Вяло пожевав невкусную кашу на пару с черствым хлебом, я слегка ожила, но потом поняла, что долго прохлаждаться позволить себе не могу. Пришлось вставать, сворачивать лагерь, спускаться к реке, чтобы наполнить кожаный бурдюк водой... фляги у ведьмы просто не было... затем снова подниматься, пыхтя и отдуваясь на крутой горке. Наконец, прийти к оставленным вещам и... обнаружить, что какая-то наглая сволочь с чавканьем пожирает мою еду!!
- Ах ты, зараза!!
От моего вопля Барсик подлетел аж на полметра, случайно продемонстрировав свое раздувшееся пузо. Истошно мяукнул прямо в полете. На пару секунду завис в воздухе, как дельтаплан, широко растопырив лапы и неистово вертя пушистым хвостом. Но, наконец, земное притяжение его пересилило. Кот с оглушительным хрустом свалился в сочную траву. Наконец, подскочил снова, развернулся, припав на полусогнутых, затем поднял перемазанную в каше морду и гневно посмотрел.
- Ты где шлялся, нахал? - возмутилась я, внезапно поняв, что придется спускать к реке в третий раз и отмывать котелок. - И по какому праву трескаешь чужое?
Кот громко зашипел, прижав уши к голове. А уж глазами меня буквально прожигал, будто не он сейчас нагло мою еду воровал, а я у него из миски свежих сливок отхлебнула. Правда, длилось это недолго - побуравив меня своими желтыми глазищами и смерив злобным взглядом с головы до ног, он презрительно фыркнул, выпрямился, а потом неторопливо ушел, слизывая с морды остатки моей несоленой каши.
Я едва удержалась, чтобы не запустить в него наполненный бурдюк.
- Барсик!
- Ш-ш-шр!
Скотина какая! Он еще и недоволен! Я с утра чуть голос не сорвала, пытаясь до него докричаться, потом решила, что топать мне придется без проводника, уже смирилась, а он, оказывается, все время был неподалеку! И наверняка ведь слышал, гад, что его зовут! Да точно слышал! Вон, как хвостом дернул - понял, сволочь, что я к нему обращаюсь, но даже ухо не повернул! Зараза!!
Я со злостью проводила глазами исчезающую в траве черную спину, борясь с острым желанием догнать и оттрепать гаденыша за шкирку, но потом плюнула и с ворчанием отправилась отмывать котелок. Хрен с ним. Пусть идет. Раз явился сейчас, значит, не обманула бабка - пойдет со мной и дальше. Неохотно, недовольно, но пойдет. А раз так, то убивать его пока не стоит - может, и правда пригодиться. Но уж если он только жрать горазд и настроение мне портить, то пусть пеняет на себя: хамство терпеть я даже от кота не стану. А уж от демона - тем более. Хотя какой он, к черту, демон? Так, бесенок мелкий. Нечисть сопливая. Скотина мохнатая, которую никто не учил правилам хорошего поведения.
Будет время - займусь, а пока: руки в ноги и - вперед.
К вечеру я устала еще больше и, признаться, даже начала подумывать, что здорово запустила себя в плане физической формы. Надо было хоть фитнессом заниматься или на аэробику походить. Глядишь - и не была бы сейчас, как выжатый лимон.
Шапку я сняла уже давно - после полудня стало слишком жарко. Плащ вообще стянула почти сразу - неудобно, а куртку распахнула до пупа. Но вот ботинки, к сожалению, деть было некуда, потому что босиком по шершавым плитам не больно-то погуляешь. К тому же, я так и не успела выяснить, есть ли тут змеи. А если есть, то какие из них ядовиты. И вообще, я почти ничего не знала про местное зверье, кроме того, что вблизи людского жилья крупные звери вроде как не водятся. В общем, невеселый у меня выдался вечер. Прямо надо сказать, совсем невеселый.
А когда над Трактом сгустились плотные сумерки, я обнаружила очередной свой промах и запоздало сообразила, что зря так долго шла. Привал на ночь надо было делать раньше. Еще когда глаза могли различить в чаще какое-нибудь подобие полянки, и к ней не пришлось бы продираться почти в полной темноте. А теперь уже ни зги не видно и придется идти наугад или же вообще не сходить с дороги, потому как следопыт из меня неважный, а заблудиться в незнакомом лесу в темноте - проще пареной репы.
Вот же засада.
Я быстро огляделась, выискивая хоть какой-то просвет в буйно разросшихся вдоль обочины кустах, но тут, на мое счастье, из-за тучки выглянула луна. Причем, не одна, а сразу две - желтая и красновато-рыжая. Удивляться я уже не стала - видела вчера эту красоту, а сейчас меня тем более никакие прелести лесного пейзажа не волновали. Мне нужен был привал. И нормальное место для ночевки. Без муравьев, без болота и пиявок под боком. Без туч голодных комаров. И хоть с каким-нибудь укрытием от возможного дождя. Что-то небо к вечеру нахмурилось...
Через полчаса мытарств кое-какую поляну я все же отыскала, но мысленно сделала зарубку на память, чтобы больше не попадать впросак. И еще напомнила себе, что надо серьезно разобраться со своим мохнатым "проводником", который, разумеется, после обеда даже не подумал показаться на глаза и напомнить про приближение вечера. Особенно про то, что в лесу по ночам ТАК плохо видно.
Костер у меня тоже получился далеко не сразу: за дровами пришлось лазить по всем ближайшим кустам, то и дело чертыхаясь и оставляя на колючках клочья единственной чистой рубахи. Она и так-то на ладан дышит, а если я ее еще и изорву, то вообще дальше придется голышом идти. Ну, или собраться завтра с духом и выстирать ту, которую я сняла этим утром.
Ур-ра! Загорелось!
Боже, как мало иногда надо для счастья... блаженно завернувшись в плащ и подтянув под себя голые пятки, чтобы не кусали комары, я заворожено уставилась в огонь, попутно отскребая от котелка остатки каши. Да, я ее все-таки не выкинула, как собиралась, потому что решила, что пищей в моей ситуации разбрасываться - грех. Пусть черный нахал успел слямзить оттуда кусочек, но я ту часть тщательно отделила и выбросила, а остальное накрыла чистой тряпицей и взяла с собой, уже точно зная, что с такими прогулками к ночи оголодаю, как столетний вурдалак.
Это оказалось мудрым решением (единственным, наверное, за целый день!), потому что сил и желания готовить не было никаких. Поев, я плеснула в котелок воды, вскипятила, решив, что отдраю прилипшую кашу завтра поутру, благополучно свернулась калачиком и, накрывшись плащом, закрыла глаза.
Как странно.
У меня почему-то не возникло чувства сиротливого одиночества. Не возникло ощущения брошенности или потерянности. Я не чувствовала себя здесь лишней... да, пожалуй, это было правильное слово. Наоборот, почему-то показалось, что я, напротив, именно сейчас получила возможность открыть себя заново. Именно здесь. В каком-то странном мире. В лесной глуши, где, кроме меня, никого разумного не было на сотни километров вокруг. Тишина, красота, благодать...
Впрочем, шумные компании я давно уже не любила - с того самого, пожалуй, времени, когда еще носилась босоногим сорванцом в стайке таких же босоногих мальчишек. Это было давно, лет двадцать уже прошло, да и люди тогда были другие. Более открытые, честные, что ли? Не знаю. Но щемящее ощущение безвозвратно ушедшего детства посещает меня всякий раз, когда я вспоминаю о тех славных беззаботные временах. А потом мы переехали, затем переехали снова, я подросла, изменилась и больше не искала себе пацанов-приятелей. На новом месте меня не принимали так просто, как раньше. Да и времени, если честно, между переездами прошло не так много, чтобы я успела влиться в новую компанию. Сперва это огорчало, не скрою, мне долго не хватало общения, но потом я привыкла. А через какое-то время поняла, что и не хочу больше быть в центре всеобщего внимания. Просто не видела в этом смысла и разочаровалась, наверное? Потом же пришло время школы, запретов, ограничений... потом были новые наставления, секции кружки и поиски новых интересов. Потом были нотации, непонимание сверстников и учителей. И в результате все мои прежние порывы выделиться из толпы благополучно заглохли. Не принято это было в те годы. Неприлично чем-то отличаться от других. Надо было быть, как все, и в этом мои родители, к сожалению, сильно преуспели.
Вообще, если подумать, вся моя прежняя жизнь была сплошной цепочкой разочарований. Сперва - в маленьких детских радостях, от которых взрослые почему-то только хмурились и вполголоса ругались. Потом - в собственных устремлениях, потому что, как говорили все вокруг, они у меня совершенно неправильные. Потом - в учебе. В работе. В недолгих приятельницах, которых, как правило, не интересовало ничего, кроме ярких побрякушек и цветных тряпок. В молодых людях, рядом с большинством которых мне было скучно, а с особо настойчивыми - неприятно. В едва не случившейся любви, в которой мне пророчили волшебное будущее и с которой нам в итоге оказалось не по пути. В маленькой квартирке на окраине одного из спальных районов, снимаемой из извечного юношеского упрямства и желания полной независимости от нудных предков. В работе, где не было почти ничего заслуживающего внимания. В коллегах, в соседях, в отношениях с рано постаревшими родителями, с которыми мы год от года находили все меньше тем для совместных разговоров... пожалуй, в той жизни не осталось почти ничего, что держало бы меня на прочной привязи. Я всегда искала чего-то необычного. Всегда стремилась к чему-то новому. Меня никогда не устраивало то, что могла предложить мне ТА жизнь. А сейчас...
Я устало зевнула и вдруг поймала себя на мысли, что ни о чем не жалею. И не испытываю особого душевного дискомфорта. Все мои неприятности - это мелкие неудобства городского жителя, неожиданно попавшего в тайгу. Но их, как оказалось, можно пережить. Если слегка напрячься и подтянуть пояс, все неурядицы вполне можно преодолеть. Для этого даже жилы рвать не потребуется - просто немного терпения, загнать подальше гордыню и брезгливость, и пожалуйста. Дойду я до этих эаров. За две недели уж точно дойду.
К тому же, одиночество мне не внове - последние годы выдались у меня на редкость пустыми. Никаких привязанностей. Никаких близких друзей. Даже родители еще год назад решили уехать в Болгарию, поближе к морю и красивой жизни. В ближайшие несколько месяцев они меня даже не хватятся: Интернет пока не освоили, а письма у нас в Россию до сих пор, бывают, теряются по пути. Так что за них я не волновалась. Пока. А уж за себя как-нибудь постою. Даже в том случае, если я все же брежу и старательно ищу выход из лабиринтов собственного сознания.
Да, пускай у меня появились серьезные проблемы. Пускай я сейчас - словно заблудившаяся девочка Алиса в большой кроличьей норе, но рано или поздно я отыщу из нее выход. Сама или с чьей-то помощью, так или иначе, но отыщу. Или хотя бы точно узнаю, что его не существует в принципе. Но и в этом случае, как мне кажется, я не пропаду: в каком-то смысле для меня лучше навсегда остаться в этом бреду, чем через пару месяцев очнуться на больничной койке и с ужасом понять, что вся моя прежняя тоскливая жизнь снова стучится в окно.
Так что я справлюсь. Обязательно со всем справлюсь - в этом бабка права: упрямство у меня в крови. Как и неистребимое любопытство, впрочем. Его уж точно не убьешь никакой усталостью и никакими трудностями. Пожалуй, даже наоборот: чем сложнее задача, тем она интереснее. А уж если дело касается той загадочной игры, в которую втянул меня умирающий эар, то это еще надо посмотреть, кто в итоге пострадает больше. Может, я еще благодарить его стану за этот неожиданный подарок судьбы. А может, и нет. Кто знает?
Уже засыпая, я по обретенной недавно привычке потеребила серебряный браслет на запястье, но снова убедилась, что он прочно сидит на руке, впиваясь краями в уже побелевшую от давления кожу, и отставила его в покое. Ну его. Пока не болит и ладно. Да и холода я уже такого не ощущала. Привыкла, что ли? В любом случае носить мне это украшение еще долго. Главное, успеть до того, как неизвестный срок полностью истечет. Но, наверное, эар не дурак был, давая мне всего несколько суток форы? Знал ведь, наверное, что от того места, где его шлепнули, требуется две недели... в смысле, примерно дюжина дней, чтобы добраться до его родичей. Ему же не нужен бесполезный труп? Соответственно, и срок должен быть хотя бы равен полумесяцу, иначе и начинать не стоило. А за такой период я уж всяко что-нибудь придумаю. Или коня найду, или попутку какую подхвачу, или на эаров наткнусь... чем черт не... ах, да - надо теперь говорить: не черт, а Айд, чтобы не проколоться. Так вот - чем Айд не шутит? Вдруг мне опять повезет, как в той черной дыре? Вдруг еще на кого наткнусь, кому окажется со мной по пути? Или, может, кот на что-то сгодится? Все ж старушка не зря его в провожатые навязала? Да и не обманывала она, когда уверяла, что тот поможет. Точно не обманывала - я почувствовала.
Успокоившись, таким образом, я снова зевнула, подложила под щеку ладошку, со снисходительной улыбкой вспоминая свои турпоходы в подмосковный лес (сюда бы нашего говорливого инструктора! пусть бы посмотрел, каким бывает настоящий дикий Лес!). Но потом расслабилась и постепенно уснула, даже не ощутив, как в какой-то момент что-то изменилось вокруг, не услышав, как над головой что-то тихо зашептали склонившиеся до земли сосновые ветки, и не почувствовав, как к ногам что-то осторожно прикоснулось, а потом тесно прижалось. Что-то мягкое, теплое и восхитительно живое.
-Глава 5-
Проснулась я рано, почти с рассветом. И проснулась, что удивительно, сама, хотя обычно мне надо часов до десяти поваляться в постели, чтобы почувствовать себя отдохнувшей. А поскольку на работу надо было тащиться к восьми, то сами понимаете, какой доброй я бывала по утрам. Здесь же - словно заново родилась. Никакой сонливости, никакой вялости в теле. Даже мышцы не болели, понимаете?! Хотя вчера я их неслабо натрудила! В общем, мне отчего-то хотелось глупо улыбаться, скакать по поляне бодрым козликом и орать походные песни, радуясь непонятно чему.
За ночь, вопреки ожиданиям, я ничуть не замерзла и вообще не почувствовала, что спала на голой земле (одеяло не в счет). И это было довольно странно: в Валлионе сейчас начало осени, месяц Цветень по местному календарю, и даже со скидкой на более мягкий, чем в России, климат, я вполне закономерно опасалась стать после первой же ночевки счастливой обладательницей заложенного носа. И пусть зимы здесь не в пример более теплые, пусть снег тут выпадает лишь на северной части территорий, пусть меня выбросило заклятием ближе к центру, где природа даже по ноябрю... ой, простите, Славеню... не теряет сочной зелени, все равно - честно вам скажу: я приятно удивилась.
А потом протянула руку скинуть оказавшийся теплым плащ и удивляться перестала: мирно сопящий Барсик был таким горячим, что от него буквально жар шел. Настоящая печка. После чего мне стало, наконец, ясно, почему я так и не сумела замерзнуть: шейри лежал смирно, свернувшись калачиком у меня под животом, и тихо сопел, блаженно закрыв глаза и даже, кажется, немного подмурлыкивая. Сейчас он выглядел милым и почти домашним зверьком, ничуть не напоминая то взъерошенное, встопорщенное и озлобленное существо, которым я его вчера запомнила.
Я осторожно приподнялась и нерешительно поскребла кошачий затылок.
Мурлыканье в ответ стало громче и отчетливей. Ну, надо же...
Я немного приободрилась и почесала уже за ухом, надеясь, что не получу в ответ сразу двадцатью когтями по руке. Потом, наконец, совсем осмелела и погладила лоснящуюся шерсть.
- Барсик?
Реакция у кота оказалась отменной - подпрыгнув, как ужаленный, он с громким шипением взвился чуть ли не на полметра в воздух. Увидел меня. Понял, что происходит. И с таким свирепым мявом метнулся в сторону, что я даже опешила.
Бог мой, да что с ним такое? Будто кипятком его ошпарили. Неужто я ему ТАК сильно не нравлюсь?!
Кот, отпрыгнув на край поляны и отгородившись от меня давно прогоревшим костром, юркнул в траву. Мне показалось, опять сбежит, махнув на прощанье роскошным лемурьим хвостом, однако он почему-то не стал. Только спрятался в местном варианте осоки, выставил оттуда недовольную морду и так гневно сверкнул желтыми глазищами, что я нахмурилась.
- Ну? И что на тебя нашло?
Тихое шипение в ответ.
- Что я тебе такого сделала?
Шипение стало громче, а взгляд - еще более яростным и лютым.
- Чего рычишь? - раздраженно спросила я, поднимаясь и отряхивая покрывшийся за ночь иголками плащ. - Я тебя, между прочим, с собой не звала. Не хочешь - скатертью дорожка. Без тебя проблем хватает. То ты прячешься по полдня в лесу, то кашу мою жрешь без разрешения, то вопишь, едва дотронусь, и близко не подпускаешь, будто я тебя на живодерню сдать обещала... а потом под бок пристраиваешься, будто так и надо? Ты хоть сам-то знаешь, чего хочешь? Нет?
Кот утробно заворчал, по-прежнему не отрывая от меня горящего взгляда.
- Тогда, может, хоть сейчас определишься? - уставилась я на него.
Молчание.
- Слушай, - вздохнула я, отбросив плащ на слегка помявшийся мешок, использованный ночью вместо подушки. - Мне это не нравится. И ты мне не нравишься тоже. Моя персона, я так полагаю, тебя также не радует. Так, может, не будем портить друг другу жизнь? Может, разойдемся по-хорошему? Как в море - корабли? И не делай вид, что не понимаешь - я знаю, что это не так: Айна предупредила. Так что скажешь? Будем сотрудничать или нет?
Кот снова зашипел.
- Да черт возьми! Хватит уже, а? Можешь ты ответить по-человечески?!
- Могу, - неожиданно внятно сказал шейри, недобро сузив глаза.
Я от неожиданности чуть не села.
- Что?
- Я много чего могу, только тебе с твоим умишком не понять, - я заворожено наблюдала за тем, как шевелится кошачья морда и как гуляет в маленькой пасти розовый язычок, воспроизводя человеческую речь. Бли-и-н. Вот же попала: говорящий кот! Ах да, он же шейри. Демон. Чего бы ему не говорить?
Я ошарашено помотала головой.
Бред какой. Может, я еще сплю?
- Дура, - фыркнул Барсик, без труда прочитав отразившиеся на моем лице мысли. - Была дурой, дурой и останешься. Нормального шейри от кота отличишь не можешь. И понятия не имеешь, за что он тебе достался.
Я тихо села обратно на землю и обалдело воззрилась на болтающего зверя.
- Охренеть... ты разговариваешь...
- Я же сказал: дура, - Барсик с достоинством отвернулся. - Дура, что наткнулась на мага-эара. Дура, что отправилась в лес одна. Дура, что выбрала Заброшенный Тракт. Дура, что испортила отличную кашу. И дура, что не умеешь правильно выбрать место для ночлега. Надо еще три дня впотемашках прошариться, чтобы до тебя дошло, когда пора остановиться.