Экспедиция
Утро не обошлось без очередного скандала. Небольшого.
Монастырь выделил путешественникам четырех лошадей. Трех верховых и вьючную. Перегрин приехал верхом и привел с собой мула с поклажей.
При таком раскладе один человек, а именно Пандольф, оставался без средства передвижения. Тот возмутился и заявил, что раз уж его заставляют быть на подхвате, идти пешком он не намерен. Ингоз не преминул уесть напарника и высказался в том смысле, что Пандольфу надлежит быть мальчиком на побегушках, а не на поскакушках. Приятели сперва разлаялись, потом решили воззвать к Воллеру, но оказалось, что тот уже отбыл.
В несвойственной ей роли миротворицы выступила Сайль. Она была только рада возможности уступить своего коня (вернее, кобылу) Пандольфу и заметила, что, мол, не такая неженка, как некоторые, и пешком ей идти куда как удобнее. На чем и согласились, иначе выход из обители отложился бы до полудня.
– Устанешь – скажи, – предупредил Маркхейм. – Я тебя к себе подсажу.
– Скорее эти клячи устанут, чем я на своих двоих. Тоже мне, нашли скакунов в монастырских стойлах!
Ингоз заржал не хуже той лошади, очевидно трактуя слова Кружевницы не в самом пристойном смысле. Хотя она, скорее всего, ничего такого в виду не имела. И преувеличивала, обозвав монастырских лошадей «клячами». Они были крепкие, кормленые. Но ни красотой, ни резвостью не отличались. Зачем это в монастырском хозяйстве? Отец Джеремия не был такой уж затворник и порой выезжал по делам, и кто-то из братии его сопровождал, благо обитель Святой Евгении не принадлежала к монастырям того устава, что предписывают монахам только ходить пешком либо ездить во имя смирения исключительно на ослах и мулах. Но ни настоятель, ни его подчиненные не были из числа священнослужителей, что обожают гарцевать на кровных конях не хуже кавалеристов.
Кстати о кавалеристах – в недавнем прошлом капитан Нитбек взял бы у ремонтеров таких лошадей лишь для обоза. За многие годы службы он избавился от некоторых предрассудков, усвоенных в отцовском имении, – например, что в бою под седлом должен быть только жеребец, а не мерин или, хуже того, кобыла. На Юге на ком только не ездили, особливо по ту сторону границы – вон махди, то бишь лжепророк, пришествия которого ожидали рахманы, вообще должен был явиться на белой боевой верблюдице. Однако военные условия предъявляли свои требования. Боевые кони, помимо выносливости, должны были отличаться и резвостью, и нравом, а офицерские – тем паче.
Но никогда со времени детства Сигварду не приходилось садиться на коня, столь схожего с крестьянским.
То же самое можно было сказать о лошадях, доставшихся Ингозу и Пандольфу. Несколько лучше обстояло дело с теми, которые принадлежали Перегрину. На чем передвигаются маги, ходят разные толки, однако у Перегрина под седлом был высокий рыже-чалый мерин, несомненно с примесью зохальских кровей, хотя и несколько тяжеловатый. Так ведь не скачки же он здесь собрался устраивать. Поклажу мага вез крепкий мул.
В Карнионе и Южном пограничье мулы и лошаки в последнее время при грузовых перевозках все больше вытесняли вьючных лошадей. Из-за этого возникали склоки между разными торговыми гильдиями. Ибо распространение мулов удешевляло сухопутные перевозки, и это вело к тому, что перевозки по морю сворачивались. Тут, конечно, еще и страх перед пиратами сыграл свою роль. Естественно, судовладельцы и Лига Семи Портов старались прибегнуть к мерам, препятствующим разведению мулов. В Нессе был даже принят закон, запрещавший городским патрициям запрягать мулов в кареты, и болтали, будто за законом этим стоит не кто иной, как адмирал Убальдин.
Но до Открытых Земель такие страсти не докатились. Напротив, можно было ожидать, что если мулов все же запретят в прибрежных городах, то здесь, в глубине страны, их количество только увеличится. Возможно, это обстоятельство могло в перспективе сказаться на делах Дороги Висельников, но задумываться об этом впору было Воллеру, а не тем, кто туманным осенним утром выехал, а также вышел из ворот монастыря Святой Евгении.
– Что ж, молодой человек, – обратился Перегрин к Ингозу, – показывайте дорогу, и посмотрим, удобнее ли она той, что знаю я.
Ответил, однако, не Ингоз, а Пандольф, точнее, задал встречный вопрос:
– Так вы что, почтеннейший, там были?
– Разумеется, был.
– Тогда на кой черт Воллеру понадобилось искать проводника? И почему вы вчера промолчали?
«Потому что Воллер вовсе не был уверен, что Перегрин когда-либо бывал у искомой цели», – мог был ответить ему любой из присутствующих, кроме разве что Кружевницы, которую подобные материи не интересовали.
Перегрин объяснил действия Воллера и свои более дипломатично:
– Потому что я путешествовал в горах, а вчера этот путь был отвергнут. Дорога через лес мне неизвестна, я шел по другой. Вдобавок это было очень, очень давно.
Ингоз кашлянул, напоминая, что вообще-то обращались именно к нему.
– Там не сплошь леса, кое-где вполне даже открытая местность, особенно ближе к перевалу. Но поначалу – верно. Пробираться будем лесом. Езжайте за мной, я покажу. – И он тронул поводья.
Пандольф, может, был бы и рад указать сотоварищу на ошибку – не туда он ведет, но пока что не мог этого сделать, поскольку и сам точно не знал, куда они движутся.
Хотя Ингоз вывел караван на малозаметную тропу, перейти на рысь не было возможности. Так что Сигвард напрасно опасался за Кружевницу. Сложив свой тючок на вьючную лошадь, она топала вполне бойко, не выказывая никаких признаков усталости. И если вначале капитан собирался предложить ей взяться за стремя, если уж так не хочется подниматься в седло, то, поглядев на нее, решил, что это лишнее.
Двигались они так: впереди Ингоз, за ним Перегрин, – его мул, то ли находившийся под действием чар, то ли просто хорошо обученный, следовал за мерином. Далее пешая Сайль и конный Сигвард. Пандольф был замыкающим и вел в поводу вьючную лошадь. Возможно, следовало бы вручить повод Сайль, но Пандольф почему-то в этом отношении ей не доверял.
Первый отрезок пути преодолели молча. Ингозу и Пандольфу, а может, и Кружевнице надоело изощряться во взаимных издевках. А новых своих спутников они не знали, равно как и того, где у них слабые места, по которым можно врезать. Сайль, наверное, это не смутило бы – если она начинала хамить, то делала это с изысканностью артиллерийской батареи. Но сейчас она была не в разговорчивом настроении. Вероятно, ее увлекла новая цель, и она не чаяла, как побыстрей до нее добраться. Перегрин и Сигвард тоже не торопились заводить разговоров. Возможно, к этому располагала лесная тишина.
Первым, кто нарушил молчание, против всяких ожиданий, был Сигвард.
Произошло это на привале. Если некоторые люди могут двигаться весь день без остановки, то лошадям требуется отдых. Впрочем, люди тоже были не прочь передохнуть, по крайней мере, Ингоз с Пандольфом. Вот тут Сигвард и воспользовался тем, что задушевная пара расслабилась.
– От кого потребовалась Перегрину вооруженная охрана? – спросил он. – Кроме беглых?
– А с чего ты взял, что здесь, кроме беглых, еще кто-то есть? – угрюмо полюбопытствовал Пандольф.
– Вряд ли бы меня отправили сюда ради приятной лесной прогулки. По тому, как ваш Воллер вел себя, намечается заваруха со стрельбой. Вот я и хочу знать, в кого стрелять.
– Может, будет заваруха, а может, и нет. – Ингоз успел заглотить утащенную с монастырской поварни лепешку с сыром, и это сильно улучшило его мироощущение. – И стрельба для нас дело обычное, и не только стрельба, оттого-то мы это чучело и терпим. – Он оглянулся, без особого интереса, чтобы посмотреть, как поведет себя Кружевница в ответ на «чучело», не обнаружил ее в поле зрения и продолжал: – А насчет стрельбы… ну, могут быть и беглые… да ты и сам-то кто?.. или вот она… Но заметь себе, тут каждый заводчик или хозяин рудников собственную охрану имеет. Вот эти молодцы зачастую между собой и воюют. А хозяева еще и нас нанимают. Нам что, мы идем, отчего ж не пойти, ежели платят…
– И у Роуэна, конечно, таких молодцов хватает.
– У него-то больше всего.
– Отчего же он их не послал вместе с нами?
– Ты, малый, совсем тупой или притворяешься? – вмешался Пандольф. – Ясно же – заказчик хочет до поры до времени сохранить тайну. Не знаю я, зачем ему понадобилось взрывать эту хрень. Но какую-то выгоду поиметь с этого он собирается. А с этими парнями какая же тайна? Это все равно что в трубы трубить – слушайте, мол, кто еще не слышал, мы идем!
– Вдобавок лесных троп они не знают, – Ингоз не мог позволить, чтоб у него отобрали сольную партию, – поперлись бы открыто. А ты не думай – раз здесь народу негусто и поселений мало, так никто ничего не видит. И нашлись бы те, кто перехватил бы мэтра Перегрина – просто так, сведенья полезные получить. Выходит, без нас никак.
– Стало быть, если я верно вас понял, основную опасность – и сейчас, и в будущем – для нас представляют наемники конкурентов нынешнего клиента.
– В общем, верно… – Ингоз впал в кратковременную задумчивость, начал было загибать пальцы на обеих руках, потом плюнул и прекратил это занятие. – Короче, если не брать в расчет разную мелочовку, которая разбежится от одного взрыва, три крупные компании нам могут угрожать. Служат соответственно Орану, Куаллайду и Траудету. Это те, которые, по карнионским понятиям, на стороне порядка.
– А на стороне беспорядка – беглые?
– Ну да. Или просто отродье всяческое, которое в шайки сбивается. Хотя нынче говорят, этих поменьше стало. Теперь-то, раз здесь появилась каторга, то появились и охранники. А раньше – я-то уж этого не застал – сюда ворье сбивалось чуть ли не со всей империи. Погуляют на больших дорогах, а после в Заклятых Землях прячутся.
– Как мы теперь.
– Тоже сравнил! – обиделся Ингоз. – У нас порядок, дисциплина, и вообще… мы не прячемся. Мы, можно сказать, сами направляем события. А эти сидели в горах, на Эрдском Валу. Там раньше укрепления старые были, теперь от них, почитай, ничего не осталось.
– Зато теперь новые построят, – снова подал голос Пандольф.
– Построят. И строят уже. Только на равнине, а не в горах… Ну что, ответил я на твой вопрос?
– Да. Общим счетом: наемники, беглые и просто бандиты.
– Точно, а больше в Открытых Землях опасаться нечего.
– Ошибочная точка зрения, – негромко заметил Перегрин. – Хотя и весьма распространенная. Люди склонны к крайностям. Прежде они чрезмерно боялись этих краев, а теперь спешат изгнать из памяти все непонятное и слишком страшное. Ваша Дорога, господа, – не исключение. Но эти земли, как их ни называть, и в особенности Эрдский Вал и Междугорье, слишком долго были ареной противоборствующих сил, о которых большинство людей не имеет понятия. И было бы верхом наивности полагать, что они так легко согласятся уйти.
– Полная дурь! – Кружевница, обретавшаяся где-то за деревьями, вышла на поляну. – Сказки для баб и простачков. Хороший бы пороховой заряд под хвост этим таинственным силам! Или вот зажигательная смесь… как только доведу ее до ума…
– А может, заказчик именно этого от нас и добивается? – спросил Сигвард. Неизвестно, к кому он обращался, но и Кружевница, и Перегрин взглянули на него со вниманием.
– А не пора ли нам двигаться дальше? – заявил Ингоз, ибо для него сей аспект беседы интереса не представлял.
Никто не стал с ним спорить. Отряд вновь двинулся в путь, и более до вечера ни происшествий, ни задушевных бесед не было.
Место для ночевки выбирал тоже Ингоз. Он снова подтвердил правильность кандидатуры проводника, отыскав ручей, из которого можно было набрать воды для ужина и напоить лошадей. Там же встали лагерем – если это можно было так назвать. Палаток не разбивали. Распределили, кому в какой черед сторожить. Пандольф потребовал, чтоб Сайль от стражи освободили – не потому, что она, черт побери, дама, а из-за ее полной безответственности. Ей, конечно же, будет плевать, если остальным перережут глотки у нее под носом. Сайль не протестовала. Зато Перегрин вызвался нести стражу наряду с остальными. Сказал, что его мучает бессонница и если уж не спать, так с пользой для дела.
Развели костер, Пандольф с Ингозом занялись ужином – ясно было, что от Сайль помощи не дождешься. Впрочем, сегодня в распоряжении имелись припасы из монастыря, и сильно напрягаться не пришлось.
Перегрин, сидя у костра, что-то черкал на своих табличках. Сигвард вел о чем-то беседу с Кружевницей. Ингоз прислушался.
– Кто тебе сказал? Каменные ядра только рахманы нынче применяют. У имперских войск – чугунные и свинцовые. Говорят, что немцы – первые в этом деле, но императорский пушечный двор в Тримейне недаром деньги от казны получает. Хотя тоже мудрят, бывает. Полевые орудия пятидесятого калибра – представляешь себе?
– Это зачем?
– Говорили, для дальности выстрела. Черта с два!
– Слушай, а вот сейчас многоствольные орудия, слышала я, появились – у вас они были?
– Ты не путаешь? Тяжелый мушкет о трех стволах – ландфус называется – это я видел. Стрелять, конечно, можно только с сошкой.
– Нет, это точно не мушкет. Тяжелое орудие, его еще «органным» называют, потому что у него стволов – как труб у органа. Я читала, но там мало написано…
– Таких у нас не было. А если где-то их и пользуют, так только при осадах, а не в поле.
– А вот еще насчет точности прицела…
– Вы только посмотрите на них! – вмешался Ингоз. – Воркуют, голуби! И о чем! Собрались, что ли, этот мост – если он существует – из пушек расстреливать? Так уж поверьте мне – не дотащите вы туда пушку по горам.
– Отчего ж непременно туда? – возразил Сигвард. – Никто из нас вроде не собирается умирать после этой экспедиции. А вот что будет потом… может, артиллерия и понадобится.
– А ты, Кружевница? Это ж не твое – пушки там, кулеврины… Или тебя заводят разговоры о ядрах и длинных стволах?
Ингоз даром потратил цветы остроумия – Сайль шутки не поняла.
– Ну, я не собираюсь оставлять то, что задумано. И гранаты, и зажигательную смесь. И легким стрелковым оружием Воллер просил заняться. Однако ж точность прицела – тоже интересно. У отца была книга по этому вопросу… кстати, ее не немец написал, а вовсе даже итальянец. Ты не читал? – обратилась она к Сигварду.
– Нет, я свои знания не из книг получал.
– Ты что, у себя в лесу пушки собралась клепать, что ли? – не унимался Ингоз.
– А ты тупой! Пушки уже сто лет никто из полос не клепает… ну не сто, а полста точно. Только отливают.
– Для того-то в Открытых Землях литейные заводы и строят, – буркнул Пандольф со своего места.
– Точно! Именно Роуэн и строит! Только сейчас дошло! Эй, Кружевница, ты, выходит, к Роуэну на службу перебежать собралась?
– Ее не возьмут, – уточнил Пандольф. – Не берут баб в мастера на литейные заводы.
– Да на кой мне сдался этот ваш завод! Мне и так хорошо.
– Если подумать, она и так у него на службе, – сказал Сигвард. – Как и все мы.
– Да ни черта! – оскорбился Ингоз. – Мы на службе у Дороги. И только у нее! Заказчики меняются, Дорога остается.
– А мне без разницы, Дорога там, не Дорога, – заявила Сайль. – Мне моя работа важна, а кто дает возможность ею заниматься – наплевать.
– Да никто, кроме Дороги, тебя к такой работе не допустит, дура!
Перегрин молча смотрел на них из-за языков пламени.
ИЗ ЗАПИСЕЙ ПЕРЕГРИНА«Может ли девушка принадлежать ко второму поколению? Или даже к третьему? Времени прошло достаточно. Это бы объяснило пристрастие к столь нехарактерным занятиям, а странности в поведении – искажением памяти. Если все обстоит так, это бы весьма облегчило задачу. Нет ли определенной закономерности в том, что ее притянуло именно сюда, именно в это время?
Но вряд ли я сумею проверить это, прежде чем мы достигнем цели. Впрочем, следует попытаться…»
В Открытых Землях, защищенных от северных ветров Эрдским Валом, осенью, если дожди не зарядят, тепло держится долго. Но это все же осень, не лето, и тем, кто спит на земле, у костра, лучше закутаться в теплый плащ, иначе под утро, к тому времени, как огонь умрет и ляжет роса, холод начнет пробирать до костей. Все путешественники так и сделали, кроме Кружевницы, которая завалилась спать как была.
Сигвард заметил это уже утром, когда успел умыться у ручья, а Сайль только продрала глаза.
– У тебя что, плаща нет? Нашли бы…
– Чепуха, – она зевнула. – Я никогда не мерзну.
– Это правда? – с неожиданным любопытством спросил Перегрин, складывавший свои вещи в сумку.
– Правда-правда, – вместо Сайль ответил Ингоз. – Я сам видел, как она по снегу босиком шастает – тут иногда, мэтр, зимой снег все же выпадает.
– По снегу – это что, – авторитетно заявил Пандольф. – Эдак каждый эрдский нищеброд может. Вот если бы она по раскаленным углям босиком шастала…
– Бывает и такое, – заметил Сигвард. – Цыгане в Южном пограничье во время представлений по углям босиком пляшут. Фокус, никакого чуда в этом нет…
– Вот именно, – подвела итоги Сайль. – Мне холодно не бывает, а у них пятки дубленые. Никаких чудес.
Вероятно, последняя фраза адресовалась Перегрину, но он не обратил на нее внимания.
Они быстро перекусили и снова собрались в путь. Пока седлали лошадей, Перегрин спросил у Сигварда:
– Господин Маркхейм, с чего вы взяли, будто Роуэн с помощью нашей экспедиции собирается закрыть врата в иные миры?
Сигвард не сразу сообразил, о чем речь, потом припомнил разговор на вчерашнем привале.
– Ничего я не знаю ни про какие врата и ни про какие миры. Вам бы об этом с людьми учеными толковать, не со мной. Но если наш заказчик верит в то же, что и вы, то компания подобралась подходящая. Как раз для того, чтобы уничтожить сверхъестественную опасность всеми возможными способами. С помощью колдовства, искусства и науки. Да еще и вышли мы из монастыря…