Последние дни все мировые СМИ только и твердили о бое в чеченском поселке Горный. Кадры документальной хроники демонстрировали разрушенные взрывами дома, возле которых до сих пор лежали убитые боевики.
Трупы, облаченные в старый выгоревший камуфляж, были сложены ровными шеренгами, рядом лежало оружие. Чаще других камеры репортеров демонстрировали лицо темнокожего мужчины с аккуратно подстриженной густой черной бородой. Полуоткрытый рот обнажал крупные зубы, вместо глаз запекшейся кровью темнели провалы.
– Абу Джавс, – за кадром вещали наперебой комментаторы СМИ. – Одна из наиболее одиозных фигур мирового терроризма, аравиец по национальности, получивший образование в США, он был самым непримиримым врагом Америки. В девяностые годы организовал около полудюжины нападений на дипломатические объекты США в Африке и Индокитае. Последние годы Абу Джавс находился на Северном Кавказе в качестве эмиссара «Аль Каиды»…
– Ликвидация Абу Джавса является одной из крупнейших побед спецслужб, – вторили следом остальные комментаторы.
Третьи, демонстрируя крепких парней в ярко-красных беретах с автоматами на изготовку, стоящих у трупов боевиков, интересовались:
– Правительство США назначило за голову Абу Джавса десять миллионов долларов, интересно, кому теперь достанутся эти деньги?
Самуил Сосновский, услышав подобное заявление, самодовольно усмехнулся и подумал: «Если по совести, то ваше казначейство должно сделать этот откат для меня». Беглый олигарх на мгновение представил физиономию своего чеченского приятеля. Шервани Набиев достаточно умный человек, чтобы сообразить, с чьей подачи федералы вышли на глубоко засекреченную базу, где пытался отсидеться последний ударный козырь сепаратизма.
«Зубы Шервани, конечно, может стереть до десен, но сделать мне он ничего не сможет, – продолжал размышлять Сосновский. – Он ведь получил от меня хорошие деньги, а значит, также в доле предательства».
Мысли олигарха неожиданно прервал звонок. Самуил Аронович недовольно поморщился – эта трубка напрямую связана с Юджином Цоресом. Американский финансист, навязавший Сосновскому эту акцию, постоянно лез к нему с выяснениями, уточнениями, так что тему предстоящего разговора олигарх заранее мог предугадать.
– Здравствуйте, Самуил, – из динамика донесся скрипучий голос американца. Он как всегда начинал беседу мягким, почти отеческим тоном, как прикинувшийся спящим кот, который, прицелившись к мыши, позволял той подобраться поближе.
– Здравствуйте, сэр Юджин, – сдержанно ответил олигарх, мысленно готовясь отразить любой выпад своего партнера-оппонента.
– С истинным интересом наблюдаю за программами новостей. Из вас, Самуил, получился бы неплохой главный редактор мирового информационного агентства. Умеете создать сенсацию на голом месте. Великолепный финт с уничтожением Абу Джавса, наверняка не один десяток «акул пера» погрели свои плавники на этой новости. Только не могу одно понять, какое все это имеет отношение к нашему проекту? Не побоюсь повториться, но у меня складывается впечатление, что вы, уважаемый Самуил, пытаетесь за мой счет решить свои вопросы. В легальном бизнесе за подобные фокусы сурово наказывают. А о нелегальном я и вовсе не упоминаю, глупо тратить деньги на пересказ способов садистских умерщвлений.
Цорес замолчал, тяжело сопя в трубку, давая время собеседнику осмыслить суть сказанного и свое положение. Сосновский не стал выдерживать паузу, которую американец мог воспринять за слабость, и почти сразу же заговорил:
– Многоуважаемый Юджин, я также не хочу повторяться, почему, выражаясь русским языком, стал браться левой рукой за правое ухо и какие мы получим дополнительные дивиденды. Поэтому скажу коротко, все идет строго по обговоренному с вами плану.
– Вы что, хотите сказать, что я дал добро на то, чтобы русские чекисты узнали о ядерном фугасе, а также разрешил устроить три грандиозных провала? Вы, мой друг, балансируете на грани фола и если сорветесь, вам уже ничто не сможет помочь, даже вмешательство самого Господа Бога. – Дребезжащие нотки в голосе финансиста теперь больше походили на скрип пенопласта по стеклу, отчего по коже олигарха невольно пробежали мурашки.
– Все верно, – подтвердил Сосновский, едва ли не перебивая Цореса. – Три раза русская госбезопасность с поспешностью голодного крокодила хватала все брошенные ей приманки, которые при внешней внушительности оказывались на самом деле пустышками. Теперь же они сбиты со следа.
Самуил Аронович говорил «открытым текстом», не опасаясь за то, что разговор будет перехвачен спецслужбами, – телефон американца был оснащен самой совершенной системой шифрования.
– Как-то странно вы сбиваете их со следа, как раз в том направлении, куда везут заряд, – недовольно заметил финансист.
– На том и построен весь расчет. Человеческая логика ведь устроена на противоречиях. Если понимаешь, что тебе врут о направлении на юг, то нужно двигаться на север, в крайнем случае на запад или восток. Тем более теперь, когда пустышки вскрыты, а желудок зверя по-прежнему пуст, он услышит вожделенное блеяние издалека.
Американец заметно оживился.
– Вы имеете в виду заявление «Пари Матч»? – В динамике телефона было слышно, как заскрипела кожа кресла под телом финансиста. Старик действительно держал руку на пульсе происходящего, и от его внимания не ускользнуло заявление французской жандармерии о возможности взрыва террористами железнодорожного туннеля под проливом Ла-Манш.
– Именно это, – торжествующе подтвердил Сосновский и, сообразив, что этот телефонный спарринг он выиграл, неожиданно сорвался, сболтнув свойственную его племени жалобу: – Если б вы только знали, во что мне это обошлось.
Но его стенания магната нисколько не интересовали, он только сказал:
– Вы, Самуил, взяли игру на себя, и в случае проигрыша с вас и спросим…
…На столе были расставлены несколько мелких пластиковых тарелок с грубо нарезанными кружками вареной колбасы, ноздреватого швейцарского сыра, присыпанные крупными кристаллами сахара дольки сочного лимона. В стороне стояла бутылка армянского марочного коньяка, две пустые заняли место под столом.
А за самим столом сидели подполковник Донцов и полковник Зимогляд. Двое офицеров сидели уже третий час.
– Страна у нас, что ли, такая, – разливая по пластиковым стаканчикам коньяк, бормотал Степан Алексеевич Зимогляд. – По любому поводу застолье устраиваем, хоть с радости, хоть с горя.
– Менталитет у нас такой, – берясь за свой стакан, глубокомысленно заметил Олег. – Мы – люди душевные, вот чтобы не скурвиться и не очерстветь душой, ее, эту самую душу, водкой и подпитываем.
– Твою мать, – выругался начальник «особого отдела» и одним махом выпил коньяк, высосав дольку лимона, продолжил: – Я думал, ваш Христофоров бультерьер, этот, как его, как стаффордширский людоед. Уж как вцепится, так только кишки полетят.
– Так и полетели, – пожал плечами Донцов. Выпил, выдохнул и добавил: – За один раз считай, – выставив растопыренную пятерню, стал загибать пальцы. – Канал контрабанды наркотиков накрыли, это раз. В Калмыкии накрыли и ликвидировали банду хорошо законспирированных бандитов, тридцать рыл. Этого тебе мало? В Чечне обнаружили тайную базу боевиков, это три. Четыре, на этой базе был уничтожен отряд «непримиримых» террористов, которые еще долго могли отравлять жизнь нашим парням на Кавказе. И, наконец, пятое – ликвидация «арабского скакуна» Абу Джавса. Американцы от восторга визжат, как бандерлоги в джунглях, мало того, что за них грохнули их кровника, так еще и бабки им сэкономили. Чего уж тут расстраиваться, товарищ полковник, это как во время операции «Перехват» попадается куча мелкой уголовщины. Вроде и мелочовка, а сколько «глухарей» закрывается… Такой шаре только радоваться нужно.
– Ну да, шара, – скептически заметил Зимогляд, – только кому шара? Погранцам, чекистам, воякам и даже ментам. Этим действительно судьба отвалила. Нам же мелочь досталась, а вот крупная рыба, кажись, ускользнула. Как говорится, хвостиком махнула и тю-тю.
– То есть? – не понял Олег и, уставившись на «особиста», для лучшей фокусировки прищурил левый глаз.
– А то и есть, наши эксперты из аналитического отдела считают, что, возможно, информация о ядерном фугасе сплошная деза, засланная одной из разведок НАТО, чтобы узнать тактику наших спецслужб. Вот оттуда и взялись эти «жирные» подставы.
– Выходит, наши корячатся, а их аналитики списывают лучшие эпизоды.
– История знает немало подобных примеров, – разливая остатки коньяка, наставительно произнес Зимогляд. – Например, во время Крымской войны в девятнадцатом веке, когда турки, англичане и французы штурмовали русский Севастополь. В это время в нейтральных водах стоял американский военный корабль. Он не принимал участия в боевых действиях, зато офицеры, находящиеся на борту корабля, фиксировали все происходящее на берегу. Впоследствии собранный материал подробно изучался в Генеральном штабе США, а после в Вест-Пойнте.
– И сильно это им помогло?
– Сильно не сильно, но две мировые войны выиграли они и «холодную» заодно, оставшись на политической карте единственной супердержавой, – полковник Зимогляд говорил ровным голосом, не принижая результатов произошедшего, но и не восхищаясь нынешним заклятым другом. Он просто констатировал факты как настоящий профессионал.
– Но, – опустевшая бутылка оказалась под столом в одной шеренге с остальными, – это не единственное мнение наших архивариусов. В западной прессе проскользнула информация о возможной крупной диверсии на севере Франции. И вот бытует мнение, что это гуляет наш «поросенок».
– Вряд ли, – засомневался Донцов. В чем, в чем, а в оперативных мероприятиях он разбирался достаточно хорошо.
– Вот и наш шеф, Андрей Андреевич, считает, что это подстава, – оживился «особист». – Только никаких доказательств, ни улик, ни одной зацепки. Натуральный бой с тенью в темной комнате. Куда ни бьешь, везде пустота.
– Пустота – это хреново, – мрачно констатировал Олег, выцедив остаток своего коньяка, и поднял вверх указательный палец. – Но одна зацепка все же есть.
– Теперь тебя нужно в командировку отправлять, как Христофорова и Лялькина? – зажав в руке стакан, полковник с подозрительным прищуром уставился на оперативника.
– Нет, мое дело нужно провернуть здесь, в Москве. Правда, потребуется серьезное прикрытие, ну, типа «маски-шоу» в красивых нарядах, румяные следователи, прокурорские и, естественно, серьезные документы на гербовой бумаге.
– Прелюдия замечательная, – тихим, абсолютно трезвым голосом произнес Зимогляд. – Теперь хотелось бы узнать о сути предполагаемого удовольствия.
– Легко, – тряхнул головой Донцов.
Пересказ задуманного старшим оперуполномоченным ГУБОП занял около десяти минут. Потом в комнате повисла тишина. Начальник «особого отдела» по-стариковски пожевал губами, заглянул под стол, но бутылки были пусты.
– Н-да, – качая головой, пробубнил полковник, при этом его взгляд не выпускал из поля зрения лицо сыщика. – Если твой план выгорит, то я тебя не то что румяными следаками обеспечу, самую лучшую бригаду предоставлю во главе с одним из замов Генерального прокурора. Соответствующего уровня будут и «маски-шоу», и гербовые бумаги, и какава с чаем.
– А если вдруг какой-то прокол? – вырвалось у Донцова.
– А если прокол, то это, милый друг, уже чистая уголовщина, и мы тебе ничем помочь не сможем. Так что, прежде чем начнешь воплощать в жизнь свой гениальный план, подыщи заранее щит на свою задницу, – развел руками Зимогляд.
– Дельный совет. – Сыщик замолчал.
Пауза длилась недолго, первым не выдержал Зимогляд:
– Помощь какая нужна?
– Нет, в моем подчинении остались двое стрелков Серванта, мастера своего дела. В общем, для первого этапа вполне этого хватит, а там посмотрим.
– Тогда дерзай и помни про щит на пятую точку, – начальник «особого отдела» пожал руку подполковнику и, поднявшись из-за стола, ровным шагом прошел к выходу…
Уже той же ночью в центре Москвы из неприметного микроавтобуса выбрались двое крепко сложенных молодых людей. Один держал в руках большой пластиковый чемодан, у другого за плечами висел рюкзак.
Весело переговариваясь, парни уверенно набрали код замка, вошли в подъезд. Оказавшись с противоположной стороны стальной двери, они мгновенно преобразились. Молча вошли в кабину лифта и поднялись на девятый этаж.
Пройдя по лестнице и оказавшись на техническом этаже, впереди идущий парень с рюкзаком вытащил из кармана миниатюрную отмычку и ловким движением вскрыл замок.
Проникнув на чердак, молодые люди остановились, окруженные сплошной темнотой, но пользоваться фонарем не стали, надев портативные приборы ночного видения.
Неторопливо пройдя внутрь, оказались у небольшого прямоугольного окна, выходящего на улицу. Раскрыв рюкзак, один из парней вытащил из него небольшой поролоновый матрас, который расстелил под окном. Второй, почти бесшумно щелкнув замками, отбросил крышку чемодана, внутри которого оказалась разобранная британская винтовка «Каверт».
Действия стрелка были спокойными и сосредоточенными, как у хорошо отлаженного механизма. Вытащив из чемодана цевье с откидным прикладом, прикрутил длинный ствол с инерционным глушителем, затем вставил затвор, закрепил оптический прицел и сошки. Наконец вставил обойму и, передернув затвор, дослал патрон в патронник.
Тем временем напарник снайпера извлек из своего, казалось бы, необъемного рюкзака похожий на громоздкий фотоаппарат квантовый дальномер, вставил в ухо миниатюрный наушник, включил радиостанцию на прием.
Бывшие офицеры разведотдела Северного флота без особых проблем адаптировались в диверсионном отряде. Долговязый старлей Храп еще в юношеские годы добился на спортивной ниве звания мастера спорта по пулевой стрельбе. Теперь он отшлифовал это мастерство до уровня снайпера-аса, поражая ростовые мишени на дистанции от трехсот до девятисот метров из стандартной армейской винтовки.
Офицер-связист Рудик в отряде не только был штатным радистом, но также освоил специальность «координатора», или, говоря общедоступным языком, «второго номера» снайперской пары. А в глубине души мечтал стать первым номером, и он обязательно им станет, когда в группу подберут нового радиста.
Остаток ночи снайперская пара провела в полной тишине, готовясь к предстоящей операции, которая, в сущности, была их выпускным экзаменом.
Ночь сменилась серыми предрассветными сумерками, погасли уличные фонари и огни неоновых реклам. Улицы постепенно заполнялись автомобилями.
Храп как будто вырвался из плена спячки, по очереди размял шею, плечи. Потом разработал суставы рук и наконец размял пальцы, возвращая им прежнюю гибкость и чувствительность. Наконец, ощутив прилив бодрости, взял винтовку и подморгнул своему «второму номеру»:
– Ну что, коллега, приступим.
Рудик включил квантовый дальномер, поднес прибор к лицу. Расстояние до места появления цели составляло немногим меньше полукилометра. Причем сложность для работы снайпера была в том, что угол стрельбы был неудобным. Но именно эта сложность обеспечивала паре временную фору.
– Расстояние – четыреста тридцать девять метров, – наблюдая за показаниями прибора, негромко доложил координатор. – Скорость ветра… угол скоса… упреждение…
Снайпер, приложившись к резиновому наглазнику, регулировал прицел. Наконец он удовлетворенно прошептал:
– Готово.
Теперь время потекло, как расплавленный свинец, – время ожидания. В голове Храпа неожиданно зазвучал голос инструктора по огневой подготовке:
– Искусство снайпера состоит из трех основных частей. Умение метко стрелять, умение маскироваться и умение ждать. Причем, каждая из составных главная. Меткий стрелок, который не умеет маскироваться, обречен на уничтожение. Меткий, хорошо замаскированный стрелок, не умеющий ждать, выдаст свое присутствие и также будет уничтожен. Хорошо замаскированный стрелок, дождавшись своего часа, но промахнувшийся, также обречен. Снайпер на поле боя не может и не решит исход сражения, снайпер в политике обязательно изменит ход истории.
– Аллигатор, говорит Кайман, – донесся из наушника голос еще одного координатора, отслеживающего движение цели.
– Слушаю тебя, Кайман, – моментально отозвался Рудик, большим пальцем прижимая наушник.
– На подъезде серебристого цвета «Линкольн».
– Понял, серебристый «Линкольн», – вслух повторил координатор, скосив глаз на «первого номера». Тот лишь понимающе кивнул, доворачивая толстый ствол своей винтовки.
«Линкольн» появился через три минуты. Длинная машина притормозила у светофора, затем мягко свернула к двенадцатиэтажной стеклянной колбе бизнес-центра.
Встав между шикарными иномарками, «Линкольн» остановился. Первыми из салона выбрались двое широкоплечих телохранителей. Несмотря на стильные костюмы, от смуглолицых отбойщиков даже на расстоянии в несколько сот метров исходила природная свирепость, свойственная пастушьим собакам. Только стрелку не было никакого дела до злобного вида кавказцев, он ждал появления цели.
Наконец отворилась задняя дверца «Линкольна», и из салона вначале появился лакированный острый нос туфли, а следом и сам хозяин обуви.
– Есть, – одними губами произнес Храп, ловя в перекрестье прицела Руслана Касымова. От взгляда стрелка не укрылись нервное напряжение чеченца, затравленный взгляд и резкие движения.
Двое телохранителей старательно прикрывали Руслана от дороги, загораживая его спину своими могучими телами. Возможно, это было бы эффективно, если бы стрелять пытались с дороги, но с высоты девятого этажа Касым был виден, как блоха на дне фарфорового блюдечка.