— Ребята, пивком не угостите?
Колька вытянул банку из целлофана и бросил ей. Сонька ловко поймала банку, открыла и стала пить.
— Хорошее, — заметила она, весьма довольная. — Немецкое? Гретка, хочешь?
Ваши-то насчет пива — спецы, умеют. — Я отрицательно помотала головой. Сонька пиво допила и спросила:
— Эй, мужики, вы почто нас сюда притащили? Напугали до смерти. Пивка могли попить и в моей квартире, культурно и с воблой. Я воблу очень уважаю и всегда про запас держу.
— Молодец, — сказал Колька, усмехаясь, — а мы вот не позаботились.
Тут запищал телефон. Колька стал разговаривать с кем-то, кого назвал Вадимом.
Что-то в этом разговоре ему не нравилось, потому что он начал гневаться и нецензурно выражаться. Беседа длилась минут пять, не меньше, после чего он сообщил внимательно прислушивающимся к разговору соратникам:
— Ну вот, сидеть до десяти, раньше не приедут.
— Они чё, оборзели совсем? — начал возмущаться Серега. — У меня братан сегодня женится, а я здесь сидеть должен, да?
— Хорош психовать. Я б тоже получше занятие нашел, а молчу. Сказано до десяти, значит, до десяти.
— Чего сидеть-то здесь всем, а, Кольк?
Чего, вы с Витькой их вдвоем не устережете? Братан обидится, и вообще…
— Заткнись. Успеешь налопаться.
— Из-за каких-то баб…
— Не заткнешься, пасть заклею. Понял?
Серега обиженно засопел. Вдруг с улицы донесся автомобильный сигнал. Серега оживился и кинулся к окну.
— Приехал кто-то… Вроде Борька…
Точно, «командира» черт принес… — Колька вышел, как видно, гостей встречать, тот, кого звали Витькой, молча пил пиво, а Серега вертелся у окна. Тут в комнату вошли сразу человек пять мужиков, мягко говоря, нетрезвые, объяснялись громко и чрезвычайно эмоционально. Если опустить все нелитературные выражения, разговор сводился к следующему: приехавшие не ожидали здесь кого-либо обнаружить и намеревались «погулять». То, что товарищи по оружию их уже опередили, вызвало у новоприбывших справедливое негодование. Колька потратил много времени и сил, а еще больше крепких выражений, чтобы убедить их, что здесь не гуляют, а заняты делом. Братаны никак не желали в это поверить. Лезли к нам, занимались саморекламой, при этом употребляли слова, которые я до сей поры ни разу не слышала и о значении которых могла только догадываться.
— Откуда девки? — резвился мордастый парень с двадцатиграммовым перстнем на мизинце. — Валютные, что ли? Хватит баксы сшибать, надо и для братвы потрудиться.
Из этой тирады, которую воспроизвести ни один здравомыслящий человек никогда не решится, я заключила, что нас приняли за проституток. К несчастью, это поняла и Сонька. Надо сказать, она очень ревниво относится к своей женской чести, и только конченый болван мог в ее присутствии делать столь оскорбительные предположения.
К сожалению, мордастый Борька об этом не знал. Сонька пошла пятнами, вскочила и проорала, перекрывая общий шум:
— Ты что себе позволяешь, придурок недоделанный? — Я зажмурилась, крайне сожалея о неосмотрительно снятом с ее губ пластыре, а Сонька продолжила дальше.
Что-то в ее жизни до сей поры оставалось для меня тайной, ибо я не подозревала о наличии подобного словарного запаса. Все ошалело замерли, особенно Борька, правда, ненадолго. Он собрался с силами и произнес:
— Да я тебя…
Тут Колька, который уже давно нервничал, заорал так, что звякнули стекла:
— Я вам, козлы, сколько повторять должен? Мотайте отсюда. Девки здесь по делу.
— По делу или нет, а этой потаскухе… — Борька попытался шагнуть вперед, но Николай, к которому я в ту минуту испытывала чувства, граничащие с обожанием, закрыл нас от рассвирепевшего соратника собственной грудью. Кстати, довольно широкой, мы обе вполне свободно разместились за ней.
— Придется тебе обождать. Уяснил? Мотайте, ребята, отсюда. Сколько можно повторять?
Колькины слова наконец подействовали.
— Ладно, пивка выпьем и поедем, — согласился Борька. Кое-как парни разместились на полу. Борька зло покосился, спросил:
— А чего за дело, а, Кольк?
— Ты у Брауна спроси, — разозлился тот.
Это меня чрезвычайно заинтересовало.
Так вот, значит, чьи мы гости. Данная фамилия произвела магическое действие не только на меня, но и на подгулявшую компанию. Парни притихли, загрустили и дальше пили почти в молчании. Я сочла момент подходящим и обратилась к Кольке:
— Извините, можно мне в туалет?
— И мне, — вмешалась Сонька.
— По одной, — скомандовал он. Я поднялась и вместе с ним вышла из комнаты.
Прошли по длинному коридору и остановились возле двери, на которой красовался плакат с обнаженной блондинкой. Кто-то очень остроумный подрисовал ей усы.
— Давай, и без глупостей.
Интересно, что он имел в виду. На высоте полутора метров было окно, встав на унитаз, я потянула раму. Сбежать проще простого. К сожалению, в комнате осталась моя подружка, хоть я и грожусь время от времени ее убить, но бросить в беде, увы, не могу.
Тяжко вздохнув, я покинула туалет. Колька терпеливо ждал, привалившись к стене напротив.
— Руки можно помыть? — робко спросила я.
— Пойдем в кухню.
Мы шли по коридору, и Колька с любопытством поглядывал на меня, для него я была явно существом диковинным. Поразмышляв, я решила, что до десяти времени еще сколько угодно и при умелом подходе у нас появится шанс выбраться отсюда. На злодеев и кровожадных психов парни не похожи, я бы даже сказала, вполне симпатичные ребята. Пока. Я вымыла руки и тем же тихим, робким голосом, который в сочетании с моей физиономией имеет убойную силу, равную одному локомотиву, спросила, пряча глаза:
— Коля, нас убьют, да?
Видимо, эта мысль не приходила ему в голову, он так растерялся, что на мгновение мне стало его жаль.
— Убьют? Зачем это? За что? Чего натворили-то?
— Не знаю, — я пожала плечами, напустив в глаза романтической грусти. Разве нам самим разобраться? Пойдем, Соня, наверное, волнуется.
— Подруга у тебя чумовая. Это ж какой дурой надо быть, чтоб обозвать Борьку недоделанным. Он ведь и в самом деле недоделанный, ему что баба, что…
Тут Колька странно дернулся и замер, а суровый голос за моей спиной приказал:
— Руки за голову, лицом к стене, ноги шире… дернешься, и я из тебя мозги вышибу.
Я ошалело обернулась, увидела мужчину в маске, с автоматом в руках, и мысленно чертыхнулась: денек — зашибись! Нет, Колька мне нравился больше.
Мужик с автоматом — это уже чересчур для моих нервов. По-моему, оружие выглядело настоящим. Я попятилась по коридору и оказалась против двери в комнату: зрелище, открывшееся мне, было впечатляющим:
Восемь человек лежали на полу лицом вниз, держа руки на затылке. В кресле сидел еще один тип в маске, тоже с автоматом, что-то насвистывая, легонько пиная носком ботинка кучу оружия, сваленного у его ног.
Тихая Сонька с глупым лицом, поджав ноги, тосковала на диване. Колька устроился на полу рядом с остальными; тип в кресле махнул Соньке рукой, и та подошла ко мне, двигаясь словно во сне. Мы покинули комнату, закрыли дверь, и один из замаскированных типов повесил на ручку штуковину вроде болванки веселенького синего цвета.
— Мужики, — проронил он на прощание, — до двери дотронетесь — бабахнет!
После чего стащил с себя маску. Сначала я удивилась тому, что его лицо мне знакомо, удивление возросло, когда я поняла, что вижу перед собой молодого человека по имени Валера, который вчера заходил в кабинет Глеба. Второй тип тоже лишился маски, и я уже без удивления узнала Глеба.
— Пошли, — сказал он. Мы покинули дачу, метрах в пятистах в кустах стояла машина. Только мы в нее сели, как со стороны дома что-то бабахнуло, из разбитого окна повалил черный дым.
— Что за люди, — покачал головой Валера, — ведь предупреждали.
Минут через десять мы въехали в город.
Сонька к этому времени пришла в себя и смогла сказать:
— Глеб, ты, что ли? Откуда взялся?
— Как откуда? С кладбища. Решил вам немного помочь. Не возражаешь?
— Какое там. Зрелище редкое: три секунды и мужички ровными рядками улеглись. Посмотреть — одно удовольствие.
— Рад, что тебе понравилось.
— Это у вас работа или развлечение? — подала я голос, обращаясь к Валере.
— Глеб Григорьевич попросил помочь.
Всегда рад послужить справедливому делу.
А когда женщины в беде — и разговору нет.
— Не хило, — покачала я головой. — Автоматы, маски и эта штуковина на дверь…
— Позаимствовали ненадолго, — лихо улыбнулся Валера, а Глеб начал хмуриться.
— Между прочим, — сурово заявил он, — героине положено броситься на шею своему спасителю, а не устраивать допрос.
— Да я роль плохо выучила. Ты как нас нашел?
— Поехал следом. Убедился, что вас держат на даче, позвонил Валере, и вот… Кстати, где твоя сумка?
— Что? — не поняла я.
— Сумка, обыкновенная дамская сумочка, с которой ты обычно ходишь.
— Что? — не поняла я.
— Сумка, обыкновенная дамская сумочка, с которой ты обычно ходишь.
— Вот она, а что?
Глеб засмеялся:
— Ты потрясающая женщина. В такой ситуации и не забыть сумку.
— Это хорошо или плохо? — не поняла я, а Сонька тут же влезла:
— Немецкая аккуратность. Хоть бы раз утюг не выключила, ни-ни. Мне бы так.
— Я не понимаю, почему ты заговорил о сумке?
— Просто увидел ее в твоих руках и удивился. Я даже не помню, в какой момент ты ее взяла.
— И что? Это так важно?
— Нет, конечно. Я просто спросил. Или это наводит на размышления?
— Мне непонятен этот разговор.
— О, Господи! Дернул меня черт. Марго, ты слишком подозрительна. Мы вытащили вас из скверной передряги, на огромную благодарность я и не рассчитывал, но подозревать-то меня в чем?
— Надо Витьке позвонить, — заметила Сонька. — Где его козлы, мать их! Прошляпили все царство небесное.
— Может быть, я наконец узнаю, что происходит? — спросил Глеб. Мы промолчали.
— Не мое дело, девчонки, — заметил Валера, — но вы играете в очень опасные игры.
— А то нас спрашивают, — огрызнулась Сонька. — Куда мы, кстати, направляемся?
Может, нам все-таки Витьке позвонить? Я и телефончик вижу.
— Глеб, останови, — попросила я.
Дозвониться до Витьки оказалось делом непростым, нам отвечали разные мужские голоса, наконец послышался нужный нам, резкий, с хрипотцой голос.
— Ну, что там?
Я кратко обрисовала ситуацию. Особого впечатления мой рассказ не произвел. Это становилось обидным.
— Так, — Рахматулин помолчал, — сейчас мне не до вас. Поезжайте домой. Как освобожусь, подъеду.
— Аа… — начала я, но он меня перебил:
— Охрана возле подъезда. — Он повесил трубку.
— Вот сволочь! — покачала головой Сонька. — Какой подъезд он имел в виду?
— Очень сомневаюсь, что это не очередная выдумка. Едем ко мне. Я есть хочу, а у тебя, как всегда, холодильник пустой.
— Холодильник пустой, и есть я тоже хочу. Едем.
Глеб отвез домой Валеру, а потом и нас с Сонькой.
— Мне остаться? — спросил он. Я покачала головой:
— Не надо.
— Эти типы могут вернуться.
— Вряд ли. И у меня есть телефон. Вызову милицию.
— Киска, будет лучше, если я останусь.
— Не думаю. Не следует тебе влезать в эту историю. Спасибо, что помог, и до свидания.
Глеб с минуту смотрел на меня, потом отвернулся и тихо произнес:
— Обещай хотя бы позвонить, если вдруг…
Возле моего подъезда, загораживая проезд, стояла светлая «БМВ», мордастый парень при виде нас сурово нахмурился, второй выглядел точной копией первого.
— Вы, что ли, охрана? — полезла Сонька. — Мужики, на посту не спать. Уж расстарайтесь.
— Иди, несчастная, — прикрикнула я.
В квартиру Глеб вошел вместе с нами и тщательно ее обследовал. Не найдя ничего подозрительного, неохотно простился и ушел. Оставшись одни, мы с Сонькой, не сговариваясь, рухнули в постель и мгновенно уснули. Мне снились дурные сны: туман, как молоко, луна, волчий вой, и я одна-одинешенька в чужом и странном месте. Из этого кошмара меня вырвал звонок телефона. Я включила ночник и удивленно взглянула на часы: половина второго. Кому пришло в голову звонить в это время? Сняла трубку и сразу поняла, кто это. Тихий, какой-то безжизненный голос:
— Привет, детка, — произнес он явно с усмешкой. — Ты еще жива?
— Здравствуйте, — секунду подумав, ответила я. — Не понимаю, почему вы задаете такой вопрос. У меня хорошее здоровье, я перехожу улицу только в положенном месте и соблюдаю правила пользования электроприборами.
Он тихо засмеялся:
— Молодец, детка, ты не очень пуглива, да?
— Во мне кровь викингов, а они не боялись ни волков, ни оборотней, ни любой другой чертовщины. — Он опять засмеялся, а я, прикрыв трубку, попробовала отдышаться: во-первых, во мне нет крови викингов, а во-вторых, я до смерти испугалась.
— Что ж, пожалуй, пора нам познакомиться поближе, — сказал он.
А я спросила нахально:
— Я тебя знаю?
Это его необыкновенно развеселило.
— Не торопись. Узнаешь — умрешь. — Он повесил трубку, а я стала кусать губы, занятие дурацкое, но иногда помогает. Ну и чего он добивался этим идиотским звонком.
Тут я подумала: что, если звонок — прелюдия к визиту?
— Эй, я не в форме, — в пустоту предупредила я. Лучше не стало. Я прошла в кухню, достала молоко из холодильника, выпила стакан, глядя в окно. «БМВ» отсутствовала. Я поежилась: ночь, темнота, одиночество. Там, за окном, был тот, кого звали Оборотнем, и ему зачем-то понадобилась я.
Может, он просто псих и дрожь в чужом голосе веселит ему душу? Я подумала разбудить Соньку, но сразу же отказалась от этой мысли: ее придется долго успокаивать и отпаивать валерьянкой. Вот тут как раз в дверь и позвонили. Сначала я подпрыгнула, а потом, сдерживая сердцебиение, прокралась в прихожую. Замок крепкий, напомнила я себе. За дверью кто-то стоял и ждал. Я тоже ждала.
— Марго, — услышала я, — открой, это я, Глеб.
Он выглядел испуганным, спросил:
— Что случилось?
— А?
— Что случилось? — повторил он, входя в квартиру. — Ты себя в зеркале видела?
Я машинально повернулась к зеркалу: лицо у меня было… в общем, лица на мне не было. Теперь, рядом с Глебом, я потихоньку начала впадать в истерику: хотелось упасть в обморок, завизжать или хотя бы разбить тарелку. Он запер дверь, обнял меня и отвел в кухню.
— Что случилось?
— Ничего. Правда, ничего. Позвонил какой-то псих.
— Гость?
Я кивнула.
— Вот что, киска. Ты сядешь рядом и все мне расскажешь.
С минуту я размышляла, потом еще минуту смотрела в его глаза, потом вздохнула.
— Что-то мне не хочется.
Он взял мою ладонь в свою, легонько сжал:
— Давай, я слушаю.
Ну и я рассказала. То, что считала нужным. В третий раз врать гораздо проще, чем в первый. Я рассказывала и следила за его глазами, он слушал и цепко держал взглядом мои.
— Все? — спросил, когда я замолчала.
— Все, — кивнула я.
— Тогда неясно, почему с этой историей нельзя в милицию?
Я немного поразмышляла и ответила:
— Как-то я не сильно верю, что они лягут костьми ради моей безопасности.
— А Рахматулин ляжет?
— Трудно поверить, правда?
— Киска, что случилось на самом деле?
Что ты там увидела, на этом кладбище? — Я почесала за ухом, придав себе вид полного недоумения.
— Ничего. Я только имела несчастье поднять с земли медальон.
— Хорошо. Будем считать, что так оно и есть. В наших взаимоотношениях мы чуток продвинулись: ты решилась мне довериться, кстати, это твой первый умный поступок за столько времени.
— Это было нелегко, — хлопнув глазами-блюдцами сказала я. Одинокая слеза скатилась по щеке, и я торопливо отвернулась, и убежденная в том, что Глеб ее уже заметил.
Он подошел, осторожно обнял меня за плечи и сказал:
— Теперь я и сам понимаю, мое появление выглядело довольно подозрительно…
Все не так скверно, киска, мы как-нибудь справимся. Я рад, что мы поговорили. Пожалуйста, верь мне.
Я кивнула, пару раз шмыгнула носом и прижалась к его плечу.
— И что я теперь должна делать? — спросила доверчиво.
— Найди Рахматулина. Скажи, звонил Оборотень. Так и скажи, чтоб ему интересней стало… Пора нам познакомиться.
Тут у меня в мозгах что-то повернулось, и извилины стали выпрямляться. Мне вдруг сделалось нехорошо. Пока я силилась обрести душевное равновесие, Глеб снял трубку, спросил рахматулинский номер, набрал его и протянул трубку мне. Может быть, чересчур нетерпеливо…
— Что надо? — спросил усталый голос.
— Виктор?
— Вам кого?
— Мне нужен Виктор! — Я злилась, мне хотелось накричать на неведомого парня, швырнуть телефон на пол или хотя бы прихлопнуть какого-нибудь комара.
— Он занят.
— Вот что. Передайте ему, звонила Маргарита, я только что разговаривала с Оборотнем.
Я швырнула трубку. Сонька шевельнулась в постели, высунула ногу из-под одеяла и засопела громче.
— Идем в кухню, — сказал Глеб, — не то Соньку разбудим.
Я бухнула на плиту чайник, наблюдая за Глебом. Он не менее пристально наблюдал за мной.
— Что опять? — глухо спросил он, почти враждебно.
— Думаю, — сказала я, садясь напротив. — Вот, к примеру, этот звонок. Вроде бы совершенно идиотский. А может, и нет.
Оборотню надо к Рахматулину подобраться.
Надо?
Глеб пожал плечами.
— Я сделал бы проще: взял и пристрелил твоего Витьку. Без проблем.
— А деньги? А если Оборотень любопытный? Нет, Витька ему нужен. Ну и как удобнее всего это провернуть, не вызывая подозрений? Позвонить женщине, перепугать ее до смерти…
— И явиться в роли спасителя? — подхватил Глеб. — Романы не пишешь?
— Пока нет. Но у меня творческая натура, вполне возможно, начну писать ближе к возрасту Агаты Кристи… Телефонная будка у соседнего подъезда.. Кстати, откуда ты взялся ночью?