– По-моему, дед, все не так страшно, – заметил Дениска.
– Не веришь?! Следите внимательно, молодцы, – велел Евсей Карпович с Якушкой, а сам выбрался из сумки и двинулся туда, где, по его разумению должно было быть гнездо вихрей.
При этом Евсей Карпович нарушил одно из первейших правил: никогда не попадаться на глаза хозяину. То есть, можно показаться ему котом, или сковородкой, или мужиком в половину человечьего роста, или хоть старым лаптем, но в своем натуральном виде – ни за что.
Но сейчас было важнее всего, чтобы Дениска видел домового, добровольно взявшего на себя роль приманки.
Евсей Карпович шел неровно – сперва решительно, потом от страха замедлив шах, а потом, устыдившись страха, побежал вперед, словно в атаку. Все-таки гордости у него было побольше, чем полагается обычному домовому. Вихорь не заставил себя упрашивать – тут же и вымелся из-за угла.
– Гляди, хозяин, гляди! – закричал Евсей Карпович.
Вихорь рос прямо на глазах. Убедившись, что Дениска все понял, Евсей Карпович развернулся и понесся прочь, вихорь – за ним. Дениска встал с ящика и поспешил навстречу. Вихрь несколько вытянулся вниз и встал перед парнем, угрожающе качаясь. Дениска показал кулак – вихорь опал. Домовой меж тем забрался в сумку и отдышался.
Сильно озадаченный Дениска вернулся к ящику.
– Ну, дед, преподнес ты мне проблему…
– Ты, хозяин, умный, книжки читаешь, экзамены сдаешь. Вот и придумай, что тут можно сделать, – отозвался Евсей Карпович, забираясь обратно в сумку. – Тебя эта нечисть, похоже, боится.
– Я полагаю, тут два пути, – сказал будущий юрист Дениска. – Или эти ваши вихри могут существовать, не причиняя вам вреда. Тогда нужно просто отучить их охотиться за животными и за вами, домовыми.
– А как?… – безнадежно спросил Евсей Карпович.
– Или убивать – основное условие и единственная цель их дурацкой жизни. Тогда…
– Ну?..
– Тогда – найти их гнездо и уничтожить, – твердо сказал Дениска.
– Еще неизвестно, что там, в том гнезде, – вдруг подал голос из сумки Акимка.
– А может, впрямь какая-нибудь кикимора сидит и ими управляет? – обрадовался Евсей Карпович. – С кикиморой наши бабы справляться умеют! Не все, конечно…
Он имел в виду, что одолеть эту нечисть может та домовиха, у которой у самой характерец мало чем полегче кикимориного. Или такая мудрая, как бабка Бахтеяровна.
– И где, вы полагаете, то гнездо?
– Посередке деревни, может? – предположил незримый Дениске Акимка. – Ведь из деревни же струйки ползут, которые закручиваются!
– Проведем следственный эксперимент. Хорошо, у меня в часах компас есть. Вот наконец и пригодился.
Дениска взял сумку и пошел по дуге, огибая крайние дома. Минут десять спустя он остановился.
– Рискнем, мужики. Ну, молодые, ступайте в разведку.
Якушка с Акимкой застеснялись, но Евсей Карпович прикрикнул – не до приличий, война!
Молодые вылезли и краем давно бесплодного огорода побежали к ближнему сараю. Несколько минут спустя между домами образовалась струйка и потекла им наперехват, по дороге завиваясь, так что очень быстро сделалась высоким и тонким пылевым столбом.
– И чем мы им так насолили? – спросил Евсей Карпович. – А, хозяин? Ни кошек, ни крыс, ни мышей, ни лягушек не трогают – а только домовых!
– Назад, ребята! – крикнул Дениска. – Все ясно!
Но крик опоздал.
Якушка с Акимкой уже и сами догадались развернуться да удирать, но вихорь оказался быстрее, подхватил их, закружил и вознес вверх.
– Нож держи, хозяин!
– Есть, командир! – отрапортовал Дениска, а протянутый нож схватил и подбросил, оценивая его удобную для броска тяжесть.
Он метнул клинок, норовя перерубить вихорь посередке, и точно – острый нож словно в стенку ударился, упал в пылевой круг, и тут же на него рухнул весь мусор, принесенный вихрем, а самого столба не стало.
Якушка и Акимка без напоминания дернули петли и опустились рядом с ножом прежде, чем подскочил Дениска. Причем Якушка с лихостью удержался на ногах и только пробежал насколько шагов вслед за своим платком, Акимка же, для которого это был первый в жизни прыжок с парашютом, шлепнулся и ушиб о камушек задницу. Пока он кряхтел, Якушка уже оказался на корточках возле ножа.
– Точно – кровь, – определил он.
Акимка же, как выяснилось, вида крови боялся, за что ему и влетело от Евсея Карповича.
– Определишься домовым дедушкой в хорошую семью, где сами стряпают, а не пиццами в запрессовке пробавляются! Станет хозяйка рыбу потрошить, а ты? Вместо того, чтобы помочь, ах – и лапки кверху?! – возмущался он. – Как тогда порядок блюсти будешь?!
– Ладно тебе, дед, – унял его Дениска. – Помог бы лучше парашюты сложить. Мало ли что… Глядишь, опять пригодятся.
– Сам сложу, – буркнул норовистый домовой. Ему очень хотелось остаться единственным знатоком тайны укладки парашюта, чтобы молодые больше уважали. И он, бормоча, принялся мудрить над платками.
Акимка оттянул Якушку в сторонку.
– Слушай, ты ее тоже видел?
– Кого – ее?
– Голову.
– Какую еще голову?
– Правда – не видел?
– Я тебя вдругорядь спрашиваю – чью голову?!
– Вихревую! Как он опадать стал – сверху круглое обрисовалось, вроде головы на плечах. А потом все обрушилось.
– Так… – пробормотал Якушка. – Головы не было, это тебе померещилось. Вот глаз – тот был.
– В голове?
– Какая голова? Глаз посередке был! Ну вот… Вот здесь!
Он шлепнул себя чуть повыше пуза.
Дениска тем временем изучал окровавленное лезвие.
– По самую рукоять всадил, а в кого – хрен его знает! – пожаловался он. – Может, в того, кто там, в гнезде, засел? А, дед?
– Коли бабке Бахтеяровне верить… – домовой задумался. – Давай на нож поглядим. Коли кровь высохнет – значит, тот, кто в гнезде, перевязку сделал.
– Это ты сам догадался? Или бабка Бахтеяровна?
– Сам.
Смотрели на нож долго – кровь не исчезала. Тогда Дениска воткнул лезвие в землю и выдернул.
– Ну, что, мужики? Пойдем гнездо брать? – спросил он.
– А куда деваться? Пойдем уж, – за всех ответил Евсей Карпович.
Дениска достал из сумки все ножи, заткнул за ремень, один оставил в правой руке.
– Если что – утекайте. Со мной ваши вихри ничего не сделают, а вас невесть куда унесет, потом до дому не доберетесь, – сказал он.
– Не валяй дурака, хозяин. Некуда нам утекать. Если теперь с этой гадостью не справимся – она до нас всюду доберется.
– Это точно, – поддержали старшего Акимка и Якушка.
Дениска жестом пригласил их обратно в сумку и пошел вдоль околицы, соображая, что считать серединой деревни.
Как и многие села, она вытянулась вдоль дороги, которая и стала ее главной улицей. Очень скоро Дениска пришел туда, где дорога снова вытекала из деревеньки и устремлялась через луг к дальнему лесу. Забравшись на косогор, он прищурился и прикинул расстояния.
– Ага, – сказал он. – Ясно… Ну, в атаку, что ли?
И пошел туда, где, по его разумению, притаилась опасность.
Навстречу человеку гнездо выслало вихорь стремительный, зародившийся буквально на ровном месте. Он рос, и рос, и рос, пока не сравнялся с вершиной березы. В толщину же сделался, как почтенная цистерна с мазутом. И не листву и бумажки – дощечки и старую обувку закручивал он вокруг себя, и пустые бутылки, и железки какие-то, и растрепанную книжку углядел Дениска в коловращении, и тряпье, и даже что-то меховое…
– Ну, иди, иди сюда, мой хороший… – позвал Дениска.
Домовые, держась за ремень сумки, выглядывали из-за его плеча и тихо ужасались. Такого размера вихорь они и вообразить себе не могли.
Это шел вихорь-убийца, и нацелился он на человека. Темное око в его сердцевине глядело неотвратимо, и пробегавшие по тому оку туманные волны делали его еще страшнее.
Дениска метнул нож.
Нож пролетел насквозь, не причинив вихрю вреда.
Дениска метнул второй нож.
– Ахти мне! – воскликнул Евсей Карпович. И этот клинок тоже пронзил вихрь и врезался в землю.
– Что за черт! – воскликнул Дениска, пятясь.
– Погоди, погоди… – зашептал Акимка. – Бросай еще раз, хозяин, тут дело нечисто!
Дениска метнул третий нож и тут же отскочил вбок, а вихрь захватил грязь с того места, где только что стоял будущий юрист.
Тогда Акимка выбрался ему на плечо.
– Он глазом играет, слышишь? Он глазом твои ножи ловит!
– Так чего же он не слепнет? – изумился Дениска, и тут же Акимка больно ухватил его за ухо.
– Подойди поближе, – потребовал ошалевший от своей сообразительности домовой. – Пусть он меня зацепит! Я этот проклятый глаз удержу! А ты – бей! Ножом! В самое нутро!
– Стой, куда собрался?! – Евсей Карпович вцепился в Акимку сзади, но тот бешено завизжал.
– Стой, куда собрался?! – Евсей Карпович вцепился в Акимку сзади, но тот бешено завизжал.
Вихорь постоял несколько, качаясь и закручиваясь, потом перешел в наступление. Ему начхать было на визг домового и на то, что его ловкая ухватка разгадана, он гонял свое туманное око вверх-вниз и готовился уничтожить противника, посягнувшего на его владения.
– Аким Варлаамович прав! Я тоже заметил! – крикнул прямо в ухо Дениске Якушка. Он незаметно от Евсея Карповича взобрался на другое плечо.
– Пусти! – визжал Акимка. – Пусти! Пусть он меня только зацепит!
– Всех зацепит! – крикнул Якушка. – Вытяни руку, хозяин, левую, вперед! И нож держи наготове! Ну, пошли, молодцы!
Евсею Карповичу было неприятно, что молодой этак вот раскомандовался. Но он не мог не видеть Якушкиной правоты – нужно как-то удержать гуляющий глаз, чтобы Дениска сумел нанести удар.
– Не бойся, хозяин! – только и успел он выкрикнуть.
Домовые побежали по вскинутой руке навстречу вихрю. И тут же были им подхвачены…
Дениска, отскочив, видел, как кувыркаются все трое, поднимаясь выше и выше, как норовят добраться до туманного ока. И когда Евсей Карпович одвременно с Якушкой закрыли собой то загадочное око, Данилка собрался с духом и метнул нож.
Вихорь замер. И медленно-медленно стал осыпаться.
Сперва полетел мелкий мусор с самого верха. И Акимке, который успел дернуть за петлю и теперь повис вровень с верхушкой вихря, стало видно – эта верхушка округлена, как человеческая голова, а ниже – хотя и сильно покатые, однако ж плечи.
Якушка и Евсей Карпович, оказавшись по ту сторону вихря, друг от друга отпихнулись и тоже дернули петли. Они были так заняты своим стремительным приземлением, что не заметили самого любопытного – как смерч, опадая, на одно мгновение принял совершенно человеческие очертания.
А Дениска замер, уставившись на пылевого призрака. Призрак же зажимал полупрозрачной лапой бок, и наземь, туда, где валялся нож, падали капли неожиданно темной крови.
Его лицо, все из крошечных серых точек, не выражало боли. Оно… осыпалось… исчезало… вот уже совсем исчезло…
Неподвижное око, обращенное к Дениске, оказалось обычной, большой и круглой дыркой. Сквозь него было видно дома за спиной призрака, и сараи, и обочину, и деревья, видно даже более отчетливо, чем на самом деле.
Пока Дениска встряхивался, не веря глазам своим, и плечи призрака потекли, и руки. Миг один – и на дороге остался лишь окровавленный нож, чуть присыпанный серой пылью. Да повисшая в воздухе мелкая пыльца распространилась во все стороны…
– Убили, что ли? – хрипло спросил Дениска.
– Опомнись, хозяин! Гнездо брать надо! – закричал Евсей Карпович. И, подобрав хворостину вдвое себя длиннее, со скомканным платком подмышкой, первый поспешил туда, где, по его мнению, было это самое гнездо. Он обязательно должен был показать молодежи, что не она тут главная.
Еще одна песчаная струйка выбежала навстречу – но Евсей Карпович перешиб ее хворостиной.
– Оттуда, оттуда бежала! – заорал Акимка.
И минуту спустя домовые уже вбегали в распахнутые ворота.
Двор, куда они попали, был обычным деревенским двором, достаточно просторным и вместе с тем достаточно захламленным. Хозяева, уходя, бросили все то, чего не требовалось для городской жизни.
Но если прочие дома были по крайней мере заколочены – мол, не зарься на добро, ворюга, жильцы ушли ненадолго и непременно вернутся, – то тут не только ворота – и окна, и двери были нараспашку.
– Так вот оно – гнездо, что ли? – удивился Якушка. – Кто же в нем засел? Эй, подлая душа! Выдь, покажись!
Никакая подлая душа, понятное дело, не вылезла.
– А не подпалить ли с четырех углов? – сам себя спросил Якушка и повернулся к Дениске: – Хозяин, у тебя зажигалки не найдется?
– Зажигалка есть, – отвечал, стоя в воротах, Дениска. – Только ведь пожар тушить придется, чтобы на другие дома не перекинулся.
– А так было бы ладно – разом истребить эту нечисть! – затосковал Евсей Карпович. – Подпалим, а? Может, она от дыма выскочит?
– А может, в подполье отсидится, – предположил Акимка. – И опять колобродить примется.
– Нет, колобродить ей мы больше не дадим, – серьезно сказал Дениска. – Пойду погляжу, что же там такое.
– Нож, нож возьми, хозяин! – и, для пущего уважеиия, Евсей Карпович добавил: – Денис Алексеевич!
Дениска достал из сумки еще один, уже непонятно который по счету нож, а сумку поставил наземь. Долго смотрел на приоткрытую дверь, за которой стоял черный мрак.
– А может – все-таки подпалить? – осторожненько спросил Якушка. – Так оно надежнее будет…
– Если со мной что случится – в сумке мобилка. Ты, дед, сумеешь Сашке Гольтяеву позвонить? – поинтересовался Дениска.
– Да уж сумею. Сто раз видел, как звонишь, хозяин.
– И номер помнишь?
– Так он же в мобилке, в памяти есть.
– Ну, смотри… – и Дениска взошел на крыльцо.
Он заглянул в сени, подождал, вошел. Домовые подобрались поближе.
– Надо было там палкой пошевелить, – запоздало сообразил Якушка.
– Нишкни… – велел Евсей Карпович. Домовые замерли, прислушиваясь.
– Эй, заходите! – позвал Дениска.
– А что ты там нашел, хозяин? – спросил домовой.
– Да в том-то и дело, что ни хрена не нашел! Пусто тут!
– Может, эта зараза не в доме? Может, в хлеву угнездилась? В сарае? А вон еще яма какая-то! – загомонили домовые. – А это что под навесом, бочка? Так она в бочке сидит!
Дениска вышел на крыльцо.
– Ничего не понимаю, – пожаловался он. – Как входил – прямо нутром чуял, что здесь этот вражина. Вошел – пусто… Может, вы разберетесь?
– Пошли, молодцы, – приказал младшим Евсей Карпович. И сам двинулся вперед, выставив перед собой хворостину.
В сенях пол был гадкий – словно какую-то липную дрянь разлили. И вонючий – как если бы хозяева всякий раз не успевали до нужника добежать.
В комнате было не лучше. Пух от давно разоренной перины покрыл пол вперемешку с бумажками, стружками, тряпками. А стены…
Жаль было глядеть на эти еще совсем прочные стены. По ним угадывалось, какая жизнь тут шла в незапамятные времена, когда тут жили люди домовитые, при которых каждая вещь знала свое место. По потертостям на обоях Евсей Карпович определил, где стоял шкаф, где висели полки, где – зеркало. И нашел то место в углу, где на треугольной полочке когда-то стояли образа.
– Совсем еще хороший дом… – прошептал он. – Как же можно, чтобы в этом доме никто не жил?.. Нельзя же его такого врагу на потеху оставлять…
И задумался.
Тут только вспомнилась бабка Бахтеяровна, сказавшая: «а дельце-то у вас – пустое».
Пустое?
Дом она, что ли, имела в виду?
Так не дом же вихри-то насылал! И не простые – хищные вихри, несущие смерть домовым, а коли припечет – то и человеку?
– Что скажешь, дед? – спросил Дениска. – Чуешь ты здесь нечисть? Может, она в погреб забилась? Рану зализывает?
– Нечисть тут есть… – пробормотал Евсей Карпович. – И тут она, и не тут…
– Загадками говоришь, дедушка.
Якушка с Акимкой, услышав странные слова Евсей Карповича, тут же полезли в подполье.
– Пусто! – крикнули они оттуда. – Только банки пустые, да ящик для картошки, да солома гнилая!
– Так куда же эта тварь подевалась? Может, мы дом перепутали? – Дениска был настроен решительно и двинулся было к порогу, но Евсей Карпович заступил ему путь.
– Все верно, – сказал домовой. – Тот самый дом, гнездо, стало быть…
– Ну и откуда же, в таком случае, вихри берутся? Что их… – сердитый Дениска задумался на миг и выпалил неожиданное для себя слово: —… порождает?!
Он сам себе не желал признаваться, насколько напугал его большой вихорь.
– А вот то и порождает… – Евсей Карпович обвел мохнатой лапой все замусоренное и пропитанное полнейшей безнадежностью пространство. – От пустоты они заводятся, хозяин.
– То есть как – от пустоты? – забеспокоившись, в своем ли рассудке старый домовой, Дениска даже опустился перед ним на корточки. – Так нам что – все это примерещилось? И никто никого не убивал?
Акимка с Якушкой выглянули из подпола.
– Точно – пустота, – подтвердил Акимка. – Сколько живу, а такой злобной пустотищи еще не видывал!
Якушка же, более толстокожий, пожал плечиками – он ничего такого в доме не учуял.
– Это чья-то пустая душа, не иначе, – тихо сказал Евсей Карпович. – От пустоты своей умом тронулась… Царствие ей небесное…
– Так мы душу, что ли, убили? – прошептал озадаченный Дениска. – А кровь откуда?
– Сама себя она пустотой своей убила, – загадочно отвечал Евсей Карпович. – Тело-то может, и двигается. А душа – нет.
Он подумал, выстраивая речь, и продолжал: