего. Чужое это счастье, не мое...
– Чужое счастье, – кивнул Харчев. – И ты ради него против своих пошел.
– Нет, не ради чужого. Ради своего. Я должен был за Лену отомстить. Должен был, но не мог... А тут Бурыбин. Как тот дьявол, сделку мне предложил. Я ему помогаю Лихопасова освободить, а он мне убийцу моей жены сдает.
– И что? – заинтригованно вскинулся полковник.
– Сдал... Я одного человека в свое время посадил. Гончаров его фамилия. Так вот, он в зоне жизнь в карты выиграл. Мою жизнь. Но решил, что лучше жену мою убить. Чтобы я страдал. Лучше бы меня убили...
– Что, торпеду по твоему адресу выслали?
– Да... Убийцу посадят, а заказчику срок продлят. Да вы можете посмотреть это дело, там все ясно, как дважды два.
– Да мы-то посмотрим... Ты мне лучше скажи, как Бурыбин убийцу нашел?
– Через воров.
– Что, специально ради тебя старался?
– Ну, я не думаю, что жилы рвал, чтобы мне угодить. Была возможность найти – нашел.
– А не было, и не нашел бы, – подхватил Харчев. – Что-нибудь другое придумал бы.
– Не придумал бы. Я дочь от него спрятал, а без нее меня ничем не возьмешь...
– А если бы он до твоей дочери добрался?
– А если бы завтра марсиане Африку захватили?
– Правильно, гадать не будем, – кивнул Харчев. – Тем более факт должностного преступления налицо. И побудительные причины не так уж важны... Кстати, это хорошо, что ты сам признал свою вину. Можно оформить это как чистосердечное признание.
– Мне все равно, – пожал плечами Павел.
– Что значит, «все равно»? – удивленно посмотрел на него Харчев.
– Что заработал, то и получу. От ответственности бегать не собираюсь. Сколько дадут, столько и отсижу...
– Да, но ведь можно и условный срок получить. Тем более что гражданин Лихопасов признал свою вину.
– Не понял.
– И свою вину признал, и твою. И Семена Бурыбина с потрохами сдал.
– Потому Бурыбина и арестовали?
– Да.
– А его братья? С ними что?
– Не знаю... – нервно сказал Харчев и ногтем пальца прикоснулся к верхним зубам.
Как бы ногти грызть не принялся.
– В том-то и дело, что не знаю, – продолжал он. – Череда совпадений. В одного снайпер стрелял, другого отравили... Весь отдел на ногах, а тут еще с тобой возиться...
– Я не напрашивался. Да и не ваша эта компетенция мной заниматься.
– Ну, как же, не наша. Ты у нас как единица организованной преступности проходишь. А если серьезно, то нам Бурыбина нужно к стенке прижать. Лихопасов показания на него даст. И ты дашь.
– Что было, то и покажу.
– Нет, скажешь, что он тебе расправой угрожал.
– Он только намекал, что моя дочь может пострадать. Но это не прямая угроза...
– Неважно. И про дочь скажешь, и про себя.
– Мне он не угрожал, – покачал головой Павел. – Сговор был. Конкретный сговор. А угроза косвенной была, так, в воздухе летала...
– Не нужен сговор, – досадливо посмотрела на него Харчев. – Это уже благородство какое-то... Это не я так думаю, это адвокаты соловьями заливаться будут. Так мол и так, без Семена Бурыбина город бы давно уже задохнулся под натиском преступности. Только он может остановить этот вал... Ну не мне тебе объяснять.
– Да, я понимаю. Но мне он расправой не угрожал.
– Ну, пускай хотя бы косвенно, – не сдавался полковник.
– Нет.
– Почему?
– Мне и так стыдно. А будет втройне стыдно, если все решат, что я испугался смерти.
– А ты ее не боишься?
– Нет.
Харчев долго смотрел на Павла, пытаясь уловить в его взгляде хоть капельку неискренности. Но смерть действительно его не пугала, и полковник, похоже, в это поверил.
– Пойми, нужно прижать Бурыбина к стенке.
– Я не против, – пожал плечами Павел. – Заступаться за него не собираюсь. Но и лишнего не скажу.
– Нет?
– Нет.
– Мы бы могли отпустить тебя под подписку.
– Не надо меня уговаривать.
– Не буду. Но ты все-таки подумай. А пока под замком посидишь.
– Чему бывать, того не миновать.
– Ну-ну...
Павлу приходилось бывать в изоляторе временного содержания при городском управлении внутренних дел, но сегодня он впервые попал туда в качестве арестанта. Он шел по гулкому коридору в сопровождении дежурного милиционера, не в силах поднять голову – настолько ему было стыдно. Но и ложью покупать себе свободу он не собирался. Майор Никифоров никогда не отступал перед страхом смерти...