Игрок - Александра Лисина 3 стр.


Ой. Надеюсь, я ему ничего не сломала?!

Еще осторожнее отнимаю щеку от голубой рубашки. С невесть откуда взявшейся робостью пытаюсь отыскать его глаза... стоп! Его?! Хотя да, думаю, что это - мужчина, потому что тело больно уж крепкое. Да и грудь плоская... кхм. А еще подбородок вверх торчит: вполне мужского вида, хотя и наполовину скрытый красивой серебристой прядью каких-то удивительно гладких волос.

Ой. Кого же это так славно приголубила?

Поднимаю голову еще выше... и вот тут-то чувствую, что меня словно обухом по голове ударило. Во-первых, потому, что до разума, наконец, добралась своевременная мысль о том, что полет с -дцатого этажа новостройки по определению и в принципе не мог закончиться для меня так благополучно. Во-вторых, потому, что некстати вспомнила свои приключения в Темноте. В-третьих, потому, что обнаружила себя не на окровавленном асфальте, как можно было бы ожидать, и даже не на вдавленном сиденье пробитого мною автомобиля, а на какой-то живописной лужайке. Без парашюта. Безо всяких ремней и строп. Без тяжелого рюкзака за плечами. Без кроссовок и спортивной куртки. В подозрительной близи от незнакомого типа в голубой ру... э-э, нет... видимо, все-таки в тунике (потому что длинная и какая-то необычно шелковая), который (о, ужас!) от моего приземления все никак не мог прийти в себя! Более того, кажется, ему сейчас очень плохо. Так плохо, что он даже глаза закатил и весь побелел, как полотно. Бедняга. Я такой белой кожи, наверное, ни у кого в жизни не видела. А уж когда он открыл глаза и глянул в упор, то вообще тихо обалдела.

У моего спасителя оказались невероятно крупные, просто невозможно крупные и потрясающей глубины глаза. Совершенно черные, что на его белой коже смотрелось довольно жутко. Напрочь лишенные ресниц. Я бы даже сказала, что они похоже на стрекозиные, если бы радужки имели фасетчатый рисунок, однако это было не так - глаза у него совершенно гладкие, немного выпуклые, неестественно блестящие, но напрочь лишенные белков. Просто два черных провала на совершенно белом лице. Да и само лицо тоже... ох, под стать: узкое, почти треугольное, с резко выступающими скулами и практически незаметными полосками бледных губ. Вместо бровей - две тонюсенькие белесоватые черточки. Подбородок острый, колючий. Лоб высоченный, прямо-таки ненормально высокий, но ровный, гладкий, без единой морщинки. Уши небольшие, идеально круглые, плотно прижатые к голове, но снизу их будто кто-то подрезал - совершенно ровные, без мочек и почти без привычных хрящей по краешку раковины. Добавьте к этому синеватую нитку вен под белоснежной кожей, пузырящуюся на губах голубоватую жидкость, которая, видимо, заменяла ему кровь, подозрительно расплывающееся на левой половине груди такого же цвета пятно... и вот тогда поймете, почему я, отпрянув, с таким ужасом уставилась на торчащую оттуда рукоять ножа.

Боже. Кажется, я его убила!!

В тот момент мне было не до особых раздумий о происхождении гуманоида. О том, кто он такой, откуда тут взялся. Откуда я сама тут взялась, вся такая незваная и нежданная. И уж тем более мне было не до того, чтобы рассматривать кончик чуть изогнутого клинка, оставшийся непогруженным в еще вздрагивающее тело. Я даже не понимала, что оказалась далеко не в черте города. Не соображала, что случилось и как такое вообще стало возможным. Я даже осмотреться как следует не могла, потому что неотрывно смотрела в чужие, подергивающиеся мутноватой пеленой, но все еще живые глаза. Как поймала его неподвижный изучающий взгляд, так и не сумела больше оторваться - этот взгляд завораживал, гипнотизировал, заставлял забыть обо всем, обволакивал во всех сторон, как вязкая патока, и куда-то утягивал, утягивал, утягивал...

Мне даже в голову не пришло поинтересоваться, чем он занимался в тот момент, когда я свалилась на него сверху, как снег на голову. Все же его плачевное положение (пусть даже вызванное мною) было очень странным: согласитесь, трудно представить себе позу, в которой должно было застать его мое появление, чтобы моя бренная тушка... с изрядной высоты... упав вертикально, да прямо ему на грудь... сумела так четко впечатать тот клинок по самую рукоятку. Как ни крути, я должна была красивой незнакомкой упасть ему прямо в руки, прибив их книзу и, заодно, оттянув до самой земли. Выбить нож, на худой конец. Сломать что-нибудь. Или шарахнуть его аккуратно по темечку, опять же гарантировано отправив в нокаут. Но чтобы умудриться повернуть в полете нож... не дурак же он направлять его на себя?!.. и так удачно толкнуть под локоть, чтобы он с силой вбил этот нож в свою собственную грудину... пожалуй, это возможно только в том случае, если он задумал совершить себе харакири и успел-таки наставить свой дурацкий ножик точно в солнечное сплетение. В противном случае у меня нет для этого никакого логического объяснения! Ведь не невидимка же дернул его за руку?! Как раз тогда, когда я изволила пролетать мимо?

Впрочем, он уже умирал. Это было ясно без слов. Он действительно умирал и, кажется, был этим весьма недоволен. По крайней мере, на меня он смотрел крайне неприветливо. Но при этом смотрел так, что я не могла отвести глаз.

- ...!! - внезапно кто-то хрипло рявкнул со спины, одновременно дернув меня за плечо.

Я охнула от внезапной боли (такое впечатление, что мне что-то сломали!), но оторваться от гуманоида все равно не смогла - он, как почувствовал, вдруг выбросил вперед изящную кисть с такими же белыми, удивительно длинными, по-паучьи тонкими пальцами, клешней сомкнул их на моем запястье и буквально впился глазами в мое лицо, что-то шепча на совершенно незнакомом языке.

Левую руку тут же обожгло холодом. Но не простым, а каким-то потусторонним, нехорошим, мертвым. Так, бывает, стоишь ночью у окна, чувствуешь, как со спины ласково овевает тепло жилого помещения, а потом смотришь на черные небеса и ежишься от смутного ощущения, что и они тоже смотрят в ответ. Недобро так, оценивающе, с холодным интересом. Вот и сейчас: мне вдруг показалось, что через это прикосновение умирающий нелюдь тоже меня изучает. Слышит мое смятение, чувствует зарождающийся страх, ощущает отголоски моей боли, читает мысли, копается в воспоминаниях.

Честное слово, мне впервые в жизни стало по-настоящему страшно.

- ...! ...!! ...!!! - снова проревели мне в ухо и дернули сильнее.

Блин! Я же ни слова не понимаю!

- ...!!!!

Да что за тарабарщина?! Кто ты вообще такой, зараза?!! И почему норовишь сломать мне единственную правую руку?!

Я вскрикнула, чувствуя, как от прикосновения существа по коже бегут ледяные разряды. Внезапно очнувшись, отшатнулась уже сама, инстинктивно помогая тому, второму, кто тянул меня от нелюдя подальше. Вскрикнула снова, когда белые пальцы едва не цапнули и за вторую руку, но промахнулись - наверное, странное существо сильно ослабло. Правда, это не помешало ему приподняться следом, вися на моем запястье мертвым грузом, выхватить второй рукой нож из собственной груди... точнее, это был не нож, а очень тонкий и довольно длинный кинжал с витой, украшенной странным серебристо-голубоватым орнаментом рукояткой... а потом с бульканьем выплюнуть из себя несколько непонятных слов. От которых меня мороз продрал уже всю, а левая рука онемела до самого плеча.

Но больше всего поразило другое: когда гуманоид (видимо, от слабости, потому что пятно на его тунике ширилось с ужасающей быстротой) все-таки разжал пальцы и выронил свой клинок, кинжал почему-то не упал на землю. Не рухнул на мои несчастные коленки, порвав новенькие джинсы и располосовав ногу до кости. Он, как привязанный, почему-то завис у меня прямо перед глазами. А когда бледнолицый тип с последним вздохом рухнул обратно и недвижимо замер, больше не делая попыток вдохнуть, вдруг завертелся вокруг своей оси, неприятно засветился, озаряя поляну... да, кажется, это была все-таки поляна... призрачным голубоватым светом. Как-то весь посветлел, стал почти прозрачным, заискрился, разбрасывая вокруг себя шипящие серебристые искры. После чего, наконец, вспухнул ослепительно ярким шаром, распался на крохотные частички, а потом разлетелся на мириады крохотных серебристых искорок, осветивших, наверное, весь остальной мир... так, по крайней мере, мне показалось.

В этот же момент стальная хватка на плече разом ослабла. Кто-то невидимый глухо выругался на незнакомом языке, грубо перехватил меня за шкирку, больно прищемив волосы, и буквально швырнул на мертвого незнакомца. Прямо-таки пнул в спину, видимо, надеясь, что озверевший кинжал удовлетвориться моим бренным телом. А следом бросил что-то еще - твердое, довольно увесистое (не камень ли?), умудрившееся тюкнуть меня точно по темечку. После чего мои волосы разметал порыв сильного встречного ветра, вырвавшийся из мертвого тела, и с неприятным стуком отбросил незадачливого кидальщика прочь. До того, как он сумел кинуть в меня чем-то еще.

Правда, я этого уже не увидела - от удара в голове все помутилось, перед глазами во второй раз запрыгали разноцветные звездочки. К горлу подкатил тошнотворный комок, а левую руку заломило с такой силой, что я белого света не взвидела.

Правда, я этого уже не увидела - от удара в голове все помутилось, перед глазами во второй раз запрыгали разноцветные звездочки. К горлу подкатил тошнотворный комок, а левую руку заломило с такой силой, что я белого света не взвидела.

Возможно, я закричала. Не знаю. Или даже завопила, поскольку боль была просто невыносимой. А может, это ветер от беснующегося надо мной кинжала так истошно взвыл? Не помню больше ничего. Последнее, что я увидела перед тем, как упасть на залитую голубой кровью грудь убитого существа, были его неподвижные черные глаза. Холодное мертвое лицо, в котором больше не осталось жизни. И медленно, как во сне, распадающееся на сотни зеленоватых искорок тело, в облаке которых я и утонула, как в бездонном лесном озере.

-Глава 2-

Оу-у-у... как же сильно болит голова!

Я с тихим стоном открыла глаза и бездумно уставилась на низкий деревянный потолок.

Боже... такое впечатление, что меня вывернули наизнанку, потом снова завернули и так много-много раз. Или, что более вероятно, я все же здорово приложилась после падения с небоскреба (поймать бы ту ворону и так ей поднавтырять!..), иначе почему у меня голова как чугунная, в висках притаился и жадно грызет кору неведомый, но жутко голодный зверь? Почему руки с ногами снова ватные, а слабость в теле такая, что я сейчас даже на горшок самостоятельно не сяду?

- Ох... - жалобно выдохнула я, сделав неуклюжую попытку подняться.

Как стоило догадаться, неудачно: от малейшего движения в голове будто бомба взорвалась, а потом меня так сильно повело, что пришлось поспешно рухнуть обратно на подушку, с проклятиями пережидая острейший приступ некстати возникшего головокружения. Блин. Черт бы побрал этих джамперов! Никогда в жизни больше не полезу на крышу... ну, в смысле, пока не поправлюсь, потому что испытанное мною ощущение свободного полета было до того дивным, что... короче, погорячилась я с обещаниями. Сильно, причем, погорячилась. Вот сейчас приду в себя, выздоровею, залечу свою многострадальную голову, отыщу того мерзавца, который бросил в нее камень, и...

Я внезапно вспомнила все свои злоключения и резко села.

- О-о-й! - пришлось тут же схватиться за виски и согнуться. - Вот же гадство! Почему ж ты так кружишься, зараза?!

- О, уже встала? - донесся откуда-то издалека незнакомый ласковый голос. Женский голос. Довольно низкий, можно даже сказать - грудной. Но приятный. Почти, как у бабушки Нелли. Когда она была жива, конечно. - Зачем же так рано? Еще полежать бы тебе, успокоиться...

Кто там со мной так мило возиться?

С трудом успокоив голову, я осторожно подняла взгляд. Правда, носа от коленок так и не отняла, отчего, наверное, смотрелась весьма забавно. Но в тот момент мне стало резко не до веселья, потому что я никак не ожидала обнаружить вокруг себя рыхлые земляные стены, устеленный старенькими циновками пол, колченогий табурет возле низенькой постели, тускло светящийся дверной проем и бойко протиснувшуюся в него пухлую старушку, держащую в руках глиняную плошку с еще дымящейся похлебкой.

То, что я не в городе, стало ясно сразу - землянок в Москве я пока еще не встречала. То, что это землянка, сомнений тоже не вызывало - ощущение легкой сырости, идущее от голых стен, связки сушеных трав под потолком, сам потолок (чересчур низкий, выполненный из покореженных временем досок) и льющийся от двери солнечный свет, слегка приглушенный старенькой занавеской, сами собой наводили на размышления. Да и внешний вид хозяйки (наверное, это все-таки хозяйка?) вызывал море вопросов. Причем, самый насущный из них вырвался у меня сам собой:

- Вы кто?

Старушка мягко улыбнулась и, поставив парующую миску на обнаружившийся неподалеку кособокий стол, присела возле постели. От нее шло удивительное ощущение покоя, какого-то домашнего уюта, семейной теплоты. Сразу возникало впечатление, что мы давно знакомы. А она, если и не была моей близкой родственницей, то, кажется, давным давно и очень хорошо меня знала. По крайней мере, брошенный из-под седых бровей лукавый взгляд был каким-то ласковым, немного снисходительным и поразительно знакомым.

На старушке, как я разглядела чуть позже, было надето старенькое серое платьице - потертое и отчаянно застиранное, но очень чистое и благоухающее лесными травами. Сверху виднелся тонкий передничек, наверняка завязанный сзади на крохотный бантик. Рукава подвернуты до локтей, открывая смуглую от загара, но все еще гладкую кожу рук. Белоснежные волосы на голове уложены в тугую кичку. На немолодом лице - ни грамма косметики, ни толики теней или туши, хотя столичные жительницы даже в магазин теперь не выходят без толстого слоя штукатурки. Само лицо круглое, румяное, с приятными морщинками в уголках глаз, а уж глаза... ой-ей, ни у кого я не видела таких блестящих глаз! Когда-то, наверное, синих, удивительной чистоты, бездонных, как море, а теперь слегка поблекших и словно бы выцветших от времени. Но мудрых, всепонимающих и исполненных какой-то странной внутренней силы.

- Кто вы? - у меня почему-то охрип голос.

Старушка ласково улыбнулась.

- Ешь, - подвинула она ко мне миску. Я, не глядя, послушно взяла и честно зачерпнула деревянной (!!) ложкой ароматное варево. Правда, вкус у похлебки был необычным, явно настоянным на каких-то травках, но бабуля и сама до дрожи напоминала знахарку из какой-нибудь глухой деревни, поэтому и антураж был... ну, соответствующим.

- Так все-таки кто вы? - в третий раз повторив свой вопрос, убедившись, что есть варево все-таки можно.

- А тебя с толку не собьешь, - неожиданно рассмеялась старушка. Хорошо так рассмеялась, открыто, чисто. - Молодец. Думала, ты еще долго в себя приходить будешь, а ты быстрая. И цепкая, к тому же.

Я иронично приподняла бровь: долго будет мне зубы заговаривать?

- Да Ведьма я, милая, - обезоруживающе подмигнула мне бабушка. - Самая обычная Ведьма. Неужто не узнала?

Я чуть не поперхнулась.

- Ч-чего?!

- А кому ж тебя могли отдать, найдя на пустой дороге без признаков жизни? Конечно, Ведьме, - она безмятежно пожала плечами, а потом кивнула куда-то в сторону. - У меня и помощник есть. Все, как положено. Так что ты ешь, ешь. Не совсем я поняла, что с тобой стряслось, милая, но можешь не волноваться - здоровая ты. Порчу никто не навел. На честь твою не покусился. Грязных меток в дейри не оставил. Я проверила.

- Где не оставил? Каких еще меток? - обалдело переспросила я, ошарашено уставившись на вспрыгнувшего на стол крупного котяру. Непроницаемо черного от морды до кончика пушистого хвоста, заросшего, как горилла, желтоглазого, как сказочный демон, длиннохвостого, как лемур, и чем-то, кажется, жутко недовольного. На меня он взглянул - как плюнул: гордо, презрительного и изрядно свысока. Даром что сидел, стервец, на подставке.

- В дейри, - повторила старушка, неодобрительно посмотрев на застывшую миску в моих руках. - В той материи, что глазу не видна, но власть над которой дает неограниченные возможности над телом.

- Короче, в ауре, - перевела я, отставив миску прямо под нос недовольно фыркнувшему коту. - Так бы сразу и сказали.

А теперь стоп. Мне надо подумать. Точнее, мне надо ОЧЕНЬ сильно и хорошо подумать.

Что за фигня тут творится? Откуда в центре Москвы взялась землянка с бабкой-травницей, утверждающей, что она - ведьма? Нет, шарлатанок у нас вокруг пруд пруди, но ЭТА непохожа. Не знаю, почему, но непохожа и все тут. Да и кошак у нее под стать. Точь-в-точь ведьмин кот. Прямо как у Пушкина. Только сказок не рассказывает, а песни если и заводит, то свои, кошачьи, противные и громкие. Впрочем, не в этом суть, а в том, что ОНИ тут делают?! Или, может, лучше спросить: ЧТО Я ТУТ ДЕЛАЮ?!! Точнее, где это я?! И что тут вообще происходит?!!

Так. Не паниковать. Не дергаться. Не рвать на себе волосы.

Допустим, я все-таки ударилась головой. Какова вероятность моего нахождения в "желтом доме", рядом со всякими наполеонами бонапартами, сердобольными нянечками (я подозрительно покосилась на бабульку, но смирительной рубашки у нее в руках не увидела) и плечистыми парнишками в белых халатах? Могла ли я удариться так сильно, что у меня развилось помрачение сознание или началась какая-нибудь горячка? Ну, белая там или зеленая... я в этом не спец. Могло ли это быть последствиями ушиба?

Я машинально дотронулась до внушительной шишки на затылке.

Ладно, допустим, могло. Что дальше?

Если я жива и лежу себе на больничной койке, то, выходит, мне все это снится. Так, проверим... фантастические гипотезы мне не нужны... ой, щипать себя, оказывается, вредно даже во сне! Ладно, все ясно. Если я и сплю, то или слишком крепко... проверим еще раз... уй!.. или, что более вероятно, это не сон, а полноценный бред с тактильными (подушка под задницей колется самой настоящей соломой), зрительными (кот на столе обнюхал мою похлебку и демонстративно отвернулся), слуховыми (пушистый мерзавец не удовлетворился этим и гнусаво мяукнул) и обонятельными (похлебка пахла вкусно, зря этот гад привередничает!) галлюцинациями. Иными словами, полная и бесповоротная шиза.

Назад Дальше