Якушка и Акимка переглянулись. Вон оно как! С ними на дискотеке Маремьяна Ферапонтовна себя блюла – строже некуда, а к кому-то же наладилась бегать, шалава!
И тут же съежились от ужаса.
Потому что, коли начнется розыск, сестры Маремьянки как раз на них, на плясунов, и укажут!
Вот вам и дискотека…
* * *Домовые – они для того и домовые, чтобы по домам сидеть. Только в последние времена среди них объявились любители путешествовать – и то, сдается, не от хорошей жизни. Раньше, скажем, бывало, непутевый домовой нанимался к человеку бродяжьего племени в рюкзачные, но это случалось редко. А теперь нанимается в автомобильные. Или, скажем, бабы принесли новость – Иегудиил Спиридонович, что долгое время, рассорившись с хозяевами, был безместным, нанялся вовсе в автобусные! А автобус не простой – двухэтажный, катается за границу и обратно. Но он – один такой, прочие – домоседы, и через улицу перейти для них – трудная, в течение нескольких дней решаемая задача.
Евсей же Карпович собрался на другой конец города к гадалке Бахтеяровне.
Гадалка эта славилась не только верными словами насчет прошлого и будущего, а и возрастом. Даже Аникей Фролыч, бегавший к ней лишь раз в жизни, накануне своей женитьбы, помнил ее крепкой, бодрой старухой.
В доме творилась сущая околесица – не беспокоясь о том, что не сегодня-завтра по улицам начнут слоняться хищные вихри, домовые решали судьбу девицы Маремьяны Ферапонтовны, то есть, спорили о том, кто отец ее будущего дитяти. Догадываясь, чья совесть в этом деле может быть нечиста, Евсей Карпович строго допросил Якушку с Акимкой. Оба клялись, что лапать – пытались, поочередно схлопотали по оплеухе, и этого им вполне хватило. Евсей Карпович им поверил, но не слишком, и на всякий случай решил взять обоих с собой в поход. А то ведь нарушение вековечных устоев карается у домовых строго, сперва покарают, и лишь потом правда обнаружится…
Поскольку их старший, Лукьян Пафнутьевич, так просто бы подручных не отпустил, Евсей Карпович действовал через Матрену Даниловну. А она уж выучилась управлять муженьком. Она же посоветовала автомобильного из соседнего дома, который служил в добротном джипе и обычно знал, куда наутро собирается ехать хозяин.
Бабка Бахтеяровна жила на противоположной окраине, в подполе хорошего дома, при котором был и огород, а на краю огорода – сарай для утвари. Там, в сарае, она и оборудовала местечко для приема клиентов, а то домашние не одобряли – раньше, бывало, и очередь выстроится прямо в коридоре, того гляди, хозяева спросонья наступят.
Сколько-то проехали на джипе, дальше шли пешком. И прибыли к самому вечеру, когда старуха уже и принимать никого не хотела, твердила, что на сегодня у нее гадальная сила кончилась. Но Евсей Карпович пригрозил, что всю ночь под окном скулить будет. На это домовые мастера, они так неугодных хозяев выживают. Так что бабка Бахтеяровна сдалась и пустила в свой гадальный закуток.
– Нет, вы не жениться собрались, – сказала она, вглядевшись во все три физиономии. – И не о наследстве хлопочете. Одно вижу – дельце у вас пустое…
– Как это – пустое? – возмутился Евсей Карпович. – Тут того и гляди война начнется, а ты – пустое!
– Что сказала, то и сказала, – уперлась бабка. – Не нравится – проваливайте.
– Понятно, не нравится, – согласился Евсей Карпович. – Но мы не насчет будущего к тебе пришли. Мы – насчет минувшего. Живешь ты долго…
– Да уж зажилась, – буркнула Бахтеяровна.
– К тебе все новости стекаются, все непонятки. Вот скажи – слыхала ли ты, чтобы по дорогам пыльные столбы слонялись?
– Вихри, что ли? Их еще смерчи называют, – сразу определила бабка.
– Они самые.
– Слыхала, как же… Это черт с ведьмой свадьбу гуляют.
– Тебе бы все про свальбы, – рассердился Евсей Карпович.
– Как меня учили – так и говорю! Черт с ведьмой на перекрестке брачуются и вместе с поезжанами вихрем завиваются. И ходит вихорь, колобродит, а остановить его одно лишь средство – нож метнуть.
– Нож? Так он же этот нож подхватит и закружит! – воскликнул Якушка.
– Такого не бывало. Как нож вонзится, так вихорь встанет и осыпется. А нож на дороге, весь в крови… А потом нужно пройти по соседству, посмотреть, у кого из баб или из мужиков рука-нога перевязана. Есть рана – значит, колдун или ведьма.
– Ну, это сказки, – объявил Евсей Карпович.
– Хороши сказки! При мне мужик нож метал! Вихорь был с колокольню, того гляди, телегу с лошадью утянет и закрутит. Мужик не растерялся – ножом его!
– И нож в крови? – Евсей Карпович не верил.
– Сама видела. Поднял, а с острия капает.
– И какая же кровь?
– Темная, – подумав, отвечала бабка Бахтеяровна. – Как человеческая.
– А нож какой был? Не заговоренный? – догадался спросить.
– А сдается, что заговоренный. Не тот, каким хлеб режут или картошку чистят, а рукоять наборная, двуострый.
– Ясно… – пробормотал Евсей Карпович. – Шли за одним, узнали другое. Спасибо тебе, бабушка.
И положил перед гадалкой плату – конфетину большую шоколадную в блестящей бумажке.
– Погоди, молодец, – старуха обратилась к почтенному домовому, как к холостому или недавно женатому. – Ты, я вижу, воевать собрался. Один не справишься.
– Мы втроем, – ответил за Евсея Карповича Якушка.
– Мало. Будете вчетвером – и того мало. Всем миром надо.
– Поди его расшевели, весь мир! – в сердцах закричал Евсей Карпович. – Дурак на дураке едет и дураком погоняет! Беда под носом, а ее не видят!
– Ты, молодец, не ори – не глухая… – гадалка Бахтеяровна крепко задумалась. – Вот что еще провижу… Гнездо… А чье – не пойму.
– Точно, гнездо, – Евсей Карпович посмотрел на гадалку с уважением. – Мы и собираемся гнездо уничтожить. Чтобы неоткуда было беде браться.
– Не так все просто… А, сдается, на проклятии замешано…
– На каком проклятии?
– Есть такое, на вид простенькое, а по сути – страшненькое. Не мне, не тебе, не вам, молодцы, а врагу – пусть будет пусто. Вот оно какое. Как-то сама одного голубчика этак припечатала – теперь и не знаю, чем грех замолить…
– Ну, это ты уж не дело говоришь. За совет – спасибо, а твои голубчики нам без надобности, – с тем Евсей Карпович устремился прочь, толкая перед собой Якушку с Акимкой. Он не любил бабьих рассказов. Матрена Даниловна – и та у него в гостях все больше помалкивала…
Через огород шли молча. Выбрались на улицу и перебежками достигли магазина. Судя по удивительной чистоте, его окружавшей, там поселился почтенный и деловитый магазинный. А магазинные в дружбе с автомобильными, которые провизию доставляют. Так вот и на попутную машину легко пристроиться.
Вроде разумно рассудил Евсей Карпович, но не учел, что попутная машина, развозя товар, по всему городу круги нарезает, а потом в неподходящем месте возьмет да и сломается. Поругавшись с автомобильным, он вылез непонятно где, сопровождаемый Якушкой и Акимкой, которые чуть не плакали – предвидели нагоняй за длительную отлучку от Лукьяна Пафнутьевича. Евсей Карпович рассердился и чуть их вообще в том незнакомом месте не бросил. Но как-то обошлось.
Пропадали ходоки к гадалке двое суток. Вернулись голодные, только одно на уме и держали – поесть от пуза и спать завалиться. И потому не сразу заметили опасность.
Улица перед домом, как на грех, была пустынна. И по ней бежал маленький смерчик. Побежит, остановится, с силами соберется, опять мусор гонит. Вроде как принюхивался…
– Ах ты… – и Евсей Карпович загнул такое-разэтакое, что Акимка с Якушкой даже рты разинули.
– Разведчик… – прошептал.
– За ним придут старшие, – добавил Якушка.
* * *Старшие объявились день спустя.
Домовой дедушка Тимофей Игнатьич через дорогу собрался. Травка ему какая-то с обочины понадобилась. Только кто же за травкой с котомкой ходит? Ну да не в этом дело. А в том, что насилу убежать успел и через щель в блоках метнулся в подвал. Да и застрял со своей котомкой. С одной стороны, жуть прямо – ни туда и ни сюда! С другой – вихорь, как ни пытался, его из той щели высосать не мог. Тимофей Игнатьич визжал, ругался, отбивался задними лапами и переполошил людей – те никак не могли понять, кого тут черти дерут.
Домовые залезли в подвал, захлестнули бедолагу веревкой и вчетвером втянули его. Потом Ферапонт Киприанович выглянул в щель и увидел, что вихорь не опал от огорчения, а все еще околачивается возле дома, кренясь вправо-влево, но, к сожалению, не рассыпаясь.
– Дождались, – сказал он Лукьяну Пафнутьевичу.
– Он не имеет права, – отвечал Лукьян Пафнутьтевич. – Ему на деревне жить положено, а тут уже город.
– Кем это положено?!
Ответа не было.
– Дождались, – сказал он Лукьяну Пафнутьевичу.
– Он не имеет права, – отвечал Лукьян Пафнутьтевич. – Ему на деревне жить положено, а тут уже город.
– Кем это положено?!
Ответа не было.
– Ну, куманек, вот что. Кто у нас тут про права громче всех толковал? Мол, вихри имеют право слоняться, где им угодно, и безобразничать, а мы их тронуть не имеем права, потому что они – разумные? Где этот умник-разумник прячется?! – завопил Лукьян Пафнутьевич. – Тащите, братцы, его на улицу! Пусть сам с этими тварями договаривается! Пока до беды не дошло.
Лукулла Аристарховича поймали и выволокли на тротуар. Он голосил и упирался. Вихорь двинулся к нему, вытягиваясь ввысь. Очевидно, собирался подхватить защитника, поднять повыше и грянуть оземь поосновательнее. Хорошо, вовремя из подъезда вышли люди. Домовые порскнули в подвал, а Лукулл Аристархович опрометью кинулся в подъезд и забрался с перепугу не более не менее как в почтовый ящик. И как только допрыгнул?
Это выяснилось уже потом, когда правозащитник, оголодав, вылез и тайком пробрался к своим хозяевам. А сперва о нем никто не горевал – домовые поспешили на чердак, чтобы всем миром решить – как отбиваться.
– Права ему!.. – ворчал Ферапонт Киприанович. – Декларации ему!.. Конференции ему!.. Одно есть право – защищать свой дом, своих баб и своих детей… От безмозглого ли, от мозговитого ли – один хрен!..
Когда сходка собралась и сколько нужно для разогрева погалдела, выяснилось, что нет того единственного, кто способен сплотить домовых для защиты своей территории и вообще придумать, чем от вихрей отбиваться.
Якушка и Акимка, вдругорядь допущенные на сходку, еще раз доложили про парашюты, но парашют – это средство даже не защиты, а бегства. Их и все бабье население дома отправили на розыски Евсея Карповича, но упрямый домовой не отзывался.
Самое забавное, что был он в момент сходки на том же самом чердаке – там-то его искать и не догадались.
Евсей Карпович выискал закуток посветлее и ладил там из веревок и палочек странную штуковину, сверяясь с картинкой. Картинку выудил в том же Интернете. Палочек явно не хватало, он упрощал свое строение до крайности, но все равно получалось очень плохо. Выругав древних греков, которые наизобретали всякой ерунды, Евсей Карпович оставил сооружение недоделанным и понесся домой – искать в Интернете другие варианты.
Дома его ждал неприятный сюрприз. Хозяин Дениска ходил по комнате, приговаривая:
– Домовой, домовой, поиграй да и отдай!
Евсей Карпович поскреб в затылке – вот только потеряшки ему сейчас недоставало. Все бросай, беги потеряшку искать!
– На кой он тебе сдался? – спрашивал меж тем Дениска. – Колбасу резать? Так я сам тебе сколько нужно отрезаю. С крысами воевать – так вытравили же недавно! Дед, не шали! Поиграй и отдай!
Тут только Евсей Карпович понял, о чем речь.
– Ахти мне! – воскликнул он.
Дениска искал нож – хороший карманный нож со стопором и толковой заточкой в полтора лезвия. Именно эту драгоценную вещицу Евсей Карпович затащил на чердак, потому что проводил эксперименты с баллистой.
Баллисту он, понятное дело, высмотрел в Интернете. Это древнее орудие кидало камни на немалое расстояние и крыло навесным шквалом врага, домовой же хотел, чтобы нож, запущенный из орудия, летел острием вперед. Конечно, для этой цели лучше бы изготовить арбалет, но для арбалета нужен хороший кусок дерева, нужна пружина.
Смотреть, как вихри осаждают дом, и ничего не делать, Евсей Карпович просто не мог. И самому нож нужен, и хозяину, как же быть-то?
От растерянности он тоненько заскулил.
– Дед, это ты? – спросил Дениска. – Что стряслось-то?
– Беда, – отвечал из-за компьютерного кожуха Евсей Карпович.
– А что за беда-то? Я гляжу, ты на какие-то странные сайты лазил. С кем воюем, дед? С древними греками?
– Какие тебе греки!.. Нашему роду истребление грозит!
– Ого!
Пришлось рассказывать все по порядку.
– Вихри враждебные реют над нами… – осознав беду, пропел Дениска.
– Что, и на вас нападали?
– Нет, это были какие-то другие вихри. Надо же…
– Теперь видишь, что нож мне не для баловства?
– Сдурел ты, дедушка. Так и будешь с баллистой в кустах круглосуточно у подъезда сидеть?
– Надо же обороняться!
– Надо. Говоришь, нож метнуть – и вихрю твоему кранты?
– Не я – гадалка Бахтеяровна сказывала!
– А ей верить можно?
– То-то и беда, что можно…
– Так, – сказал Дениска. – Пошли, дед, на чердак за ножом. Не представляю, как ты его дотуда допер…
– Выхода не было, внучек! – огрызнулся Евсей Карпович.
– А деревенька, насколько я понял, совсем близко?
– Если по-человечески – да.
– Ага… Скажи, где эта твоя установка «Гром» смонтирована, я поднимусь и заберу. А ты тем временем в дорогу готовься. В сумку мне еды покидай. Холодильник сам откроешь?
– А то!
– И ребяток своих позови. Ничего, съездим – разберемся.
Дениска полез на чердак, а Евсей Карпович побежал звать Якушку с Акимкой. Схлестнулся с Лукьяном Пафнутьевичем – тот ни за что не хотел подручных отпускать. Хорошо, на шум прибежала Матрена Даниловна и сказала свое веское слово. Все грехи мужу помянула, с первой минутки замужества.
А тут и подручные прискакали.
– Новость, новость! – вопили они. – Тимофей Игнатьич от хозяина сбежал!
– Это как это? – Евсей Карпович и Лукьян Пафнутьевич даже ругаться перестали. Вроде хозяин там дельный мужик, не обижает, и хозяйка работящая, дел у домового немного…
– А вот так! – воскликнула Матрена Даниловна. – Поняла я! Вот теперь все поняла! То-то дура Маремьянка молчит, не признается, кто ей пузо устроил! Это она к Тимошке бегала, на богатое житье польстилась! Так он же скорей удавится, чем женится!
– Ты, баба, ври, да не завирайся, – одернул супругу Лукьян Пафнутьевич. – Телевизора насмотрелась! Это он от вихрей…
– От вихрей не бегать надо, а истреблять их. Такое мое бабье слово. Ну что, детки, на войну, что ли? – она обняла сперва Якушку, потом Акимку. – Я вам припасов соберу. А ты, пенек трухлявый, беги вслед за Тимошкой, коли бегать охота! Я же здесь останусь и буду мужиков с победой ждать!
– Вот же дура, – проворчал обруганный супруг, потому что другого аргумента для подобных случаев он, как и большинство мужиков, просто не имел.
Матрена Даниловна постыдилась обнимать на прощанье Евсея Карповича. Мужняя жена все-таки, неприлично. А так посмотрела – норовистый домовой только рот разинул.
Не знал он, что бабы так глядеть умеют. Да, наверно, и много иного о них не знал…
* * *На войну добирались кружным путем.
Прежде всего, ехали трамваем к Денискиному корешу, там взяли мотоцикл. Потом в магазин, где знакомый продавец дал под честное слово несколько метательных ножей. Когда Дениска сунул их в сумку, домовые ахнули: оружие!
Они тоже приготовились, как умели. Все трое были при заплечных мешках, при веревках, на которые заранее навязали узлы, – мало ли откуда придется спускаться?
Дениска сделал им в сумке особый закуток, а сумку приторочил к багажнику мотоцикла. Перед выездом заглянул туда и в последний раз спросил – никто не передумал? Было страшно, однако домовые не передумали.
Да и как не бояться?
Домовой – исключительно мирный земной житель. Он лезет в драку с себе подобными, но дерется более ради шума, визга и боевых царапин. Еще не бывало, чтобы в драке двух домовых случился покойник. Домовой – работяга, строгий муж и заботливый отец, коли угораздило жениться и детей наплодить. Он по своей внутренней сути – далеко не боец. Евсей Карпович – и тот был не вояка, а скорее искатель занятных и неожиданных для домового дел. И надо же…
Мотоцикл остановился.
– Этот поворот, что ли? – спросил Дениска.
Домовые высунулись и оглядели местность. Точно – вон мостик…
Дениска проехал к реке, оставил технику в кустах, а сумку с оружием и боевыми товарищами закинул за плечо.
– Слышь, хозяин, – позвал Евсей Карпович. – Хоть один ножик возьми в руку!
И протянул оружие, как полагается, рукоятью вперед.
– Ты как знаешь, дед, а я пока ничего опасного не вижу.
– А ты дальше пройди.
– Ну, прошел… Ага, вижу. Так это же – тьфу, мелочь пузатая. Он мне и до колена не достанет.
Домовые высунулись из сумки и через Денискино плечо увидели славный такой вихорек, играющий бумажками.
– Разведчик, – сказал Евсей Карпович. – Ты заметил, хозяин, откуда он взялся?
– Нет…
Дениска прошел немного вперед и сел на перевернутый ящик. Сумку поставил на траву. Вихорек, крутясь, пододвинулся, прогулялся у самых Денискиных ног и внезапно улегся без движения.