— Если только что-нибудь не захочет попасть именно сюда. — Она с опаской посмотрела наверх, где в вышине чернела осязаемая темнота. — Лучше пойдем. Мне уже лучше.
Уже довольно привычный подъем по ступенькам наверх, и Сергей, нахмурившись, подозрительно оглядел размытую в тумане улицу с рядом почти целых, нетронутых домов.
Полусгнивший деревянный забор подпирал все тот же вездесущий колючий кустарник, проржавевшие фонарные столбы пропадали в белесой мгле темными пунктирными палками, когда-то ухоженные домики глядели разбитыми окнами и облупившейся, тут же валяющейся пластами штукатуркой. Улица была почти свободна от кустов — только лежала, задрав почерневшие колеса вверх, перевернутая крестьянская телега. Рядом рассыпалась истлевшая старая рухлядь…
Сергей оглянулся — над ними возвышались два этажа кирпичного здания, кирпич наполовину раскрошился, и тоскливо взирали на все это почерневшие рамы и заплесневелые стены. Какая-нибудь бывшая городская или поселковая управа.
— Ну что, пойдем? — Он двинулся по улице, потом обернулся. — Эния? Что с тобой?
Она стояла у входа, наклонив голову и прижав правую руку к виску.
— Не знаю. — Она подняла глаза и попыталась улыбнуться. — Нехорошо что-то. Какой-то страх, как будто рядом что-то… Сейчас пройдет.
И тут произошло неожиданное и действительно страшное — то, что заставило у него помутиться разуму и потерять контроль над собой.
Огромная длинная тень в мгновение ока метнулась от окон второго этажа, обвила зеленоватыми кольцами разом побледневшую девушку и так же быстро скрылась вместе с ней наверху — черная гнилая рама выскочила из окна и, разваливаясь на куски и в труху, осыпалась в колючие кусты под окнами. Замер на полуслове, не успев набрать силу, испуганный женский крик…
Кровь отлила от лица и фонтаном ударила голову, он побледнел и пошатнулся, боясь даже подумать о чем-то…
— А-а-а-а-а-а. — Разум перестал трезво осмысливать происходящее — не чувствуя под собой ног, он не вбежал, а влетел в темный провал входа, меч оказался в руке совершенно самостоятельно, и сразу ставшая липкой рукоятка только чудом оказалась не раздавленной в труху…
Перед глазами мелькнули сбитые ступеньки лестницы наверх, дверь на втором этаже вылетела пулей — одна створка жалобно повисла на вывороченной коробке. Длинный темный коридор с пустыми комнатами по бокам, многие двери распахнуты или прикрыты — в самом конце мелькнула длинная извивающаяся тень.
Не помня себя, он влетел в последнюю комнату, напоровшись и сдвинув с разбегу громоздкий стол-бюро, — в окне мелькнул кончик огромного хвоста. Ни на секунду не задерживаясь и не задумываясь, он тут же сиганул следом…
Внизу оказалась деревянная пристройка — Сергей пробил трухлявую крышу и ряд пыльных стеллажей с ящиками, глиняными банками и кувшинами — осколки и черепки застучали по цементному полу. Во все стороны прыснули противные здоровенные пауки, младшие собратья рохерских тварей, с кота величиной…
На улице остановился и слегка перевел дух — огромный удав заметил преследование и ждал неподалеку, бросив на жесткую траву бесчувственную девушку. Толстое тело медленно ползло само в себе, собираясь в большие кольца, — в широкой пасти мелко трепетал раздвоенный язык. Принцесса лежала рядом, широко раскинув безжизненные руки и не шевелясь… Ах ты мерзость рохерская…
Сергей поудобнее перехватил в липких руках клинок и медленно двинулся вперед. Язык в пасти затрепетал еще быстрей, гигантская змея выгнулась и ниже пригнула голову… Голова. Главное — это голова. У Сергея не было такого опыта схватки со змеями, как с членистыми, но он помнил — главное, отделить голову. Давай, ты ведь тоже прыгаешь, так начнем…
Плоская голова метнулась к нему — он ждал этого и отскочил в сторону, приготовив меч, но зеленое тело резко выгнулось дугой и ушло в сторону. Он тут же сиганул к голове, не давая огромному удаву приготовиться для броска, но голова столь же резво подалась назад, сразу оказавшись в центре своих колец и в бросковой позе. Резвая… Как в кошки-мышки.
Сергей мельком скосил глаза — Эния не шевелилась. Он сжал зубы и опять двинулся вперед — у него не было времени ждать, ей срочно нужна помощь. Так, холера…
Второй бросок — он опять уклонился, но уже не прыгал к голове, а ринулся с мечом прямо к толстому телу. И тогда завязался бой…
Он бил, уворачивался, опять бил, отскакивал и кувыркался через кольца, и снова бил. Зеленые полосы мелькали перед глазами, в ушах от постоянного напряжения появился шум, болели сбитые локти и колени. Змея была ранена в нескольких местах, трава стала скользкой от неприятной зеленой слизи, но выносливости у нее было явно на порядок больше.
И когда он окончательно понял, что его рука опустится быстрее, чем ослабнет огромное гибкое тело, то отбросил в сторону меч и вытащил карабин…
Огромная голова замерла, уставившись неподвижными глазами в лицо человеку — в приоткрытой пасти опять завертелся тонкий язык. Сергей вскинул ствол на вытянутой руке — голова медленно ушла в сторону. Он повел рукой следом — голова вернулась обратно. Она как будто понимала, понимала все, и пускала в ход свою, змеиную тактику…
Сергей вздохнул и снова постарался поймать в прицел голову — два немигающих глаза так же неторопливо уплыли в сторону. Это больше напоминало поединок, теперь уже психологический, если только можно предположить наличие психики у удава. Кто кого…
В этот момент он еще не знал, что, конечно, его, потому что вокруг ног незаметно собралась гибкая зеленая петля. И когда понял — было уже поздно, потому что тело неожиданно и туго сдавили мягкие кольца, и приподняли над землей, и из ослабевших пальцев выпал бесполезный теперь карабин…
Он сопротивлялся изо всех сил, отчаянно извиваясь, но кольца обвивали еще и еще, стягиваясь все туже и туже, не давая возможности не то что пошевелиться — просто вздохнуть…
Сергей поднял глаза к небу, на глазах выступили слезы: «Боже… Мне наплевать на себя — пусть случится то, что должно случиться. Пускай я погибну — сто, тысячу раз. Но не дай погибнуть ей…»
Гибкая змеиная шея мягко изогнулась подковой и к лицу приблизилась плоская голова — неподвижные глаза нашли глаза человека…
«Все было со мной, я делал множество в жизни глупостей. Но случилось то, за что не смогу простить себя никогда. Зачем я потащил ее с собой, зачем? В Рох, самое страшное на земле место. Самое опасное… Ее, принцессу, у которой вся жизнь была расписана наперед, прекрасную и беззащитную, доверившуюся ему — как доверяются тому, дороже которого нет никого на свете. И тому, который сгубил ее…
Прости меня. Боже. Прости меня, Эния… Это я убил тебя, собственной глупостью и беспечностью, самонадеянностью и тупостью…»
— А-ах! — Кто-то далеко вздохнул, где-то очень далеко.
Перед глазами мелькнула сверкнувшая дуга, и уже начинающим мутнеть разумом он неожиданно отметил, что перед лицом куда-то исчезли змеиные глаза. Опять что-то сверкнуло…
Пока он еще тупо осознавал, что хватка тугих колец почему-то разжимается, и потом — что летит на землю, и потом — что уже лежит на земле и над ним склоняется, и тревожно заглядывает в глаза, и ощупывает руки и ноги совершенно невредимая и такая беззащитная Эния.
Сергей приподнялся на руках и потряс все еще гудящей головой, осмысление происходящего возвращалось медленно. Потом с силой потер виски и оглянулся по сторонам, обводя мутным взором поле сражения.
Принцесса сидела на корточках рядом и бедственно цокала языком, осматривая его многочисленные синяки и ссадины, — ее правая рука еще сжимала меч. Недалеко валялась отрубленная плоская голова с глазами, затянутыми смертной пеленой, чуть дальше выгнуло кольца в предсмертной агонии гигантское зеленое тело.
— …не говоришь… Сережа, ты меня слышишь? — Шум в ушах начал распадаться на отдельные слова, которые, оказывается, складывались в предложения.
Он посмотрел на девушку — к нему наконец начала возвращаться способность мыслить и хоть что-то понимать. Значит, она пришла в себя и, пока эта гадина замерла — сжимая Сергея и чуть ли не гипнотизируя взглядом, подняла его меч и отрубила ей голову. Действительно принцесса. Ну и ну…
— Эния, ты… ты это… как ты себя чувствуешь?
— Я? Я — нормально, а вот как ты?
— Еще не знаю…
— Сережа, миленький, пойдем отсюда, а? Вдруг что-нибудь еще вылезет…
Он кивнул головой, взял из ее руки клинок и, пошарив глазами вокруг, повесил на плечо карабин:
— Пойдем.
«Так. Что-то надо еще такое сделать… — он слегка помассировал виски, собирая разбегающиеся мысли в кучу, — ага, найти мешки. Только вот где…» Они обогнули дом — мешки валялись там, где он их бросил. Эния держалась вплотную, с опаской поглядывая то на старое здание, то на туман вокруг.
— Здесь должно быть недалеко. — Он устроил на плечах поклажу и закрыл глаза, сосредоточившись. — Елки-палки…
— Что такое? — немедленно встревожилась Эния. Как она не потеряла еще эту способность?
— Нет, ничего.
Вокруг мельтешила целая россыпь довольно ярких огоньков, но пока еще не в совершенной близости. Впереди тоже.
Они осторожно обогнули перевернутую телегу и двинулись по улице — Эния прижалась к его плечу, не отрывая испуганных глаз от окон проплывающих мимо домиков. Так идти было не совсем удобно, но зато очень приятно — если можно говорить о приятности в обстановке недоброго Роха. Волнение и дрожь в руках начали отступать, и сердце почти успокоилось. Он постоянно косил глазами на нее — как она? Вот ведь молодчина.
— Испугалась?
— Ага, — шепотом ответила она. — Но не так, как можно подумать… Я была уверена, что ты меня все равно выручишь.
— Оказалось — наоборот.
— Я справилась, да?
— Ты молодчина, — сказал он и неожиданно добавил: — У меня.
Она ничего не ответила, только… Только как будто что-то прибавилось к ее близости, мягкому касанию плеча, как будто она прижалась к нему уже не только из-за страха — перед давящим на волю туманом.
Улица и вместе с ней дома небольшой деревеньки кончились, и дорогу преградил обрушившийся мост — через нечто, что, возможно, когда-то было ручьем, а теперь заросло все теми же колючками и бурьяном. В густых зарослях что-то негромко шуршало.
Сергей взял вправо, через припавший к земле гнилой забор и огороды крайнего дома, и перебрался через овраг там, где кустов было поменьше, — Эния наступала на пятки. В маленькой ложбине под корнями вывороченного дерева переждали — совсем рядом прошел кто-то большой и невидимый, в мутных клубах мелькнула и исчезла широкая тень. Принцесса перестала дышать, вслушиваясь в эти негромкие шелестящие шаги, — блестящая капелька сбежала по гладкому лбу и запуталась в изогнутых бровях…
Потом осторожно двинулись дальше, чуть сдерживая себя, — фоновая стена границы в глазах Сергея мерцала совсем недалеко.
— Раньше я представляла себе это все немного по-другому, — тихо сказала Эния. — Что здесь кишмя кишат пауки и морги и прочая нечисть и что шагу ступить просто невозможно…
— Так и есть, — ответил Сергей. — Если сюда приходит человек посторонний, с непонятными помыслами и к тому же неподготовленный. Ну и еще там что-то, что я сам еще не знаю… В общем, твари тогда появляются отовсюду. Возможно, это — одно из предназначений мрак-шахт. Мобильность. Для моргов, например…
— Зачем им это? — задумчиво проговорила принцесса. — Роха и так все боятся…
— Ему мало того, что имеет. Я думаю, он готовится наступать.
Эния только вздохнула. Она явно не раз общалась с эдитором Гушаром.
— Осторожно.
Они притихли — в пределах видимости куда-то торопилась цепочка больших неповоротливых крабов, толстые панцири негромко постукивали друг о друга. «Что-то они все здесь какие-то активные, — подумалось Сергею. — Эдак мы будем еще выбираться год…»
Им пришлось пережидать еще два раза, а перед самым концом сделать большой крюк в сторону — у самой границы замер в засаде, растянувшись сразу на двух деревьях, четырехпалый.
Туман остался позади, когда солнце почти опустилось к горизонту, — оба одновременно глубоко вздохнули и рассмеялись от этого, довольные, что все кончилось и можно унять беспокойную голову и наконец-то хоть немного расслабиться. И сразу заспешили к видневшейся невдалеке рощице — пока еще светло, надо успеть собрать дрова для костра. И тогда Эния заметила на траве кровь.
— Сережа…
— Вижу. — Он наклонился, рассматривая поближе. — Похоже на кровь. Тут недавно кто-то прошел, раненый…
— Орден?
— Наверное. — Он разогнулся и внимательно оглядел деревья рощицы. — Пошли. Возможно, кому-то нужна помощь.
В леске никого не оказалось, только ветер мелко трепетал пожелтевшие листья деревьев. Сергей со вздохом глянул на почти спрятавшееся солнце и на молодую поросль вокруг — рощица совсем молодая, без старого сухостоя, и дров для костра практически никаких.
— Там дым. — Принцесса, прикрыв глаза от последних лучей, смотрела за широкий травянистый луг. — Вроде недалеко. Попросимся?
Высокая трава путалась под ногами, мешая идти, и к небольшому хуторку, спрятавшемуся под большими развесистыми вязами, они пришли почти в темноте. За высоким дощатым забором надрывалась собака, из небольших зашторенных окон пробивался неяркий свет.
Сергей нашел ворота — в темноте светлела изгибающаяся колея дороги — и громко постучал. Долгое время ничего не происходило — казалось, никто просто не мог поверить, что здесь кто-то еще может бродить ночью.
— Может, не услышали? — неуверенно сказала Эния.
Он собрался стукнуть еще раз, уже как следует, но тут открылась дверь и на пороге появился кто-то, вглядывающийся в темноту с фонарем в руках.
— Здравствуйте! Нам бы переночевать, — крикнул Сергей и почему-то добавил: — До утра…
— Случилось что? — спросил глухой пожилой голос.
— Случилось, — ответил Сергей. — Спать хотим.
— А чего не в Досте? Дост не так уж и далеко… — опять спросил голос, человек на крыльце совсем не хотел двигаться.
— Завтра будем и в Досте, — сказал Сергей. — Не сегодня же…
— Если идти прямо по дороге, — сообщил голос, — то…
— А если я сейчас прямо перепрыгну через забор? — поинтересовался Сергей. — И угомоню вашу собаку?
«Сережа…» — шепнула Эния.
— А если я позову сыновей? — проворчал голос, однако спустился по ступенькам и цыкнул на бушевавшего пса. — Все вокруг рубаки…
Лязгнул в темноте поднимаемый засов и приоткрылась створка ворот.
— Место есть только на чердаке…
— Спасибо. Мы не привередливые, — улыбнулась, проходя мимо него, Эния. Сергей протиснулся следом.
В небольшой комнатке их встретила приветливая хозяйка — не в пример мрачному хозяину, и увидев Энию, сразу засуетилась, доставая из печи какие-то чугунки и сковородки. Сразу вкусно запахло. Никаких сыновей, естественно, не было.
— Не обращайте внимания. — Она сверкнула глазами на вошедшего бородатого хозяина. — Мы люди мирные, а время сейчас такое… Здесь редко кто бывает. И правда, для одного дня даже непривычно…
Оказалось, сегодня здесь уже был путник, и не из ордена. Он ушел в сторону Роха. Сергей и Эния переглянулись.
— Мы заплатим, не беспокойтесь. — Принцесса протянула бородатому золотую монету.
Тот молча взял и, попробовав на зуб, опустил в широкий карман. И, так же не говоря ни слова, ушел наверх стелить постель. Хозяйка укоризненно посмотрела ему вслед, потом вздохнула:
— Не обессудьте. Вам, господам, — мелочь, а мы люди бедные…
Потом они, сытые и довольные, повалились на душистое сено на чердаке — уставшая Эния заснула практически сразу, а Сергей долго лежал, вперив в темноту беспокойный взгляд. «Эния… Принцесса. Спит на сене, рядом. Даже не верится. Надолго ли тебя хватит, девочка моя…»
Он открыл глаза на рассвете, когда из темноты начали выступать посеревшие стропила и солома крыши, тихо поднялся и, стараясь не разбудить девушку, начал осторожно пробираться к выходу.
— Сергей? — Так просто ее не проведешь, она приподнялась на локте, смотря на него тревожными глазами. — Ты куда?
— Спи еще. — Он оглянулся. — Я скоро буду.
— К Роху?
Он вздохнул. Ее действительно не проведешь, она как будто знает наперед все его мысли и даже действия…
— Я быстро. Понимаешь… Тот человек, который ушел к Роху… Мы видели кровь, он может быть где-то рядом, может, умирает без помощи…
— Я с тобой. — Она бодро вскочила. Они спали не раздеваясь.
— Спасибо, Эния. — Он благодарно улыбнулся. — Может, лучше поспишь?
— Я отлично выспалась. — Она выгнулась дугой, одновременно потягиваясь и разминаясь. — Никогда так не спала!
— …Зря вы все это. — Раненый поморщился, когда она разорвала набухший от крови рукав рубахи. — Мне все равно не жить. Я отлично понимаю, что не смогу ничего добыть в Рохе, — не тот я человек… И назад не вернусь — одна дорога в ад…
— Не распаляйся, если еще никто не умер. — Сергей надкусывал и затем отрывал от кружевного ночного платка длинные белые полосы. — Из любого положения всегда должен быть выход.
— Только не для меня… — Он опять поморщился — Эния смочила ромом кусок платка и начала осторожно обрабатывать рану.
Его звали Юрм. Они были беженцами — он, его жена Лаума и их маленькая пятилетняя дочка. Из… — Эния отшатнулась и побледнела, Сергей вскинул удивленные глаза — маркизата Тариды, того самого маркизата Тариды. Он рассказывал страшные веши — Эния молча слушала, продолжая бинтовать раненую руку и обрабатывать глубокие царапины на боку. Он рассказывал, запинаясь, искренне, из глубины выходило глубоко затаившееся и долго прятанное горе, в глазах стояли непривычные слезы. Он рассказывал, а Сергей взлохмачивал руками непокорные волосы и поглядывал на каменное лицо принцессы.