– Да.
– Ты где пропала? Я обзвонился!
– Я нашлась, – сообщила она. – Ты еще в Одессе или вернулся уже?
– Я сижу в твоем кабинете.
– А! Я скоро буду.
«Голос у нее какой-то не такой, – отметил я. Но расспрашивать по телефону не стал. – Сейчас приедет и все расскажет». Стал тупо смотреть в окно, ожидая ее. Наконец подъехало такси. Тамаре кто-то помог выйти из машины. Я зря напрягся. Увидел, что это женщина. Показалось даже – одна из девиц, что встретились мне на лестнице. Но уверен не был. В квартиру провожатая не вошла. Тамара появилась одна. Увидев ее, я ужаснулся! Куртка и джинсы перепачканы, на лице, под глазом, – синяк, на губе – кровоподтек.
– Боже! Что с тобой? – воскликнул я.
Она поспешно отвернулась.
– Не смотри на меня! Зачем ты свет включил? Надеялась в ванную прошмыгнуть незаметно. Хотя бы умыться… – Она провела рукой по джинсам, в которые въелась грязь. – Зараза! Не оттирается.
– Что произошло?
– На меня напал какой-то псих.
– Какой? Кто?!
– Не знаю. Больной какой-то. Угрожая пистолетом, затащил в машину.
– И что было дальше?
– Завез куда-то за город, в деревенский дом. Я отбивалась, но он все же привязал меня к стулу и, кажется, хотел изнасиловать, но не успел. На шум появились люди – соседи наверное? – Тамара посмотрела на тетю Таню, молча стоявшую на пороге своей комнаты. – Они освободили меня и проводили. А псих куда-то делся.
– Он с тобой точно ничего не сделал?!
– Нет, нет! Но он меня лапал. Я должна пойти в душ. Легко отделалась… – Она затравленно улыбнулась.
«Ни фига себе, псих! С пистолетом! – подумал я. – Может, это тот самый? Только прежде он признаков безумия как будто не выказывал. Скорее, наоборот – редкое хладнокровие…»
Пока Тамара принимала душ, я ломал голову, что все это значит? Действительно «простое» нападение сумасшедшего или опять как-то связано со мной? Скорее был готов поверить во второе. Поэтому, едва Тамара вышла из ванной, закутавшись в халат, я стал приставать к ней с расспросами. Не выдвигал ли нападавший каких-то требований? Не говорил ли что-нибудь про меня?
– Да нет же. Просто какой-то чокнутый. Давай не будем больше о нем! Расскажи лучше, как ты слетал в Одессу?..
Я чувствовал, что Тамара чего-то недоговаривает, но расспрашивать ее бесполезно. Передал ей свой разговор с Элеонорой. Мне хотелось рассказать ей про встречу с отцом Артура… И тут меня будто прострелило! Кажется, догадался, кто ее мог так разукрасить и почему она молчит!
– Ну ладно, – сказал ей голосом, который самому показался фальшивым. – Тебе, наверное, надо отдохнуть после всего? Я поеду домой.
– Да, спасибо, – согласилась она. – Приезжай завтра. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Может, сходим прогуляться по набережной?
– Заметано, – согласился я.
Едва вышел на улицу, глянул на время. Поздновато было, конечно, но ничего. Набрал Банникова. Его собственная профессия наверняка приучила к звонкам в разное время суток.
– Игорь Вениаминович? Здравствуйте! Извините за поздний звонок. Не спите еще? Скажите, пожалуйста, Артура освободили? В котором часу? Спасибо. Зачем спрашиваю? Обещал Тамаре. Она за него волнуется, – последние слова произнес с иронией.
Все совпадало! Я нашел телефон Виктора Александровича Голоденко в списке входящих звонков в своем смартфоне. Мужчина с хорошим баритоном откликнулся сразу. Очевидно, еще не почивал. Я уточнил, дома ли его сын, и напросился на короткий визит. Отказать мне он не мог, зная, что от меня пока еще кое-что зависит в судьбе его отпрыска.
Ехать было недалеко. Элитный дом находился в исторической части города, поблизости от домика Каширина. «Эх вы-и-и!» – вспомнилось известное восклицание старика. Вид здание, где проживали папаша и сынок Голоденко, имело соответствующий, чтобы вызывать комплекс неполноценности у обитателя «хрущоб», занесенного какой-нибудь нуждой в центр: шлагбаум, охранник, все дела. Объяснил секьюрити, что меня ждут. Тот проверил, действительно ли это так, и пропустил. Поднявшись в лифте, позвонил в нужную дверь. Открыл отец. Сын маячил у него за спиной в прихожей, размерами больше похожей на гостиную. Я сразу обратил внимание на ссадину у парня на лбу. Лично я его по этому месту не прикладывал. Не глядя на отца, сразу обратился к сыну:
– Ну, что же ты, Артур? Поднять руку на женщину – это как называется? Ты бы меня пригласил, выпустить пары. Я бы тебе не отказал… – Я сделал шаг вперед.
– Подождите, подождите! – преградил мне дорогу отец. – Объясните, что значат ваши слова?
– Пусть сын вам все объяснит!
Отец обернулся к Артуру. Я видел, что глаза у Артура стали такие же удивленные, как и у отца.
– Я ничего не понимаю, – сказал он. – Что вы от меня хотите? – Сейчас «потешный киллер» казался настолько молодым – просто подросток! Как у него вообще наглости хватило на меня нападать?! Боевиков насмотрелся по телику?
– Ты сегодня вышел из изолятора, так? – попытался я припереть его к стенке. – Сразу позвонил Тамаре, назначил ей встречу. Скажешь, нет?!
– Ничего я ей не звонил! И встреч не назначал…
– Постойте. Это Тамара вам сказала? – спросил Голоденко-старший.
– Ее что, избили?! – догадался сын.
– Хочешь сказать, это не ты? Откуда у тебя ссадина на лбу?
– Конечно, не я! Ссадину мне в изоляторе поставили.
– Это она вам наговорила на моего сына? – настаивал на своем отец.
– Папа, подожди! Я сам разберусь! – попросил его Артур. Мне показалось, что Артур не притворяется. Он был удивлен и, похоже, в самом деле ни при чем.
– Тамара как раз молчит, – сказал я ему, – и я подумал, потому и молчит, что это – твоя работа.
– Чтобы я на нее руку поднял?! Да вы что! Я поеду сейчас к ней и узнаю, кто это сделал!
– Нет! – воскликнул отец.
– Не надо к ней ехать, – поддержал я родителя. – Сейчас она отдыхает. Время позднее… Если вы действительно ничего не знаете, – после паузы сказал я, – то мне остается только принести свои извинения. Согласись, – я посмотрел на Артура, – что у меня был повод посчитать тебя человеком вспыльчивым!
Артур промолчал.
– Еще раз извините. До свидания.
Очевидно, озарение мое оказалось ложным. Подумал, покидая элитную многоэтажку, что придется допросить Котомку с пристрастием, кто на нее напал. Оставлять этого так нельзя… Почему отец Артура на нее бочку катит? Что за история? А она еще выгораживает его сынка!
Шагая по тротуару в центре города, где ночью было людно, как в канун Нового года, я недоумевал, глядя на улыбающиеся лица. Этим людям завтра на работу не надо, что ли? Мне-то было не надо, как я сам для себя решил. И за это, конечно, еще предстояло встретить взгляд компаньона, Васи Голобородова, исполненный укора. Сколько раз он за то время, что я пропадаю неизвестно где, съездил на склад? Давно, давно отработал свой аквапарк! Голобородову светит полноценный внеочередной отпуск, думал я, за все его подвиги. И чувствовал себя готовым даже ему этот отпуск организовать. А может быть, и кое-что получше, чем отпуск. Только прежде требовалось разобраться со своими проблемами. Иначе проблемы «разберутся» со мной. Не хотелось бы, конечно… Очень неуютно жить стало в родном городе. Главное, был бы я в чем-то виноват! Впрочем, если пансионат мой – мой ли?! – ни при чем, и дело лишь в гибели Гали Биржи, то виноват. В нездоровом любопытстве. Сунул нос не в свое дело, решил поиграть в сыщика. Писал бы себе на бумаге детективные романы и горя не знал! На рукописи, что лежит на письменном столе, слой пыли, вероятно, в палец толщиной уже накопился!..
«Нет, но чего эти обыватели улыбаются? – все бурчал мысленно я. – Одни счастливые парочки вокруг, будто День святого Валентина на дворе или, как минимум – Татьянин! Я бы тоже с удовольствием прогулялся по ночной площади Горького, прошелся по Большой Покровской, освещенной романтически-желтыми фонарями, да вот беда – не с кем. Любимую девушку кто-то избил, и я даже не знаю кто. А она, кажется, знает, да молчит. Но это не Артур. И чего я к нему кинулся? Куда подевалась рассудительность у сочинителя детективных романов? Парень только что вышел из СИЗО, где ему, кстати, поставили ссадину на лбу, то есть не курорт, и что? Он сразу ринулся наживать новые неприятности? Вряд ли…»
С утра решил ехать к Тамаре, а пока следовало где-то переночевать. Идти домой что-то не хотелось. Вспомнил! У меня же ключи от маминой квартиры в кармане! Там-то, понадеялся, меня не ждет засада!..
У матери дома глаз порадовала абсолютная чистота. Судя по перестановке некоторых предметов – наведенная чужими руками. При том, что потолки в ванной комнате и на кухне сияли свежей белизной. На столе лежала записка от Саши – Шамсии. «Да, да, надо рассчитаться и забрать тот комплект ключей, что ей давал…» – согласился я с автором записки.
Напившись чаю с печеньем, найденным у мамы в буфете, разложил кресло-кровать и, завалившись, принялся изучать рельеф потолка. Сон не шел. Не оставляло чувство, будто я что-то упустил. Не сделал какое-то дельце, которое должен был. Если бы я последнее время проводил на работе, а не вне ее, в самых различных местах, я бы так и решил, и полез бы в записную книжку. А так… Впрочем, подумал, хуже не будет. И – вот оно! Нашел! «Возвращение Талого», – записано у меня в смартфоне, и – дата. «Талый» – это Тальников, товарищ погибших пацанов. Дата? Завтра! То есть уже – сегодня. Чуть не пропустил! Готов был поспорить, капитан Банников не собирается встречать парнишку в аэропорту.
Напившись чаю с печеньем, найденным у мамы в буфете, разложил кресло-кровать и, завалившись, принялся изучать рельеф потолка. Сон не шел. Не оставляло чувство, будто я что-то упустил. Не сделал какое-то дельце, которое должен был. Если бы я последнее время проводил на работе, а не вне ее, в самых различных местах, я бы так и решил, и полез бы в записную книжку. А так… Впрочем, подумал, хуже не будет. И – вот оно! Нашел! «Возвращение Талого», – записано у меня в смартфоне, и – дата. «Талый» – это Тальников, товарищ погибших пацанов. Дата? Завтра! То есть уже – сегодня. Чуть не пропустил! Готов был поспорить, капитан Банников не собирается встречать парнишку в аэропорту.
Ничтоже сумняшеся набрал номер Олега-музыканта. В сравнении с тем, чего мне стоила его болтливость, разбудить болтуна среди ночи – такая малость! Возможно, именно по его милости я вообще дома ночевать теперь боялся!
Олежек, видать, так глубоко спал, что долго никак не мог понять, кто ему звонит и где он сам находится, откуда его вытащили, из какой фантасмагории, и где явь? Наконец до него дошло, что я – это я и интересуюсь, как выглядит внешне Вован Тальников.
– А! Тальников! Да. Худощавый такой, невысокий. Глаза черные-черные, – описал Олег внешность того, кого я просил.
– Прямо такие черные? – обратил я внимание на эту деталь.
– Аки уголья! – повеселел музыкант, кажется, окончательно проснувшись.
– Спасибо. Спи дальше, – разрешил я.
Самолет прилетел рано утром. Я был тут как тут. Затесавшись в толпу встречающих, принялся внимательно разглядывать загорелые физиономии отпускников. Парень, подпадавший под приметы, названные Олегом, нашелся всего один. Ошибиться было сложно. Я дождался, пока его семейство получит свой багаж… Мама, папа и сын покатили три чемодана на колесах. Небось шмотками затарились! Я шагнул навстречу.
– Извините, можно вас спросить? – обратился к главе семейства, соблюдая субординацию. Встретил пренебрежительный взгляд человека, готового торговаться за копейку с извозчиком. – Я не насчет такси.
Получив ответ: «Да», – перевел взгляд на сына:
– Ты – Владимир Тальников?
– Да-а, – с удивлением подтвердил паренек, явно не понимая, кто я такой, но на всякий случай пугаясь. «Небось пока учился в школе, родителей частенько вызывали», – подумалось мне.
– Ты знаешь Пашу Бугрова и Мишу Вахрушева?
– Знаю. – Черные глаза его забегали. – А что?
– Разговор тяжелый. – Я вздохнул и посмотрел в сторону. – Они оба погибли.
– Как… погибли? – Паренек начал бледнеть.
– Их убили. – Я рассказал в двух словах, как именно это произошло.
– Так вы из милиции? – спросил меня отец. – В смысле, из полиции?
Мать, как прикрыла рот ладонью, услышав слово «погибли», так и стояла с прижатой к губам рукой.
– Я не из полиции. Просто я догадываюсь, из-за чего убили ребят. Один из них случайно заснял на телефон, как совершалось другое преступление. Женщину сбросили с балкона. Эта женщина – моя родственница. Похоже, пацанам пришла на ум рискованная идея – шантажировать убийцу. Но тот их перехитрил, если это слово здесь уместно.
Я внимательно следил за выражением лица Владимира. И понял, он что-то знает точно! Все так и было, как я сказал!
– Пока эта запись не попала в руки полиции, преступник не изобличен, тебе угрожает опасность, – предупредил я его. – Ты знаешь, где запись хранится?
Он вдруг улыбнулся. И улыбка эта мне очень не понравилась.
– Нет, – сказал он. – Я ничего такого не знаю.
Не берусь судить, насколько хороший я психолог. В психологии у нас все разбираются, как и в политике, в педагогике… Мне вдруг стало очевидно, что он не только знает, но сам же и придумал насчет шантажа! По глазам его увидел! Друзей подбил не тянуть с выполнением замысла, а сам укатил с «предками» отдыхать. Подставил друзей, по сути. Но теперь не только не раскаивается, но мысленно еще и ругает их. Мол, верное дело провалили… Я собрался с духом, чтобы расколоть его. Даже рот открыл, но тут вмешался папаша. Вероятно, задело за живое, что для главы семейства он слишком долго молчит. Так и авторитет главы потерять можно!
– Постойте! – возопил он. – Если дело так серьезно, то почему им занимаетесь вы, а не полиция?!
– Полиция тоже занимается. Только – не спеша, как она умеет. А мне ждать некогда, знаете ли. На меня на самого уже нападали!.. Хотите ждать, пока полиция разберется? Пожалуйста. Но, повторяю, вашему сыну угрожает опасность, пока преступник полагает, будто Владимир может знать, где хранится изобличающая преступника запись, – еще раз разжевал им. – Заметьте, что в аэропорту вас встречаю я, а не полиция. Потому что полиция не считает, что есть повод для беспокойства, а я считаю…
Может, я и убедил бы отца, но в этом месте моей речи перемкнуло мамашу. Она отняла ладонь ото рта:
– Так, Сергей! Поехали! Звони Петру Анатольевичу! Что такое происходит? Почему нас здесь пугают?..
Мне хотелось заверить ее, что если их станут пугать не здесь, а в других местах, как меня, то станет гораздо страшнее, но я промолчал. Понял, что перегнул палку. Попытался объяснить, что не хотел никого стращать, а желал только предостеречь, но тщетно. Они поймали такси. Я видел, что провалил переговоры. Анализировать свои слова не стал. Что толку? Сел в экспресс. Что делать дальше, понятия не имел. Почему-то прежде я надеялся, что сумею вытянуть из этого парня что-нибудь ценное. Теперь же, вспоминая его лживые глаза, понял, что, возможно, не вытянул бы, даже если бы не было рядом родителей. При них – тем более. Судя по всему, это не те люди, которые приучали ребенка с детства говорить правду людям. Скорее – наоборот. Не надо быть доверчивым! Лучше думать о том, как заработать денег на три чемодана шмоток! И иметь в знакомых «Петра Анатольевича». «Интересно, кто это? – подумал я. – Полицейский начальник? Впрочем, какая разница?..»
Экспресс остановился на площади Свободы. Доехать до Тамары оставалось пару остановок на троллейбусе.
Набрав номер Тамариной квартиры, я, как в прошлый раз, не услышал ответа. Тетя Таня считает ниже собственного достоинства разговаривать по домофону? Снимает трубку и слушает, что ей скажут?
– Пионервожатый, – буркнул все же я в решетку динамика.
Мышь пропищала каким-то сорванным голосом. Конечно! Работы у нее побольше, чем у кукушки стенных часов будет, и никакого распорядка. Целый день, а то и ночью, шляется кто попало, и каждому пищи!
Угадал. Дверь отворила тетя Таня. Устремила на меня свой испытующий взгляд.
– Пионервожатый, – повторил я ей, откровенно паясничая, – второго отряда.
Она улыбнулась уголками губ – шире улыбки я у нее еще не видел – и молча отошла в сторону, давая мне дорогу. Дескать, проходи, если не боишься.
Я сразу увидел Тамару. Дверь ее кабинета была распахнута. Моя любовь сидела за компьютером. Как тетя – в новом спортивном костюме. Подумалось, они отоваривались в одно время, в одном бутике. Только Тамара выбрала себе костюм более яркий и пестрый, под стать репродуктивному возрасту. На расстоянии она вообще показалась мне молоденькой девчонкой. Котомка встречала меня в солнцезащитных очках. Очевидно, не хотела выставлять напоказ свой синяк под глазом, за ночь ставший выглядеть еще хуже, или я – не бывший боксер.
Она смущенно улыбнулась мне и… я вдруг остро ощутил эффект дежавю! Так уже было! В солнцезащитных очках она сидела вполоборота ко мне и смотрела на меня. В который раз, интересно, мы проживаем эту жизнь?..
– Как ты себя чувствуешь? – подошел я к Тамаре. – Лучше? Сны плохие не снились? Давай найдем этого гада! Я порву его на мелкие кусочки! Или хочешь, съездим в полицию? Вдруг это маньяк, которого ищут? Составишь фоторобот, поможешь следствию.
– Нет, нет! Не хочу я в полицию. Черт с ним! Это просто какой-то сумасшедший. – Она взяла мою ладонь в свою. – Где его искать? Давай лучше чай пить. На улицу в таком виде я пойти не могу, как мы хотели. Зато я испекла пирог с малиновым вареньем. Ты любишь пирог с малиной?
– Малина – это прекрасно! Но мне, если честно, больше нравится вишня.
– В следующий раз я обязательно испеку с вишней! Идем пить чай?
– Конечно. Тетя Таня! Вы будете с нами пить чай? – Мне хотелось усадить «учительницу» рядом и разговорить ее. Но та только махнула на меня рукой, мол, пейте без меня.
– Как ты провел ночь? – спросила Тамара. – Я вчера была сама не своя. Только утром, проснувшись, испугалась. Как могла тебя отпустить? Возвращаться домой, наверное, было опасно? Ты дома ночевал?
– По правде сказать, нет. Нашел… квартиру.
– А! Хорошо… Ну, как пирог?
– Сказочный!
– С вишней тебе тоже понравится.
– Не сомневаюсь. Буду ждать его с нетерпением.
– Что ты думаешь делать дальше с пансионатом?
– Вступать в наследство. Твоя тетя дала хороший совет. Надо только дождаться нотариуса. Он в отпуске сейчас. Как появится – сразу полечу в Одессу…