– Никого! – Лори вышел на улицу.
– Хорошо, что никого. – Рыжий предводитель направил пони к башне. – Никто не станет будить…
Путники расположились на долгожданный привал. Долдур, Хонир и Кили отправились набрать дров, Ангар и Дори расседлывали пони, Голари и Конари выметали снег из башни, а Лори просто разгуливал по холодным руинам, сбежавшим, как ему казалось, из какой-то старой угрюмой сказки с плохим концом. Он будто бы производил разведку, а на самом деле просто бродил от скуки.
Кое-где снежный покров под ногами редел, и там проглядывали старые растрескавшиеся плиты. Неподалеку от ворот Неудачник обнаружил старый колодец, выложенный камнем и затянутый ледяной коркой – не напьешься водицы. После этого гном облазил развалины донжона, но и там не нашел ничего интересного. Возле входа действительно обнаружился старый глубокий след великана – и добротный же башмак сшил себе Батюшка Билл![10] Из пролома в стене одного из строений (кузницы, судя по обвалившейся кладке каменного горна) по земле тянулась припорошенная снегом старая кованая цепь в руку Лори толщиной, оборванная и заледенелая: видать, когда к местным жителям нагрянул в гости великан, кузнец как раз ее ковал, да так и бросил недоделанной.
Но самую странную деталь Лори обнаружил в центре двора. Это была старая арка, сложенная из потрескавшихся угловатых камней. Она выглядела намного древнее всего остального замка, и казалось, что это неуместное сооружение стоит здесь еще с тех пор, когда никакого Тревегара не было и в помине, а кругом скрипел ветвями нехоженый лес.
Подойдя к арке, гном прошмыгнул под ней, после этого развернулся и прошел обратно. Возникло странное ощущение, что он действительно только что покинул одну комнату и попал в другую. Только вот зачем кому-то понадобилось строить этот проход в самом центре двора? Здесь ведь не должно было быть никаких помещений.
Вдруг нечто привлекло внимание гнома. В снегу под ногами что-то ярко блеснуло.
– Хе-хе, вот так находка! – усмехнулся Дарвейг. В пальцах он сжимал небольшую золотую монетку с красноватым отблеском. На одной ее стороне была вычеканена уродливая физиономия с длинным носом и весьма непривлекательными чертами лица; из-под нижней губы торчал кривой клык, а голову венчал остроконечный колпак. Лори перевернул монетку и увидел на другой стороне то же изображение. Еще во времена своего нищенства в предместьях Гортена Неудачник научился ценить каждую, даже самую незначительную из приваливших ему находок. Искренне радуясь монетке, он поспешил к башне.
– Эй, тегли, глядите-ка, что я раздобыл!
Гномы уже развели костер и нанизали на ветки освежеванных кроликов. Стены башни изнутри окрасились в желтый, путники тянули озябшие руки к пляшущим языкам пламени и грелись. Хонир с Долдуром натягивали навес из плащей, чтобы преградить дорогу снегу; плащом Дори занавесили вход.
– Это не золото, – сказал Долдур, рассматривая кругляшок. – Слишком багровая даже для меди. Я что-то не узнаю этого металла. Признаюсь, странно… – Тут Нор-Тегли потерял всяческий интерес к находке товарища, хотя, казалось бы, что может сильнее увлечь кузнеца, как не диковинный металл. Он вернул монетку, завернулся поплотнее в плащ, натянул на самые глаза капюшон и придвинулся к костру. – Как-нибудь потом разберемся…
Устроившись поудобнее, гном опустил враз потяжелевшую голову на мешок с походными вещами.
– А почему на ней гоблинская рожа? – не отставал Лори. – Не знал, что гоблины чеканят монеты.
– В том-то и дело, что не чеканят, – зевая, ответил Рубин, также укладываясь спать. – Уже около тысячи лет.
Ангар глянул через плечо Неудачника.
– Знакомый профиль, – только и пробормотал он, после чего тут же заснул, привалившись к теплому боку своего спящего пони.
Лори огляделся и увидел, что все его товарищи уже спят вокруг костра. Ветер подвывал в башне, за дверью в руинах резвилась метель. Гном спрятал монетку в карман и, лишь опустив голову на дорожный мешок, тут же заснул…
С того момента прошло уже два дня. Лори Дарвейг тянул по снегу сани с клетками и все никак не мог отойти от пережитого кошмара. Но больше всего его пугала сама мысль о том, что вскоре ему придется снова погрузиться в тот ужас с головой, как в глубокий сугроб, уже в третий раз. Принц Кельбрик что-то недовольно трещал в своей клетке:
– Ты можешь заткнуться хоть на миг? Или запихнуть тебе в клюв кусок сосновой коры?
Черный дрозд, казалось, поперхнулся от такой наглости и угрюмо взглянул на обидчика желтым глазом.
– Мне и без тебя забот хватает. Что-то с каждой секундой я все больше начинаю сомневаться в словах выжившего из ума старика. Тем более, что взять с некроманта?..
Лори вытянул сани на опушку. Он узнал место – до Тревегара было недалеко.
– Невермор… дери его Бансрот…
Воспоминания вновь возвращались на два дня назад.
Прошло всего несколько часов после того, как компания гномов-кладоискателей стала лагерем в старой башне посреди руин Тревегара. Лори снился жуткий кошмар. Развернувшаяся в его сознании картина поистине ужасала, и гном мог различить ее малейшие, но оттого не менее зловещие подробности. Он дергался во сне, губы его шевелились, шепча что-то, но разобрать слова не представлялось возможным. И вот в тот самый миг, когда Лори уже начало казаться, что он никогда больше не придет в себя, а сон затянул его в свои кошмарные объятия с головой, точно погибельная трясина, неподалеку крикнул филин, и неудачливый Нор-Тегли проснулся. Кругом была ночь, развалившиеся внутренности башни подсвечивались дрожащим желтым светом от хрустящего дровами костра – должно быть, кто-то из друзей поддерживал огонь и не давал ему погаснуть, пока Лори спал. За дверью поднялась сильная метель, ветер тоскливо выл, и ему отвечал одинокий волк откуда-то из глубины леса.
– Знаете, что я вам сейчас расскажу… – начал было Дарвейг, еще не понимая, что подле него никого нет. Где-то совсем рядом снова ухнул филин, будто насмехаясь над ним. Гном вскрикнул от страха и вскочил на ноги. Все его друзья исчезли в неизвестном направлении…
С самого момента своего пробуждения Лори утратил всяческий покой и стал походить на беснующегося в своем бессилии призрака, которого только что подло убил лучший друг, оставшийся при этом безнаказанным, а после женившийся на его любимой и завладевший его состоянием. Он облазил все руины, но ничего не нашел – ни следа, ни намека, ничего, что могло бы рассказать, куда подевались друзья. Плащи их лежали скомканными там, где они спали, а пони, укрытые от непогоды в той же башне, молчали и безучастно глядели на впавшего в отчаяние гнома. Он устал, промерз, как сосулька, проголодался, но страх и непонимание застлали собой все. А еще обида… совершенно глупая и детская. Почему друзья его бросили? Дарвейг не понимал, почему он остался целым и невредимым, почему его не тронули неведомые похитители… или призраки… или сама полуночная зима, подери ее Бансрот. Он не знал, куда пропали его друзья, кто их увел и живы ли они вообще.
Время подползало к очередному полудню. Гном устал. Он не нашел ни одного ответа на свои вопросы, не присел ни на минуту. Поэтому нечего удивляться тому, что он попросту заснул, лишь только снова очутился в башне…
Когда ближе к полуночи крикнул уже знакомый филин, Лори проснулся. Гном еще долгое время молча лежал на спине и глядел в одну точку на слегка просевшем от нападавшего снега навесе из плащей. Глаза его были расширены и еще более безумны, нежели обычно. Он не шевелился и не мог поверить в то, чему только что стал свидетелем, в то, что в эти самые мгновения неотвратимо складывалось у него в голове в некий чудовищный вывод, и в то, как такое вообще возможно. А все оттого, что ему вновь приснился кошмар. Да не просто какое-нибудь страшилище, временная безвыходная ситуация, падение в пропасть или даже собственная гибель. Нет. Ему приснился до мельчайших подробностей вчерашний жуткий сон. Были, конечно, различия, но это скорее из ряда закономерностей, присущих копии какой-нибудь картины. Он кое-что начал понимать, но один найденный ответ тут же порождал сонм новых вопросов, на которые уже неоткуда было ждать разъяснений. Лори Дарвейг по прозвищу Неудачник поднялся и начал собираться в дорогу. Он не думал, что сейчас ночь, что метель задушит в своих объятиях любого, кто посмеет бросить ей вызов, – в его голове созрел план. И пусть этот план был тонким, как весенняя льдина под ногами, и таким же хрупким, это ничего не меняло. Принятое решение в тот миг показалось Лори единственным выходом. Гном оделся потеплее и вышел в ночь. Не обратил он внимания и на то, что хворост в костре, который он разжег еще в полдень перед сном, не выгорел весь, а потрескивал сейчас так же весело, будто его только что выложили и подожгли.
…Каждый из тех, кто бывал хоть раз на Севере, возле озер Холодной Полуночи, в окрестностях Истара или в одном из трех лесов у подножий Тэриона, знал о Старике. Именем отшельника часто пугали чужаков, но и местные всегда обходили его дом стороной. Жители Града Рейнгвальда считали его самым злобным из всех лесных духов, кто-то величал его Демоном, другие утверждали, что он – оживший и утративший покой мертвец, некоторые даже клялись, что точно знают о его происхождении из рода мудрых троллей. Но все сходились в одном мнении: он колдун, некромант и чернокнижник. Никто точно не знал, где располагается его обиталище, но слухи неустанно твердили: тот, кто действительно хочет его найти, непременно найдет…
…Каждый из тех, кто бывал хоть раз на Севере, возле озер Холодной Полуночи, в окрестностях Истара или в одном из трех лесов у подножий Тэриона, знал о Старике. Именем отшельника часто пугали чужаков, но и местные всегда обходили его дом стороной. Жители Града Рейнгвальда считали его самым злобным из всех лесных духов, кто-то величал его Демоном, другие утверждали, что он – оживший и утративший покой мертвец, некоторые даже клялись, что точно знают о его происхождении из рода мудрых троллей. Но все сходились в одном мнении: он колдун, некромант и чернокнижник. Никто точно не знал, где располагается его обиталище, но слухи неустанно твердили: тот, кто действительно хочет его найти, непременно найдет…
Так и случилось: Лори вскоре вышел к одинокой хижине в лесу. Срубленная из сосновых бревен, она стояла в тени деревьев, а покатую крышу укрывала хвоя низко свисающих ветвей. К невысокой дверце вела протоптанная в снегу дорожка.
Гном постучал, но никто не отозвался. Створка поддалась под кулаком Лори, и тогда он просто толкнул дверь и вошел внутрь. На столе горели свечи, вырывая из темноты лишь центр комнаты, единственного помещения в небольшом доме, в то время как углы терялись во тьме. Пол плотным ковром устилали еловые ветки, а за заслонкой печи гудел огонь. У одной из стен один на другом громоздились старинные резные сундуки, в них упиралась жесткая на вид кровать, подле стояло одно-единственное кресло, обитое бурой шкурой.
– Есть кто дома? – позвал Лори, но в ответ раздалось лишь сварливое воркование из-под стола. Гном заглянул туда и увидел несколько клеток с черными птицами. Судя по всему, их разбудил голос чужака, и они были жутко недовольны по этому поводу. Одна из птиц с белым ободком на голове указала клювом на крючок клетки: выпусти, мол. При этом пернатый пленник отнюдь не молил – он напустил на себя такой гордый и неприступный вид, будто требовал и ожидал беспрекословного подчинения.
– Вот еще, – проворчал Неудачник. – Только не хватало мне выслушивать еще и ваши жалобы. И без вас забот не оберешься. Верно, Вчера?
– А говорить с собой – весьма дурной признак, смею заметить, – раздался из темного угла голос, походящий на шелест опавших листьев под ногами.
Лори резко обернулся и отступил к двери, вскинув арбалет.
– Ты не бойся, не бойся старика Невермора, путник. Я не обижу…
– А я и не боюсь, – с деланой храбростью ответил Лори. – Вы – Невермор, значит? Эээ… где вы там? – Он не мог никого разглядеть – лишь очертания еще одного стола. – Мне нужна ваша…
– …голова? – закончил за него голос. – Тебе, как и другим этим самопровозглашенным почти героям, которые не могут придумать ничего остроумнее, чем как отрезать голову старику и швырнуть ее на суд бездушной толпы для глупого самовыражения и прославления своего… гм… не знаю что там у них: имени, титула, брачного договора с какой-нибудь графской дочкой (и такое бывало). Мол, срочно нужна голова, и почему-то именно моя, других, что ли, вокруг нет… А все оттого, что я стар, немощен, живу поблизости и, значит, по всеобщему мнению, гожусь на роль трофея. Так, что ли? У тебя что, гном? Золото? Слава? Невестушка, требующая свершений и знаков любви? Или все вместе?
– Эээ… нет! – Лори подумал, что тьма в углу над ним издевается. – Все совсем не так.
– Да, я вижу. Ты слишком испуган, чтобы претендовать на мою голову. Подойди. Да не бойся ты так, не бойся, а то трясешься, как лис при лае гончих псов.
Лори неуверенно шагнул вперед и увидел, что там никого нет. Он будто бы только что разговаривал с пустотой или сам с собой. А может, это мерзавец Вчера строит свои козни? В темном углу стоял широкий длинный стол, с него свешивались цепи с кандалами, что легонько покачивались из стороны в сторону и негромко позвякивали. От стола на три шага разило болью и отчаянием. И если здесь не убивали, то делали очень больно… Гном крепче сжал арбалет – различным неведомым голосам и подозрительным старикам он не доверял, а уж тем более таким, о которых гуляет столь зловещая слава, какая была у отшельника Невермора.
– Где же мое гостеприимство?! Ложись, гость дорогой. Устраивайся поудобнее.
– Я лучше постою. Благодарю. – Гном не мог оторвать взгляд от кандалов.
– Тебе так понравился мой стол? А ведь ты еще даже блюд не видел…
Что-то шевельнулось подле этого жуткого верстака. Лори вскинул арбалет на движение и увидел на стене высокую человеческую тень. Подле не было никого, кто бы мог ее отбрасывать. Черная подрагивающая фигура подняла руку, сбросила с головы капюшон, и прямо из стены в тот же миг вышел худой старик. Он прошел мимо застывшего от удивления гнома и сел в свое мягкое, обитое медвежьей шкурой кресло. Стало видно, что незнакомец облачен в темно-красный плащ и остроносые кожаные туфли.
Дарвейг медленно развернулся и поглядел на старика, не сразу осознав, что ему отнюдь не показалось. Хозяин дома представлял собой весьма жуткое существо, растерявшее все человеческие черты, словно крупицы зерен из дырявого мешка. Кожа на одной половине его головы стерлась до желтого черепа, а на второй – сморщилась прямо на костях так, будто вся кровь давно ушла из этого тела, а плоть иссохла.
– Глазеть нехорошо, – нравоучительно заметил Невермор, поглаживая левой рукой серебристую бороду. Кисть состояла из оголенных костей, длинные фаланги шевелились, точно наигрывая на струнах лютни медленную мелодию.
– Вы не человек… – прошептал гном, не зная, что ему делать: то ли бежать, то ли стрелять.
Старик вздохнул – он уже привык к тому, что все его гости отчего-то дружны в своей любви к подчеркиванию очевидных фактов.
– Я-то было решил, что ты куда-то торопишься, судя по тому, как ты вломился в мой дом. Или нет? – Сохранившийся целым правый глаз прищурился. Черная левая глазница осталась такой же пустой и мрачной, как дно высохшего колодца.
– Нет. То есть да. – Лори вышел из оцепенения и вспомнил, для чего он здесь. – Вы знаете, зачем я пришел?
Невермор поморщился – складки на правой стороне его лица углубились, уголок губы опустился.
– Все, кто приходит сюда, отчего-то вдруг считают, что я непременно обязан знать, что происходит с каждым в любое мгновение. Ну конечно же я не знаю, зачем ты решил почтить меня своим визитом!
– Я хочу узнать, что случилось с моими друзьями!
– А что с ними? – поднял бровь некромант. Лори поразился – он ведь и вправду считал, что старик знает все. – Для начала, я даже не представляю, кто такие эти твои друзья.
Гном потупил взор и решил взять некроманта хитростью:
– Выходит, зря я продирался через метель и чащобу, чтобы найти вас. Зря я решил, что вас может заинтересовать чужая тайна. Я-то полагал, что вы, как тот, кто знает все секреты леса, сможете мне помочь. Должно быть, я ошибался. Все было зря. Простите, что побеспокоил и отнял ваше время. Прощайте. – Лори развернулся было к выходу, но и шагу не успел ступить.
– Ладно-ладно, постой. – Невермору, должно быть, очень одиноко жилось в лесу, и он был не прочь поговорить хоть с кем-нибудь. Да и любопытство – такой король, перед которым склоняют головы даже древние некроманты. Лори мысленно усмехнулся и повернулся обратно. – Знаешь, гном, – старик пристально оглядел гостя с головы до ног, его единственный глаз блеснул алчностью, – у меня тут кое у кого скоро истекает срок службы, и мне срочно нужны новые тени.
– А я-то тут при чем? – Дарвейг вздрогнул от этого взгляда.
– Разве ты полагал, что я помогаю без всякой платы? – Некромант провел костяной рукой перед собой, указывая куда-то. Лори пригляделся и увидел у одной из стен длинные полки, восходящие к самому потолку и заставленные запыленными запечатанными склянками. Он поднес свечу, и стало видно, что внутри каждой клубилось нечто, походящее на дым, все колбы были подписаны. Одно место пустовало. Было видно, что там, на покрытой пылью прогалине меж колб тоже когда-то стояла склянка. Там даже надпись сохранилась, правда, прочитать ее не представлялось возможным.
– Что вы хотите? – Лори пока не понимал, что от него требуется, все его внимание занимала жуткая рука некроманта, выглядывающая из-под широкого темно-красного манжета. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не поморщиться и тем самым не оскорбить хозяина.
– Совершенно ненужную вещь, без которой ты с легкостью обойдешься. Без нее все обходятся…
– Душу?! – Неудачник отшатнулся. – Вы хотите мою душу?!
Послышался резкий звук металлического лязганья – Невермор расхохотался.
– Ну скажи на милость, зачем мне твоя душа? От нее действительно проку никакого – это верно, но я имел в виду нечто менее бесполезное. Твою тень. И это при условии, что я смогу тебе помочь. Если нет – вернешь ее себе обратно целую, не растерявшую ни одной пылинки.
– Тень? – Гном конвульсивно дернул щекой – будто по лицу рябь пробежала. Он был поражен и боялся поверить своему счастью: он-то полагал, что придется расстаться с душой или с жизнью! Или с обеими. А тут по всему выходило, что старик жутко продешевил. – Вам нужен Вчера? Да с радостью! Забирайте…