Павел осознавал, что сходит с ума. Чувствовал, что ему нужна помощь. Но ни один психолог не смог бы помочь ему. Ведь Юля не смогла справиться с его душевным недугом. А ведь она, казалось, была единственной, кто мог его спасти... Но, увы, этого не произошло. Как ни дорога ему Юля, но Лена по-прежнему превыше всего. Поэтому сегодня он снова напьется, чтобы дома встретиться с ее видением. Возможно, он увидит ее с порога. Она улыбнется, проведет его на кухню, как это было всегда, когда он возвращался с работы. Всегда она ждала его, всегда на столе был ужин. Но тогда она была жива. А сегодня она не сможет приготовить ему ужин. Когда она была жива, он ее не ценил. А сейчас готов был умереть, чтобы вернуться к ней...
Павел налил стопку, выпил. Мало. Повторил. Закурил. Снова выпил... А за спиной хохотала девушка, радуясь непонятно чему. Ведь ясно же, что уголовники не видят в ней женщину. Для них она – дешевая шлюха, с которой можно все... Впрочем, его это не касается. Он такой же сумасшедший, как и она. Она беспричинно смеется, а он безостановочно пьет.
Бутылка почти опустела, когда девушка вдруг оказалась рядом с Павлом. Подтянула к нему стул, села, порывисто обняв его за руку. Она уже не смеется, а судорожная улыбка больше выражает страх, нежели радость. И в инфантильном взгляде тоже испуг. Она явно искала от его защиты.
– Не понял? – удивленно протянул Павел.
Он осознавал, что неприятности с ней уже приключились, но не понимал, почему она спряталась за него. Он же не похож на Бэтмана... Или похож?
– Они такое от меня хотят! – возмущенно протянула она, кивком головы показав на стол, откуда сбежала.
– А может, и я того же хочу? – скривил он губы.
– Нет, ты один... Да и не такой ты, как они.
– Такой не такой, а проблемы ты мне, похоже, создала, – с досадой сказал Павел.
Он спиной чувствовал, что уголовники направляются к нему. Да и слышно было, как гремят падающие стулья.
Он поднялся, развернулся к опасности лицом. И, как оказалось, вовремя. Татуированные как раз приблизились к нему на расстояние удара. Теперь у них не было возможности ударить в спину. Впрочем, их атака с фронта могла закончиться для Павла плачевно. Он, может, и не слабак, но и не голливудский герой типа Ван Дамма.
– Эта Рыжа чо, тебя полюбила? – блеснув золотой фиксой, спросил парень.
Он был еще молод, не больше тридцати, но морщины на лбу очень старили его.
– А ты у нее спроси.
Павлу приходилось драться в этой жизни, но до сих пор он думал, что выражение «кулаки чешутся» – это всего лишь метафора, а сейчас вдруг ощутил зуд в костяшках пальцев.
– Да кто она такая, чтобы ее спрашивать? – скривился дружок фиксатого.
Округленное лицо, округленные надбровья, округленный нос, округленная линия губ... Глянув на него, Павел ощутил острое желание округлить его самого, свести вес в одну десятую по шкале полезности к полному нолю.
– Я не знаю, кто она такая. Но она с вами не хочет сидеть, – насмешливо сказал Павел и повел головой в сторону, чтобы размять затекшую шею.
– Хочет. Вертолет – это ее мечта.
Павел понимал, о чем говорит уголовник. Как понимал, почему от него сбежала девушка. Может, она и дура, но чтобы одной сразу с двумя отморозками – это перебор даже для нее.
– А ты сам, наверное, часто крутил винтами?
Павел знал, что после таких слов последует удар, и был к нему готов. Но, видимо, недооценил противника. Уголовник не стал сопровождать свое возмущение истеричным воплем. Он ударил сразу. И молниеносно. Павел успел только чуть отклонить в сторону лицо, поэтому кулак противника скользнул вдоль подбородка.
Павел сумел избежать нокаутирующего удара, но все равно досталось ему сильно. Подавшись назад, он едва устоял на ногах. И перед глазами все поплыло...
Фиксатый имел отличную возможность его добить. Кулаки у него мощные, быстрые, и Павлу пришлось бы туго, повтори он первый удар. Но тот решил пустить в ход ноги.
Удар оказался сильным, но медленным. Павел успел поймать противника за ногу, рывком и далеко потянуть ее назад. Пытаясь восстановить равновесие, на какой-то миг уголовник потерял контроль над ситуацией и пропустил убойный удар локтем в челюсть.
Павел тоже прозевал удар. Округленный ударил в шею собранными в замок ладонями. Вот это было уже серьезно. Павел, как мог, растянул по дистанции свое падение, чтобы как можно больше увеличить расстояние от противника. И, поднимаясь, он продолжил отступление. Не поворачиваясь к противнику спиной, сбивая на своем пути столы и стулья, он добрался до двери. Казалось, что он собирается удрать. Может, потому противник, поспешив отпраздновать победу, не стал гнаться за ним, чтобы добить.
А Павел не сбежал. У самой двери остановился, развернулся к парням лицом. Перед глазами все плыло, пол под ногами ходил ходуном, но это сейчас пройдет. Уже проходит... А фиксатый уже близко. Вот он замахивается для удара. Но Павел бросился ему в ноги. Схватив его за лодыжки, плечом зафиксировал коленку. Резкий рывок на себя и вверх... Фиксатый упал, с ускорением врезавшись затылком в пол из гранитной крошки. Округленный снова попытался напасть со спины, но Павел вовремя развернулся к нему. Уголовник надвигался на него, широко замахнувшись. Лицо его открыто для удара, сам Павел на противоходе, а лоб у него крепкий...
Удар оказался настолько сильным, что Павел услышал хруст костей. Но это ломался чужой нос, он смял его своим лбом...
Округлый, покачиваясь, сидел на полу и скулил, закрыв лицо руками. Фиксатый попытался встать, но Павел нагнулся к нему и, схватив за цепь на шее, занес над ним кулак. Уголовник покорно откинул голову назад. Он сдавался, и Никифоров его отпустил.
Павел вернулся к своему столику. Кажется, тот был перевернут в драке, но если так, то девушка уже поставила его на место. Скатерть, правда, валялась на полу. Там же Павел увидел и осколки тарелок. Но бутылку девушка держала в руке. Она глупо улыбнулась Павлу, также бестолково пожав плечами.
Он поднял с полу скатерть, вернул ее на место. Забрал у девушки бутылку, поставил ее на стол. Сел, наблюдая, как уходят бритоголовые.
Фиксатый остановился в дверях, и угрожающе, исподлобья глянул на Павла. Дескать, разговор еще не закончен.
К Павлу подошел официант, с упреком, но вместе с тем и восхищенно посмотрел на него. Принялся убирать с пола битую посуду.
– Ты не волнуйся, парень, я заплачу, – пообещал Никифоров.
– Да, он заплатит. А ты что-нибудь покушать принеси. И водки, – распорядилась девушка.
И, кокетливо глянув на Павла, вдруг зашлась в полоумном хохоте.
– А что смешного? – с сочувствующим видом спросил он.
Он все больше убеждался в том, что у девушки не все в порядке с головой. Но не казнить же ее за это.
Смех оборвался, но бестолково-жеманная улыбка осталась.
– Ничего... Просто я подумала, что мы с тобой хорошая пара.
– Ну и что в нас такого хорошего?
– Не знаю, – пожала она плечами. – Все равно.
– Что, все равно?
– Ну, не задавай дурацкие вопросы... – умоляюще посмотрела на него девушка. – Да, меня Лариса зовут...
– Павел.
– А хочешь, мы к тебе домой поедем? – шаловливо приподняла она густо накрашенные ресницы.
– Прямо сейчас?
– А ты хочешь?
– Нет.
– Правильно... Давай сначала выпьем.
Она пододвинула к нему стул и пышной грудью прильнула к его плечу.
– Это что такое?
– Это я тебя хочу, – недолго думая, ответила она.
– А если я женат?
– Ну и что? Я же замуж за тебя не собираюсь.
– Разговор не про тебя. А про меня. Может, я никогда не изменяю своей жене?
– Изменяешь. Если бы не изменял, не шлялся бы по кабакам. А ты шляешься, пьешь и баб ищешь... Так что не грузи меня, не надо. А то я еще передумаю дружить с тобой.
– Это хорошо, если ты передумаешь.
– Ага, счас!
Лариса еще крепче прижалась к нему и вдобавок рукой обвила его талию.
В это время в бар вдруг вошла Юля. Увидев Павла в объятиях раскрашенной девицы, она застыла в изумлении. Брови возмущено поползли вверх, губы изогнулись в страдальческую линию. Щеки дрогнули, к глазам подступили слезы. Не в состоянии скрыть горечь и обиду, она повернулась обратно к выходу, но на пути у нее встал Семен.
Укоризненно глянув на Павла, он что-то тихо сказал сестре, движением руки сопроводил ее к выходу, после чего направился к его столику. Лариса ощутила исходящую от Семена угрозу, трусливо отпрянула от Павла.
И еще ее пугало, что Бурыбина сопровождают атлетического сложения парни в черных костюмах.
– Кто это такая? – презрительно глянул на нее Бурыбин.
– У нее спроси, – скривил губы Никифоров.
– Я Лариса... – пробормотала девушка, не в силах выдержать гнетущий взгляд Семена. – Паша мне очень помог. Я хотела его отблагодарить.
– Так в чем же дело? Или пол для коленок холодный?
– Нет, Паша сам холодный. Он меня не хочет...
– И я тебя не хочу. Исчезни.
Лариса не стала пытать судьбу и направилась к выходу.
– Кто это такая? – презрительно глянул на нее Бурыбин.
– У нее спроси, – скривил губы Никифоров.
– Я Лариса... – пробормотала девушка, не в силах выдержать гнетущий взгляд Семена. – Паша мне очень помог. Я хотела его отблагодарить.
– Так в чем же дело? Или пол для коленок холодный?
– Нет, Паша сам холодный. Он меня не хочет...
– И я тебя не хочу. Исчезни.
Лариса не стала пытать судьбу и направилась к выходу.
– Эй, девушка, а платить? – окрикнул ее официант.
Он показал ей на столик, за которым она веселилась с двумя уголовниками.
– А я ничего не заказывала, – возмущенно взвизгнула она. – Это все они! А я здесь не при чем!
Официант не внял ее объяснениям, попытался схватить за руку, но не тут-то было. Девушка ловко увернулась и, мелко перебирая ногами, быстро исчезла в дверях.
– Может, ты скажешь, что произошло?
– Что-то. Ребята накрыли для нее стол, а она отказалась за это платить натурой. За меня спряталась.
– Что за ребята?
– Из мест не столь отдаленных.
– И где они?
Павел думал, как ответить, чтобы не показаться хвастуном. Но пока он соображал, уголовники зашли в бар. И не они. С ними было еще двое.
– Да вот они. С подмогой.
– Смотри-ка, нос у одного распух! – в предвкушении опасной забавы, хохотнул Семен. – Твоя работа?
– Ну, вроде моя, – кивнул Павел.
Бурыбин поднялся, повернулся к уголовникам лицом. Круговым движением головы размял шею, расправил плечи, шлепнул кулаком о ладонь.
– Ну, чо, парни, помашемся? – азартно спросил он.
Фиксатый с опаской глянул на него, покосился на его тяжеловесных телохранителей. И пришибленно улыбнулся.
– Да мы, вообще-то, за стол пришли заплатить.
– Ну, давай, плати, – разочарованно скривился Бурыбин.
И вернулся к Павлу, сел к нему за столик.
– Значит, девка залетная?
– А ты думал, роман у меня с ней?
– Ну, может, и думал.
– А если роман, тебе какое дело? – с вызовом посмотрел Павел.
– Большое дело. Чухарик... Э-э, Эдик сбежал. Далеко-далеко сбежал, за тридевять, мать его, земель. Теперь Юлька – твоя. Хочешь ты этого или нет, но ты уже от нее никуда не денешься...
– Это хорошо, что у нее такой брат заботливый, – хмыкнул Павел.
– Ты о ней заботиться будешь, а не я. О ней, о ее детях.
– Так я разве отказываюсь? – уныло спросил Павел.
– Ты, говорят, из ментовки уволился?
– Из милиции.
– Подчистую?
– Ну, еще могу восстановиться. Если захочу.
– А хочешь?
– Нет... Спасибо тебе, что за Лену помог спросить. А теперь проваливай, видеть тебя не хочу.
– А гнать меня не надо! – напыжился Семен.
– Не буду, – пожал плечами Павел.
Он просто не станет разговаривать с этим человеком... Может, Семен и был чем-то ему симпатичен. Но в целом он презирал его. Может, он уже и не сотрудник милиции, но с бандитом и убийцей ему не по пути.
Семен тоже хранил молчание. Но не уходил, с удивлением посматривая на Павла. Наконец, не выдержал, заговорил.
– Я не понял, ты что, болт на меня забил?
– Нет. Просто мне с тобой не о чем разговаривать.
– Зато у меня тема есть. Ты должен вернуться к Юльке.
– Так я от нее и не уходил.
– Не уходил. Но и к ней не торопишься. Я разговаривал с ней, ей кажется, что ты ее избегаешь.
– Мнительная у тебя сестра, и ты это знаешь.
– Может, и мнительная. Но ты ее, пожалуйста, не обижай. Слышишь, я добром тебя прошу.
– Не обижал я Юлю. И обижать не собираюсь...
– А чего не побежал за ней? Она за тобой приехала, а ты с шалавой тут обнимаешься.
– Может, и побежал бы, если б не ты.
– Ладно, разберетесь. Она в машине сейчас... Хватит ей сидеть у отца, утряслось все, домой можно возвращаться.
– Что утряслось? – скептически усмехнулся Павел. – Паука спровадили, и все утряслось?
– Даже не знаю, о чем разговор, – холодно посмотрел на него Семен.
– Да знаешь ты все... Как бы вам все это не аукнулось.
– Если бы я чего-то боялся, я бы здесь с тобой сейчас не сидел. И не надо каркать, без тебя ворон хватает. А если ты так за нас переживаешь, то будешь при Юльке охранником. Лицензию мы тебе организуем, получишь ствол...
– Как быстро ты все решаешь!
– Потому на белом коне и катаюсь... И ты не будь дураком. Нам такие люди, как ты, нужны.
– Кому это вам?
– Семье. И не надо дурака изображать...
– Дурака Лихопасов изобразил. И человека убил. Со мной такой номер не пройдет. И не нужна мне ваша семья. Юля нужна, а семья ваша – нет. И не надо втягивать меня в ваше болото...
– Мы – не болото. И не втягиваю я тебя... А хотел бы втянуть. Это я тебе честно скажу. Никакого сравнения с Лихопасовым. Есть в тебе кремень...
– Это тебе кажется, – горько усмехнулся Павел. – Я – предатель. Я предал своих...
– Меня винишь?
– При чем здесь это? Неважно, кто виноват, важно, что сделано. И не надо меня в свои дела втягивать. Если предал своих, то предам и вас...
Семен ничего не сказал. Он смотрел на Павла удивленным взглядом. Может, он и не считал его предателем, но после того, что услышал, не мог не согласиться с ним.
– М-да... Даже не знаю, что сказать, – мотнув головой, хмыкнул он.
– А ты и не говори. Не о чем нам с тобой говорить... Может, я и предал своих, но и с вами я не хочу...
– Да я тебя и не заставляю, – пожал плечами Семен.
– Тогда в чем проблема?
– Юлька – наша общая проблема. Мается баба, и ты должен ее успокоить.
– Сейчас мы пойдем ко мне домой, и все будет в порядке, – невесело сказал Павел.
Он, конечно, был рад Юле. Но ведь из-за нее он не сможет сегодня встретиться с Леной... А может, это хорошо? Может, Юля не позволит ему окончательно сойти с ума.
– Зачем к тебе? У нее свой дом есть. И она хочет жить там с тобой и с детьми...
Павел не знал, что ответить. С одной стороны, он не хотел зависеть от Юли. Но с другой – у него в квартире будет тесновато для семьи из четырех человек. К тому же в его доме живет призрак Лены. Может, если он не будет стоять между ним и Юлей, жизнь наладится?
– А как же Лихопасов?
– Я же сказал, он уехал далеко-далеко.
– Надеюсь, не вместе с Пауком? – в саркастической усмешке скривил губы Никифоров.
– Нет. Мы в Москве ресторан открыли, Эдик теперь будет работать там. Да и дом ему не принадлежит...
– Но вещи я хоть могу собрать?
– Да, конечно... Пошли.
Павел расплатился по счету, из полусумрака бара вышел на яркий свет улицы, направился к джипу, на который показал ему Семен. Ощущение было таким, будто он шел под конвоем. Но ведь так все и было. Не важно, нужна ему Юля или нет, но он попал под пяту ее семьи. Обратного хода нет. Но может, это и к лучшему?
Глава 19
Из окна офиса рынок напоминал гигантский муравейник. Но все же верней было сравнить его с пастбищем, где муравьи добывают для себя пищу. Самый ценный продукт для них – медвяная роса. Они заботятся о тле, которая выделяет этот сок, вплоть до того, что на зиму забираются ее в зимовье, чтобы она не замерзла. Но жителям города вовсе не нужно заботиться о своих дойных коровах, для них уже все приготовлено на рынке. Молоко, мясо, яйца – бери, что угодно, только плати. И берут, и платят, и разносят по своим муравейникам. Много берут, много платят, много несут, потому и бурлит жизнь на рынке. Продукты, одежда, стройматериалы, техника – все, что есть, все продается. А это деньги, часть из которых остается здесь, на рынке, и достается его владельцам.
Когда-то Северный рынок был заросшей травой площадью, огороженной сеткой-рабицей. Торговые ряды представляли собой столы, грубо сколоченные из обрезной доски, о здании администрации можно было только мечтать. И десяти лет не прошло, а перемены произошли невероятные. Крытые торговые ряды из пластиковых конструкций, павильоны, бутики, склады – словом, цивилизация. И воры здесь – явление редкое. Одна головная боль – азербайджанцы. Народ, в общем-то, мирный. Но в любом тихом омуте – своя мафия. Впрочем, Сафар и Муслим за решеткой, кое-кто из их боевиков также греет нары. Остальные затаились, исчезли с рынка. Но работа идет, Лева со своим бойцами ищут и потихоньку выводят заразу. Рядовых торговцев никто не трогает, пусть себе работают. А голову этому непослушному телу нужно рубить...
И с охраной вопрос решен. Семья разорвала договор с фирмой «Гарант», и теперь все, принадлежащие ей рынки, охраняются собственными силами. После того, что произошло с Пауком, его людям доверять никак нельзя. В исчезновении Шестакова новое руководство «Гаранта» обвиняет Семью. И хотя доказать никто ничего не может, смутное недовольство все-таки наблюдается. И еще неизвестно, чем все закончится...
– Семен Савельевич, ваш кофе!
Бурыбин отошел от бронированного окна, опустился в директорское кресло, и только тогда посмотрел на секретаршу, которая ставила на стол фарфоровую чашку с «капуччино».
Симпатичная девушка. Хоть и худенькая, но весьма аппетитная. Блузка, правда, скромная, без декольте, и юбка длинная, но все это можно было бы снять... Можно было бы, если бы Семен был полноценным хозяином этого кабинета. Но директором Северного рынка официально числилась его дражайшая супруга. И Лиза, что так мило сейчас улыбалась ему, была ее секретаршей. К тому же, при всей своей доброжелательности она так просто в руки ему не дастся. А не просто с ней сладить будет очень трудно: у девчонки черный пояс по каратэ. И пистолет у нее в ящике секретарского стола. А еще у Татьяны – два телохранителя, представители женского, но отнюдь не слабого пола...