– Светозвуковая граната «ГСЗ-Т». Не смертельная, не волнуйся. 130 децибел – звуковое давление, сила света – два миллиона кандел. Плюс резиновая картечь, разлетающаяся во время взрыва. Услышишь грохот – не пугайся, эти штуки взрываются… несколько шумно. Главное, не отставай от меня – прорвемся.
– Ох, Никитушка, сомневаюсь я что-то… – обреченно вздохнула Ксюша. – Допрыгались мы с тобой… Ладно, Никитушка, я ни о чем не жалею, не зря мы жили…
– Хрен им, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Баба-яга решительно против… Не доставим мы им такого удовольствия, Ксюша…
Он лег на живот, подался через приступочку и высунулся в коридор. Сердце отбивало бешеные ритмы. Поскрипывала лестница где-то за углом. Накапливался враг в полутемном коридоре. Выскользнула полусогнутая фигура омоновца в полной экипировке, прижалась к стене, присела. Еще двое – пробежали чуть дальше, рассредоточились по стеночкам. За ними – еще пара, подобрались еще ближе. Они сидели на корточках, ждали сигнала. Дождались – одновременно встали, побежали вперед, взяв на изготовку короткие автоматы. А им навстречу уже катилась по полу граната – постукивала, подпрыгивала. Четыре секунды задержка плюс еще одна дополнительная секунда… Понятно, что не ожидали. Никита вкатился обратно в комнату, зажал уши ладонями. А Ксюша – как истинная женщина – указательными пальцами. Рвануло в замкнутом пространстве оглушительно! Барак подпрыгнул. Яркая вспышка ослепила. Временная слепота и глухота с гарантией. Разлетелись ураганом резиновые шарики, чреватые ушибами мягких тканей и подкожными гематомами. В коридоре орали и стонали люди.
– Пошли… – Он схватил ее за руку и выволок в коридор.
Картина что надо. Двое на коленях – оглушенные, ослепшие. Третий бил себя по вискам, вытрясая дурь из головы. Двое катались по полу с израненными ногами. Ну, точно, несчастливый ОМОН в этом городе… Они мчались по коридору – к торцевому окну, переклеенному изолентой. А из дверей уже выскакивали перепуганные жильцы, орали, некультурно ругались, лезли под ноги. Никита оттолкнул синюшного алкаша, обогнул растрепанную женщину в дырявом халате – явно местную «звезду». Окно уже близко, четыре кенгуриных прыжка…
– Огонь, чего вы ждете!!! – истошно орал за спиной командир ОМОНа.
– Товарищ капитан, здесь гражданские!
«А мы тогда кто? – думал на бегу Никита. – Можно подумать, военные».
А коридор и в самом деле был набит взволнованными людьми. Сюда выходили двери не менее дюжины квартир. Чтобы сразить беглецов, пришлось бы перестрелять все население этого благословенного «жилого» дома. Окно уже в досягаемости плевка! Облезлое дерево, стекла загажены мухами, центральная деревянная перекладина, в труху изрезанная ножичками местных подростков. Никита ускорился, сжал пружину мускулов. Запрыгнул на подоконник, одновременно впечатывая ногу в перекладину. Рама вылетела со звоном и треском – словно и не была закреплена! Посыпались стекла на крышу магазина. Он выкинул сумку, подогнул колени и прыгнул чуть дальше, чтобы не порезаться осколками. Зацепился за огрызок выставленной рамы, оторвал его от себя, загнав чудовищную занозу в руку.
– Держу! – вскинул растопыренные ладони.
К нему летели охваченные ужасом, бесподобно красивые глаза – он только их и видел. Оба покатились по крыше пристройки. А внизу уже истошно голосили, и сверху голосили – ОМОН, расталкивая штатских, прокладывал дорогу к окну. Если будут палить – то они как на ладони… Он помнил про кучу деревянных ящиков и картонных коробок, складированных у задней двери в магазин. Почти без остановки на краю – спрыгнул вниз ногами, успев схватить свою сумку и наблюдая за полетом «избранницы». Полет нормальный – девушка спортивная. Оба рухнули в груду использованной тары, выкапывались, рыча от усердия, пиная пустые коробки. Никита первым выкатился из груды, бросился к девушке – но ей не требовалась помощь, она опять летела к нему в объятия, пылающая от возбуждения. Неужели что-то получается?
– Я вижу их, товарищ капитан! – орал омоновец, подбежавший к окну.
– По ногам стрелять!!! – надрывался из глубины барака командир. – Они живыми нужны!!!
«И зачем мы, интересно, им нужны живыми? – подумал Никита. – Для показательного процесса?»
Они неслись в глубину двора, под сень корявых тополей. Пятнадцать метров открытого пространства, и стрелок в бараке их уже не достанет. Автоматчик стал стрелять короткими очередями, пули чиркали под ногами, они петляли, как зайцы. Вбежали под тополя – ей-богу, получается!
– Они здесь! – от угла соседствующего с бараком здания бежали двое – те самые, в желтых жилетах тружеников муниципального тыла. Быстрый разворот глаз – никого в поле зрения, всей толпой повалили в барак, умники! Эти двое не стреляли, но пистолеты в руках, жилеты по ветру, и физиономии такие суровые – хоть сразу лапы в гору и сдавайся…
– Ксюха, давай туда! – он сунул подбородком в глубину двора.
– А ты куда? – заволновалась девушка.
– Беги, говорю, догоню! – он рыбкой нырнул за дерево, проследил, как она уносится олимпийскими прыжками, высунулся из-за ствола и начал высаживать с обеих рук. «Жилеты» распались – пули взрывали слежавшуюся грязь под ногами. В ответ они тоже открыли огонь. Никита поднялся, прижимаясь к дереву, уловил движение слева, прыгнул и покатился. Взметнулся на колено, выпустил последнюю пулю в обойме и отбросил бесполезное оружие. «Жилет» отшатнулся – он не бил на поражение, не хотел никого убивать, это чревато для общественно полезного дела! И оперативники выполняли инструкции – стрелять лишь в крайнем случае. Никита видел перед собой испуганные глаза, сообразил – а ведь у этого живчика тоже пустая обойма! Бросился на него, пригнувшись, как бык на тореадора, налетел, поддел «рогами», схватил за грудки и отправил в нокаут свирепым прямым. Схватил за грудки обмякшего оперативника, чтобы тот не падал раньше времени, – держал перед собой, спрятался за ним, а второй растерянно метался вокруг да около – пропотел насквозь. Нельзя стрелять по своим! Внезапно решился, бросился вперед, вскидывая служебный «макаров»! Но брать Никиту на испуг – дело несерьезное… Он швырнул в него безвольное тело – получилось неуклюже, но хоть так. Подскочил двумя прыжками к успевшему отпрянуть оперативнику, вцепились друг в друга, покатились по грязи, рыча, надрываясь от усердия – как два кота, не испытывающих взаимной симпатии. Некогда тут бороться, сейчас набегут! Уже бежали! Нежелательное тело вывалилось из-за угла, проорав:
– Сюда, сюда! Они здесь!
Никита ударил подло – коленом в интимное место! Партнер по спаррингу взвыл, как недорезанная свинья. Он вскочил, чтобы рвать когти, но не тут-то было! У оперативника возникали личные счеты по отношению к «мстителям». А это серьезнее, чем какие-то должностные инструкции! Тот нашел в себе последние силы, выбросил руку и вцепился мертвой хваткой Никите в штанину! Никита дернул, но оперативник держал – скрипел зубами, багровел, как закат перед непогодой, и по всему было видно, что отпускать добычу не собирался. Никита мог бы вырваться, треснув этого упертого работягу по макушке, но потерял бы еще несколько секунд, а к ним уже бежали! И снова убедился – мир не без добрых людей и животных! Пронзительно гавкая, обгоняя навьюченных омоновцев, несся тот самый кобель с развевающимися ушами. Вцепился оперативнику в щиколотку, прокусил, принялся рвать, рыча и сверкая глазами! Никита не поверил. Вот это память! Вот это благодарность! А такое было кроткое животное… Оперативник взвыл от ослепительной боли, разжал руку. И уже ныряя за дерево, перекатываясь через остатки детской песочницы, из которой давно растащили песок, Никита уловил краем глаза, как бесподобное животное улепетывает куда-то по перпендикуляру, высоко подбрасывая лапы. Соображает, что могут подстрелить…
Он мчался, увертываясь от шальных пуль, – мимо домов с просевшими в землю фундаментами, мимо кустов молодой кленовой поросли. Влетел в спокойное море сохнущего белья, взволновал его, вздыбил, вывалился с обратной стороны. Наперерез уже бежала Ксюша, схватила, стала ощупывать.
– Не трожь меня! – хохотал Никита. – Мне сегодня нельзя!
– Господи, ты цел, Никитушка… Где эти люди?
– Давай не будем выяснять, ладно? Пристраивайся в кильватер.
Они неслись как угорелые. Убогим баракам не было конца – алое полотнище, растянутое между ними: «Все на борьбу с голодом, нищетой и туберкулезом!» – смотрелось бы чертовски уместно. Оборачивались люди. Застыла, прижав к груди «выбивалку», молодая некрасивая барышня – мгновение назад она остервенело колотила старенький ковер. Вытянули физиономии похмельные аборигены с молотками и гвоздодерами – они подпирали укосинами падающий сарай. Но на хвосте уже висели! Трещали выстрелы, кричали ни в чем не повинные горожане. Они промчались мимо заброшенного одноэтажного строения с выбитыми стеклами – некогда склада «Главкачаловцемента», о чем доходчиво извещала сохранившаяся надпись. Влетели в гаражный кооператив, ворота в котором отсутствовали (хотя когда-то были). Пробежали мимо недостроенного кирпичного управления, оглянулись в отчаянии: за ними на дистанции в сто метров бежали как минимум пятеро! Единственное утешение – стрелять перестали, живьем решили брать.
– Сюда! – Никита потащил задыхающуюся Ксению за угол.
Они вписались в поворот… и сердце жалобно заныло: не то! Бесконечно длинный проезд, гаражи с обеих сторон – бескрайнее море гаражей! Прижатые один к другому, между ними не то, что человек – ладонь не протиснется! Отдельные открыты настежь, хозяева возились со своим автохламом. Метрах в семидесяти в гараж задним ходом пыталась втиснуться старая «семерка» – водитель явно забыл, что такое задний ход. Не сговариваясь, побежали к ближайшему распахнутому гаражу. На земле валялись инструменты, промасленные тряпки, полупустая пачка «народных» сигарет «Дукат». На смотровой яме (не в каждом гараже такая есть) стоял наполовину разобранный, с открытым капотом, пожилой «Фольксваген». Двигатель прерывисто работал, издавая свистящие и шипящие звуки. За рулем сидел щуплый мужичонка в годах, давил педаль акселератора, отпускал и недоверчиво слушал. Испуганно уставился на подбегающих к нему людей. Дернулся, инстинктивно закрылся предплечьем.
– Пожалуйста, не бойтесь… – взмолился Никита. – Вернее, бойтесь, но других… – Слова не пошли, он закашлялся. Вот же черт, один к одному…
– Дядечка, спрячьте… – взмолилась Ксюша. – Мы «мстители», за нами гонятся, они уже здесь…
Звучало дико, но мужчина всмотрелся в их лица, ахнул.
– Вашу мать, ребята, да ваши физиономии…
– На каждом столбе, – подтвердила Ксюша. – Помогите, дядечка…
– Вот черт… – Мужичонка покрывался какими-то перламутровыми пятнами, затем задергал рычаг трансмиссии, выставляя заднюю передачу. Визжа и постанывая, «Фольксваген» сдал назад, под капотом образовался край смотровой ямы.
– Полезайте скорее… – зашипел он.
Дважды просить не пришлось. Никита спрыгнул в густую темень, споткнувшись на единственной ступеньке. Втащил отчаянно хрипящую Ксюшу. Они ползли на корточках по тесному «окопу», уперлись в дальний торец. А пока это делали, морщинистый дядечка снова клацнул коробкой, машина дернулась вперед, перекрывая яму, и встала, заглохнув. А к гаражу уже подбегали охотники, топая сапогами. Их было не пять, гораздо больше!
– Эй, мужик! – хрипло выкрикнул боец. – Здесь двое не пробегали?
– А? Чего?.. – Голос мужичонки предательски садился. – Не видел я, в ту сторону, кажется, кто-то пробежал…
– Черт… Вы двое, осмотрите гараж, они могли сюда забежать! Остальные – вперед!
Толпа потопала дальше, а двое омоновцев стали осматриваться. Их ноги в кожаных берцах хорошо просматривались. Они вошли в гараж, обошли машину, порылись в бочках и плесневелых кадушках, попинали пустые картофельные мешки. Один из них опустился на колени и предпринял безуспешную попытку заглянуть в яму. Сектор обзора был узким, и в яме царила темень.
– Не видно ни хрена… – Он пружинисто поднялся. – Слышь, мужик, а ну-ка, выкати свое ведро из гаража. Чего там у тебя в яме?
– Да ничего у меня в яме… – Мужичонка спотыкался. – Что у всех, то и у меня…
– А чего взволнованный такой? – спросил напарник.
– А чего вы пушками в меня тычете? – нашелся мужик. – Я чуть не обмочился тут с вами…
– Ведро выкатывай, говорю! – рявкнул первый.
Никита обнял дрожащую Ксюшу, лихорадочно прорабатывал варианты. Оружия нет, световая граната была в единственном экземпляре, можно попытаться ножом перерезать сухожилия… если дотянется, конечно.
– А как я вам его выкачу, если оно, падла, не заводится! – воскликнул мужичок. – Месяц тут торчит, никак завести не могу, чего уж только не перепробовал!
– А ну, попробуй!
– Смотрите, если не верите! – и мужичонка для убедительности провернул ключ в замке зажигания. Под капотом что-то стукнуло, потарахтело, затухая… и на том процесс прервался.
– Подвинься, сам попробую, – омоновец отстранил водителя и повернул ключ. Результат был тот же, машина не заводилась.
– Пошли, – раздраженно бросил напарник. – Только время теряем. И выбрось, мужик, свое корыто к чертовой матери!
Омоновцы выбежали из гаража, припустили за своими.
– Как это выброси! – завизжал им вслед мужик. – А на чем я ездить буду? Ты мне новую купишь?
– А ты все равно не ездишь! – донесся удаляющийся веселый гогот.
– Ну, пипец… – пробормотал Никита, переводя дыхание. – Такие перегрузки… Ты в порядке, милая?
– Не совсем, дорогой, – пробормотала девушка, выбираясь из позы съежившейся личинки. – Знаешь, мы никуда не летели и не плыли, но меня почему-то укачало…
– Это турбулентность, – объяснил Никита.
– Эй, ребята, вы там? – просипел водитель.
– А ты догадайся, приятель – отозвался Никита. – Сдай назад, что ли. Ну или вперед…
– Слушай, парень, мне очень жаль, – забубнил мужик, – но эта тварь реально не заводится.
– Подожди, – не понял Никита. – Я думал, это ты там чего-то подкрутил, чтобы стартер не работал.
– Не-е, – простодушно отозвался мужик. – Она сама… Она уже месяц не заводится, сука…
– Но она же работала, когда мы прибежали!
– А это впервые за месяц… хрен ее знает, завелась – я уж было обрадовался…
– Ну, опупеть… – пробормотал Никита. – Слушай, так ты поставь своего зверя на «нейтралку» и сам ее сзади подтолкни…
– Не могу, парень, – в сиплом голосе спасителя звенели жалобные нотки. – Радикулит зверский, хожу с трудом, тяжести не поднимаю… А этот упырь как ткнул в меня автоматом, так и вовсе пошевелиться не могу, прострелило насквозь… нужно жене звонить, чтобы забрала, – она у меня женщина сильная…
– Ой, не могу… – Девушка задыхалась от смеха, стучала себя кулачком по бедру. – Никитушка, я правильно понимаю – этот милый дядечка взял нас в заложники?
Прошли долгие минуты (спешить, впрочем, было некуда), пока Никита, сплющившись до предела, обдирая затылок и одежду, выполз из-под машины, ошарашенно поглазел на щель, в которую удалось протиснуться, на мужичонку, который с физиономией белее муки и неестественно прямой спиной сидел за рулем и моргая смотрел на него. Перевел рычаг, сдвинул машину с мертвой точки, извлек дрожащую от смеха Ксюшу.
– Ты как, товарищ? – неуверенно спросил он у мужика.
– Ой, проваливайте, – поморщился спаситель. – Телефон под рукой, сейчас жене позвоню…
– Точно помощь не нужна?
– Да проваливайте, говорю… И удачи вам, ребята, не попадайтесь…
Они припустили в обратную сторону – ОМОН уже покинул пределы гаражного кооператива, и висеть у него на хвосте как-то не светило. Но только добежали до заброшенного «Главкачаловцемента», как накрыла вторая волна! Кучка омоновцев, гремя доспехами, топала по грунтовой дорожке вдоль скособоченного барака! Их увидели, прибавили прыти, зашумели. У Ксюши вновь от страха перекосилась мордашка, она вздохнула – глубоко, протяжно, не веря. Ведь все так славно и с юмором оборачивалось! Никита завертелся на пустом месте, скрипя зубами от ярости, потом схватил подругу за руку и поволок к пустующему складу.
– Не понимаю, Никитушка… – стонала Ксюша. – Я что-то глючу и зависаю… Ведь там западня!
А все остальное, можно подумать, не западня! Везде открытое место – если не убьют, то подстрелят, а медики в местах лишения свободы – ну такие вредители! Неужели ВСЕ? – простая мысль разила наповал. Он подталкивал ее, она уже и сама сообразила – понеслась прыжками. Вход на склад находился в торцевой части строения, дверь закрыта на щеколду, но замок отсутствовал. Они ворвались внутрь… и подтвердились дурные предчувствия. Короткий тамбур – и просторное складское помещение, из которого давно увезли все полезное. В углу возвышались горки затвердевшего цемента, валялись порванные мешки, какие-то палки, железки. Окна высоко – не допрыгнуть. На другой стороне – короткий коридор, упирающийся в тупиковую стену. Три двери в коридоре. Справа лестница на чердак. Все пропало! Было бы оружие, можно было бы организовать круговую оборону, а так… Он побежал через склад – в коридор. Подобрал по пути какую-то железку – можно вырубить одного из «соискателей», завладеть оружием… Ксюша сопела под боком – так не хотелось сдаваться! Они выбежали из складского помещения, кинулись в коридор. Одна из комнат – засада, пустота, окна забиты досками, пока оторвешь, омоновцы с тоски подохнут. Он метнулся в соседнее помещение, втолкнул туда девушку – выбора нет, охотники уже топали по крыльцу. Затворил зачем-то дверь, принялся затравленно озираться. Маленькая комната, развалившийся стол, груда битой мебели в углу, какие-то тряпки, бутылки – бомжи вечеряли. На стене висели выцветшие диаграммы, производственные графики, имелось окно без стекол, но с решетками… И вдруг спокойно стало на душе у Никиты. Обхватил покрепче железку – половинку ржавого разводного ключа, знаком показал растерянной Ксюше убраться за стол. Она умоляла глазами – не надо, хватит, добегались. А сам прижался к стене, поднял не бог весть какое оружие. Ничего, он справится…
В этом эпизоде не было ничего мистического, но некая загадочность в нем, однако, присутствовала. Омоновцы вбегали по одному в сумрачное помещение склада, водили стволами, вертелись. Рослый боец сорвал с потного лица маску, скомкал ее, отдышался.