— Ты после видел принцессу? — Сват искренне удивился.
— Видел… — помрачнел Сергей. И в двух словах поведал о причинах, заставивших встретиться с маркизом Ар-Розом.
Наемник долго молчал, осторожно поправляя веткой дрова в костре и, видимо, размышляя, потом поднял на Сергея глаза:
— Чушь какая-то. Какая война? Тарида просто не может угрожать Ассане, не имея поддержки остальных королей Шеола… Не та расстановка сил. А поддержки маркиз иметь уже не может, потому что закон теперь на стороне короля Ангурда. Принцесса выполнила свое обещание — не ее вина, что маркиз опоздал.
— Тем не менее, — вздохнул Сергей. — Поэтому я никогда не любил политики и не верил власть имущим — там слишком много интриг. Однако… Для наемника ты слишком уверенно говоришь о политике, Сват. Ведь могут быть разные нюансы.
— Какие тут нюансы? Я не всегда был наемником. — Сват немного помолчал. — Мир меняется. Не ожидал подобного от принцессы Энии — я никогда не слышал о ней ничего плохого. Раньше.
— Большие люди — за большими дверями. И правда вместе с ними.
— Возможно. Но не всегда. Как ты думаешь жить дальше?
— Ума не приложу.
— Ты собираешься жениться? Когда-нибудь — не сейчас.
— Раньше был уверен, что нет. А теперь… — Сергей слегка улыбнулся, вспомнив свой ночной разговор в нереальности с Ленкой. Сердце мягко трепыхнулось в груди, наполняясь теплотой. — Теперь не знаю. Ничего не знаю.
— Тогда тебе нужен будет развод.
— Наверное.
— Но получить ты его сможешь только через год. Таков закон.
— А если я заявлю, что это была случайность? Что я горец и ничего не знал?
Сват немного помолчал, глядя в огонь. Потом тихо сказал:
— Мне кажется, честнее было бы сначала поговорить с принцессой. Я понимаю, она с тобой обошлась самым поганым образом, но не думаю, что ты захочешь мстить женщине… Лично мне не по нраву все эти громкие сенсации и обличения. Да и… Что-то нечисто с этим предательством, совсем непонятно.
— Спасибо, Сват. Именно это я и хотел услышать. Я уже сам в себе сомневаюсь…
— Неудивительно. Столько произошло. Это мы с тобой сидим, разговариваем спокойно… А ведь все это так необычно. Даже неслыханно. Я ребятам три дня челюсти на место поднимал, когда до них дошло, из-за чего весь сыр-бор… И плюс ко всему — не успел появиться здесь, как завалил гоблина. Шутник, однако.
Сергей похлопал себя по карманам, выискивая курево.
— Это случайность… И там, и здесь.
— Я понимаю.
— Серьезно.
— Конечно.
— Да ладно тебе. — Сергей отвернулся в сторону, старательно сворачивая козью ножку.
Сват улыбнулся:
— Ну, что будешь делать?
Сергей задумался, глядя в огонь. Наемник поднялся и начал с треском ломать о колено толстые сучья, потом собрал вместе и поочередно побросал в огонь. Наконец Сергей поднял голову.
— Зачем меня завтра, вернее — уже сегодня, вызывает князь? Только не говори, что не знаешь.
Сват отряхнул руки и снова сел рядом.
— Хочет предложить тебе остаться у него офицером. Не мелким.
— Я так и думал.
— Не зазнавайся.
— Да нет, — вздохнул Сергей. — Просто очень неудобно отказываться… Но мне надо в Ангору. Нужно положить конец этой неразберихе.
— Тогда тебе лучше заручиться поддержкой князя. Мне кажется — он не откажет. Мало ли что можно ожидать от короля Ангурда…
— Вице-канцлер там уже две недели и все подготовил. Лаверт почти согласен, но ты не дави на него. Мне нужна его свободная воля.
— Я знаю, ваше величество, вы уже все говорили.
— Обрати внимание на этого Горма с Эвады…
— Не беспокойтесь.
— Ладно… Ну, тогда — с Богом. Хорошего пути, Эния.
— До свидания, отец.
Король Ангурд хлопнул дверцей кареты и махнул рукой, разрешая движение. Кучер щелкнул поводьями и экипаж тронулся, сопровождаемый дружным перестуком копыт конной охраны. Плавно двинулись назад вечнозеленые кипарисы центральной аллеи, впереди предусмотрительная стража распахнула узорчатые створки выездных ворот.
Принцесса откинулась в глубь королевской кареты. Тревога опять в который раз колыхнула беспокойное сердце — все складывалось не так. Она прекрасно понимала, что на этих переговорах присутствие члена Королевского Дома Ассаны вовсе не обязательно — совсем не тот уровень и совсем не та важность договора. К тому же Загора и так была давним и верным союзником, да и король Лаверт был таким же давним должником…
Отец любит ее. И со свойственным ему стремлением махом решать все проблемы, с чисто мужской близорукостью желает вытянуть ее из, как ему наверняка кажется, омута женских переживаний и беспокойств. Загрузить в рутинную суету государственных дел и забот, не давая сосредоточиться на своих, женских, сердечных слабостях.
Так ему кажется. Может, он и прав. Но сердце подсказывало другое… Однако кто может понять неясные сердечные всполохи? В одном только Эния могла дать точный ответ — уезжать совсем не хотелось. По крайней мере — сейчас.
Строгие столичные дома с продуманными невызывающе-благородными архитектурными решениями, свойственными центральным улицам Ангоры, закончились и за окном потянулись сельские пригородные пейзажи, прерываемые редколесьем. Принцесса закрыла глаза.
«Мир создан совсем не для этого, в мире нужно искать совсем другое…» — пришли в голову знакомые слова. Мы что-то ищем в этом мире? Конечно, ищем, по крайней мере — хотим. Что? У каждого человека свой ответ на этот вопрос, вот только… Правильный ли? «Рассвет и улыбку, и смех веселой детворы, и: „Доброе утро, родная. Ты знаешь, я больше никуда не поеду, я останусь с тобой и с детьми…“ И тогда не нужны дворцы и дальние страны, огромные угодья и чужие красоты…» Почему-то так этому верится — почему? Разные люди говорят разное, и многие — красиво. И убедительно. Но…
Там, где истина, — там откликается сердце. Кто может понять, чего хочет простое женское сердце? Что ты хочешь, сердечко мое бедное? Может, политики? Интриг? Богатства? Или «смех веселой детворы…»
В душе потемнело — перед глазами поднялись маленькие, не по-детски серьезные дочкины глазки: «Мама, я хочу, чтобы все жили хорошо-хорошо. И у всех все-все-все было: и детки, и игрушки, и магазины с игрушками, и рыбки, и домики, и домики для рыбок… И мамы такие, как моя мама!» Радушка, маленькая моя…
На глаза навернулись непрошеные слезы — Эния провела пальцами у глаз. «Не бойся. Мир не страшен, — вспомнилось опять. — Даже Рох не страшен. На все есть свой ответ и свой выход, нужно только найти его. И тогда открывается то, чего никогда не ожидал, и там — где совсем не искал. В себе самом. В своей семье…» Кто ты, рыцарь, появившийся как ангел — из ниоткуда и так же ушедший — в никуда… Я хочу еще раз увидеть твои глаза и еще раз заглянуть в твое сердце. И еще раз увидеть — ты не обманываешь, ты говоришь правду…
«И тогда не захочется чего-нибудь другого, поверь — никогда. Потому что то, что есть здесь, никогда не найти там. Тишину. Доброту. Близость. Терпение и кротость. Любовь…»
Это правда. Это только в себе самой. И в близких…
Разве можно начать все сначала? Разве можно вернуть то, что, казалось, никогда не вернется? Спокойное сердце. Доброту. Любовь. И счастье…
Раньше казалось — нет. Все потеряно навсегда. Вместе с маленькой Радой и бесшабашным Астором. Но пришел человек и сказал… Вернее, показал — себя самого, свою душу. И свою боль. Где за темной пеленой прошлого отчаяния и горя теплилась надежда. И желание. Не знатности, славы и богатства, а того, что в глубине души, порою не ведая того, хочет каждый человек. Хочет, хотя часто и не осознает этого…
Эния выглянула из окошка кареты:
— Замат?
— Слушаю, ваше высочество. — Кучер перегнулся через сиденье и посмотрел назад.
— Мы едем по Западному тракту? Через Шаридан?
— Рядом, моя принцесса. Дорога огибает город…
— Передай, пожалуйста, Ромену — мы заедем в усадьбу. Ненадолго. Лейтенант знает куда.
— Слушаюсь, ваше высочество.
Эния вновь откинулась на спинку мягкого сиденья. Карета плавно покачивалась на сверхпрочных рессорах, не давая прочувствовать мощеные улицы города и ухабы и ямы проселочных дорог.
«Кто ты, незнакомый и очень знакомый теперь человек? Внезапно появившийся в самый страшный и безысходный момент и чудом избавивший от страха и отчаяния? Заставивший вздрогнуть женское сердечко и увидеть мир…
Ты встал туда, где я ожидала увидеть зверя, ты встал и взял меня за руку и увел наверх, в Эргану… Это значит, что с тобою — небо. Небо благоволит к тебе, и через тебя — ко мне, ибо давно никто не слышал, чтобы два сердца настолько подходили друг другу, что посещали Рай…
И показал свое сердце. Я видела тебя — мирного и скромного, который не мнит о себе высоко и не считает себя особенным, — рыцаря. Который тоже пережил боль и потерю близких и знал цену того, что потерял. Это не купишь деньгами и не взрастишь богатством. Это дается раз — и на всю жизнь, и это надо беречь. Счастье. Потому что легко потерять и не обрести вновь, сколько ни моли об этом Бога…
И показал свое сердце. Я видела тебя — мирного и скромного, который не мнит о себе высоко и не считает себя особенным, — рыцаря. Который тоже пережил боль и потерю близких и знал цену того, что потерял. Это не купишь деньгами и не взрастишь богатством. Это дается раз — и на всю жизнь, и это надо беречь. Счастье. Потому что легко потерять и не обрести вновь, сколько ни моли об этом Бога…
И потому то, что произошло, — удивительно, если я понимаю правильно. Похоже, что небо готово дать это вновь. В полной мере и с полной душой, иначе почему так стучит сердце — как в преддверии новой и обязательно хорошей судьбы?
А ведь я даже не запомнила твоего лица.
Но я не верю, что ты погиб, не верю, что сказка, подаренная сверху, внезапно оборвалась. Сказка не может быть без конца. Хотя она и была без начала…»
Князь опустился в высокое кресло у камина и задумался, вперив нахмуренный взгляд темных глаз в огонь. Сват молча ждал, Сергей украдкой разглядывал спартанскую обстановку княжеских покоев. Одно кресло, три стула, кушетка — не понаслышке знакомая Сергею, стол, заваленный какими-то картами и схемами. Из роскоши — только камин, придававший хоть какой-то уют и обжитость практически голым стенам. Приют воина, явно не ценящего достаток. Хотя… Сергей ведь не видел княжеского замка в Тоо-Дальге, месте постоянной дислокации воинствующего монарха.
Наконец Далич поднял голову:
— Очень интересно. Если бы мне это рассказал кто другой, — он глянул на Свата, — я бы счел это ложью. Слишком напоминает басню.
— Да, — сказал Сват, — напоминает. Ты поможешь?
Князь поднялся с кресла и, заложив руки за спину, прошелся по комнате.
— Я не в самых лучших отношениях с королем Ангурдом. Ты знаешь почему. Чем я могу помочь?
— Именем, — сказал Сват. — Твоим именем, Too. Оно очень уважаемо в Шеоле.
Далич хмуро усмехнулся:
— И все? Почему так мало? — Он медленно вернулся обратно, не отрывая нахмуренного взгляда. — Вы оба пришли ко мне утром с… паршивым известием об отъезде того, кто именно сейчас очень нужен. И плюс ко всему еще хотите, чтобы я из-за этого… именно из-за этого влезал в какие-то конфликты? Я правильно понимаю?
Сергей открыл было рот, чтобы объяснить, но Сват успокаивающе сжал его руку:
— Именно, Too. Абсолютно правильно.
Далич резко повернулся — Сергей напрягся. Но князь, запрокинув голову, неожиданно расхохотался.
— Хамье… — Он немного перевел дух. — Ну и наглецы. Воины. Ладно, двигай с Богом. Если что случится, я постараюсь помочь тебе. — Он сказал это спокойно, без апломба, как сам собой разумеющийся факт. — Но помни: тогда ты будешь моим должником. И я долго не слезу с тебя здесь, у меня.
— Согласен, — облегченно вздохнул Сергей.
— Хорошо, — сказал Сват.
— Идите. Глаза б мои вас не видели…
…Вдоль ущелья, среди отцветающей лаванды, выстроились длинные тройные ряды наемников — множество людей, сняв боевые шишаки, провожали погибших в последний путь. Здесь погребение не считалось трауром — это было честью. Каждый всегда сам готовился к подобному, и каждый по-своему был к этому готов. Здесь это не занимало много времени, здесь не говорили долгих слов. Ибо гибель в схватке с нечистью Роха уже сама по себе означала торжество, память боевых друзей, третий тост и упокоение в небесных садах Эрганы… Так здесь считали — и не Сергею было говорить им о другом.
Спокойно и мелодично пропели походные трубы, показавшие способность извлекать не только боевые сигналы и марши, и по стройным рядам поплыли длинные свертки — последний саван павших в бою. Каждый, принимая на руки тело и передавая дальше, мог тихо сказать несколько слов навсегда уходящим друзьям, или попросить о памяти, или такой же отваге…
Уходившие — уходили. И прощались со всеми, чтобы навсегда упокоиться у подножия Ма-Гурды — самого высокого скалистого утеса в этих местах. Где на выровненном фронтальном склоне уже были навечно выбиты имена…
— Честь вам и хвала, ребята, — сказал Сват вслед уплывшим телам и повернулся к Сергею. — Надеюсь, и моя смерть будет такой.
— Гм… — сказал Сергей. «Герои навсегда останутся героями и займут достойное место в сердцах своих товарищей. И это уже почетно. Но все же… Все же — ради чего смерть? Наверное, я до чего-то еще не дорос…»
— Ушедшие — не забывайте оставшихся, — почему-то задумчиво произнес Гай, тоже глядя вслед уплывшим фигурам, прикрыв от солнца глаза ладонью.
Они стояли втроем на косогоре у центральных внешних ворот крепости, тоже разбитых и исковерканных гоблином, как и внутренние. Остальные участвовали в ритуале прощания. Было уже позднее утро…
— Ушег-Гурд любит славу. Через смерть, — тихо произнес Сергей. Потом глянул на Свата: — Ты как-то говорил, что здесь нашли митру… А-Шаха, кажется? Что это такое?
Гай удивленно посмотрел на Сергея, потом перевел взгляд на командира.
— Ант немножко не от мира сего, — пояснил ему Сват. И вздернул брови в сторону Сергея: — Это долго рассказывать.
— А ты в двух словах.
Сват сделал два шага и, опустившись на корточки, сорвал несколько стебельков синей лаванды. Не спеша растер в пальцах и поднес руку к носу:
— Какой запах… Такой бывает только в горах.
Сергей, сощурившись, окинул взглядом поднимающиеся вершины.
— Кстати, здесь недалеко есть горское поселение, — продолжал наемник. — Амин-Гурд. Они никогда не участвуют в войнах с Рохом. Потому что боятся тревожить зло…
Сергей молчал. Гай задумчиво рассматривал горы.
— Крепость возвели в давние времена, еще до Роха, чтобы взять под контроль местные контрабандные тропы из свободных лесов межозерья — раньше они начинались сразу за горами. Это всегда было одним из самых беспокойных мест, причем не только в Далийском княжестве, но и на всем восточном побережье полуострова. Потом из межозерских лесов сюда подступил Рох… — Сват немного помолчал, задумавшись. — Есть в Шеоле несколько мест, которые всегда пытаются оставить за собой морги. Как будто раздосадованные тем, что их не оставил за собой туман — как забытый легендарный Рафор. Все они — места концентрации давних конфликтов, войн и крови. На западе это Дост, у Нипорога, на востоке, — Брахма-Гут, вот Ушет-Гурд… — Он опять немного помолчал. — Давно, когда Рох еще наступал и люди отчаянно пытались сопротивляться, здесь был один из рубежей обороны. Сейчас мы знаем, что это было бесполезно, но тогда… Земля рождала упрямцев. И героев. Они не сдержали туман. Но и не отступили. — Сват поднялся на ноги и отряхнул руки. — Три правителя видели это и еще верховный магистр Белого ордена. Возможно, кто-то в этом видел просто эксперимент… Под утро в туман вошел отряд белых монахов — тогда это были первые попытки ордена… Двадцать два человека. Они хотели спасти тех, кто, возможно, остался жив. Вернулся только один. Он и принес странный высокий головной убор, похожий на митру высшего духовенства, который снял с какого-то пьедестала в тумане. Он умер через час. Успев передать убор первому из правителей, кого успел увидеть… Королю Ангурду Ассанскому. И через час отступил Рох… Ангурд забрал его себе вопреки желанию всех остальных. После он возвел для него специальный мавзолей в Брахма-Гуте.
— Почему в Брахма-Гуте? — помолчав, тихо спросил Сергей.
— Трудный вопрос. Наверное, судьба. Многие заметили, что митра обладает странной, непонятной энергией… Король не хотел экспериментировать со столицей. С ее помощью он надеялся противостоять Роху. А Брахма-Гут… Это и достаточно удаленный от столицы, и достаточно укрепленный, как золотоприиск, город. Лишь позже обратили внимание, что по совпадению он еще и один из самых «злых» городов. Где ломаются судьбы и часты конфликты. Раньше.
— А сейчас?
— И сейчас ломаются судьбы — в других масштабах. Но теперь это процветающий город. Кстати, там тоже отступил Рох. Но я не договорил. Существует легенда, что митра, а есть еще риза и посох, — самого короля Роха. А-Шаха. Буква А означает анти, что значит противо… Что естественно нежити и злу. Ризу тоже нашли однажды в Рохе — на западе. Она в Досте — с той стороны полуострова. Посоха еще никто не нашел. Это в двух словах. Много странного?
— Если бы ты знал, Сват, сколько вообще вокруг странного… Для меня. Я просто уже не умею удивляться. — Сергей обвел задумчивым взглядом крепость. — Извини за отсутствие любопытства, мне это все еще надо переварить.
— Гм… Никак не могу привыкнуть. Ладно, ты как, идешь? Не передумал? — Сват скосил глаза в сторону. — Уже поздно.
Сергей спохватился:
— Конечно.
Они поднялись наверх — над головой проплыла покореженная арка ворот внутреннего уровня, под ногами застучала брусчатка каменного двора. Приблизились изломанные ступени, недобрым дыханием ожидания дохнули темные провалы мрачных пещер.