Тем не менее преступление все же имело место быть, следовательно, убийца должен быть разоблачен и наказан. Я вздохнула — не очень-то мне хотелось далее заниматься этим делом, но всякое начинание требует достойного завершения. К тому же Зорин платит деньги, и их нужно отрабатывать.
Выйти на убийцу, казалось мне, проще простого: достаточно лишь установить, кто из двух подозреваемых имел больше причин на это противозаконное деяние, затем сопоставить результат с возможностями, и все сразу станет ясно. Но, приступив к подробному анализу, я на каждом шагу попадала в тупик.
В том, что подозреваемых двое, сомнений не было: подлить отраву в кружку Ани могли оба супруга Лукьяновы. Но кто именно? Поразмыслив, я пришла к выводу, что и причины, и возможности у них были абсолютно равноценные.
Допустим, Римма. Аня давненько была источником ее личной трагедии — раз, затем беременность любовницы мужа и его требование развода — два. Весомым довеском к решению устранить злодейку могло стать вымогательство, спровоцировавшее ее мужа на незаконные заработки, отчего замаячила перспектива носить ему передачки в тюрьму. Это три, а может быть, и все четыре.
Теперь — Валентин. Он Зорину, по всей видимости, любил. Но, надо признать, довольно странною любовью — жениться на ней все же опасался. Свобода и независимость, какую он имел в браке с Риммой, оказались для него ценнее и выше, чем чувство к Анечке. Она же пыталась лишить его этих ценностей — раз, толкала миролюбивого Лукьянова на темные делишки, требуя денег, — два. Да еще неизвестно, что могло прийти ей в голову в дальнейшем, поэтому проще всего было избавиться и от нее, и от ребенка, с которым так или иначе возникнут дополнительные трудности. Тоже — три, а может быть, и все четыре.
Вот и выходит, что поводов для убийства как у жены, так и у мужа — тьма-тьмущая, один другого весомее. Кто из них способен на такой поступок? Римма — вполне. Она женщина сильная, хладнокровная, решительная. Такие люди способны на многое ради собственного благополучия. Да и реакция ее на невольно вырвавшееся обвинение Натальи Андреевой меня несколько насторожила — что еще остается делать, когда тебя уличают в содеянном, как не смеяться? Но я давно знаю: упорное отрицание лишь укрепляет уверенность обвинителя. Да, пожалуй, Римма подходит. И о своих домыслах насчет мужа она могла заговорить, например, для того, чтобы отвести подозрения от себя.
Валентин Лукьянов, конечно, мягкий и безвольный человек с виду. Но в тихом омуте, как известно, водятся и черти, и прочая нечисть. Доказательством тому пример с Анечкой — вот уж не ожидала я от прекрасного ангелочка подобных дьявольских штучек! Лукьянов, наверное, не случайно выбрал из всех женщин его окружения для постоянной связи именно ее — видно, почувствовал родство душ. Ну а если уж он решился на незаконное добывание денег, то почему бы не прибавить к этому еще и убийство? Подлить смертельную дозу лекарства в чашку — дело не пыльное, особых трудов не требует.
Что касается алиби, то такового не имеет ни один из подозреваемых. Во время просмотра кассеты всеобщее внимание было устремлено на экран, поэтому незаметно вытрясти содержимое нескольких ампул было довольно просто. Римма мало участвовала в репетиции, а значит — она располагала большим количеством времени, нежели ее муж, чтобы продумать действия, высчитать наиболее удобный момент. Валентин же своей занятостью в сценах несколько отводит от себя подозрения. Но, может быть, это прикрывающее обстоятельство было продумано им заранее?
Я окончательно запуталась. И решила, что стоит проконсультироваться с единственным доступным мне свидетелем этой вечеринки — отцом Ани. Если я выясню, кто из присутствующих на каком месте сидел во время просмотра видеозаписи, возможно, что и истинного убийцу вы — числю?
Хорошо бы поговорить и с остальными участниками той последней репетиции. Но Зорин категорически запретил мне каким бы то ни было образом выдавать себя. Требовать это — законное право заказчика, и я не смела нарушать запрет. Несомненно, любой из гостей, обратись я к нему с расспросами, сразу же заподозрит неладное. А для раздувания из мухи слона русскому буйному воображению, да еще в театральной среде, многого не потребуется. Хватит одного лишь намека на то, что смерть Анечки была не совсем естественной, и на следующий же день весь театр заговорит об убийстве.
Я встала под прохладный душ. Упругие струйки массировали кожу, что придавало бодрости и сил после расслабляющей ванны. Завернувшись в большое махровое полотенце, я ощутила «второе дыхание» и, несмотря на глубокую ночь, решила еще немного поработать.
Позвонить Зорину? С моей стороны это не очень тактично — часы показывали половину первого, но для отца погибшей девушки возможность помочь расследованию стоит превыше всего. Поэтому, подумала я, он наверняка меня простит, если я и нарушу его сон своими вопросами.
Я взяла трубку, но моя феноменальная память отказалась выдать номер телефона — видимо, огромное количество информации, полученной в короткий срок, подействовало на нее не лучшим образом. Пришлось лезть в сумочку за записной книжкой. Куда же она запропастилась? Ах да! Я ведь сегодня была студенткой, нанимающейся на работу, а впоследствии уборщицей. Обе роли требовали соответствующего облачения, поэтому вместо своей элегантной сумочки я носила потрепанную старую, так что записную книжку следует искать в ней. И я прошла в прихожую. Сумка лежала на полу прямо возле входной двери — там, куда я ее бросила, вернувшись домой. Копаться в бездонных недрах ридикюля в темноте было делом бессмысленным, и я потащила его в комнату, где высыпала все содержимое на диван. Вот и блокнот, под фотоаппаратом… Кстати, о фотоаппарате: не мешало бы изучить повнимательнее заинтересовавшую меня страничку, которую я догадалась запечатлеть!
Мысль о звонке Зорину мгновенно исчезла из плана моих действий, уступив место все нарастающему любопытству, удовлетворением которого я занялась незамедлительно. Уникальность моего чудо-фотоаппарата заключается не только в том, что он снимает без вспышки при любом освещении, но и в том, что на изготовление фотографий требуется не более получаса. Я заперлась в темной ванной, сгорая от нетерпения…
И вот готовый снимок размером с формат оригинала — лукьяновскую записную книжку — лег передо мной на стол под яркий свет мощной настольной лампы. Запись была краткой. Она состояла из шести фамилий, выписанных в столбик в центральной части странички, а также из пометки в нижнем правом углу, которую я сначала не заметила.
Я вытащила из ящика стола лупу и навела ее на надпись. «12-е, автовокз.» — вот что различила я при помощи увеличительного стекла.
Итак, место действия явно автовокзал. А вот что означает цифра? Похоже на дату, число месяца. Но какого? Что, если текущего? Не исключено ведь и такое. Сегодня у нас десятое октября. Выходит, что-то планируется на послезавтра. Очень интересно!
Логика подсказывала мне, что поскольку некто помещает неизвестное мне действо на автовокзал, место далеко не безлюдное, то вполне вероятно, что его интересует не сам вокзал, а автобусы или, точнее, какой-то определенный рейс. А вот вокзал, насколько я знала, работает приблизительно с шести утра вплоть до позднего вечера, когда отправляется последним рейсом автобус в населенный пункт, располагающийся где-то поблизости от черты го — рода.
Надо бы побывать на этом вокзале, присмотреться к происходящему. Хотя, откровенно говоря, меня отнюдь не прельщала перспектива провести целый день (октябрьский: возможно, прохладный, а то и дождливый!) на шумной и грязной площади среди скопища разношерстного народа и тарасовских бомжей-алкоголиков, которые почему-то облюбовали территорию, прилегающую к автовокзалу, для своих сборищ.
Я была уверена, что эта «экскурсия» прольет свет на огромное темное пятно, касающееся незаконных делишек Лукьянова. Имеет ли его деятельность непосредственное отношение к убийству Ани Зориной, я не знала, но шансы на то имелись.
Фамилии из списка тоже, несомненно, были причастны к автовокзалу. Я еще раз взглянула на них:
…
Попов
Гринин
Зайцев
Кальянов
Верзин
Шпиц
Кальянов… В глубине моей памяти снова возникло смутное ощущение, что человек с этой фамилией когда-то уже попадался мне в процессе работы над каким-то делом. По поводу прочих я не могла сказать ничего определенного. Подозрительно звучала лишь последняя, больше похожая на кличку.
Завтра первым же делом свяжусь с Володей Кирсановым, моим давним другом, работающим в милиции. Попрошу порыться в их картотеке — может, он наткнется на кого-нибудь из этого загадочного списка.
Короткий сигнал электронных часов известил о том, что уже два часа ночи. Кажется, я излишне увлеклась. Я слезла с дивана и, направляясь к спальне, попыталась сделать выводы из проделанного анализа. Печально, но пришлось признать, что мой скрупулезный аналитический метод, неоднократно проверенный на практике, на сей раз оказался безрезультатным: с чего я начинала, тем и закончила — претендентов на роль преступника по-прежнему оставалось двое. Ни одного из супругов Лукьяновых я пока не могла исключить из числа подозреваемых.
Завтра первым же делом свяжусь с Володей Кирсановым, моим давним другом, работающим в милиции. Попрошу порыться в их картотеке — может, он наткнется на кого-нибудь из этого загадочного списка.
Короткий сигнал электронных часов известил о том, что уже два часа ночи. Кажется, я излишне увлеклась. Я слезла с дивана и, направляясь к спальне, попыталась сделать выводы из проделанного анализа. Печально, но пришлось признать, что мой скрупулезный аналитический метод, неоднократно проверенный на практике, на сей раз оказался безрезультатным: с чего я начинала, тем и закончила — претендентов на роль преступника по-прежнему оставалось двое. Ни одного из супругов Лукьяновых я пока не могла исключить из числа подозреваемых.
Остается утешать себя современной поговоркой, гласящей, что отсутствие результата — тоже какой-никакой, а результат. И он должен навести меня на новую мысль, стать поворотным пунктом… Скорее всего, я на ложном пути, в чем-то допускаю ошибку.
Римма или Валентин? Кто же из них? Так я и терзалась этим мучительным выбором, расстилая постель.
Легкое покрывало полетело на кресло, и тут меня осенило. А почему это я, собственно, решила, что преступник должен быть в единственном лице? С досады я даже топнула ногой: вот идиотка! Способов совершения убийства может быть множество, а я зациклилась на одном! Вероятно, на меня так повлияли несколько последних расследованных дел, где преступник действовал в одиночку.
Я мучаюсь, вычисляя одного убийцу, а на самом деле вполне был возможен сговор! Эта мысль окончательно прогнала сон, и я взяла очередную сигарету из пачки со стола. Особенно по ночам, когда я размышляю над очередным расследованием, сигареты помогали сосредоточиться и сконцентрировать мыслительные способности.
Я затянулась и покачала головой: возможно, так оно и есть — супруги сговорились и решили избавиться от своей проблемы сообща. Но пока я не располагала доказательствами этой версии, поэтому она зависла в воздухе вместе с первыми двумя, покачиваясь на мягких облаках сигаретного дыма.
В подобных ситуациях меня спасали от шторма сомнений маленькие мои пластиковые магические двенадцатиграннички. Сегодня я уже прибегала к их помощи — точнее, не к помощи, а к своего рода благословению — перед тем как отправиться в театр на добычу информации. Выпавшее предсказание исправно действовало в течение всего дня. Но с тех пор столько воды утекло — ситуация неожиданно изменилась, и я вновь нуждалась в совете, посланном свыше.
Обычно, запирая машину, я всегда включаю сигнализацию, но самое ценное всегда забираю с собой, в квартиру. По рассеянности я могу забыть кошелек, косметику, а то и драгоценности. Но к замшевому мешочку с «косточками» у меня отношение особое — о нем я помню всегда. За исключением особо опасных обстоятельств, разумеется.
Но сегодня за мной никто не гнался, угрожая моей жизни и здоровью, я за злодеями тоже не следила, поэтому мешочек с гадательными двенадцатигранниками благополучно вернулся в квартиру и в данный момент пребывал на подзеркальной полочке в прихожей. Я принесла его в спальню, встряхивая по дороге и мысленно посылая высшим силам чрезвычайно интересующий меня вопрос, и высыпала «косточки» на стол, по полированной поверхности которого они с шумом покатились.
Сочетание получилось такое: 14+25+1. «Кажется, на Вашем пути есть препятствия, но непредвиденная задержка в достижении цели пойдет лишь на пользу. Не следует слишком рваться вперед».
Первой моей реакцией на такой ответ свыше было досадное разочарование: я и сама прекрасно знала, что на моем пути есть препятствия. И я не знала, как с этими препятствиями справиться. Двенадцатигранники не сообщили ничего нового и даже советовать ничего не стали. Странно… Я еще раз проговорила вслух предсказание: «…Но непредвиденная задержка пойдет лишь на пользу». Ага, вот в чем дело: высшие силы говорят мне, что нужно довериться Времени, которое имеет обыкновение постепенно расставлять все на свои места.
Эта мысль неожиданно меня успокоила. Я снова вспомнила о записи на сфотографированной страничке из блокнота Лукьянова и поняла тайный смысл предсказания: вероятно, я нахожусь на ложном пути, и, чтобы свернуть с него, нужно временно оставить дело Анечки и переключить свое внимание на другое — прояснить, чем занимается Лукьянов. Это будет интересно и само по себе, а уж если разоблачение тайной противозаконной деятельности Лукьянова принесет пользу в моем основном деле, как уверяют меня двенадцатиграннички, то тем более!
Итак, последуем мудрому совету гадания и не будем гнать лошадей, решила я. А значит, надо заняться расшифровкой таинственного списка из записной книжки Лукьянова. План действий на завтрашний день мгновенно сложился в голове, что позволило наконец моей неугомонной натуре угомониться, и я отправилась спать.
Глава 8
— Привет, Киря! Узнал? — лукаво осведомилась я.
— Ушам своим не верю! Танюха! Сколько лет, сколько зим! — обрадованно вопил в трубку мой старинный приятель Володька Кирсанов.
«Ну, насчет лет — тут он явно преувеличивает, а вот около месяца мы действительно не виделись», — подумала я. Дела, вечные проблемы… За суетой житейской я совершенно позабыла о Кире. А вот теперь появился повод, и я с утра пораньше (это для меня — «пораньше», а у Кири трудовой день начался с восьми часов), не вылезая из постели, набрала номер его рабочего телефона. Нехорошо получается: подумает еще, будто он интересует меня не сам по себе, а исключительно как сотрудник милиции с прилагающимися к его должности полномочиями и возможностями, которых порой не хватало мне в моей не совсем легальной частной деятельности. Но корить себя за невнимательность по отношению к давнему другу было поздно.
— Как жизнь? Чем занимаешься? Наверно, распутываешь очередное дело? — засмеялся он. — Можешь не отвечать: я и так знаю, что ты без работы дня прожить не можешь! И теперь, разумеется, позвонила не без причины… Так ведь?
Вот что значит старая дружба: раскусил меня не глядя! И все же я была благодарна Кире за то, что своей догадкой он избавил меня от предварительных подъездов и обходных путей. Поэтому сразу, после нескольких общих фраз ни о чем, перешла к своей просьбе.
— Угадал, — улыбнувшись, призналась я. — Причина, как всегда, есть. Но поверь, я собиралась позвонить и просто так, без повода, только совершенно замоталась…
— Ну ладно, ладно, не оправдывайся! Знаю я тебя как облупленную. Благими намерениями вымощена дорожка в ад, — миролюбиво ворча, укорял он меня, словно любящий папаша неразумную дочь. — Признавайся уж, не тяни — что тебе на сей раз от меня понадобилось?
Я выложила как на духу:
— Дело простенькое, но срочное. Мне тут попался подозрительный списочек, который не мешало бы проверить насчет судимости. Мне нужно проникнуть в вашу картотеку, но не в вашу — отдела убийств, а в общую, потому что я не знаю, к какой сфере преступности относятся интересующие меня личности. Поспособствуешь?
Киря молчал — соображал. В трубке слышались какие-то неясные шумы и шорохи. Мое воображение тут же подкинуло объяснение этих звуков. «Вероятно, это шевелятся в напряжении его мозговые извилины», — с улыбкой подумала я и хотела уже подшутить над ним вслух, как его густой баритон прервал затянувшуюся паузу.
— Знаешь, я боюсь, что ничем не смогу тебе помочь, по крайней мере сегодня…
Ах, вот как… Этого я от него не ожидала. Что это он себе позволяет — отказать мне в таком пустяковом деле? Возмущение переполняло меня и грозило пролиться потоком крепких ругательств на голову несчастного. Я из последних сил сдерживала себя.
— …Дело в том, — продолжал Володька, — что у нас сегодня гостит начальство. Устроило незапланированную проверку. Так что посторонним вход категорически запрещен, извини… Хотя, впрочем, я и сам могу посмотреть по твоему списку. Длинный он?
— Кто? — растерялась я, прослушав последнюю реплику. Буря гнева, разразившаяся во мне, заглушила внешние звуки, и разум не сразу принял к сведению дальнейшую информацию.
— Конь в пальто! — сердито фыркнул Кирсанов. — Меня, между прочим, дела ждут, а ты мне тут голову морочишь, да еще и мимо ушей все пропускаешь!
— Извини, — смутилась я. — Что ты сказал?
— Список твой длинный?
— Нет, шесть имен.
— Тогда диктуй. В обеденный перерыв посмотрю. Не раньше, — грозно предупредил меня Киря, заранее перечеркнув мое намерение слезно упрашивать его, чтобы он занялся списком как можно скорее.
Я покорно назвала имена из лукьяновского списка. Фамилия Кальянов тоже сразу его насторожила, причем оказалось, что с ней у него было связано что-то особенно неприятное.
— А, вспомнил! — сказал Киря. — Он проходил у меня по одному делу несколько лет назад. Жулик какой-то…