— Стой, я ничем не владею, — уперся Володя. — Все эти угрозы миру… это лишь предположения. А если честно — бред. Конкретно мне известно только то, что у вас есть какие-то старинные бумаги, из-за которых гибнут люди.
— На Жмуровке-то? — вмешался Ефимыч. — Да какие они люди? Братья Жуковы… нашел людей. Бандиты!
— Это не имеет значения. Аспирант, бандиты или тот полицейский…
— Полицейский? — Анна покачала головой. — Ты ничего не путаешь?
— Как я могу путать, если видел все своими… — Волк почему-то осекся.
Почему это произошло, он не мог объяснить даже самому себе.
— Чем? — мягко подтолкнула его девушка. — Глазами? Или напрямую, своим сознанием?
— Это невозможно! — Володя замер с остекленевшим взглядом.
— Очень хочется думать, что все оставшееся у тебя в памяти происходило на самом деле, но у меня почему-то нет в этом уверенности. Зато есть предположение, или, как ты предпочитаешь выражаться, бредовая мысль, что Управление до сих пор тебя не схватило только потому, что желало использовать в качестве живца. Чтобы выйти на профессора и узнать побольше о его связях.
— А как же пакет?
— Какой пакет?
— Разве ты не пыталась вернуть украденный из архива документ?
— Из архива ничего не крали.
— Аспирант… Четкий… Он хотел передать мне одно из ваших «доказательств» и погиб на моих глазах!
— У Новака не было такого аспиранта. И потом, он два года как в Черном. С кафедрой ему пришлось распрощаться. Здесь его зовут профессором по инерции.
— С кем же я говорил?
— А вот об этом спроси Службу внутренней безопасности. А документ… кхм… Ты бы хоть задумался, почему его навязывают именно тебе. Неужели это не показалось странным?
— После твоего утреннего звонка… я решил, что вы с аспирантом Четкиным заодно.
— Вероятнее всего, управленцы пытались тебя «завести». И это им удалось.
— Значит, документа не было?
— Нет. Тебе будет тяжело, Волк, но прими это как доказанный факт. Я не знаю, кто там погиб в Сиднее и на Жмуровской улице, но ребята, которые прикрыли вас в тоннеле, умирали не затем, чтобы кто-то принес Новаку украденный из архива раритет. На самом деле все эти пыльные радиоактивные бумажки не стоят ни единой человеческой жизни. Молодые, полные сил и надежд ребята погибли, чтобы спасти тебя. И давай сделаем так, чтобы они умерли не напрасно.
— Я ничего не понимаю. — Волк помотал головой.
— Так уж и ничего? — Анна снисходительно улыбнулась. — А ты сосредоточься.
— Я вам для чего-то нужен. Лично я. И загадочные архивные документы тут ни при чем.
— Верно. Хотя, пара-тройка документов «лично тебе» будет любопытна. В свое время ты их прочтешь.
— Хорошо. Итак, вы хотели со мной встретиться. А еще за нами… то есть за мной гнались спецагенты Управления. Чтобы выйти на Новака и его подполье.
— Верно. И это не слишком хорошо. Хотя не имеет особого значения. Главное — мы дошли.
— Тогда последний вопрос: почему вам помогают северяне? То, что они видят проблему «в полный рост», меня не впечатляет. Это не аргумент. Чтобы нарушать инструкции и уставы, нужен весомый мотив.
— Это не последний, а первый вопрос, главный, наиважнейший. Я не могу ответить на него сейчас. Тебе предстоит еще многое узнать и пережить. Очень многое. Ефимыч, идемте…
За припертой стеллажом дверью послышалась возня и раздались глухие хлопки.
— Лучше — «бежимте», — сказал Ефимыч, прицеливаясь в дверь.
— Волк! — прозвучал из-за нее приглушенный голос Колодяжного. — Задержи заговорщиков! Волк, ты слышишь? Тебя ни в чем не обвиняют, это была «слепая игра»! Володя, ты снова в команде! Не дай им уйти! Слышишь меня, лейтенант? Волк, отзовись!
Что такое «слепая игра», Волк знал преотлично. В свое время он и сам засылал таким образом агентуру в подпольные предприятия. Обычно это делалось при очень крупных ставках.
Но что же такое потребовалось раскопать Арзамасову, если он сыграл в «слепня» с лучшим лейтенантом СЭБа да еще близким другом единственной дочери? Что такое ужасное он обнаружил, если для расследования понадобилось подвергать жизнь Волка опасности? Ради чего погиб Четкий, затем тот спецназовец и навсегда остался в подвале Ник? Ради того, чтобы поймать беглого профессора-правдоискателя, который заглушил мыслеэфир на трех квадратных километрах трущоб? Этого архивариуса-любителя, который организовал смехотворное «бандформирование» с пороховым оружием и грозится открыть людям какую-то страшную правду неизвестно о чем? Абсурд. Тогда к чему вся эта возня?
Неужели Анна права и Управление юстиции считает любое инакомыслие тяжким преступлением и готово уничтожать людей за то, что они имеют особое мнение? И как можно верить после этого тому же Колодяжному? В какую команду он призывает вернуться? В расстрельный взвод?
— Твое решение? — Анна не спускала глаз с лица Володи, улавливая малейшие проявления отражающихся на нем эмоций.
— Мы куда-то шли? — Волк нахмурился. — Пусть я «слепой», но не слепец. Это не простая игра. И она еще в самом начале.
— Новак в тебе не ошибся. — Она удовлетворенно щелкнула пальцами. — Ефимыч, лифт!
— Лифт? — удивился Володя, оглядываясь на бородача. — Но внизу мои… то есть… управленцы.
— Быстрее! — Ефимыч схватил его за плечо и втолкнул в тесный ящик с никелированными стенками и приборной панелью — ни дать ни взять из каменного века. Кнопки, окошечко с красными цифрами и стрелки «вверх-вниз».
Спешка оказалась вполне оправданной. Загрузив в кабину Анну, бородач вежливо сдернул с ее плеча автомат и от бедра полоснул по клееной — переклеенной витрине. За ней Волк разглядел смутные очертания специального десантного гравиплана и фигуры бегущих к зданию бойцов национальной гвардии. Пули и осколки притормозили наступление штурмовой группы, но буквально на две секунды. К началу третьей прижатая стеллажом дверь взорвалась, мутные останки витрины окончательно осыпались на пол, а потолок в четырех местах обвалился, открывая круглые дыры на второй этаж. И через все эти точки доступа полезли вооруженные до зубов бойцы.
Против такой оравы один Ефимыч с автоматом был определенно не воин. Да он и не выпендривался. Пока оседала пыль, он успел запрыгнуть в лифт и нажать самую крупную кнопку. Кабина ухнула вниз с таким ускорением, что Волк на секунду испугался.
— Фу, напылили. — Ефимыч отряхнул бороду и одежду на груди. — А ты, Володя, чего напрягся? Думаешь, тросы лопнули? Не, это у нас такой лифт скоростной. Сквозь землю, прямо до Таити. На руках ходить умеешь? Приедем же вверх тормашками.
Он негромко рассмеялся.
— Был я на Таити, там все ногами ходят, — с наигранной серьезностью ответил Волк. — Всеми четырьмя.
Шутки были, мягко говоря, незатейливые, но обстановку разрядили.
— На самом деле времени у нас в обрез, — сообщила Анна. — А потому слушай главное…
Лифт неожиданно тряхнуло. Свет замигал, а снаружи донесся жуткий скрежет. Кабину тряхнуло еще раз, теперь сильнее, и беглецы повалились на пол. Судя по растерянным лицам провожатых, они такого фокуса не ожидали. Волк стиснул зубы и про себя выругался. Затем попросил у мыслеоператоров прощения, вспомнил, что «отключен», и выругался еще крепче.
— В шахту залезли, гады, из плазмитов лупят! — перекрывая скрежет, заорал Ефимыч.
— Володя! — Девушка подползла к лейтенанту как можно ближе. — Запомни! Встречаемся… у входа в… Горького!
— У чего?! — Волк расслышал только половину фразы. — Я не слышу!
— …Горького! — повторила Анна.
В эту секунду скрежет прекратился, но за краткий миг тишины девушка всего лишь набрала в легкие воздух. В третий раз повторить странное название места встречи она не успела.
Лифт гулко ударился о дно шахты, и перед глазами Волка вспыхнула сверхновая. Нестерпимо яркое свечение поглотило время, пространство и подчистую выжгло сознание. Мироздание сжалось в точку, и наступила тьма, в сравнении с которой черные лампы под Зубаревкой были детскими игрушками…
Часть вторая Безумие нормы
Варвара — Центру:
«Внедрение прошло успешно. Агентурная игра противника переместилась в зону воздействия Источника. Версия о его двойном назначении подтверждается. Первичные выводы соответствуют предположениям аналитиков, код „В-2/1“. Появился реальный шанс выйти на Подопечного».
Центр — Варваре:
Центр — Варваре:
Сервер не найден.
* * *Мироздание вернулось из точки и заняло привычный объем. Но теперь это не казалось всплытием с большой глубины. На этот раз все происходило иначе. Зрение и слух возвращались постепенно, словно кто-то медленно прибавлял звук и яркость в телевизоре. Волк насторожился. В телевизоре? Что это за словечко? Телевизор… А-а… такой плоский ящик с экраном вместо одной из стенок. В Политехническом музее несколько таких экспонатов было, один даже работал. Только почему в голову пришло именно это сравнение? Условия новой игры?
Лейтенант открыл глаза. Высокий серый потолок, и в нем длинная угрожающая трещина. И что-то написано. «Галка шлюха». Кириллица. Занятно. И написано чем-то странным, будто бы копотью. А вместо точки в обвинительном заявлении приклеен какой-то маленький цилиндрик. Окурок. Снова подсказка игровой программы? Получается, будем играть в путешествие по трущобам Африки?
Волк осторожно сел. Вроде бы нигде особо не болело. Затекла шея, но это от неудобного положения. Кто знает, сколько пришлось лежать в этом…
Взгляд метнулся по сторонам. Справа дверь с висячим замком, прямо короткий марш заплеванной лестницы. На лестничной площадке пусто, если не считать пары пивных бутылок. Виден край двери, миллион раз перекрашенной, но все равно обшарпанной. Подъезд. Дверь выше — входная, дверь справа—в подвал (снова спасибо программе за подсказку).
Волк оперся о стену и встал на ноги. Воображаемый внутренний компьютер «протестировал системы». Ноги тоже целы. Осязание… Под пальцами мокро. Волк убрал руку, на стене обнаружились потеки. Помочиться в подъезде — святое дело. Все органы чувств окончательно запустились, и в нос ударил резкий аммиачный запах. Африка! Волк поморщился.
Пять шагов вверх. Площадка. А вот и любитель пива. Грязный ободранный тип сидел, прислонившись к стене, и уютно сопел. Волк перешагнул через его вытянутые ноги и толкнул входную дверь. Ржавая пружина немузыкально скрипнула, растянувшись, коротко брякнула о косяк и осталась в вытянутом состоянии. Дверь распахнулась и во что-то уперлась. Вернуть ее в исходное положение пружинных сил уже не хватило. Волк вышел из подъезда и почти сразу закашлялся. В нескольких метрах от подъезда чадила горящая помойка. Рядом с ней сидели на корточках двое каких-то оборванцев — еще грязнее, чем тот, который спал в подъезде, — и над чем-то колдовали. Волк потер слезящиеся глаза и отошел в сторону, туда, где дым не был таким густым. С новой точки стало видно, чем занимаются эти двое. Они внимательно следили, как на мангале из четырех кирпичей жарится тушка какого-то мелкого животного. Рядом на пластиковом ящике стояли два мутных стакана и небольшой флакончик с зеленоватой жидкостью. Видимо, эти двое решили устроить пикник. Непонятно только, почему у помойки.
Волк оглянулся. А вообще-то понятно. Более чистых мест поблизости просто не было. Прямо через загаженную собачьим дерьмом песчаную площадку стоял еще один дом. Волк оглянулся. Такой же, как тот, из которого он вышел. Слева и справа — торцы зданий аналогичной архитектуры. Пять этажей, квадратные окна с облезлыми деревянными переплетами, стены сложены из каких-то панелей. В просветах между домами узкие асфальтовые дорожки. Взгляд снова вернулся к дворику. Кроме песчаной площадки, в нем ничего примечательного не было. Помойка из четырех помятых мусорных баков да опрокинутая металлическая конструкция вроде примитивной детской карусели. Вдоль домов — неухоженные кусты и десяток кривых деревьев. Кленов.
Странно. Для Африки странно. Будь повсюду баобабы, было бы нормально, а тут — клены. Какие-то не африканские они. Ни внешне, ни на слух. Но название упрямо торчало между извилин.
Упрямо, потому что подсказка. Значит, коннект-серьга заработала. Наверное, кто-то отключил созданную Новаком блокировку. Отключил и перенес Волка в игровой парк, пока тот был в «отключке»? Вот только зачем?
За невысокими редкими кустами у дома напротив что-то происходило. Кто-то стонал одновременно и сладостно, и горько, две или три тени возились на земле, а еще несколько стояли вокруг и обменивались невнятными репликами и возгласами. Как болельщики в Мире Спорта. Только что за состязание проводилось в кустах, так сразу было не понять. По борьбе? Волк присмотрелся. В партере возились мужчины, «болели» тоже, а стоны были женские. И форма у «борцов» странная. С голыми задницами. А-а, нет, на земле лежала женщина, а сверху два голозадых «борца». Так вот что там происходит!
Лейтенант потянулся к кобуре, но ее не оказалось. Ах да, игра! Он здесь не законник, а… кто? Обычный горожанин? Неужели такой же, как эти оборванцы?
Волк осмотрел свою одежду. Удивительно. Одежда была обычная, та самая, в которой он разгуливал весь день. На штанах даже остались следы подсохшей липучки. А в кармане… Лейтенант медленно вынул из кармана «беретту».
Вот это да! Палец нащупал рычажок, и на ладонь Волку упал магазин. Пять патронов. Как и говорил Ефимыч. Очень странно.
— Сема, зырь, какая волына, — просипел один из помоечных «поваров».
— Тебе-то че? Лучче наливай.
— Не готово еще. — Сиплый поправил алюминиевый вертел.
— Для разгону. По колпачку.
— Ну, разве что так… /
Сиплый торжественно отвинтил пробку зеленого флакончика и плеснул в оба стакана. Затем поднял их и на просвет сравнил уровень жидкости.
— Глаз-алмаз. — Его приятель расплылся в улыбке. Зубов у него было мало, да и те гнилые.
— Ну, давай. — Сиплый протянул собутыльнику стакан. — За Лариску.
— Ага, за нее, голохвостую. Чтоб жарилась побыстрее.
Второй запрокинул стакан с зеленой жидкостью, затем извлек откуда-то пластиковую бутылку с водой, налил, запил и удовлетворенно крякнул. Сиплый проделал то же самое. Когда ритуал был исполнен, оба закурили.
— Ништяк, бля…
Кто выдал резюме, Волк не разобрал. Где-то громко хлопнуло окно, и послышался звон разбитого стекла. Следом раздалась длинная нецензурная тирада. И еще одна в ответ. Какое-то рычание, снова звон и новая порция мата. Походило на семейный скандал. Ветер сменился, унося дым. Запахло гниющими отбросами. В кустах у дома напротив зашуршало: кто-то выплеснул на головы «борцов» ведро воды или помоев.
Возмущению компании не было предела. Один из «болельщиков» поднял камень и запустил в окно третьего этажа. Камень ударился в стену рядом с окном и упал прямо на «партер». Женщина взвизгнула и сбросила одного из кавалеров.
— Галка, сука, заткнись! — проорали из окна.
— Пошел в жопу, импотент! — визгливо ответила Галка. — Завидно, да?!
— Че, мало?! Щас я на вашу собачью свадьбу еще плесну! Кипяточку!
— А я щас вот поднимусь и выкину тебя из окошка на хрен! — пообещал один из «болельщиков». В противоположном углу двора взвыла кошка.
Новый порыв ветра усилил вонь и принес далекий отзвук сирен. Волк задержал дыхание и сосредоточился на том, чтобы побороть рвотный позыв.
Игра была странной, и это тревожило.
Справившись с коротким бунтом желудка, лейтенант вернул магазин на место и сунул оружие в карман. Затем прислушался — не к стонам, которые снова достигли апогея, а к технологическим звукам — и побрел туда, где слышался гул механизмов. В любой игре есть задание. Не всегда его можно уловить сразу, но в течение одного уровня — обязательно. Надо только внимательно смотреть по сторонам и анализировать факты. А еще не стоять на месте. Надо искать начало миссии, а чаще всего оно там, где техника.
Здесь это будет, наверное, какой-нибудь склад в промзоне, где Волка снабдят патронами, липовыми документами и снаряжением, а затем прикажут выкрасть какие-нибудь важные документы и вывезти их из страны под носом у африканской контрразведки. «Шпионская ходилка-стрелялка». В Мире Фантазий галерея таких игр располагается на восьмом этаже.
В Мире Фантазий… А почему одежда своя? И пистолет с пятью патронами тот же, что был в реальности. Что это за поправки? Новая программа? Или новая «слепая игра» Управления? Нет, не мог же Арзамасов реально забросить Волка в Африку. За каким дьяволом? Сплошные вопросы.
Выход из двора открывался в еще один почти такой же. Здесь не было площадки, а кусты росли только в одном месте. Судя по вони, там было организовано отхожее место. У одного из подъездов сохранилась лавочка, на которой сидели двое юнцов. Третий полулежал на земле, прислонившись к лавочке спиной. Все трое были абсолютно безучастны к окружающему миру, будто смотрели мыслефильм. Когда Волк проходил мимо, он увидел, как один из юнцов уронил пластиковый шприц и попытался достать из кармана сигареты.
— А Серого… прикинь, вставило… — пуская слюну, сказал другой. — Отъехал по полной.
— Прикинь, ему еще дунуть.
— Не-е, сами догонимся. А то у него, прикинь, мозги потекут. Сидит такой, а шары поплавились и по едальнику стекают. И, прикинь, извилины через нос вытекают.