– Да-да, совершенно верно, – потом, для пущей убедительности добавила: – Только со светлой ручкой.
Сан Саныч расхохотался:
– Ну, милая. И где вы его откопали, со светлой ручкой?
Я принялась самозабвенно врать. Жила в коммунальной квартире, соседом был страшно противный, занудный дядька, бывший полковник КГБ. Однажды, напившись, дедок разболтался, сообщил, что долгие годы служил палачом, тем самым человеком, который приводил в действие приговоры, короче говоря, расстреливал преступников.
– Я тот, кто отправил на небеса самого Берию, – расхвастался он.
Естественно, я ему не поверила. Тогда полковник сбегал в свою комнату, принес пистолет и торжественно заявил:
– Смотри, вот из этого «питона» я и хлопнул начальника. Цены данному оружию нет.
– Почему? – удивилась я.
– Так коллекционеры с руками оторвут.
Короче говоря, я уговорила его продать мне «питон» на черный день, мне показалось, что хорошо вкладываю свои деньги. К сожалению, тяжелые времена наступили намного раньше, чем я рассчитывала, вот теперь приходится расставаться с раритетом.
Помолчав немного, я добавила:
– Если сами не интересуетесь ничем подобным, может, подскажете кого из молодых, кто собирает коллекцию? Вот Олег Назаров обронил, что есть какой-то парень, живет в загородном доме вместе с матерью по имени Даша. Вроде он вообще все подряд скупает…
Модестов вытащил из кармана бархатный мешочек, выудил оттуда трубку, потянулся к железной ярко-красной банке и спросил:
– Если закурю, вам это не помешает?
– Бога ради, – ответила я и вытащила «Голуаз».
Брови Сан Саныча взметнулись вверх.
– Однако у вас не дамское курево.
– Как-то привыкла к этим сигаретам.
– Мои знакомые в основном балуются ментоловыми.
Я усмехнулась:
– Попробовала как-то, давным-давно, «Салем». Честно говоря, не пошло. Сложилось впечатление, что пытаюсь курить жвачку, все-таки табак должен быть похож на табак. Ну к чему ароматизировать его, допустим, запахом виски? По мне, так лучше выкурить хорошую сигарету и опрокинуть рюмочку.
Модестов улыбнулся:
– Вот тут я с вами совершенно согласен. А как относитесь к чаю со всяческими добавками? Знаете, лимонный, персиковый…
Я скорчилась:
– Отрава. Чай должен иметь, простите за тавтологию, чайный вкус. Даже самый отвратительный натуральный лист, тот, который растет у подножия куста, намного лучше элитного сорта «с запахом».
– А что? – удивился Модестов. – Те листочки, которые расположены у корней, плохие?
– Их никто не собирает, – пояснила я, – срывают только верхушки, максимум четыре листика, хотя на самом деле положено два.
– И сколько вам денег надо? – неожиданно спросил Модестов.
От неожиданности я сморозила глупость:
– Вообще-то десять тысяч долларов, но «питон» стоит дороже.
Сан Саныч захлопнул книжку:
– Дорогая моя, ваш револьвер стоит копейки.
– Вы с ума сошли, – подскочила я, изображая полное негодование, – из него убили Берию! Если сами не хотите купить, дайте мне координаты молодого человека с мамой Дашей.
Модестов преспокойно раскурил трубку:
– У вас никто не купит этот пистолет.
– Почему?
– Деточка, вы хорошо знаете историю?
– Ну, не слишком…
– Оно и видно. В каком году был расстрелян Берия? Помните? Хотя вас, скорей всего, еще не было на свете. Вы явно не знаете ничего, связанного с «отцом народов» – Сталиным.
Вот тут Сан Саныч не прав. Я просто отлично выгляжу.
Хорошо помню, как мы с бабушкой едем по эскалатору вверх, кажется, это выход со станции «Новокузнецкая». Мне лет пять, может, чуть меньше. Я стою, задрав голову, наблюдая, как быстро приближается потолок верхнего вестибюля. Наконец ноги сходят с чудо-лестницы на гранитный пол, а перед глазами предстает картина: на фоне ярко-красного знамени мужское лицо с усами.
– Кто это, бабушка? – спрашиваю я.
Фася, ничего не отвечая, вытаскивает меня на улицу и там, одергивая пальтишко, шепотом сообщает:
– Сталин, ирод проклятущий, столько народу погубил, чтоб ему на том свете гореть в аду. Везде портреты посшибали, а про этот забыли небось. Ты больше так не кричи, если где еще эту морду увидишь, лучше шепотком, тихонечко поинтересуйся.
– Почему? – удивилась я.
– На всякий случай, – отвечает Афанасия, – уж поверь мне, не стоит вопить…
– Так в каком году расстреляли Берию? – повторил Модестов.
– Кажется, в 64-м.
– Ну, милая, вы и хватили! В 1953-м.
– И что из этого? Какая разница.
– Ох, молодежь, – покачал головой Сан Саныч, – вам не понять, что испытали люди моего возраста, узнавшие о смерти Лаврентия Павловича. Была такая песенка: «Цветет в Тбилиси алыча не для Лаврентий Палыча, а для Климент Ефремыча и для Никит Сергеича…» Понимаете, о ком речь?
– В общем, да. Никита Сергеевич Хрущев и Климент Ефремович Ворошилов, только какое отношение они имеют к моему пистолету?
– Деточка, вас обманули. Берия расстрелян в 1953 году, а пистолет «питон» появился тоже в 1953-м. Понимаете, кисонька? Наши органы в то время использовали отечественные модели, уж точно не «питон». Сосед воспользовался вашей наивностью и продал втридорога самую обычную вещь.
Я удрученно молчала. Кажется, придумала не слишком хороший повод для встречи с коллекционером.
– Если, конечно, он был, – неожиданно добавил Сан Саныч. – Хотите кофе?
– Да, спасибо, только я не поняла, что вы имеете в виду?
– Кофе, такой напиток, который любят во многих странах, неужели никогда не слышали? – ехидно прищурился Сан Саныч.
– Я не об этом. Что значит «если он был»?
– А был ли мальчик, – протянул Модестов, включая кофеварку.
– Произведения Горького я читала, – обозлилась я, – хоть и не люблю буревестника революции, а фразу про мальчика помню. Перестаньте говорить загадками.
– Ангел мой, – спокойно сообщил Сан Саныч, – уж извините, но у меня сложилось впечатление: пистолета у вас никакого нет, соседа тоже.
– Зачем тогда я сюда пришла? – попыталась я сопротивляться.
Скульптор поставил на стол чашки:
– А вот это, душенька, надеюсь, вы сейчас расскажите. Не томите старика, знаете, с возрастом я стал жутко любопытен. Ей-богу, не засну, пока не пойму, зачем вас Олег сюда прислал.
Я отхлебнула прекрасно сваренный кофе и неожиданно сказала:
– Очень нужен адрес этого парня из загородного дома.
– Ради такой ерунды придумали целую историю и потратили деньги на энциклопедию?
– Книгу я взяла из дома, – на всякий случай соврала я.
Модестов хмыкнул:
– Милая, сегодня не ваш день. Видите, вот тут, между первой и второй страницами, лежит чек. На нем четко пробито нынешнее число и время покупки.
Черт возьми, этому Модестову следует не скульптуры лепить, а в ФСБ работать.
– Ну так как, ангел мой?
Я набрала полную грудь воздуха:
– Понимаете, меня обвиняют в убийстве.
Глава 11
Модестов молчал, слушая меня, только изредка покачивал головой. Потом поинтересовался:
– А что он собирает?
Я пожала плечами:
– Все.
– Так не бывает.
– Ну не знаю тогда.
– Ладно, посидите спокойно.
Достав из ящика буфета пухлую растрепанную книжку, Сан Саныч схватился за телефон.
– Слышишь, Николай, кто у нас…
Переговоры затянулись. От тоски я принялась разглядывать скульптуры и пришла к выводу, что дамы моей субтильной конституции не по душе Модестову. Все его «венеры» и «нимфы» были полногруды, толстозады и стояли на крепких, поленообразных ногах. Примерно через час Сан Саныч удовлетворенно сказал:
– Ну что ж, кажется, нашел. Есть у нас один богатый молодой идиот, хватающий абсолютно все. На мой взгляд, у него не коллекция, а кошмар, но, в конце концов, каждый живет как хочет.
– Адрес! – закричала я. – Дайте скорей!
– Коттеджный поселок Беляево.
– Где же такой?
– Погодите, – отмахнулся Модестов, – сейчас все узнаем.
И он быстро набрал номер.
– Арсения можно? Добрый день, вас беспокоит…
Слушая неторопливую, подчеркнуто интеллигентную речь Сан Саныча, я тряслась от нетерпения. Наконец переговоры завершились.
– Значит, так, душенька. Арсений Петров проживает в поселке, расположенном на двадцатом километре Киевского шоссе. В отношении маменьки, сами понимаете, было бы неудобно спрашивать, но тут господь помог. Это она подошла к телефону. Сначала сказала, что сын на работе, и собралась отсоединиться, но, когда услышала мое имя, заинтересовалась. Знайте, в среде коллекционеров оружия фамилия Модестов на слуху. В общем, все устроилось наилучшим образом. У этого Арсения скоро день рождения, и мать не прочь купить для него игрушечку, вот и встретитесь завтра, в час дня, в кафе «Манеръ», оно находится…
– Знаю, в подземном комплексе «Охотный Ряд» на Манежной площади.
– Вот и чудненько. Теперь погодите.
Сан Саныч встал и вышел. Минут через пять он вернулся, держа в руках коробочку.
– Смотрите, что это?
– Авторучка, похоже, «Паркер».
– Нет, милая, это пистолет.
– Да ну? – удивилась я. – И как он работает?
– Нажимаете тут, а отсюда вылетает пулька.
– Наверное, крохотная…
– Вполне достаточно, чтобы отправить на тот свет неугодную личность. Самое интересное, что вы можете использовать сей сувенирчик и как обычный пишущий предмет, видите? А пули малокалиберные.
– Здорово.
– Понравилось?
– Да, прикольная вещичка.
– Вот и хорошо, думаю, даме, матери этого Арсения, она тоже придется по вкусу. Держите.
– Не понимаю, вы мне даете «ручку»? Зачем?
Модестов хмыкнул:
– Сказал, что придет моя племянница, у которой есть оригинальная штучка. Или вы собрались опять тащить с собой энциклопедию? Смело продавайте мадам эту игрушку, мне она не нужна, а у вас есть хороший повод, чтобы затеять разговор. Здесь пули. Одна беда, вещичка однозарядная, такие «сувенирчики» обычно используются для одного выстрела, рассчитанного на внезапность.
– А деньги? Сколько стоит такой прибамбас?
– Начинайте с двух тысяч и спускайтесь до одной. Главное, не волнуйтесь, насколько я понял, мадам разбирается в оружии так же, как и вы, не дрейфьте.
– И вы доверяете мне, совершенно незнакомой женщине, дорогую вещь? А вдруг я обману, присвою деньги и скроюсь?
Модестов прищурился:
– Дашенька, вы ведь были женой удачливого бизнесмена Макса Полянского?
Я безмерно удивилась:
– Да, только во времена нашего супружества он не торговал яйцами, а пытался писать стихи.
– Не помните нашу встречу?
– Мы виделись раньше?
Модестов развел руками:
– Примерно три месяца назад. Макс купил пистолет и попросил меня научить его, как им пользоваться. Мы съездили в тир, а потом он повел меня пообедать в клуб «Джамбо», и тут пришли вы, такая хорошенькая, веселая. Как сейчас помню, покупали в баре пирожные, увидели Макса и подсели к нам. А после вашего ухода Полянский и рассказал мне об этой удивительной истории с наследством. Знаете, он вами восхищается.
Еще бы, я спасла ему жизнь и репутацию[7].
– Что же вы молчали, когда я рассказывала про коммунальную квартиру, соседа и безденежье?
– Деточка, вы так вдохновенно врали, мне было просто интересно, чем закончится история, – спокойно ответил Сан Саныч.
Выйдя на улицу, я не стала ловить такси, а, пользуясь хорошей погодой, пошла спокойно по тихому Рощинскому проезду. Кажется, расследование закончено. Завтра возьму свою тезку за мягкое брюшко и вытрясу из нее всю правду.
Внезапно взвизгнули тормоза, и раздался голос:
– Дарья! Иди сюда!
Я резко повернулась и увидела в двух метрах от себя разбитые, ржавые «Жигули», за рулем которых сидел… Женька. Тот самый, коллега Дегтярева, Женя, которого я называла своим добрым приятелем, Евгений, считающий меня убийцей, заклятый друг, приславший в пиццерию ментов. От ужаса у меня сначала земля поплыла перед глазами, но ноги оказались умней головы. Пока мозг судорожно соображал, как поступить, нижние конечности уже вовсю работали.
– Эй, стой! – кричал Женька, двигаясь на машине. – Ну не идиотничай!
Потом он обогнал меня, затормозил, вышел и потрусил по тротуару мне навстречу. Ощущая себя загнанной мышью, я прижалась к забору, затем вдруг мигом перескочила через изгородь и понеслась вперед, не разбирая дороги, перепрыгивая через помойки, поломанные лавочки и детские песочницы. Поверьте, ни разу в своей жизни я не носилась с такой скоростью, даже когда мы в детстве с ребятами залезли в колхозный сад за яблоками и на нас, оглушительно лая, накинулась огромная косматая собачища с оскаленными клыками.
Остановилась я только у метро, не понимая, каким образом оказалась на шумной площади. По проспекту туда-сюда носились машины, но ярко-оранжевых «Жигулей» с черным крылом не было. Тяжело дыша, я спустилась по эскалатору и плюхнулась на скамейку, еле дыша. В правом боку кололо, воздуха не хватало, сердце с такой силой билось о ребра, что я прижала к груди левую руку. Только не хватало прямо тут завалиться в обморок. Вот ведь как бывает на свете, идешь себе преспокойно по улице и налетаешь на знакомого. Ну какой черт понес Женьку в Рощинский проезд, что он там делал? Боль в боку утихла, я задышала в полную силу, и сердце больше не пыталось выпрыгнуть из груди. Однако точно так же я могу налететь и на других знакомых, и не факт, что мне удастся от них столь удачно удрать. И как поступить?
Внезапно мне на глаза попалась смуглая брюнетка с ярко накрашенными губами. О, вот оно! Я вскочила в поезд, доехала до нужной станции и пошла по улицам, разглядывая дома. Все, что мне надо, – это парикмахерская. Наконец попалась вывеска «Салон Белла».
В просторном зале среди шести пустых кресел скучали мастерицы. От тоски они разгадывали кроссворд. Услыхав звон колокольчика, девушки подняли головы, окинули меня оценивающим взглядом и разом оживились.
– Вы что-то хотели, дама? – поинтересовалась рыженькая парикмахерша.
– Да, – бодро ответила я, – краску, химию, косметику, все по полной программе.
Истомившиеся от безделья девицы забегали, словно вспугнутые муравьи. Меня торжественно усадили в кресло.
– Значит, так. Сначала красим волосы в темно-каштановый цвет.
У меня перед носом оказалась «раскладушка» с хвостиками.
– Какой желаете?
Поколебавшись, я ткнула пальцем в прядку, похожую по цвету на благородный коньяк «Багратион». Если вы его никогда не пробовали, от души советую. Стоит дешевле «Хеннесси», а по вкусу превосходит последний. Нежный, мягкий напиток, и после того, как вы выпили рюмку, не остается дурного послевкусия.
– На мой взгляд, оттенок темноват для вас, – робко попыталась высказаться мастер.
– Нет, – ответила я.
– А после химзавивки ваши волосы приобретут не лучший вид. Давайте выполним щадящую химию, не завиток, а крупную волну.
На самом деле парикмахерша давала мне совершенно дельные советы. В иной ситуации мне бы и в голову не пришло сотворить со своей головой всю эту жуть, но сейчас я должна была стать неузнаваемой.
– Только химия, – отрезала я, – на мелкие палочки.
– Дама, – не вытерпела другая мастерица, чуть старше рыженькой, – так давно не носят! И потом, ваши волосы очень хорошо выглядят.
Еще бы, я стригусь у великолепного мастера.
– Может, чуть-чуть подправить челочку, и все? – с надеждой предложила рыженькая.
Я встала:
– Жаль, что вы не хотите обслужить меня, наверное, я не пришлась вам по вкусу.
– Садитесь, – со вздохом ответила парикмахерша, – желание клиента для нас закон.
Я провела в салоне почти четыре часа и, взглянув наконец в зеркало, чуть не шарахнулась в сторону. Обычно я вижу перед собой блондинку с хорошей стрижкой, такой, которая кажется чуть растрепанной. Сейчас же я увидела незнакомую мне женщину, имевшую всклокоченные волосы темно-каштанового цвета, стоявшие почти дыбом, издали сильно смахивающую на больную овцу или на нашу пуделиху Черри.
На моем бледном лице ярко выделялись выкрашенные в тот же тон брови и ресницы. Парадоксальным образом мое лицо стало шире, щеки словно надулись и приобрели нездорово-синюшный цвет. Вот уж не думала, что, слегка изменив прическу, можно добиться такого сногсшибательного эффекта.
– Оно ничего получилось, – дрогнувшим голосом сообщила мастерица, – вон какие глаза яркие стали.
Это она права! Надо купить контактные линзы, чтобы скрыть голубизну, и сменить макияж и одежду.
Следующие два часа я провела в торговом комплексе. Сначала обзавелась карими линзами, затем прикупила тональный крем цвета загара, зеленые тени и темно-вишневую помаду. Устав от беготни по магазинчикам, я дошла до кафе, залпом выпила бутылку минеральной воды, слопала отвратительный салат из крабовых палочек, потом пошла в туалет и накрасилась. В качестве завершающего штриха я купила темно-коричневую узкую юбку, едва прикрывающую колени, светло-бежевую шелковую блузку и туфли на толстом, но достаточно высоком каблуке. Шмотки были довольно хорошего качества, украшенные ярлычками «Сделано в Италии», они не выглядели безвкусно. Но ни при каких обстоятельствах я не надела бы их еще неделю назад. Вообще не люблю юбки, облачаюсь в них в крайне редких случаях, а уж шелковые блузки не носила с юности. Честно говоря, предпочитаю брюки, свитера и мокасины.
Для того чтобы бегать по парикмахерским и одежным лавкам, требуется лошадиное здоровье. Устав донельзя, я доплелась опять до кафе и попросила:
– Бутылочку «Аква минерале» без газа.
– Четырнадцать рублей, – равнодушно обронила продавщица.
Я открыла кошелек и растерянно пробормотала:
– У меня осталась одна десятка.
Тетка окинула меня безразличным взглядом: