Кристофер продолжал стоять, промерзший до костей и промокший до нитки, но так и не дождался, чтобы туман вновь разошелся. Когда ветер усилился и дождь превратился в ливень, Кристофер отвернулся и продолжил свой путь.
У входа громоздилась куча мокрого песка и водорослей, воздух внутри коттеджа пропитался холодным и тяжелым запахом моря, словно в пещере на пляже. Как будто от дома только что отхлынула волна прилива. Сары не было дома, и ее пальто не висело за дверью. Она оставила на столе разбросанные раковины, камешки, кусочки плавника, горсти водорослей, высушенные оболочки морских ежей. Подобные вещи лежали по всему коттеджу. Кристофер добрался до своей комнаты, вставил первую кассету и упал на кровать, опустошенный.
Он страдал от напряжения и усталости. Когда комнату заполнили плавные голоса моря, Кристофер погрузился в состояние, напоминающее сон наяву. Записанные на пленку голоса звали его. Он ощущал себя так, будто плавает глубоко под водой. Его тело увеличилось. Он стал огромным. Лишился жестких конечностей и твердого скелета, превратился в гигантское плавающее образование, не имеющее четких границ. Больше всего он походил на яйцо без скорлупы, блуждающее в тяжелой холодной тьме. Он растянулся на мили.
Его удерживала лишь собственная вязкость, более плотная в центре и распространяющаяся во всех направлениях, громадная тень сознания, рассеивающаяся и теряющая свою плотность, по мере того как она смешивалась с морем, по мере того как таяла граница между им и не им.
Великолепное ощущение.
Лишенный веса и времени, всезнающий, всеобъемлющий разум. Он наслаждался чувствами и мыслями, текущими сквозь него. Он смаковал их, подолгу изучая каждое ощущение, вкушая токи океана, вяло потягиваясь, как довольный кот.
В дверь спальни постучали. Кристофер вскочил, застигнутый врасплох и выключил магнитофон. В дверях появилась Сара.
— Ох, — сказал он. — Привет.
— Можно войти?
— Что? Да, конечно. Наверное.
Наступил вечер. Комнату, в которой он лежал, уже наполнили сумерки.
— Тут немного не прибрано… — начал он. Прямолинейное, последовательное мышление давалось с трудом. Кристофер встал в проеме, колеблясь, преграждая ей путь.
— Я слушала. Эти… звуки…
— А…
— Не думала, что кто-то еще может их слышать. Думала, я — единственная.
— Ты слышала? Раньше? Как?..
— Могу я войти? В смысле, всего на минутку?
— Да, конечно.
— Я не хотела тебя беспокоить. То есть прости, я не могла не услышать, ты включил их очень громко…
— Видишь ли, — произнес он, — я не знаю, что это. Я хочу знать, но не знаю. Как ты… Может, ты?..
— Не знаю. Возможно. Наверное. Я не уверена. Слушай, мне жаль, что я тебе помешала. Давай в другой раз.
— Нет, постой. Зайди, — он отступил и зажег настольную лампу. — Пожалуйста.
* * *Позднее Кристофер обнаружил, что не может точно вспомнить, о чем они говорили тем вечером. Он помнил, что Сара сидела в красном кресле, а он — на кровати. Помнил ее черные волосы с фиолетовыми прядками, все еще мокрые после плавания, убранные от лица.
Ее шерстяную кофту с протертыми рукавами, длинную черную юбку, обувь на тонкой подошве. Когда она сгибала пальцы ног, он видел, как под кожей двигаются ее тонкие кости.
Она курила. В итоге получилось так, что она попросила его рассказать о себе, и он рассказал, потому что устал от напряжения, потому что смутился и потому что она его слушала. Получилось путано: как он хотел стать музыкантом, а его родители желали, чтобы он сделал карьеру. Военные платили ему, чтобы он изучал электронику.
— Хорошие деньги, — говорил он. — Я никогда толком не задумывался, что будет потом — и вот я здесь.
Он рассказал, как слушал субмарины, как обнаружил прекрасные песни моря, как записал их на пленку. Украл записи.
— Бог знает, что заставило меня так поступить. Если они выяснят… Господи, это же шпионаж… это, наверное, измена…
— Но они же не знают, не так ли? — возразила она. — И не могут узнать.
— Я могу вернуть их. Или сжечь.
— Нет, — сказала она. — Не делай этого.
— Как бы то ни было, что это может быть? Оно должно быть органическим. Похоже на песни китов. Только китов мы слышим постоянно, и их песни звучат иначе. Ты сказала, что слышала это раньше?
— Ну, я думала, что это так. Возможно…
— Когда? Когда ты могла это слышать?
— Ну… — она выглядела удивленной. — Когда плавала. В заливе. Когда ныряла глубоко, я иногда… но я правда не знаю. Не стоило мне ничего говорить. Мне нужно послушать еще: я ведь слышала, только когда стояла внизу.
— Давай я поставлю, — он поднялся.
— Не сейчас. Мне нужно идти.
Она тоже встала. Неожиданно они поняли, что оказались очень близко друг к другу. Они колебались. Кристофер внимательно смотрел на нее, изучая. Он знал, что выражение его собственного лица легко прочитать. Его мысли, его желания, четкие и очевидные. Почти не понимая, что делает, он осторожно взял ее за руку.
— Сара, я…
Она поспешно отняла руку.
— Я лучше пойду, — сказала она.
В комнате остался запах ее сигарет. А потом в дом снова пришел тот мужчина. Кристофер поставил пластинку и слушал ее снова и снова. Когда он наконец забылся, ему приснились скользкие, свивающиеся в клубки монстры.
* * *
На следующее утро дождь все еще шел, и хотя Кристофер стоял у края скалы, изучая унылую серую воду под водянистым небом целых пятнадцать минут, никакой остров так и не появился.
По мере того как Кристофер подходил к базе, страх сдавливал его изнутри все сильнее и сильнее. Когда он подошел к воротам, то уже весь вспотел. Он знал, что охранники его арестуют, но те лишь машинально кивнули.
Никто не поднял головы, когда он вошел в комнату, но подносы с лентами стояли пустые.
— Эй, — обратился он к Стоуну, пытаясь придать голосу скучающую интонацию, — куда делись вчерашние ленты?
— Что? Ах, да. Специальный анализ. Кто-то проводит взаимный контроль с Рейкьявиком или что-то вроде того.
— Все ленты?
— Думаю, да.
— Кто же занимается синхронизацией посреди учений?
— Да какая разница? — Стоун пожал плечами. — Там что-то секретное, знаешь ли, вопросы задавать не положено.
— Не надо относиться ко мне свысока, Стоун. Я старший офицер, и я должен знать, что происходит.
— Конечно. Как скажете, лейтенант. Почему бы вам не спросить об этому у Пирретта?
Кристофер с головой погрузился в работу. Он не снимал наушники столько, сколько это возможно, но слушать оказалось нечего. Сконцентрироваться становилось все труднее и труднее. Он хотел вновь услышать песни моря. Хотел вернуться в коттедж и послушать записи. Сара уже должна быть там. Одна. Наверное.
К обеду над станцией наблюдения навис кризис. Советские подводные лодки остановились посреди океана. НАТО подняло уровень боеготовности до максимальной отметки. Никто в Мэрди уже не знал точно, является ли «Меткий Стрелок 83» лишь учениями. Лейтенант Кристофер Озгерби тихо отложил свою ручку, надел плащ и покинул базу.
Пальто Сары висело на своем обычном месте за дверью кухни. Он нащупал его и на мгновение зарылся в него лицом. Оно еще оставалось сырым и пахло пляжем.
Он встал у двери ее комнаты и прислушался. Ничего. Если она и находилась там, то одна. Если только они не спали. Кристофер постучал. Он никогда не делал этого раньше. И не видел, как выглядит ее комната.
Дверь открылась.
— А… — сказала она. Соседка выглядела озадаченной. — Я думала, ты на работе. Все в порядке?
Он протянул ей кассеты.
— Я принес тебе это. Вчера ты сказала, что хочешь послушать как следует. Ты можешь их проиграть? В смысле… не знаю, есть ли у тебя магнитофон.
— Я справлюсь. Спасибо. Я их послушаю.
Она начала закрывать дверь.
— Сара… Насчет вчерашнего…
— Кристофер, мне действительно очень жаль. Я поступила невежливо. Я правда… уйти так… мне следовало…
— Нет, — ответил он. — Все нормально.
— Я не думала… — ее лишенные белков карие глаза будто высматривали что-то на его лице. Он не мог разгадать этот взгляд — чужой, незнакомый. Кожа ее лица казалась холодной и бледной. В полутемной комнате она слабо светилась, словно от влаги.
— Не волнуйся из-за этого, — успокоил он. Слушай, я просто посмотрел, как мы тут живем, и подумал, что было бы, наверное, здорово, если мы… ну… выбрались бы куда-нибудь. На один вечер. Выпили чего-нибудь или…
— Крис, понимаешь, я… встречаюсь кое с кем. Ты ведь знаешь, не так ли?
Он почувствовал, что краснеет.
— Ну, я подумал… Ладно, в любом случае дай мне знать, что ты думаешь об этих пленках.
Он повернулся, собираясь уйти.
— Постой, — попросил она. — Слушай, я не собиралась… — она боролась с чем-то. Он не мог понять, с чем именно, но сейчас она, похоже, приняла решение. Сара распахнула дверь своей комнаты. — Зайди на минутку.
— Крис, понимаешь, я… встречаюсь кое с кем. Ты ведь знаешь, не так ли?
Он почувствовал, что краснеет.
— Ну, я подумал… Ладно, в любом случае дай мне знать, что ты думаешь об этих пленках.
Он повернулся, собираясь уйти.
— Постой, — попросил она. — Слушай, я не собиралась… — она боролась с чем-то. Он не мог понять, с чем именно, но сейчас она, похоже, приняла решение. Сара распахнула дверь своей комнаты. — Зайди на минутку.
Холодный полуденный свет проникал в комнату сквозь задернутые светло-зеленые шторы. В комнате почти отсутствовала мебель. Сара села на пол, и он последовал ее примеру, тщетно пытаясь не смотреть по сторонам. Когда глаза Кристофера привыкли к полутьме, он увидел множество собранных ею раковин, водорослей и прочего, лежащего грудами на подоконнике и разбросанного по полкам. В воздухе снова запахло морем. Этот запах ассоциировался у него с самой Сарой: ее холодным, худым телом под черной одеждой, а за ее плечом — отвлекающее внимание темное пятно кровати.
— Вчера мне следовало сказать кое-что, — начала Сара. — Но я не сказала. Я не знала, смогу ли вымолвить это. На самом деле я не уверена и сейчас…
— Можешь сказать мне все, что хочешь.
— Это насчет пленок. Ты не должен их слушать. Они опасны. В смысле, опасно то, что на них записано, и ты никогда больше не должен это слушать. Никогда.
— Что?
Он не видел ее лица, лишь размытый силуэт. Что она хочет сказать?
— Уничтожь записи. Не включай их больше.
Нет, она не могла иметь в виду именно это. Песнь моря прекрасна. В ней — самая суть.
— Ты знаешь, что это за звук, — произнес он, — не так ли? Ты должна сказать мне, Сара.
— Я не могу. Но ты должен перестать слушать.
— Но это же прекрасно, и я сам это нашел. Записал на кассеты. Это мое открытие, я не могу просто упустить такую возможность. Это очень важно… Что тебе известно?
— Когда ты слушаешь, ты словно погружаешься в сон, да? — Да.
— И ты хочешь слушать еще, больше всего на свете?
Он изучал слабый блеск ее кожи, темные волосы, фиолетовые ногти.
— Не то чтобы больше всего на свете, но… в целом, да.
Сара вздохнула.
— У них нет имен, — сказал она. — Уже нет. Большинство людей их не слышит. Если ты можешь их слышать, это дар, но опасный, как зависимость. Когда ты внимаешь им, из тебя вытекает энергия. Ты хочешь лишь слушать, все больше и больше. Это пробирается в твою кровь, берет над тобой верх, зовет тебя, а потом утаскивает глубоко под воду, и ты тонешь. Вот почему, когда ты их слышишь, нужно немедленно отворачиваться и выбираться из моря.
— Значит, у нас обоих есть этот дар? — спросил он. — Но я слышал их только по гидрофонам, возможно, это не одно и то же.
— Ты не должен слушать, Кристофер. Не должен искать их.
— То, что я слушаю, находится далеко в Атлантическом океане. Ты хочешь сказать, что они выбираются и на побережье? Здесь?
— Возможно. Я думаю, они повсюду.
— Что это такое? Какие-то киты или что-то в этом духе?
Она покачала головой и посмотрела на занавешенное окно, как будто в сторону моря. Какое-то время она сидела так и молчала.
— Я не должна говорить, — начала она осторожным и тихим голосом.
— Сара?..
В слабом зеленом свете она протянула к нему руки, сложив ладони и широко разведя пальцы. Они — все, кроме больших пальцев, — соединялись тонкой, слегка просвечивающей перепонкой.
Сердцу стало тесно в груди. Стало трудно дышать. Он захотел обнять ее узкие плечи, захотел, чтобы эти бледные стройные руки прикоснулись к его коже. Ее карие глаза заблестели.
— Тебе лучше уйти, — сказала она.
Он оглядел ее комнату, забросанную ракушками.
— Что с тобой происходит?
— Я погружаюсь. Тебе нельзя в это вмешиваться.
— Тот парень, который приходит сюда по ночам. Он как-то связан с этим, не так ли? Кто он?
Она вздрогнула. Приблизилась к нему.
— Прости, — пробормотал он.
— Оставь меня в покое. Я знаю, что делаю, и тебя это не касается. Он оказался прав. Не стоило мне с тобой разговаривать. Пожалуйста, уходи.
Той ночью Кристофер слышал, как он снова пришел к ней. Они говорили на повышенных тонах, спорили, но он так и не сумел разобрать слов. Потом Сара плакала. Как будто от боли, но причина заключалась в другом.
* * *Он проснулся еще до рассвета. В комнате Сары что-то двигалось. Он слышал скрипы, царапанье дерева по дереву, грохот сгребаемых ракушек.
Затем дверь ее спальни открылась, и тяжелые шаги направились по лестнице вниз.
Кристофер надел брюки и стал искать носки, но не нашел. Надел обувь так и спустился на первый этаж. Если он застигнет этого человека врасплох, если он застанет их обоих на кухне, он… что? Времени на раздумье не оставалось.
На кухне был Стоун. Он стоял у кухонного стола и держал кассеты, словно трофей.
— Стоун, какого черта ты здесь делаешь? Убирайся из моей кухни! Убирайся из моего дома!
— Почему бы вам не присесть, лейтенант? И не собраться с мыслями, — Стоун начал беспорядочно выдвигать ящики для посуды. — Где, черт возьми, вы храните кофе? Нужно выпить кружку — я поднялся сегодня слишком рано.
— Просто уйди, — приказал Кристофер. — Как ты вообще сюда попал? Где Сара?
Он заглянул за плечо Стоуна. Дверь кухни была открыта, пальто на месте не оказалось. Она заметила Стоуна и убежала?.. Ей нужно время. Он выиграет для нее время, если сможет. Кристофер опустился за стол.
— У нас есть чай, — заявил он. — Вон там.
— Спасибо, — поблагодарил Стоун и занялся чайником. — Кружки?
— Что ты делаешь в моем доме, Стоун?
— Ты крепко вляпался, Озгерби. Из-за них ты можешь надолго исчезнуть. — Он вновь помахал кассетами.
Кристофер молчал. Что он мог сказать? Ничего. У него не осталось сил, не осталось даже злости. Он просто ждал, пока Стоун заварит чай.
Потом Стоун поставил перед каждым из них по кружке и сел. Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем Стоун неожиданно встал.
— Где у вас мусорное ведро?
— Что? Там, но…
Стоун нажал на педаль, поднимая крышку, закинул кассеты внутрь, дождался, пока крышка вернется на место, вернулся к столу.
— Все. Забыли. Ничего не было, — Кристофер уставился на него. — У вас талант, лейтенант. Жаль его упускать.
— О чем ты говоришь? Кто вы такие?
— Не важно. Я уполномочен сделать тебе одно предложение.
— Вы из спецслужб, да? Секретная разведывательная служба? Ты ни черта не понимал в чтении записей.
— А тебе нравится слушать, правда, Крис? Просто… слушать? У тебя же именно это получается лучше всего, не так ли? И ты слышишь то, чего не могут уловить остальные. Мы просматривали ленты последние дни раз за разом, но так и не поняли, что ты унес на этих кассетах. Оно где-то там, но мы не можем выделить его из фонового шума. Возможно, мы так никогда и не сумеем сделать этого, если только кто-то вроде тебя не обнаружит их предварительно собственными ушами. Есть еще парочка таких же, как ты, — они сидят в Лэнгли и работают на ЦРУ. Нам нужно больше талантов. По одному на каждую подобную базу. Итак, вот мое предложение. Просто продолжай слушать и рассказывай мне — только мне, — что ты слышишь. Мы сделаем все остальное, и забудь про эти кассеты. Будешь слушать ради страны и королевы и продвигаться по карьерной лестнице.
— Вы уже знаете про эти… следы?
— Да, конечно. И у нас есть толковые соображения по поводу тех, кто их создает. Мы пытаемся понять, как заставить их отвечать тогда, когда нам это нужно, чтобы мы могли за ними наблюдать. Ради этого, собственно, и затевались все эти учения, если уж говорить про Мэрди.
— И русские тут ни при чем?
— Мы ищем кое-что в воде, Крис. Советы уже не имеют значения. Они — история. История идеологии. Деньги — это свобода, а карманы Рейгана бездонны. Советы обречены, умные люди понимают это. Итак, что же дальше? Вот в чем вопрос, а ответ — море. Море — следующий рубеж. Никто, абсолютно никто уже не интересуется космосом. Все эти программы «Звездных войн» отошли в прошлое. Там пусто. Дорого и пусто. А море, непредставимые глубины, кто знает, что наблюдает за нами оттуда? Вот куда мы стремимся сейчас, и нам нужны люди вроде тебя, которые… связаны с этим.
— И вы хотите, чтобы я просто слушал?
— Именно. Просто устроился поудобнее и слушал. Да, и можешь рассказать нам о своей симпатичной подружке, которая живет наверху.
— Пошел к черту, Стоун. Или как там тебя на самом деле зовут.
Стоун пожал плечами.
— Подумай об этом, — предложил он. — Какое-то время. Вариантов у тебя не так уж много. — Он встал. — Я на машине. Подбросить тебя до базы?
— Просто убирайся из моего дома.
Кристофер дождался звука отъезжающего автомобиля, затем вышел навстречу холодному ноябрьскому рассвету. Встреча со Стоуном заняла всего десять минут. Пятнадцать от силы. Конечно, он не знал, сколько Стоун находился в доме до того, как он проснулся, но время, возможно, еще оставалось. Она могла пойти только одним путем — по тропинке к скале. Кристофер побежал следом за ней изо всех сил, спотыкаясь о камни. По мере того как небо светлело, в заливе прорисовывался темный контур острова. На какое-то мгновение Кристофер увидел впереди человеческую фигуру. Она тут же исчезла, но он знал, куда она направляется.