Лицо Мэгги оставалось совершенно бесстрастным… и все же в ее изумрудно-зеленых глазах промелькнула едва заметная искорка неуверенности. Майкл сжал ее руку, и пальцы их переплелись. Судорожный вздох вырвался у Мэгги, и звук этот отдался в его ушах сладчайшей музыкой, от которой его бросило в жар. Господи, с какой же готовностью она откликается на его прикосновения! Искра, проскочившая между ними, дразняще намекала на невыразимое блаженство, которое Майкл страстно мечтал испытать, хотя и сознавал, что ему это не суждено. Ярко-розовые ногти Мэгги впились в его ладонь, и он большим пальцем намеренно надавил на чувствительную точку — в том месте, где на запястье Мэгги бился тонкой жилкой пульс. Так и есть! Этим прикосновением он завел ее с пол-оборота. Мэгги, впрочем, не дрогнула и лишь бесшабашно тряхнула головой.
— Ну, — сказала она, — вперед!
Мэгги выбралась из машины в тот самый миг, когда дверь дома распахнулась настежь и на мощеную дорожку опрометью выбежали сестры Майкла.
Не сговариваясь, они разом бросились обнимать брата. Задохнувшись от радости, Майкл заключил их в ответные крепкие объятия, и в ушах у него зазвенело от их восторженного, знакомого до боли щебета. Майкл по очереди поцеловал сестер в макушки и, чуть отстранившись, окинул их внимательным взглядом:
— С тех пор как мы не виделись, вы стали еще краше!
Перед ним стояли две поразительно схожие красавицы — густые черные волосы, черные глаза, чеканные черты лица. Соблазнительные округлости Венеции когда-то побуждали Майкла устраивать ее воздыхателям настоящие допросы касательно их намерений, а независимый нрав Джульетты стал причиной многих его бессонных ночей. Эти две его сестры были упрямы и дерзки, однако в итоге всегда склонялись перед волей брата, как того требовал уклад семьи. Карина, которой исполнилось двадцать три, созрела позже других. Майкл тотчас заметил, что она все так же сутулится, стараясь мешковатой одеждой замаскировать высокий рост и вполне оформившуюся фигуру. И остро пожалел, что был далеко и не мог позаботиться о ней в этом нежном и уязвимом возрасте.
Услышав восклицание Майкла, Карина хихикнула, но две старшие сестры лишь выразительно закатили глаза.
— Вот таким образом ты обхаживал и свою невесту? — осведомилась Венеция. — Банальные комплименты, сладкие улыбочки — и все только ради того, чтобы заморочить голову? Тебя не было дома, считай, год, и тут бац — ты безо всякого предупреждения предъявляешь маме свою свеженькую жену!
Карина поглядывала то на сестер, то на Мэгги, в приступе беспокойства покусывая нижнюю губу.
— Думай, что говоришь, Венеция! — властно одернул Майкл. — Быть может, моя жена куда лучше тебя понимает, что я стараюсь ради семьи.
Мэгги отошла от машины, покачивая бедрами в древнем как мир ритме, изобретенном еще Евой. Ее шелковистые волосы при каждом шаге колыхались за плечами, и она остановилась рядом с Майклом с таким видом, словно готова была во всем поддержать его.
— Я жена вашего брата, кстати, меня зовут Мэгги. И — нет, он обхаживал меня не с помощью комплиментов. Он завоевал мое сердце самым что ни на есть традиционным способом. — Мэгги сделала театральную паузу, и ее полные губы изогнулись в откровенной усмешке. — Потрясающим сексом.
Мертвую тишину, которая воцарилась на дорожке, нарушало лишь беззаботное чириканье птиц. Майкл зажмурился, вне себя от ужаса. Он убьет эту женщину! Его старшие сестры уставились на Мэгги, открыв рот. Карина ахнула.
И с чего это ему взбрело в голову, будто он способен держать Мэгги в узде?
Венеция сдавленно хихикнула, во взгляде Джульетты промелькнуло восхищение, а у Карины был такой вид, словно она встретила героиню своей мечты.
Майкл был специалистом по выходу из кризисных ситуаций, и сейчас его мозг лихорадочно работал над достойным ответом, который исправит положение.
— Нет ничего дурного в том, чтобы завлечь мужчину сексом, — прозвучал от дверей дома знакомый голос, и на дорожку ступила хрупкая женская фигурка. — Гораздо важнее то, как поступишь потом. По крайней мере ты вышла за него замуж и прикрыла грех.
— Мама?
Все разом обернулись, глядя на приближавшуюся к ним невысокую женщину, которая опиралась на резную палку. С каждым ее шагом палка ритмично постукивала по плиткам дорожки, и от этого властного стука у Майкла по спине побежали мурашки. Ее длинные седые волосы были, как обычно, стянуты тяжелым узлом на затылке, оливково-смуглую кожу покрывала сеть морщинок, особенно густо залегших в уголках глаз. Эта женщина часто щурилась на солнце и часто смеялась. Она произвела на свет четверых детей, и все они, унаследовав отцовские гены, вымахали на голову выше матери, однако ее резкий оклик по-прежнему бросал в дрожь всякого, кто вызвал ее неудовольствие или просто попался ей под ноги. На ней были удобные легкие брюки, сандалии и простая белая блуза с наброшенной на плечи вязаной кофтой.
Женщина остановилась перед собравшейся на дорожке компанией. Губы ее чуть заметно подрагивали, однако лицо осталось совершенно бесстрастным, когда она окинула Мэгги испытующим зорким взглядом. Пауза затянулась, и все, затаив дыхание, ждали, когда она произнесет хоть слово.
Наконец тишину нарушила Мэгги:
— Синьора Конте, для меня большая честь наконец-то познакомиться с вами. — Она с поднятой головой, не дрогнув, встретила взгляд матери Майкла, и в голосе ее звучало неподдельное уважение. — Ваш сын поступил как последний болван, когда не сообщил вам о нашей помолвке. Я приношу свои извинения за него.
— Извинения приняты, — кивнула мать Майкла. — Добро пожаловать в нашу семью. — С этими словами она расцеловала Мэгги в щеки и тут же нахмурилась. — Ты чересчур худая. Современные девушки вечно чересчур худые. Мы исправим это немедленно. — И резко повернула голову. — Девочки! Вы еще не поздоровались со своей новой сестрой?
Напряжение спало, и сестры Майкла бросились обнимать и целовать Мэгги. Майкл, до этой минуты задерживавший дыхание, шумно выдохнул и обнял мать. И получил в ответ суровый взгляд, который совершенно не вязался с ее хрупкостью.
— Привет, мама.
— Майкл, я на тебя сердита, но выволочку ты получишь позже.
Он хихикнул и ласково провел пальцем по ее морщинистой щеке:
— Mi dispiace. [12]Я постараюсь загладить свою вину.
— Si. Заходите в дом и располагайтесь.
Знакомые с детства картины, звуки и запахи окружали Майкла со всех сторон. Он окинул взглядом покатую терракотовую крышу, чугунные решетки балконов и замысловатые каменные колонны, которые с двух сторон ограждали входную дверь. Ярко-желтые и красные стены соперничали в красочности с густыми зарослями цветов. Трехэтажный дом, выстроенный на вершине холма, возвышался над округой, словно монарх, благосклонно взирающий на своих подданных, занимая собой свыше пяти акров окрестных лугов. Вымощенные резными плитками дорожки вели к закрытой террасе и бассейну, окруженным галереями и пышной зеленью садов. Вдалеке высились Альпы, и с балкона были хорошо видны их могучие, укрытые снежными шапками вершины.
Покуда сестры охали и ахали, разглядывая обручальное кольцо Мэгги, Майкл прошел через ряд дверей — и его окутали облаком запахи чеснока, лимона и базилика. Керамическая плитка, блиставшая безупречной чистотой, оттеняла шкафчики и стол из сосны. На массивных кухонных столах красовались свежая зелень, помидоры, набор кастрюль и сковородок. То было мамино царство и рай земной для всех детей с той минуты, когда они впервые вкусили манящую сладость пирожных и роскошь крема. Всех их мама научила готовить, но никому не смогла передать своего уникального кулинарного дара, и потому на фирму работали в основном тщательно подобранные шеф-повара. Занятно, что все дети Конте в той или иной степени унаследовали деловые способности своего отца, но мама никогда не принуждала их заниматься тем, что было им не по душе.
В памяти Майкла на миг всплыло воспоминание о собственных мечтах… но он не был склонен предаваться сожалениям. Ни тогда, ни теперь.
Никогда.
Майкл оглянулся на Мэгги. Она как ни в чем не бывало болтала с его сестрами и, похоже, не испытывала ни малейших угрызений совести от своего шокирующего выступления. Мэгги явно решила, что Майкл станет смиренно сносить ее возмутительные выходки из благодарности за то, что она вообще согласилась участвовать в этом фарсе.
— Мэгги, мне нужно с тобой поговорить.
Словно почуяв его раздражение, Мэгги искоса метнула на него взгляд и выразительно вскинула бровь. Майкл подавил смешок.
— Отнеси ваши вещи наверх, — велела мама. — Я приготовила для вас комнату. Когда устроитесь, приходите в сад, будем пить кофе с легкими закусками.
— Отнеси ваши вещи наверх, — велела мама. — Я приготовила для вас комнату. Когда устроитесь, приходите в сад, будем пить кофе с легкими закусками.
— Si.
Майкл забрал вещи из машины, вернулся в дом и жестом приказал Мэгги следовать за ним. Она покинула общество сестер Майкла, и они вдвоем поднялись наверх, где располагалась приготовленная для них спальня. Там Майкл бросил свою ношу на пол, пинком захлопнул дверь и развернулся к Мэгги.
— Остроумное начало, la mia tigrotta, но, думаю, тебе пора понять, кто здесь устанавливает правила. — Он шагнул ближе и всем своим ростом навис над Мэгги. — И немедленно.
ГЛАВА 4
Мэгги очутилась лицом к лицу с разъяренным мужчиной шести с лишним футов ростом. Хотя Майкл не коснулся ее даже пальцем, она не могла шелохнуться, словно оцепенела. Обычное его ленивое обаяние исчезло бесследно, и сейчас от него ощутимо веяло угрозой. Похоже, она ухитрилась не на шутку его взбесить. Увы, при этой мысли Мэгги не испытала ни малейшего страха, наоборот — ее охватило возбуждение. Черт возьми, каким он был бы сейчас в постели?! Нагой, мускулистый и… властный.
Обычно Мэгги держалась подальше от мужчин, которые склонны проявлять власть над женщиной, но Майкл ее ничуточки не испугал. По крайней мере в обычном смысле этого слова. Губы ее разомкнулись, неосознанно призывая его действовать. Взгляд черных глаз Майкла словно впился в ее маняще приоткрытый рот. Мэгги изнывала от желания узнать, каков будет на вкус его поцелуй. Ощутить, как его язык властно проникает в ее рот, как он наваливается на нее всей тяжестью своего сильного тела, избавляя от необходимости принимать решение самой.
Миновала секунда, за ней другая.
Слова слетели с уст Мэгги прежде, чем она успела их удержать.
— В чем дело, Граф? Язык проглотил?
Майкл резко отвернулся и разразился потоком цветистых ругательств. Оцепенение, сковавшее Мэгги, разом спало, но от угрозы, которую он излучал, по спине пробежал холодок. И еще она ощутила мимолетное разочарование от упущенной возможности… но решительно отогнала это чувство.
— Полегче, cara! Дразнить меня, может, и забавно, но рано или поздно мне это надоест, и я пущу в ход силу.
— Ты говоришь точь-в-точь как в моих любимых эротических романах, — пренебрежительно фыркнула Мэгги. — Вот только я, дружок, не твоя рабыня, а ты не мой господин. Мой ход оказался верен. Я давно уже решила с самого начала поставить твою родню перед фактом, чтобы мне не пришлось играть роль, к которой я не приспособлена. В итоге они уяснят, что я не сахар и не традиционная итальянская женушка, — усмехнулась она. — Кстати, у тебя потрясающая мама.
— Она больна, так что очень тебя прошу, будь поаккуратней.
— О господи! Что с ней?
Майкл глубоко вздохнул и провел ладонями по лицу:
— Артрит коленного сустава… и, кроме того, слабое сердце. Ей нельзя переутомляться и волноваться, а потому я намерен во время нашего визита всячески ее ублажать. — Он сдвинул брови. — Надеюсь, ты будешь поступать так же.
— Одну неделю я сумею пробыть пай-девочкой.
— Не поверю, пока не увижу собственными глазами, — пробормотал Майкл. — Смотри не пытайся послать меня в нокаут, когда я тебя поцелую. — Вид у него стал задумчивый, и Мэгги едва удержалась от того, чтобы нервно сглотнуть. — В сущности, мне бы стоило поцеловать тебя прямо сейчас. Сию минуту. Для тренировки, само собой.
— Я вполне способна не шарахнуться, если ты до меня дотронешься! — зашипела, словно разозленная змея, Мэгги.
— Не уверен. — Майкл сделал шаг — и оказался вплотную к Мэгги. Ее обдало жаром его тела. — Одна оплошность — и нашему фарсу придет конец. Я не могу этого допустить. Особенно если для уверенности достаточно всего лишь разок заранее поцеловаться.
— Я очень хорошо умею притворяться, — заверила Мэгги с усмешкой. Едва уловимый запах мужского тела, приправленный ароматом мускуса, так и манил ухватиться за подвернувшуюся возможность. Сердце екнуло при мысли о том, что Майкл попросту провоцирует ее… но это обстоятельство лишь подхлестнуло Мэгги. — Никто даже не поймет, что мне твои поцелуи до лампочки, так что и тренироваться незачем.
Майкл молчал, не сводя с нее глаз, и ей начало уже казаться, что опасность отступила.
— Давай-ка проверим теорию практикой.
С этими словами он рывком притянул Мэгги к себе. Она оказалась прижата к его твердому мускулистому телу и едва успела машинально вскинуть руки, чтобы упереться в грудь Майкла. Пальцы ее вцепились в мягкую ткань мужской рубашки. Ступни его с двух сторон стиснули ее ноги, и она пошатнулась. Губы Майкла замерли почти у ее губ.
— Убери руки, — процедила Мэгги.
Ее бросило в пот. Черт, что, если она раскиснет, как последняя дура? Что, если она застонет, когда он накроет поцелуем ее рот? Нельзя поддаваться. Нельзя отвечать ему. Нельзя…
— Что ты так нервничаешь? — В глазах Майкла плясали насмешливые искорки. — Можно подумать, ты ни разу в жизни не целовалась.
— Я не люблю, когда мной командуют! — огрызнулась она.
Губы его подозрительно дрогнули.
— Может быть, тебе просто не попадался мужчина, которому было бы приятно подчиняться.
— Да ладно тебе! Неужели есть женщины, которые клюют на эту фразу? Если так, они просто безмозглые дурехи. Убери руки и…
Майкл прильнул поцелуем к ее губам.
Теплые мягкие губы его оборвали поток сердитых слов, и Мэгги тотчас позабыла обо всем на свете, поглощенная одной мыслью: как он целуется.
Все ее чувства словно сорвались с цепи. Она любила целоваться и неизменно получала удовольствие от этого занятия, но поцелуй с Майклом был совершенно не похож на все другие. Жар, веявший от его тела, напомнил Мэгги оборотня — персонажа фильмов саги «Сумерки», которые она тайно обожала. Майкл провел языком по ее сжатым губам и без лишних церемоний проник между ними. Если бы он действовал чересчур настойчиво, Мэгги нашла бы в себе силы сопротивляться, но скольжение его языка было вкрадчиво, словно приглашало присоединиться к игре. Его легкая небритость царапала ее нежную щеку. Прижавшись ногами к ногам Мэгги, Майкл опустил руки, обхватил ладонями ее округлые ягодицы, чуть приподнял — и она ощутила бедрами красноречиво твердую выпуклость.
У нее вырвался стон. Уловив это, Майкл стал настойчивей, и Мэгги, разомкнув губы, сдалась.
Язык его проникал в ее рот повелительными, ритмичными движениями, словно показывая, как Майкл мог бы овладеть ее телом, если бы только она дала ему такую возможность. Она попыталась вынырнуть из сладостного омута, взять себя в руки, но разум отказывался подчиняться, отступив перед ликующей плотью. Майкл прошептал ее имя, и ноги у нее подкосились. Тогда она, вцепившись в него, чтобы не упасть, горячо ответила на поцелуй.
Сколько это длилось — минуту, час? Наконец Майкл отстранился — медленно, словно ему меньше всего на свете хотелось отрываться от нее. В это мгновение Мэгги ненавидела себя. Вместо того чтобы влепить Майклу пощечину или отпустить хлесткий комментарий, она лишь беспомощно смотрела на него. Кончиком языка она провела по распухшей нижней губе.
Майкл застонал. Грудь его тяжело и неровно вздымалась.
— Ты права, — негромко проговорил он. — Ты действительно умеешь притворяться.
Мэгги отпрянула, молясь только о том, чтобы не покраснеть.
— Я же говорила, — выдавила она.
Майкл отвернулся, задвинул вещи в угол комнаты и распахнул дверцу стенного шкафа.
— Здесь достаточно места для нас обоих. Эта комната на всю неделю в нашем распоряжении.
Мэгги вздрогнула, разом вернувшись в реальный мир. В обстановке комнаты не было недостатка в деталях, создающих уют, но вместе с тем недвусмысленно говорящих о том, что здесь живет мужчина: ярко-синие напольные коврики, мебель из вишневого дерева и полное отсутствие вычурных безделушек. Темно-красное покрывало довершало элегантный вид кровати, занимавшей середину комнаты. Мэгги воззрилась на кровать, которая оказалась чуть меньше, нежели она рассчитывала, и вдруг сообразила, что в комнате нет ни дивана, ни мягкого ковра. Сознание того, что им придется спать на одной кровати, вывело ее из равновесия. Боже милостивый, она только что растаяла как воск всего лишь от одного поцелуя. Что, если ей во сне вздумается повернуться на бок? Или если она нечаянно дотронется до его мускулистой, скульптурно вылепленной груди… и совершит непоправимую глупость?
Нелепость ситуации вызвала у Мэгги такое раздражение, что она сделала то, чем владела в совершенстве: бросилась в атаку первой.
— Неплохая кровать.
Майкл кашлянул: