— Чего, все точно?
У меня вдруг резко сменилось настроение. До этого я был обалдевший, слегка похмельный — оттого и взирал на происходящее с удивительным спокойствием, так восхитившим Инну. А теперь, от злой иронии Лены, меня словно наизнанку вывернуло.
— Да ты просто провидица, — сказал я. — Может, еще уточнишь, в каком возрасте я девственность потерял?
— Да лет в двадцать, не меньше, — сказала Лена, заставив меня осечься. А потом вдруг достала пачку «Мальборо» и протянула мне. — Будешь?
Я заколебался.
— Как я понимаю, на вашей железяке с сигаретами дефицит?
— Еще какой. Бери, пока угощаю.
Я взял. И, повинуясь порыву, протянул в ответ свою пачку.
— Ну ты и жук, — сказала Лена с чувством. Сигарету взяла, но спросила: — Что, в курсе наших обычаев?
— Откуда бы?
Мы закурили.
— Ну… у нас вроде традиции такой сложилось… если чем-то редким угостить — это просто жест. Ничего особенного не значит. А если в ответ угостят и ты примешь — то вроде как теперь дружеские отношения.
— Ох и повезло же мне, — сказал я.
— Это мы посмотрим, повезло или нет. Если мы с тобой задружимся, то я тебя дрючить стану в три раза сильнее. Оно тебе, в итоге, на пользу пойдет… — Лена глубоко затянулась, выдохнула дым вниз. Я заметил, как облачко втянулось в решетку пола — вот где здесь вентиляция… — Ты не сердись, если задела. У меня… приятель был, журналист. Я про него в общем-то говорила. Вовсе не хочу сказать, что вы все такие.
— Все, может, и не такие, — сказал я. — А вот я такой. Угадала. Только удостоверением перед ментами не машу, плевать они хотели на это удостоверение.
— А раньше предпочитали не связываться, — сказала Лена. — Мне моего как-то добрые менты на дом привезли. Хохочут, говорят, «забирай, а то уж больно страшен — в газете обещал пропесочить».
— Как ты сюда-то попала? — спросил я. — Мне казалось, тут молодежь должна скапливаться. Игроманы.
— Ну а ты сам игроман, что ли?
— Разве что пасьянс разложить.
— Нет, я поигрывала, — сказала Лена. — Я таксерила не всерьез. Так, если деньги нужны — поработаю денек-другой. Водить я любила, почему бы и не поработать. Женщинам и платят всегда лучше. Всю дорогу рассказывают, что вовсе не против женщин за рулем, вот только молодые дуры на дареных джипах и лимузинах достали, а потом платят не торгуясь. Особенно если с девушкой едут. — Она усмехнулась. — Но в эту контору случайно зашла. Везла оттуда одного перца, тот обалдевший какой-то был. И все рассказал, что там вербуют в звездные пилоты, и вроде как все понарошку, но ощущение какое-то странное… будто и впрямь. А я потом рядом оказалась, настроение было… так себе. Ну и зашла. Интересно, что другая я об этом всем думает… — Она затянулась в последний раз, бросила бычок на пол, затушила подошвой и спихнула в щель. — Мусор прямо на пол кидай. Там сразу и вентиляция, и система уборки. Иногда мощность повышается, пол аж вибрирует. Все куда-то засасывает. Иначе мы бы уже грязью по уши заросли. Никому же не хочется уборкой заниматься, все летать рвутся.
— И ты?
— И я. А чем я хуже? Я хорошо летаю. Пошли, журналюга…
Я не обиделся.
— Пошли, водила…
— Знаешь мое прозвище?
— Какое?
— Водила. Обычно пилот берет себе прозвище. Так удобнее — Лен, Саш, Сереж много… Меня зовут Ленка-Водила. Или просто Водила. Тебе, кстати, тоже придется обзавестись.
— Журналист? — предложил я.
— Долго слишком… — Некоторое время Лена шла молча, хмурилась, покачивала головой, будто отвергая тот или иной вариант. — Акула пера. Акула… Да нет, громко слишком. Смеяться станут. А фамилия твоя? Будем от фамилии плясать, это самый простой выход.
— Сафонов.
— Сафо? — спросила сама себя Лена и прыснула. — Нет, ерунда выходит. Смешно, конечно… Был бы ты грузином, можно было бы звать тебя Сафо. Был бы в этом и здоровый юмор, и созвучие грузинским именам… Фон? Фон-барон… барон фон дер Пшик… — Она вдруг мелодично и негромко напела: — Бай мир бисту шейн…
— Это ты чего?
— Песня про барона фон дер Пшика в оригинале… Значит, вот уже два имени на выбор — либо Барон, либо Бай. Хотя — тоже слишком напыщенно.
— Меня в школе звали Валиком, — вспомнил я.
— Почему?
— А я такой был… упитанный.
Лена пожала плечами.
— Да как хочешь. Будешь Валиком.
— Зачем? Я же не к тому! Еще я иногда статьи подписывал «Я. Седой».
— Хотел, чтобы считали пожилым и умудренным опытом? — насмешливо спросила Лена. — Нет уж. Седой у нас есть. И Рыжая есть. И даже Лысое Колено. Ладно, прозвище само прилипнет. Кстати, а мы пришли.
Она остановилась перед очередной дверью, торжественно посмотрела на меня.
— Ну, нервы у тебя вроде крепкие… Гляди.
Дверь уползла в стену — я невольно отметил, что она куда толще тех дверей, что открывались перед нами раньше.
— Впечатляет? — подталкивая меня вперед, с гордостью спросила Лена. — А? Как тебе, журналист?
Я молчал, озираясь.
Это походило на какой-нибудь исполинский завод. Или атомную станцию. Или, скорее, на машинные залы электростанции.
— Главный ангар, — сказала Лена. — Хотя вообще-то он тут единственный, другого нет…
Длинный — метров триста, зал. В ширину раз в десять меньше, но все равно впечатляет. Потолок высоко над головой — и это при том, что мы вышли не на уровне пола, а на узенький балкончик, тянущийся вдоль стены на высоте трех человеческих ростов. Из стены на балкон выходили двери, вниз спускались лестницы. Все из решетчатого металла, максимально просто и функционально.
Я подошел к невысоким, чуть выше пояса, перилам, посмотрел вниз. И спросил:
— Что это, Лена?
— Корабли, — торжественно ответила она. — Звездные корабли.
Их тут было десятка три, но в пространствах ангара они терялись. Самый маленький был размером с междугородний автобус. Самый большой раза в два превосходил «Боинг-747». В формах, похоже, конструкторы ограничений не знали — зализанные аэродинамические очертания были скорее исключением, чем правилом. Подковы, диски, цилиндры, конусы — все шло в дело, будто ребенку вручили конструктор и попросили фантазировать от души. Вот что-то более или менее напоминающее самолет, разве что с крошечными крылышками, но зато с чудовищными турбинами, равномерно облепившими корпус. Рядом округлая конструкция из трех огромных серебристо-синих подков, вложенных друг в друга и скрепленных по центру дужек каплевидным наростом — кабиной. У этого корабля прохаживался мужчина, оглядывал его, будто придирчивый шофер проехавшуюся по бездорожью машину. Одет он был в джинсы и свитер, что меня искренне порадовало — оказывается, не все тут таскали униформу.
Ко многим кораблям из открытых в полу люков тянулись кабели и гофрированные трубопроводы. В ангаре было прохладно, пахло озоном и чем-то горьковато-терпким, химическим.
Мне хотелось сказать что-нибудь ироническое. Про овеществленную мечту Лукаса или волшебный сон фаната «Вавилона-5». Но рядом с этими махинами — реальными, грубыми, зримыми, кое-где потертыми, кое-где помятыми, мой сарказм скис.
— Это… это впечатляет, — сказал я. — А где мой корабль?
— Сейчас мы тебе его купим, — весело сообщила Лена. — Корабль у тебя будет маленький, хиленький — корпус «Сильвана», минимальное вооружение, снаряжения тоже не густо, но летать будет. Вон стоит похожий. — Она показала на самый, пожалуй, традиционно выглядящий корабль: сигару с короткими крылышками, с двумя узкими консолями, увенчанными тупорылыми двигателями.
— Мне вот тот больше нравится, — сказал я. — Три подковы. Возле которого мужик ходит.
— «Саламандра», — фыркнула Лена. — Простой, но юркий. Дорастешь — будет тебе и «Саламандра»… Кто там с ней возится-то? Эге-гей!
Она помахала рукой, бесстрашно перегибаясь через перила.
Мужчина резко повернулся. Вскинул руку, будто приветствуя Лену.
Над головой у меня прошел тугой порыв ветра, я покачнулся, в ушах загудело.
— Твою мать! — вдруг завопила Лена. Отскочила от перил, дернула меня за плечо. Я не удержался, упал — и над головой снова ударило ветром. Перила, за которыми я только что стоял, завибрировали и загудели, будто по ним ударили металлическим ломом. — Беги! — крикнула мне Лена. — Нет, не назад! Беги по балкону! Не вставай, сквозь пол тебя не заденут!
Упрашивать меня не пришлось. Сквозь решетчатый пол я видел мужчину, который явно целился в нас из какого-то ручного оружия. Если бы проводились мировые соревнования по бегу на четвереньках, то сегодня я показал бы достойный результат.
Несмотря на уверения Лены, мужчина продолжал стрелять — теперь уже только в меня, видимо, бегущие мишени привлекали его больше. По балкончику колотила невидимая кувалда, ударяя то впереди, то за спиной. Как ни странно, но в голове болталась лишь одна мысль — как нелепо я выгляжу, мчась на четвереньках по решетчатому балкону в исполинском ангаре, среди немыслимых звездных кораблей…
Сзади, где стояла Лена, вдруг тоже забухало. Мужчина, которого я пытался удерживать в поле зрения, вдруг раскинул руки, отлетел метров на пять и распластался по полу. Я остановился. Встал — руки болели и были содраны в кровь. Решетчатый пол явно не предназначался для беготни на четвереньках.
Лена стояла, все еще нацеливая на неподвижно лежащего стрелка пистолет. Или как тут у них полагается говорить? Бластер?
— Молодец! — крикнула Лена. — Ты его хорошо отвлек!
До меня начало доходить.
— Ты уверена, что сквозь пол он не мог меня подстрелить? — крикнул я.
Лена спрятала пистолет в кобуре на поясе и неторопливо пошла ко мне.
— Если серьезно, то все-таки мог. При удачном попадании. Но стальная решетка неплохо экранирует вибробластер. — Она виновато улыбнулась. — Пятьдесят на пятьдесят. Все зависит от точки попадания и фазы, в которой пришла волна… Короче — от твоей удачи.
Я еще раз посмотрел на стрелка. Вокруг него растекалась лужа крови, хотя никаких повреждения я с балкончика не видел.
— Ну, спасибо, — сказал я.
— Не сердись, — ответила Лена таким тоном, будто случайно наступила мне на ногу. — Все же хорошо кончилось.
Я хотел ответить, что думаю по ее поводу. Но не успел.
— А ты уверена, что кончилось? — окликнули Лену.
В дверях, откуда мы только что вышли, стояли двое. Рядышком, поскольку держали между собой здоровенный черный контейнер. Но по одной свободной руке у них оставалось, и они не преминули этим воспользоваться. Один, невысокий, очкастый, нацеливал на нас пистолет, вроде того, что был у Лены. Другой — здоровенную бандуру, по-хорошему явно не предназначенную для стрельбы с одной руки. Однако мужик и сам был такой здоровый, что видимых неудобств ему это не доставляло.
Эти тоже не любили комбинезонов и были одеты по-человечески: джинсы, рубашки. Но, пожалуй, это было единственное, что вызывало мою симпатию.
— Не знаю, кто вы, — не делая попыток достать оружие, сказала Лена, — но стрелять в ангаре из плазмомета — самоубийство.
— Это если мой друг промажет, — пояснил очкастый. — Но он редко промахивается. Руки за голову и медленно, неспешно, к нам. Ну?
Лена помедлила секунду. Потом сказала:
— Пошли, Валентин.
— Они убили Костю, — сказал верзила, когда мы приблизились. — Ты видишь? Они его размазали.
— Ваш товарищ первый открыл огонь, — сказала Лена. — Мы оборонялись. Честная дуэль.
— Вас было двое, он один, — заметил очкарик. Он спрятал свой пистолет, но зато вытащил оружие у Лены из кобуры. У него был очень интеллигентный вид, он напоминал не то шахматиста, не то молодого амбициозного политика. И говорил рассудительно, спокойно, без тени эмоций.
— Оружие только у меня… было, — сказала Лена. — Этот… — кивок в мою сторону, — новичок. Акула пера, виртуоз пишущей машинки. Одна беда — всего пару часов, как на Плюшке. Ни корабля, ни бластера.
— Значит, это ты убила нашего друга? — спросил очкарик.
— Да, — твердо сказала Лена, и мое отношение к ней резко улучшилось.
— Костя был очень нервный. И, как мы убедились, плохой стрелок. — Очкарик кивнул, будто принимая все объяснения. Похоже, к смерти здесь относились очень философски. — Честная дуэль, принимается. Но у нас возникла проблема. Дело в том, что нам надо покинуть платформу.
— И хорошо бы быстренько, — вставил здоровяк.
— Да, и хорошо бы быстренько, — снисходительно согласился очкарик. — А Костя был пилотом. Нас его корабль не примет. Незадача!
— Сочувствую, — кивнула Лена.
— Ты ведь пилот? Не хочешь подработать?
Тон очкарика был деловым и спокойным.
— А в качестве платы жизнь? — Лена ухмыльнулась.
— Зачем же так. Мы готовы и заплатить. Ну?
Лена пожала плечами.
— Все зависит от сроков, ребята. У меня «Мурена». Стоит пятой отсюда.
— Нас вполне устроит, — оживился очкарик.
— Она в цикле заправки.
— Как давно?
— Шесть часов. Подождете три часа? — Лена была само дружелюбие.
Очкарик улыбнулся и не ответил. Посмотрел на меня и спросил:
— А ты, акула? Хочешь подзаработать?
Это походило на театр абсурда. Я посмотрел на лежащего в луже крови Костю. И сказал:
— Нет, чего-то не хочется.
— Неверный ответ, — сказал очкарик.
Верзила прижал свою пушку к поясу, широкому, увешанному сумочками и какими-то устройствами — и пушка с клацаньем прилипла. Верзила неспешно помахал рукой в воздухе, будто разминаясь.
Я как дурак наблюдал за ним.
Ровно до того момента, как кулак верзилы стукнул мне в челюсть. Во рту будто петарда взорвалась и стало солоно. В глазах на миг потемнело.
— Зубы ему не выбил? — спросил очкарик.
— Да не, я аккуратненько, слегонца, — добродушно сказал верзила.
— Хочешь подзаработать, акула? — повторил свой вопрос очкарик.
Я потрогал зубы. Вроде бы не шатаются…
— Почему бы и нет?
— Умница. — Очкарик улыбнулся. — Ты и впрямь акула. Только мелкая. Катран называется. Спускайтесь!
Мы с Леной пошли по балкону к ближайшей лестнице. Сзади волокли свой контейнер очкарик с верзилой.
— Вот и прозвище заработал, — сказала Лена негромко.
Очкарик за спиной весело засмеялся и сказал:
— А у меня язык удачливый. Как скажу, так сразу прилипает. Направо, к терминалу!
Мы прошли мимо корабля, похожего на пассажирский самолет, мимо «Саламандры» — только теперь я окончательно понял, насколько они были огромны. Ближе к углу ангара стоял столбик, увенчанный маленьким экраном — видимо, тот самый терминал.
— Ну давай покупай корабль, — любезно сказал очкарик. Контейнер они опустили — очень бережно. Похоже было, что там что-то нетяжелое, но хрупкое.
— Как?
— Поднеси комм к терминалу.
Я поднес руку к терминалу. Браслет пискнул и экран комма засветился. Дисплей на столбике тоже — его покрыли столбцы пиктограмм, говорящих мне не более, чем китайские иероглифы.
— Машина тебя опознала, — пояснил очкарик. — Если у тебя и впрямь нет корабля… — Он бесцеремонно отпихнул меня и посмотрел на экран. — Увы, и впрямь нет… Нажми левую кнопку.
Я нажал. Пиктограммы сменились.
— Тебе предложили купить корабль. К сожалению, выбора нет, кредитов у тебя только на один-единственный вариант. Нажимай кнопку снова.
— Выбора у меня нет, — согласился я. Но прежде чем нажать, глянул на Лену — та улыбнулась и спросила:
— А далеко собрались лететь?
— Увидишь. — Очкарик подозрительно посмотрел на нее. — Ты о чем?
— Давно не летали на «Сильване», я вижу?
Судя по лицу очкарика, до него стало что-то доходить. Что-то очень малоприятное.
— Это же корабль ближнего радиуса, — сказал здоровяк. — Туда гипердвижок просто не влезает.
— Ну да, — любезно подтвердила Лена, — вокруг станции покружитесь, конечно… А купить корабль уровнем выше Валентин не имеет права.
Очкарик нахмурился:
— Хочешь сказать, не повезло?
Лена пожала плечами.
Очкарик некоторое время изучал экран терминала. Потом коснулся пальцем одного символа — тот погас. Другого… третьего… Пояснил:
— Я снял оружие и щиты. Если оставить один лишь корпус и кабину, то гипердвижок влезает. Вот только деньги…
С видимой неохотой он посмотрел на свой комм. Коснулся кнопок.
— Считай это своей платой, Катран. Нажми кнопку, прими деньги.
Я подчинился.
— С ума сошли, — пробормотала Лена. — Лететь в другую систему без оружия и защиты, с неопытным пилотом?
— Другого выхода нет. — Очкарик оставался спокойным. — Надеюсь, на складе найдется «Сильвана» нужной конфигурации.
— А вдруг не найдется? — спросила Лена. — Конфигурация-то… для самоубийцы.
— Тогда мы влипли, — весело сказал очкарик. — Вряд ли у нас есть три часа, дожидаться, пока твой корабль заправится… Рома, будь человеком, сходи к Косте, принеси его сюда. Нехорошо будет бросить здесь парня.
Здоровяк молча пошел к «Саламандре». Мы ждали.
— Надеюсь, после этого вы нас отпустите? — спросила Лена.
— С чего бы это? Корабль будет слушаться только Катрана. Он нам нужен.
— Хорошо. — Лена не сделала и попытки заступиться за меня. — А я вам зачем? Свяжите и оставьте здесь.
— Мысль хорошая, — кивнул очкарик. — Вот только я не слишком опытный пилот. И совсем плохой учитель — нервный и нетерпеливый. Мой крупный друг — тоже. Ты будешь объяснять своему подопечному, что делать — чтобы он нас не угробил. Тебя ведь назначили его инструктором? Вот и займешься своими делами.
— Парни, я не одиночка. Я из клана Сайлент Стар. За меня вступятся.
— Кто?
— Да кто угодно. Грестер вступится. Кош, Антибиотик. Весь второй альянс вступится.
— Ты сама кто?