– Деньги у соседки взяла? – тут же задала она вопрос.
– За деньги спасибо. Я тут нашего старичка вспоминала…
– Якова Ивановича? Золотой был дядечка, никаких с ним хлопот.
– Ты о нем больше ничего не слышала?
– Так ведь уехал он, к дочке в Германию.
– Точно уехал? Может, погостил и назад вернулся?
– Ну, должно быть, не вернулся. Я же тебе рассказывала. Он предупредил, что уезжает на две недели. А уж потом из фирмы позвонили и сказали, что насовсем уехал.
– Это я помню, – перебила я, зная страсть Дуськи повторять одно и то же раз по десять. – Когда тебе из фирмы звонили?
– В начале июня, кажется.
– Ты, случайно, не в курсе, как он снял дом в Лесном? Через фирму или по частному объявлению? Может, хозяева дачи – его знакомые?
– Не знаю, – подумав, ответила Дуська. – Да и откуда мне? Я ж его ни разу не видела, и по телефону он болтать не любитель. Скажет, что надо, и до свидания. А чего ты вдруг его вспомнила?
– Знакомый дом присматривает, – соврала я. – Вот и хотела узнать, может, дачу продадут или сдадут хорошим людям?
Мы поболтали еще минут десять, толку от этого было мало, Дуська повторила лишь то, что я и без нее хорошо знала. Однако дядечка обращался в фирму с просьбой найти ему уборщицу, а значит, хоть один раз, но должен был там появиться, заключить договор. Конечно, возможны варианты, например, переслали текст по электронной почте, он его подписал и вернул назад, а потом перечислил деньги за услугу, но я рассчитывала, что, поскольку сервис в нашем городе хромает, ему все-таки пришлось явиться самому. На дом он точно должен был взглянуть, прежде чем снять, а это значит – дядечка виделся с агентом.
Воодушевленная этими соображениями, я отправилась в фирму «Добрые руки», адрес которой дала Дуська. Поначалу я хотела ехать на общественном транспорте, но тут вспомнила, что стала счастливой обладательницей «Мерседеса», и, мысленно поблагодарив Славку, принялась искать ключи от машины. Они нашлись в ящике комода, и я поспешила на улицу Северную.
На дорогу ушло минут пятнадцать. Фирма располагалась в цокольном этаже многоэтажного дома, вывеска была скромной, помещения под стать вывеске: две небольшие комнаты, в которых обретались две симпатичные девушки и мужчина лет тридцати. Он одарил меня счастливой улыбкой, лишь только я возникла на пороге.
Я решила пустить в ход свое обаяние, заняла кресло напротив, на предложение выпить кофе или чаю ответила отказом и сообщила, что очень рассчитываю на помощь Льва Григорьевича (имя мужчины значилось на табличке, украшавшей его письменный стол). Он поинтересовался моим именем и заверил, что помочь мне – его прямая обязанность. Должно быть, моя красота не осталась незамеченной: Лев Григорьевич старался произвести впечатление и охотно отвечал на вопросы, при этом не поинтересовавшись, с какой стати я их задаю.
– Дом в Лесном? Как же, помню, помню. Мы рекомендовали очень хорошего работника. Молодая женщина, никаких нареканий…
– Скажите, Лев Григорьевич, хозяина дома вы видели? Он сюда приходил?
– Племянник. Объяснил, что дядя у него пожилой человек, нуждается в помощи. Мы предлагали взять домработницу на полный день, чтобы готовила, стирала и вообще приглядывала за стариком, но молодой человек сказал, что приходящей уборщицы будет достаточно. А для нас пожелание клиента – закон.
– Вы сказали, «молодой человек»…
– Ну, не то чтобы совсем молодой… лет тридцать семь – сорок. Приятный мужчина, интеллигент… и забота о пожилом родственнике вызвала уважение.
– Блондин? – спросила я.
– Что?
– Племянник, о котором вы говорите.
– Нет. Волосы темные, очки… оправа такая, немного старомодная, может, она возраст ему и прибавляла.
– Договор вы заключали с ним?
– Да.
– И у вас сохранились его паспортные данные? – широко улыбнулась я.
Лев Григорьевич посмотрел укоризненно.
– Ефимия Константиновна, вы должны понимать: для того, чтобы я согласился разглашать паспортные данные моих клиентов, должны быть веские основания.
Я выдала свою лучшую улыбку.
– И на сколько тянут веские основания?
Лицо его приобрело страдальческое выражение.
– Вы меня разочаровали.
– Не вы первый, не вы последний, – пожала я плечами. – Так на сколько?
Он перегнулся ко мне и произнес вкрадчиво:
– Вы так и не потрудились сообщить, почему задаете эти вопросы.
– Тут вы правы. Утруждать себя я не люблю.
– А что вы делаете сегодня вечером? – усмехнулся он.
– Ужинаю с вами, если вы не против. Лучший ресторан. За мой счет.
– Куда катится наш мир, – попенял он. – Женщина платит за ужин… давайте будем консервативны.
– Давайте, – не стала я спорить. – Хотите, перейдем на «ты»? Это способствует зарождающейся дружбе.
– Еще бы не хотеть. Вам известно, что вы очень красивая девушка?
– Мне говорили, – кивнула я. – Так мы на «ты»?
– Ладно, – улыбнулся Лев Григорьевич и решил заглянуть в свой компьютер.
Я продолжала сиять, всем своим видом стараясь внушить мысль о моей бесконечной благодарности и как следствие неземном блаженстве. Само собой, ему предстояло во мне разочароваться, но не сейчас.
– Ну вот, – сказал он, заработал принтер, и через несколько секунд я получила паспортные данные племянника старичка. Сложила лист бумаги пополам и поторопилась убрать в сумку.
– Что еще я могу для тебя сделать? – спросил он.
– Как здорово, что ты об этом спросил. Случайно не знаешь, что за фирма занималась сдачей дома в аренду?
– Случайно знаю, – сказал он.
– И сообщишь мне?
– А что мне за это будет?
– Боюсь, что ничего, – шепнула я. – Слишком много народу по соседству.
Он опять засмеялся.
– Фирма «Твой дом», специализируются на продаже и аренде дорогих домов и зачастую рекомендуют нас своим клиентам.
– Спасибо, – сказала я, поднимаясь. – Долгими зимними вечерами я буду вспоминать тебя с любовью и благодарностью.
Он протянул мне свою визитку.
– Если тебе вдруг станет скучно, звони.
– Непременно, – заверила я. – За мной ужин в ресторане.
Я спешно покинула кабинет под взглядом Льва Григорьевича, в котором была легкая грусть. «Мир не без добрых людей», – думала я, направляясь к своей машине. Села в водительское кресло и достала листок бумаги с данными племянника. Паринов Юрий Алексеевич. Паспорт выдан три года назад, зарегистрирован в поселке Котлы. Если память не изменяет, это в пятидесяти километрах от города. Почему бы не навестить человека? Но для начала стоит заглянуть в риелторскую фирму «Твой дом».
Я позвонила в справочную службу и узнала адрес. Мне повезло: «Твой дом» находился всего в нескольких кварталах, в бизнес-центре «Северный». Бросив машину на стоянке, я минут пять потратила на поиски нужной таблички, брела длинным коридором с одинаковыми дверями под орех, пока не встретила деятельного вида даму в строгом костюме и настороженным взглядом. Она милостиво объяснила, что нужная мне фирма находится в другом крыле здания. Для того чтобы в него попасть, надо вновь оказаться на улице и зайти со стороны троллейбусной остановки.
Так я и сделала и вскоре увидела вывеску на фасаде. Ни скромностью, ни вкусом она не отличалась, а я вдруг подумала, что запас везения на сегодняшний день может быть исчерпан и здесь разговаривать со мной не захотят. Однако попытать счастья стоило. Я вошла и увидела девушку лет двадцати, она поднялась мне навстречу из-за высокой стойки и спросила с улыбкой:
– Чем могу помочь?
Все просто рвались мне помогать.
– Хочу поговорить об аренде дома, – заявила я.
Девушка окинула меня взглядом с ног до головы. Одета я для потенциального клиента не совсем подходяще, зато смотрю с вызовом. Девушка, чуть замешкавшись, повела меня к ближайшему кабинету.
– В настоящее время почти все агенты заняты с клиентами, – сказала она. – Может, с вами Екатерина Андреевна сможет поговорить.
Против Екатерины Андреевны я не возражала, хотя предпочла бы мужчину, желательно не старого и любителя блондинок. Девушка кивком предложила мне подождать, юркнула за дверь без таблички, через полминуты появилась вновь, дверь распахнула пошире и предложила:
– Проходите.
Я вошла и тут же решила, что время потрачено впустую. За столом сидела женщина лет сорока. Пепельные вьющиеся волосы, темные глаза, густо накрашенные ресницы. Косметика и костюм дорогие, а вид между тем дешевый. Такие тетки девиц вроде меня на дух не выносят. Однако деваться некуда, и я отважно шагнула в кабинет.
– Здравствуйте, Екатерина Андреевна, – пролепетала я, изображая безграничное счастье оттого, что нас свела судьба.
– Присаживайтесь, – скупо улыбнулась она. Такая улыбка давала понять, что время хозяйки кабинета стоит денег и понапрасну их транжирить она не намерена. Следовало срочно что-то придумать.
– Моя фамилия Ломакина, – сообщила я, понизив голос, как будто это являлось страшной тайной. – Адвокатская контора Звягинцевой Агаты Константиновны. – Иногда не грех козырнуть именем сестрицы. Не то чтобы все жители нашего города впадали в трепет при звуках этой фамилии, но все ж таки она была известной, и я питала слабую надежду, что Екатерина Андреевна не выпроводит меня сразу, а для начала выслушает. Но в тот день удача стойко держалась по соседству. Женщина слабо охнула, всплеснула руками и заулыбалась:
– Моя фамилия Ломакина, – сообщила я, понизив голос, как будто это являлось страшной тайной. – Адвокатская контора Звягинцевой Агаты Константиновны. – Иногда не грех козырнуть именем сестрицы. Не то чтобы все жители нашего города впадали в трепет при звуках этой фамилии, но все ж таки она была известной, и я питала слабую надежду, что Екатерина Андреевна не выпроводит меня сразу, а для начала выслушает. Но в тот день удача стойко держалась по соседству. Женщина слабо охнула, всплеснула руками и заулыбалась:
– Вы работаете у Агаты Константиновны?
– Я ее помощница. И родственница. Близкая.
– Да что вы говорите! Я ей очень благодарна. Год назад я разводилась с мужем и… впрочем, не важно. Хотите дом снять? Или купить?
– Вообще-то меня привело сюда очередное дело. Агата Константиновна очень рассчитывает на вашу помощь.
Женщина нахмурилась, демонстрируя повышенное внимание, а я быстро, пока она не пришла в себя, изложила свою просьбу.
– Этот дом в Лесном с июня сдать не можем, – пожаловалась Екатерина Андреевна. – Место, конечно, неплохое, но хозяева просят дорого. Я пыталась объяснить, что цену надо бы снизить, но… Сейчас особого спроса на такие дома нет. Так что вас интересует?
– Человек, который снимал этот дом весной. Вы с ним встречались?
– Конечно. То есть не со стариком, что жил там, а с его племянником.
– Как он выглядел?
– Интересный мужчина, обходительный, интеллигентный. Может, и не красавец, но такой… приятный, одним словом.
– А возраст?
– Мой ровесник, – туманно ответила Екатерина Андреевна. – Он пришел… в середине февраля. Точно. Сказал, что ищет дом в пригороде. Чувствовалось, он хорошо знает, что ему нужно. Огороженная территория, хороший подъезд, желательно, чтобы здание стояло в лесу, от соседей подальше. Я сразу же о Лесном подумала, сама его туда возила. Ему понравилось, он спросил, какова цена, и мы сразу заключили договор. Торговаться не стал, заплатил за полгода вперед, как хотели хозяева. На следующий день я передала ему ключи, а он пригласил меня ужинать. За ужином разговорились, и он сообщил, что дом снял для своего дяди. Пожилой человек мечтает об уединении. Я еще удивилась – великовато жилье для одинокого пенсионера. Но Юра, то есть Юрий Алексеевич сказал, что старик с причудами, жить привык на широкую ногу, в средствах не стеснен и при этом нелюдим. Пишет книгу воспоминаний, оттого и хочет побыть в одиночестве. Юра сам из области, хорошо устроен в жизни, одинок, старика взял бы к себе с радостью, но тот наотрез отказался.
– С Юрием Алексеевичем вы после этого встречались?
– Всего один раз, – не без грусти ответила Екатерина Андреевна. – В начале июня он зашел вернуть ключи и объяснил, что дядя уехал к дочери в Германию.
– И больше вы не виделись?
– Нет. Я один раз ему позвонила, но телефон был отключен, – добавила она со вздохом.
– Не удивляйтесь моему вопросу. Были у него какие-нибудь характерные приметы? Родинка или шрам?
– Нет, ничего такого не припомню. Выше среднего роста, спортивный, хорошая фигура, одет со вкусом, темные волосы, длинные, зачесаны назад, глаза светлые, серые… очень красивые глаза. В общем, симпатичный. Никаких украшений, только часы… дорогие.
– Ксерокопию его паспорта вы не делали?
– Нет, зачем?
– А смотреть дом ездили на его машине или на вашей?
– На его. «БМВ» черного цвета. «Семерка».
– На номер внимания не обратили?
– Нет. Что он натворил? Неужели жулик?
– Что вы, – успокоила я. – Речь идет о наследстве.
– Дядюшка умер? – ахнула Екатерина Андреевна.
– Да, – легко похоронила я Якова Ивановича. – Теперь вот разыскиваю родственников. Странно, но его дочь не знает адреса троюродного брата.
– Так он в договоре есть, – обрадовалась Екатерина Андреевна. – Сейчас посмотрю в компьютере.
Паспортные данные и адрес были те же самые, в этом я смогла убедиться через несколько минут.
– Видимо, дочь с троюродным братом не особенно дружили, – сказала я.
– Такое бывает, – махнула рукой Екатерина Андреевна. – Если встретитесь с ним, передавайте привет. – В этом месте она вновь вздохнула, а я решила, что Юрий Алексеевич оставил заметный след в ее душе.
– Скажите, а никто в последнее время этим домом не интересовался? Может, о жильце вас расспрашивал?
– Нет, – пожала плечами женщина.
– Спасибо вам огромное, – сказала я, поднимаясь.
– Не за что. Кланяйтесь Агате Константиновне.
– Непременно.
Я выскользнула из кабинета, прикидывая, стоит ли позвонить Агатке или лучше нанести ей визит. Сестрица у меня трудоголик и сейчас, скорее всего, в офисе. Я набрала номер, короткие гудки были мне ответом. После третьей попытки я чертыхнулась и поехала к сестре.
Агатка окинула меня тревожным взглядом и спросила:
– Есть новости?
– Кланяется тебе Екатерина Андреевна.
– Какая еще Екатерина Андреевна?
– Тебе лучше знать. Фирма «Твой дом».
– Кланяется, и что?
– Не худо бы разузнать все возможное об этом типе. – Я положила листок бумаги с данными Паринова на стол. Сестрица пробежала глазами написанное и на меня уставилась.
– Он имеет отношение к Милке?
– Может, и имеет, – кивнула я.
– Узнаем, – заверила сестрица с хитрой улыбкой. Преступники всего мира должны бы были содрогнуться. – Настроение хреновое?
– Как же без этого?
– Понятно. А я проявила интерес к Берсеньеву.
– И что?
– Отзывы самые положительные.
– О его отвергнутой пассии что-нибудь известно?
– Известно, что она есть, зовут ее вроде бы Наташа…
– Не густо, – покачала я головой.
Агатка вздохнула.
– Придется обращаться к ментам. С Берсеньевым беседовали, их девица должна была заинтересовать как возможный подозреваемый.
– Ну так обратись, – кивнула я. – У Берсеньева, кстати, есть алиби на ночь убийства?
– Был дома. Спал в одиночестве. Хотя, по его словам, вечер, а также ночь они планировали провести с твоей подругой. Но в обед Милка сказала, что мать чувствует себя неважно и она останется с нею. Он ей несколько раз звонил на мобильный, но телефон был отключен.
Я пожала плечами.
– Вполне возможно. Милка вряд ли хотела вступать с ним в разговоры. А домой он не звонил?
– Звонил около девяти, Милка сказала, что с матерью все нормально, но она все равно у нее останется.
– А на мобильный он звонил до или после девяти?
– Последний раз часов в одиннадцать. Так как она не отвечала, решил, что она легла спать, и более не беспокоил.
– В одиннадцать она ждала меня возле гастронома, – вслух подумала я. – Алиби у него, по сути, нет.
– Повода ее убивать тоже. Он живет на третьем этаже, в доме консьерж, который утверждает, что мимо него мышь не проскочит. Ночью у соседей, что над Берсеньевым живут, трубу в туалете прорвало, они его малость затопили. Так что в половине третьего он точно был дома, это подтверждают и соседи, и консьерж.
– В доме только один выход?
– В доме подземный паркинг, но там охрана на выезде и видеокамеры. В подъезде, кстати, тоже. Не мог он дом незаметно покинуть, в общем, есть у него алиби. А вот мотива нет.
– Чухонка, – напомнила я, скорее из вредности.
– Он решил убить твою подругу, чтоб вернуться к прежней пассии? С какой стати? Мог бы просто послать ее подальше.
– Может, совесть не позволяла.
– А против того, чтоб ее утопить, совесть не возражала. Фимка, – помолчав, позвала Агата. – Он тебе чем-то не приглянулся?
– Нормальный мужик, по-моему, – пожала я плечами.
– Тогда в чем дело?
Я подумала, стоит ли рассказать Агатке о странном обитателе дома в Лесном и диктофоне с голосом Берсеньева, и решила, что рановато. Не впечатлится Агата Константиновна моим рассказом. Голос – это только голос, и слышала я его несколько месяцев назад. Могла и напутать.
– Его внешний облик как-то не стыкуется с рассказами Милки, – ответила я уклончиво.
– То есть? – нахмурилась сестрица.
– Ну, по ее рассказам, – заунывно начала я, – Берсеньев парень мягкотелый, метался от одной бабы к другой, завел подружку на стороне, а Милке об этом сказать боялся. Пока она, заподозрив неладное, его мобильный не проверила, а там куча эсэмэсок пикантного содержания. Милка устроила скандал, а Берсеньев принялся отнекиваться, врал, пока она его не выследила и к стенке не приперла. Квартиру Милке купил, чтоб компенсировать потраченные на него месяцы жизни.
– Парень он не бедный, мог и потратиться.
– Мог, конечно. А мог послать подальше и с работы уволить тоже мог, чтоб глаза не мозолила.
– Чувствовал себя виноватым.
– Берсеньев, которого я видела, не показался мне человеком, способным испытывать чувство вины по такому незначительному поводу. Одним словом: акула капитализма. А такие типы со своей совестью всегда способны договориться.
– Ты считаешь, твоя подруга знала о нем нечто такое… и он пытался ее задобрить?