Валерия Чернованова Колдун моей мечты
Жанр романа — трагикомедия. Гг — молодые, страстные, иногда не совсем адекватные))
Глава 1
Руслана
Путешествовать по Италии в разгар лета — развлечение не для слабонервных. Это я поняла после первого же дня, проведённого под палящим солнцем её древней столицы.
По мере того как стрелки часов медленно, но верно приближались к цифре двенадцать, а температура грозилась перевалить за отметку сорок, росли и мои шансы получить тепловой удар.
Не подумайте, я вовсе не привередливая. Мне нравилось бродить по узким мощёным улочкам, овеянным дыханием старины; любоваться роскошными фонтанами, служившими украшением маленьким, будто нарисованным, площадям; сидеть на ступенях всем известной Испанской лестницы и восхищаться великолепием античных творений.
Но делать это на солнцепёке, когда воздух раскалён до предела, а вокруг тебя снуют толпы галдящих туристов — удовольствие, скажу я вам, ниже среднего.
Сами римляне с гордостью утверждают, что для изучения их города не хватит и целой жизни. Мне же с лихвой хватило и половины дня. И теперь единственное, о чём я мечтала, это как можно скорее добраться до ближайшей станции метро, вернуться в гостиницу и провести остаток дня под холодным душем.
Инка — заядлая путешественница, спортсменка и активистка, а по совместительству ещё и моя лучшая подруга, в отличие от меня ленивой, плевать хотела и на жару, и на толчею на римских улочках. Только попискивала от восторга, когда мы приближались к очередной достопримечательности, и спешила сделать уже не знаю какое по счёту селфи.
Когда добрались до достославного Колизея (пешком!), я была готова отдать богу душу. Глотнув в последний раз из бутылки тёплую воду, принялась осматриваться, выискивая взглядом юрких торговцев, предлагавших туристам минералку, палки для селфи и прочие мелочи. Поймав одного из них, смуглого паренька, изъяснявшегося на ломаном английском, протянула ему монетку, взамен получив очередную порцию холодной живительной влаги.
Кажется, ещё поживу.
— Колизеюшка! — подруга издала победный клич и ринулась к бесконечной очереди, длинным шлейфом тянувшейся от древнего сооружения.
— Нет, Инна, мы в него не пойдём! — придерживая рукой соломенную шляпку, я бросилась за подругой. — Ты видела это столпотворение?! Мы и через час туда не проберёмся!
— Но это же Колизей, — посмотрела на меня, как на умалишённую, Инка. — Разве можно побывать в Риме и не увидеть это чудо?
— Может, завтра увидим, а? Чудо ведь никуда не денется, — пошла я на компромисс. — Или сегодня вечером. — Сложила ладошки возле груди и протянула жалобно: — Пли — и — из…
— Вечером будет закрыто! — осталась непреклонной подруга. В серых глазах её появился знакомый маньячный блеск. Инка уже предвкушала долгую фотосессию на руинах амфитеатра и последующее за этим распространение фотографий по всем существующим соцсетям.
Я застонала. Поняла, что отговаривать её бесполезно, и с видом мученицы поковыляла к этой доисторической громаде.
Признаюсь, насчёт часа я немного ошиблась. Мы проторчали в очереди целых полтора. И вот наконец, расставшись с очередной банкнотой и получив вожделенные билеты, миновали металлическое ограждение. Инка решила начать осмотр сверху и прыткой козочкой поскакала по лестнице на второй этаж. Тяжело вздыхая, я поплелась за нею следом.
Пока подруга занималась самопозированием, я, свесившись вниз, смотрела на узор из полуразрушенных стен, располагавшихся под самой ареной и некогда составлявших подвальные помещения, в которых метались хищные звери и готовились к бою бесстрашные гладиаторы.
Почему‑то подумалось, что снаружи Колизей выглядел куда более впечатляюще, чем изнутри. Особенно вечером, в ореоле жёлтых огней, подёрнутый дымкой таинственности. Конечно же, если верить просмотренным в сети фотографиям.
Всё‑таки надо было приходить сюда вечером. Полюбовались бы со стороны на это чудо света и хватит.
От запоздалых сожалений меня отвлекла девушка в необычном ярком платье, как будто сотканном из цветов. Она показалась из‑за одной из стен и, вскинув голову, смотрела прямо на меня. А поймав мой взгляд, весело подмигнула и снова исчезла в каменном лабиринте.
— Инна, мы можем спуститься вниз, под арену?
— Неа, — подруга приняла кокетливую позу и сделала ещё один снимок. — Не пустят. Хотя за такие деньжищи…
Я не дослушала её, отвлеклась, когда тренькнул телефон.
— Ну наконец‑то, — проворчала беззлобно. — Неужели вспомнил о своей невесте?
Ещё утром, только прилетев в аэропорт Фьюмичино, сразу же отправила Димке сообщение. Второе послала, когда мы приехали в гостиницу. Но ответом мне была тишина. Посчитав, что любимый с головой ушёл в работу, а телефон, как обычно оставленный в режиме «без звука», затерялся где‑то среди папок на рабочем столе, решила его больше не беспокоить и смиренно ждала от него звонка.
Пока рылась в своём бездонном плетёном бауле в поисках телефона, Инка уже успела переместиться в другую часть амфитеатра и теперь щёлкала фотоаппаратом оттуда. Помахала мне и приказала замереть, чтобы она могла сфотографировать кареглазую красотку в длинном белом сарафане, то бишь меня.
Ну я и замерла. Вернее, остолбенела. Потому как в тот момент лихорадочно читала полученное сообщение, с трудом вникая в смысл жестоких строк.
Лана, я люблю тебя. Но, как оказалось, совсем не той любовью. Ты замечательный, солнечный человечек, который способен одной только улыбкой осчастливить любого мужчину. Но, к сожалению, не меня.
Наша любовь уже давно перестала быть настоящей. Может, это время убило чувства. Может, изменились мы. Или изменился я.
Было сложно сказать тебе об этом в глаза… Прости. Надеюсь, когда‑нибудь ты сумеешь преодолеть обиду, и мы снова станем друзьями.
В изнеможении прислонилась к каменному выступу, вновь и вновь вчитываясь в коротенькое послание, отказываясь верить в смысл больно ранящих слов.
— Руся…
Я даже не заметила, как вернулась Инна, и теперь смотрела на меня с недоумением и тревогой, силясь понять, что же только что произошло.
Молча протянула ей телефон и зажмурилась, не в силах побороть слёзы.
Бросил меня при помощи смски. Пять идеальных, сказочных лет псу под хвост.
— Вот урод! — кратко резюмировала Инна. Глянув на меня, зашептала быстро: — Ну, ну, Руся, не плач. Ещё пожалеет и передумает. Мало ли что на него нашло! У мужиков у всех перед свадьбой крыша едет. Будем считать это предбрачным помутнением рассудка. Уверена, не успеешь вернуться домой, как он приползёт к тебе на коленях вымаливать прощения за эту идиотскую смску.
— Не приползёт, — я шумно выдохнула, нервно смахнула слёзы, почувствовав на себе любопытные взгляды остановившихся рядом туристов.
Димка не такой. Слов на ветер не бросает и, если уж что‑то решил, то от решения своего не откажется. Никогда.
Исключением стали только я и наша с ним свадьба, с мыслью о которой теперь можно было благополучно распрощаться.
Подумав об этом, дрожащей рукой нацепила очки, надвинула пониже шляпу. Её широкие поля, как оказалось, не только защищали от коварного солнца, но и помогали маскироваться.
— Пойдём. — Инна взяла меня под руку. — Вернёмся лучше в гостиницу.
К тому моменту мне уже было всё равно, куда мы отправимся и что будем делать. Хоть пешком через весь Рим. А лучше сразу с ближайшего моста в Тибр.
Перед входом в метро подруга притормозила и, достав из сумочки мобильный, с каменным выражением лица принялась искать в контактах чей‑то номер.
— Инн, а смысл? — сразу догадалась я, с кем она решила пообщаться.
— Хочу узнать, что это за фокусы, — ответила несостоявшаяся подружка невесты.
Я в сотый раз глянула на экран телефона, что сжимала в руке, в тайне надеясь, а вдруг проклятое сообщение — всего лишь глупая шутка и следом за ним придёт ещё одно с кучей смайлов и заверениями в вечной любви. Но новая смска так и не появилась.
— Звони, — прошептала тихо.
Секунды, пока из Инкиного телефона доносились гудки, показались мне вечностью. Наконец девушка подобралась и громко затараторила:
— Дима! Ты совсем обалдел?!
Я слышала его, такой родной мне голос, но разобрать, что он говорил, не смогла. Стояла, затаив дыхание, и не шевелилась, только с надеждой смотрела на подругу.
— Урод! — резко свернула разговор Инна и сунула телефон обратно в сумку.
— Что он сказал?!
— Пойдём, Руся, — схватив за локоть, она потащила меня в подземку.
— Инн…
— Сказал, что он трусливая сволочь, которой не хватило смелости расстаться с тобой лично, — явно подкорректировала слова моего бессердечного жениха подруга и воскликнула в сердцах: — Какая же он всё‑таки скотина! За неделю до свадьбы!
Я горько усмехнулась.
Идея отправить меня в Италию принадлежала Диме. Он даже билет мне оплатил в подарок по случаю окончания универа. В аэропорту, прощаясь со мной, не переставал повторять, что будет скучать и считать дни до моего возвращения. Советовал отдохнуть, повеселиться, как следует пошопиться и ни о чём не переживать.
Не переживать!
Интересно, он уже тогда знал, что бросит меня? Может, специально и сдыхался. Сам ведь признался, что духу хватило только на одну единственную жалкую смску.
— Урод, — ещё раз подытожила Инна.
Я зажмурилась, чувствуя, как по щекам снова бегут слёзы. Стоило подумать о свадьбе, как всё внутри меня сжималось от тоски по любимому.
Можно сказать, он бросил меня прямо у алтаря. На неделю раньше, конечно, но легче от этого не становилось. Скверное ощущение.
Теперь нужно будет возвращать платье, извиняться перед приглашёнными, выслушивать стенания родителей…
Чёрт!
С Димкой я познакомилась на первом курсе университета. Увидела его и сразу пропала. Наши отношения можно было сравнить с фейерверком. Феерия страсти. Подруги завидовали мне чёрной завистью и не уставали шутливо напоминать, какой идеальный мне достался мужчина.
Да я и без них это прекрасно знала. Димка был самым внимательным и самым нежным ухажёром, чуть ли не на каждое свидание таскавшим мне букеты роз и распевавшим под моими окнами полуночные серенады.
Согласитесь, в наше время таких романтиков днём с огнём не сыщешь. А мне повезло встретиться с этим раритетом, понравиться ему, завязать отношения…
Мама с папой разве что не молились на будущего зятя и благословляли день, когда я случайно столкнулась с ним в коридоре университета.
Дима стал моим первым мужчиной, смыслом моей жизни. Я уже заранее придумала имена троим нашим будущим малышам и мечтала прожить с ним до глубокой старости.
А теперь понимаю, что голубые мечты так и останутся всего лишь несбыточными мечтами. Я в чёртовой Италии. С обручальным кольцом и разбитым сердцем.
Оказавшись в гостинице, заперлась в ванной и ревела там как белуга, пока не закончились слёзы. Только когда подруга начала осторожно скрестись в дверь, намекая, что ванная одна, а нас вообще‑то в номере двое, я вернулась в комнату.
При виде меня Инна почему‑то разозлилась.
— Руся, ну ты чего в самом деле?! Будешь рыдать теперь дни напролёт? Из‑за какого‑то там урода?!
— Не из‑за какого‑то урода, — хлюпнула носом я. — А из‑за моего.
Хотя нет, теперь уже и не моего. Чужого…
— Ну ладно бы, если бы он умер, — выхаживая по комнате, своеобразно утешала меня подруга. — Тогда бы твои слёзы ещё были уместны. А так… Это он должен волосы на себе рвать, что пренебрёг такой красоткой. Иди‑ка сюда!
Инна подтащила меня к шкафу с зеркальными створками. В них отражались высокая пышногрудая блондинка с коротким каре и ярко подведёнными серыми глазами и среднего роста худенькая шатенка с припухшим от слёз лицом и поникшими плечами.
— Если думаешь, что я позволю тебе киснуть всю неделю в номере, страдая по этому пресмыкающемуся, даже не надейся. Так! Сейчас быстро приводишь себя в порядок, и мы идём есть пиццу. Итальянская пиццерия занимает второе место после Колизея в моём списке достопримечательностей.
— Инн… — я снова шмыгнула носом. — Может, ну её, эту пиццу? Лучше пойдём напьёмся, а?
Подруга что‑то прикинула в уме, и на её лице появилась так хорошо знакомая мне предвкушающая ночное безумие улыбка.
Вечером мы с Инной узнали об итальянцах один интересный факт: в большинстве своём они не дружат с английским. Совсем. По крайней мере, те прохожие, с которыми нам довелось пообщаться в попытке выяснить, где в центре Рима можно найти приличное и не слишком дорогое заведение, либо глупо улыбались в ответ и разводили руками, либо пытались что‑то сказать — показать, перемежая слова иностранного языка с итальянским. А заканчивалось всё настырными попытками узнать наши имена и название гостиницы, где мы остановились.
От очередного аборигена, к которому имели глупость обратиться со злободневным вопросом, спасались чуть ли не бегством, слыша вдогонку назойливые «Bella!» и «Ti amo!». Так с Инной и не поняли, в кого же из нас двоих он влюбился с первого взгляда и считал непревзойдённой красавицей. Но возвращаться и уточнять эти нюансы не стали.
В популярные места, куда стекалось большинство туристов, идти не хотелось. В субботу вечером там наверняка будет аншлаг и цены окажутся безбожно завышены. А мы, пока ещё безработные двадцатитрёхлетние выпускницы, могли позволить себе только скромную попойку и не имели права шиковать.
«Всё‑таки Димка гад ползучий», — снова вспомнила я о своём коварном возлюбленном. Не мог подождать несколько дней и испортить мне жизнь в конце отпуска. Наверное, не терпелось избавиться от статуса обручённого.
С грустью посмотрела на украшавшее безымянный пальчик колечко, с которым у меня так и не хватило духу расстаться, и почувствовала, как горлу снова подступает едкий комок.
— Руся, не начинай, — сразу уловила перемену в моём настроении Инна.
— Не буду, — взяв себя в руки, пообещала я и ринулась пытать счастья у идущих навстречу нам девушек.
Парней решили обходить десятой дорогой, дабы избежать новых восторгов по поводу нашей внешности и очередных признаний в любви. Сейчас я была настроена весьма категорично против этого злого чувства.
На сей раз нам повезло. Девушки хорошо владели английским и подробно объяснили маршрут к популярному, но известному в узких кругах ночному клубу. Оставалось только спуститься в метро, проехать одну остановку, немного попетлять по лабиринту улочек, и мы на месте.
Поблагодарив добрых самаритянок, направились к подземке.
Уже через полчаса мы сидели за барной стойкой и пытались объяснить стоявшему по другую её сторону парню, что нам нужно покрепче и побольше. Благо бармен попался смышлёный, а на мою просьбу приготовить эликсир от разбитого сердца с улыбкой заявил, что хотел бы посмотреть на того сумасшедшего, который посмел разбить сердечко такой красавице.
— Нравятся мне эти итальянцы, — когда парень занялся коктейлями, доверительно сообщила Инна. — Сплошные комплимент за комплиментом. Я себя прям богиней чувствую.
— Димка тоже постоянно комплиментами рассыпался, — подперев рукой щеку, подавленно пробормотала я.
Инна знаком показала бармену, чтобы готовил скорее свой эликсир и не заморачивался закуской. Подруга явно считала, что на голодный желудок я быстрее дойду до нужной кондиции и перестану разводить сырость.
— Предлагаю игру! — вдруг оживилась «моя жилетка». — Одно упоминание об этом гуманоиде — один шот.
— Я же себе коктейль заказала, — меланхолично напомнила ей и с тоской прошептала: — Интересно, чем он сейчас занят? А вдруг уже нашёл мне замену?
От этой мысли сердце пронзили одновременно и боль, и ревность.
— Первый шот! — не терпящим возражений тоном распорядилась Инна.
Как по мановению волшебной палочки передо мной появилась стопка с чем‑то прозрачным и, по — видимому, очень крепким.
— Граппа, — сверкнул белозубой улыбкой бармен.
Я подозрительно принюхалась и под бдительным оком своих надзирателей заглотнула итальянское пойло.
— Ну ничего себе, — просипела, почувствовав, как из меня чуть не выбило дух. — Жесть.
Инна заботливо пододвинула ко мне коктейль в высоком бокале, предлагая запить иностранную гадость розовой бурдой, тоже иностранного происхождения, с нелепым названием «Клубничные ласки».
— Хочешь, чтобы в гостиницу я возвращалась ползком? — с сомнением покосилась на подругу.
— Всё под контролем, положись на меня, — беспечно отмахнулась Инна.
Я недоверчиво хмыкнула. В последний раз, когда решилась на неё положиться, это закончилось плохо для нас обеих.
К сожалению, чем больше я хмелела, тем болтливее становилась и тем сильнее мне хотелось говорить о Диме. Вспоминать наши с ним самые яркие моменты и делиться ими с окружающим миром. Под окружающим миром я подразумевала себя, Инну и ни бельмеса не понимавшего по — русски бармена, но поглядывавшего на несчастную туристку с сочувствием.
Иногда на горизонте появлялись желающие завести с нами знакомство, но подруга с помощью жестов недвусмысленно посылала их в дальние дали, и мы снова оставались наедине с нескончаемыми стопками и моими омрачёнными грустью воспоминаниями.
«Душеизлияние» провоцировало появление новых шотов и, как результат, более тяжёлую степень алкогольного опьянения.
— Лана, — в конце концов не выдержала Инна, — ну хватит! Пострадала немного и баста! Давай двигаться дальше.
— А может, со мной что‑то не так? — вдруг почувствовала острый приступ закомплексованности. — Может, я недостаточно для него хороша? Больше не привлекаю его как женщина?