– Знаете, Олеся, подобные эпитеты не печатают даже самые низкопробные издания. Нельзя ли просто факты, без изощренного мата?
– Ну… в общем, так: мы тогда все жили в Москве… в том самом доме на Кутузовском, где сейчас «Фрезия». Собственно, квартира, из которой Гелька сделала мастерскую, принадлежала ее отчиму, Юрию Аркадьевичу Цебоеву, известному в Москве адвокату. А я тогда у Юрия Аркадьевича… в общем, убиралась… и вообще… за домом следила. Он хорошо платил. Так вот: Гелькина мать вышла за него замуж, когда самой Гельке было лет семнадцать… Ну и все произошло, как это часто бывает, понимаете?
– Не совсем… – насторожилась Настя.
– В общем, эта Гелька спала и с отчимом, и с сыном его… Вовиком… а мамаша однажды застукала…
– С кем?
– С Юрием Аркадьевичем.
– И что?
– И то, что Аркадьича чуть не посадили за то самое совращение несовершеннолетних. Время было советское… Спасло только то, что он сам в этих кругах вращался и отлично знал все ходы и выходы. Адвокат все же… Но… пришлось и с мамашей Гелькиной развестись, и с Кутузовского съехать, оставив им квартиру. Мне тоже от дома отказали… Я тогда, кстати, в Питер и укатила… к сестре… С ней вместе мы и шить начали… Разве ж я тогда знала, что опять с Гелькой встречусь!
– Ну а что дальше было с адвокатом Цебоевым и его сыном? – Настя решила вернуть разговор в нужное русло.
– Ну… своей бывшей жене с дочкой Юрий Аркадьич отвалил еще и денег – очень приличную сумму.
– А что ж его сын?
– А сын продолжал с Гелькой роман крутить. И тут уж Аркадьич их накрыл. И надо ж такому случиться, что Гельке уже стукнуло восемнадцать, а Вовке – еще нет. Вот-вот должно было стукнуть, но все же не стукнуло! Уж Аркадьич собирался развернуться во всю свою мощь, чтобы, значит, отомстить, но Гелькина мамаша возьми да и отбрось коньки от гипертонического криза на почве всех этих переживаний.
– И что потом?
– А потом Аркадьич решил поженить Гельку с Вовкой, поскольку шикарная квартира на Кутузовском – на Гельке, а папашку Вовкиного жаба душит, и квартиру охота вернуть. И главное, это вполне возможно, если Вовку туда прописать. А молодежь вдруг заартачилась. Как спать вместе – так они – пожалуйста, а как жениться – ни в какую!
– Так и не удалось их уговорить хотя бы на фиктивный брак?
– Еще как удалось! Уж не знаю, какие аргументы Аркадьич пустил в ход, а только Гелька, похоже, замужем за Цебоевым и по сей день.
– Как? – оторопела Настя. – У Гелены же фамилия Сергея Короленко! У них дочь!
– Эта дочь – вообще не знаю от кого, – расхохоталась Параскевич. – Есть у Гельки еще какой-то хмырь. Она дама любвеобильная.
– А скажите, пожалуйста, Олеся, как сейчас относятся друг к другу Гелена и Цебоев?
– Конечно, отвратительно. Их связывают не очень приятные воспоминания и, возможно, до сих пор тайный брак.
– То есть получается, что Цебоев не может жениться, если его брак с Геленой до сих пор не расторгнут?
– Вот уж это мне неизвестно. Гелька ведь каким-то образом заделалась Короленко! Может, и Вовка знает, как обойти преграду, если она, конечно, еще существует. Он ведь по папашкиной линии пошел – тоже какой-то юрист. В общем, они мне не докладывали, развелись или нет.
– Ну… все в общих чертах… ясно, – удовлетворенно сказала Настя. – Благодарю вас, Олеся, за информацию.
– Как говорится, одной благодарностью сыт не будешь, – буркнула Параскевич и потянулась за новой сигаретой.
– Вы слишком много курите, – поморщилась Настя.
– Не твое дело. Лучше скажи, могу я надеяться, что эта ваша мерзопакостная газетенка «Питерлэнд» оставит меня в покое? У меня уже билет на ночной поезд в Москву!
– Я сделаю все от меня зависящее, Олеся. Можете не сомневаться.
– Слушай, журналистка! – Параскевич опять уцепилась своими твердыми пальцами в Настино плечо. – Я перед тобой чуть не наизнанку вывернулась. Может, скажешь, какой у тебя в этом деле интерес?
– Зачем вам?
– А затем, что я смогу хотя бы предположить, на что мне надеяться.
– Я скажу так: мне очень нужно, чтобы Владимир Юрьевич Цебоев смог жениться на… одной женщине. Когда он на ней женится, я, возможно, смогу выйти замуж за того, кто влюблен… в женщину Цебоева.
– Слушай, мне ведь плевать на тебя и Вовкиных баб! Какое отношение вы все имеете к статье обо мне? Как-то все это не вяжется… друг с другом…
– Вяжется, Олеся, еще как вяжется… – Настя очередной раз вывернулась из ее цепких пальцев. – Если Гелена Яновна является женой двух мужчин одновременно, да еще и третий мужичок где-то путается, то ей лучше всего закрыть рот на предмет чужих, уж простите, извращений…
– То есть я могу быть спокойной… – начала Параскевич, и в ее блекло-серых глазах блеснула надежда. Явно некрасивая женщина даже несколько похорошела.
– Думаю, успокаиваться пока рано, – прервала ее Настя, – но я открыла вам все карты. Надеюсь, у нас с вами что-нибудь да и получится… Во всяком случае, я очень заинтересована в том, чтобы получилось!
– Ну-ну… – процедила Олеся, развернула бейсболку козырьком вперед, сунула в карман джинсов уже опять полупустую пачку сигарет и вышла из бара совершенно мужской походкой.
Настя попросила себе еще сока и принялась обдумывать разговор с Геленой Короленко.
* * *– Какого черта вы ко мне привязались? – Гелена Яновна бросила это в лицо Терлеевой, опустившись на стул уличного кафе напротив журналистки.
– Поскольку вы все-таки пришли на переговоры, то я попросила бы вас сменить тон, – спокойно сказала Настя.
– Представляю, что вы наваляли бы в своей идиотской газетенке, если бы я не пришла!
– Выражаясь вашей терминологией, я могу «навалять в своей идиотской газетенке» что угодно и после нашей встречи.
– Не сомневаюсь, что не только можете, но и сделаете это! – по-прежнему истерично отозвалась Короленко. – Что вам все-таки надо? Мое имя и так треплют на каждом углу!
– Бросьте, Гелена! – усмехнулась Настя. – Кто вас знает-то, кроме нескольких человек, связанных с Людмилой Ивиной? Темные облачка над вашей головой очень скоро развеет свежий ветер перемен. Через месяц никто и не вспомнит об оскандалившейся Параскевич, за которой стояла малоизвестная Гелена Короленко.
– Тогда мне вообще непонятно, что вам от меня надо? – уже на тон ниже спросила Гелена.
– Меня интересует ваш муж.
– Сергей? С какой стати? Он не имеет никакого отношения…
– Меня интересует не Сергей, а Владимир, – перебила ее Настя.
Лицо Гелены сначала застыло, потом все черты его задвигались настолько независимо друг от друга, что Насте стало неприятно смотреть на сидящую перед ней женщину. Съехавший куда-то к подбородку рот сначала беззвучно раскрылся, потом Гелена не без труда вытолкнула сквозь зубы вопрос:
– Какой еще Владимир?
– Цебоев. Владимир Юрьевич Цебоев, глава частного сыскного агентства «Шерлок Холмс».
– С чего вы взяли, что он… мой муж?
– Гелена, не тяните время. Лучше объясните, как произошло, что вы замужем сразу за двумя мужчинами? Сергей Короленко знает о том, что он в вашем мужском гареме проходит под номером два? Или под третьим? А может быть, и под четвертым?
– Собственно, какое вам дело до… – начала Гелена и тут же спохватилась: – Ах да! Это же ваша специальность – копаться в чужом грязном белье!
– А вы меньше пачкали бы свое белье! – заметила Настя. – Мне не в чем было бы копаться!
Презрительно усмехнувшись, Гелена сделала знак официантке и попросила подошедшую к их столику девушку в форменном сарафанчике принести кофе с сухими галетами.
– Галет нет, – покачала головой девушка.
– Так что ж в вашем паршивом заведении подают людям, которые не хотят обжираться взбитыми сливками?
Девушка, даже не поведя бровью на явную грубость, предложила:
– Возьмите печенье «Старт». Оно низкокалорийное и… вкусное.
– Давайте, – согласилась Геля и обратилась к Насте: – Хотите нажиться еще на одной статейке обо мне, да? А морда не треснет?
– Вы напрасно хамите, Гелена Яновна, – невозмутимо отозвалась Настя. – Делу это не поможет!
– А что поможет?! Что мне сделать, чтобы вы не лезли в мою частную жизнь?
– Для начала предельно честно ответьте на мои вопросы, а там посмотрим…
Девушка в форменном сарафанчике поставила перед Геленой кофе и вазочку с мелкими печенюшками, и Насте, которая отказалась сделать заказ, пришлось подождать, пока ее собеседница выпьет кофе. Настя спокойно и терпеливо ждала, потому что понимала: Короленко за кофе с печеньем обдумывает создавшуюся ситуацию. Что ж! Пусть подумает!
Когда последняя штучка исчезла во рту, а чашечка с кофе опустела, Настя как ни в чем не бывало повторила вопрос:
– Так каким образом вы оказались замужем за тремя мужчинами сразу?
– Так каким образом вы оказались замужем за тремя мужчинами сразу?
– За двумя, – изрыгнула Гелена.
Настя с еще большим терпением повторила:
– Каким же образом получилось, что у вас два мужа?
– С Цебоевым меня вынудил расписаться отчим. Этот брак с самого начала был фиктивным.
– То есть квартирой в Москве на Кутузовском проспекте, которая теперь переоборудована в мастерскую, вы владеете совместно с Владимиром Юрьевичем?
– Вовка давно мне подарил свою часть! С юридической точки зрения там все чисто! Вы… – Геля почти уперла в грудь журналистки длинный яркий ноготь. – …не придеретесь!
– Почему же тогда вы с ним не развелись?
– Да потому, что ни он, ни я никогда не придавали серьезного значения этим фиктивным штампам! Насмотревшись на счастливую, в кавычках, жизнь наших родителей, мы оба создавать настоящие семьи не стремились. А когда вся страна меняла паспорта, этот штампик мне… не поставили.
– Прямо вот так взяли и вам на радость не поставили!
– Ну… во-первых, в те времена в паспортном столе у меня приятельница работала. А во-вторых, даже приятельница сделала это только за очень большое… понимаете… ну-у-у очень большое вознаграждение.
– А как же Цебоев со своим штампом?
– А до Цебоева мне нет никакого дела! Пусть как хочет, так и устраивается!
– То есть он по-прежнему на вас женат?
– Мне это, как вы понимаете, нисколько не мешает!
– Но он ведь может продемонстрировать свой штамп вашему Сергею и предъявить на вас права.
– Какие еще права! – Гелена отмахнулась от журналистки, как от мухи. – Нет у Вовки на меня никаких прав. Да и Сергей в курсе…
– Неужели его устраивает такое положение вещей? – удивилась Настя.
– Он любит меня и дочку, а потому и закрывает глаза на фиктивный брак. Он же на самом деле фиктивный!
– А вы Сергея любите?
– А вот это вас уж точно не касается! – красивое лицо Гелены исказилось в гримасе, которая обозначала что-то вроде: «Не с твоим свиным рылом да в наш калашный ряд». Настя согласно кивнула и продолжила:
– Хорошо… Вернемся все же к Владимиру Юрьевичу… Разве он никогда не просил вас о разводе?
– Просил… не так давно…
– И вы, конечно, отказали?
– Разумеется! Я не хочу начинать эту канитель, поскольку в моем паспорте штампа о замужестве с ним нет! Зачем мне привлекать к себе внимание органов?
– Причина только в этом?
– А вам она кажется несущественной?
– Она, безусловно, существенна. Но, по-моему, есть еще одна, гораздо более важная для вас причина, по которой вы не хотите… заметьте, именно не хотите давать Цебоеву развод!
– Это какая же? – Гелена Яновна выгнула брови в деланом удивлении, но было видно, что она опять несколько встревожилась. Настя быстро ответила:
– Вы не хотите, чтобы он женился на другой женщине.
– Я… С какой стати? Да мне наплевать!
– Блефуете, Гелена Яновна! Вовсе вам не наплевать! Вы не можете допустить, чтобы ваша вечная соперница, Людмила Леонидовна Ивина, была счастлива! Не получилось присвоить себе ее авторскую ткань, так хотя бы не дать ей выйти замуж! Разве не так?!
Гелена покрутила в пальцах освободившуюся от печенья вазочку и, немного помолчав, ответила:
– Ну… хорошо… Пусть так! Да! Но в этом вопросе – я сама себе хозяйка! Этот ваш Владимир Юрьевич… он недавно… недвусмысленными угрозами лишил меня кое-каких бумаг, а потому он не только не получит развода… Эта самая Милочка Ивина еще пнет его под толстый зад, когда я скажу ей, что он мой муж. Она ведь наверняка об этом не знает. А если не поверит мне, пусть посмотрит в его паспорт.
– А скажите, пожалуйста, Гелена Яновна, есть какой-нибудь альтернативный вариант?
– Это в каком же смысле?
– Ну… чего бы вы хотели взамен того, чтобы все-таки развестись с Цебоевым?
– А вы что-то можете предложить? – Гелена наконец оставила в покое вазочку и сцепила пальцы обеих рук в замок.
– Я могу выступить вашим доверенным лицом.
– И что это значит?
– Это значит, что я могу провести вместо вас переговоры с Владимиром Юрьевичем или с самой Ивиной. В зависимости от того, что вы хотите от них получить.
– Вы не похожи на даму, занимающуюся благотворительностью, – усмехнулась Гелена.
– Совершенно верно! – ответно улыбнулась Настя. – У меня в этом деле есть собственный… шкурный… интерес, а потому я буду очень стараться. Вы на меня можете полностью положиться.
– Вы же и так все знаете!
– Что именно?
– Ну… то, что мне нужна полная технология изготовления ткани «Ива».
– Уточните, зачем.
– Затем, что Милкина технология – это деньги. Большие. Этого она, кретинка, никак не в состоянии понять, а я уже давно разобралась. Олеськины бабочки, например, – это так… пустяки, один из вариантов применения… Да голливудские дивы будут драться за вечерние платья из этой ткани! А какое из нее получается нижнее белье! Ивина еще и пальтовую ткань завернула! Вы могли бы представить какую-нибудь другую такую же универсальную ткань, из которой можно шить абсолютно все, начиная от дамских бюстгальтеров и стрингов, кончая зимними пальто? Можно также делать шторы, чехлы на мебель, на сиденья для машин, стены можно обивать Милкиной тканью и при этом ни разу не повториться ни рисунком, ни фактурой! А мне… Мне нужно выехать из страны… с одним человеком, которому необходимо серьезное лечение.
– Вы считаете, что сможете там… за рубежом… устроиться? – удивилась Настя. – Считаете, что вас там ждут?
– Я не идиотка, чтобы ехать в никуда! Человек, о котором я уже сказала… он болен давно… А я… В общем… вы, наверно, поняли, что именно я не давала Ивиной развернуться в России. Из кожи вон лезла, и преуспела в этом. Зато я мостила себе… нам… дорогу… Короче говоря, я давно уже списалась с одним австрийским бизнесменом… Он действительно меня ждет… Ну… то есть не меня, конечно, а ткань, технологию изготовления которой я собираюсь ему очень дорого продать. Он и с денежными средствами мне несколько помог, чтобы… Ну… вы же понимаете, сколько их надо было иметь, чтобы выдавить Ивину с подиумов… чтобы Олеська в Петродворце развернулась! Конечно, я могу продать австрияку часть технологии, но это будет стоить много дешевле, а потому… Вы меня понимаете?
– Понимаю, но боюсь, что вы слишком многого хотите, Гелена Яновна!
– Если бы ваш любимый человек был так болен… то…
– Знаете, Геля, мой любимый человек тоже кое-чем болен. Мне тоже хотелось бы его вылечить, а потому я попытаюсь провести кое-какие переговоры. Кто знает, кто выиграет в результате! Не могу обещать, что вы, но вдруг… Возможно, мы обе окажемся в выигрыше… или обе в проигрыше… А уж если проиграете, не мне вас, Гелена Яновна, удерживать! Делайте, что хотите! Если, конечно, вам позволят…
* * *– Дело в том, что мой паспорт уже тоже чист от брачного штампа, – сказал Анастасии Терлеевой Владимир Юрьевич Цебоев. – Я, вообще-то, по образованию юрист, который обязан стоять на страже закона, а потому долго уговаривал Гелену развестись официально. Она не согласилась, и тогда мне пришлось пустить в ход и свои связи, чтобы закон обойти.
– Профессиональная совесть не мучила? – лукаво улыбнулась Настя.
– Ну… так… слегка… – Цебоев улыбкой не отозвался. – Этот брак всегда был фикцией.
– Но ведь вы не станете утверждать, что не имели с ней интимных отношений?
– Анастасия Романовна! Зачем это поминать?! – брезгливо поморщился Цебоев. – У всех нас были ошибки юности. А мне тогда еще и восемнадцати не исполнилось! Геля сама налетела на меня, как фурия… и, заметьте, очень красивая фурия. Ей тогда хотелось испробовать всего и со всеми. Поверьте, я был одним из многих!
– То есть вы никогда не любили Гелену?
– Ее невозможно любить.
– Ну почему… Она утверждает, что Сергей Короленко ее очень даже любит.
– Сергей тоже на пределе. Он любит Танюшку. Из-за нее, собственно, и мучается с Гелей.
– Танюшка, как я понимаю, их дочь с Геленой?
– Она дочь Гелены и еще одного типа, но Сергей об этом не знает.
– А тип… это тот, которого она хочет спасти от какой-то тяжелой болезни?
У Цебоева на лице появилась гримаса настоящего отвращения. Он стер ее крупной ладонью и уже совершенно бесстрастно ответил:
– Болезнь этого типа – алкоголизм. А сам он – большая сволочь! Я бы даже сказал – редкостная!
– Но Гелена Яновна его любит! – возразила Настя.
Владимир Юрьевич посмотрел на нее с сожалением, как на несмышленыша, и ответил:
– Эта женщина любить не умеет в принципе. Даже собственного ребенка практически бросила на Сергея.
– Про ребенка не скажу… не знаю… но то, что этот человек… алкоголик… – Настя выразительно повела плечом. – …в общем… для любви это иногда не является преградой… Знаете, бывает, что женщины любят даже серийных убийц и маньяков!