— Два десятка полудохлых нацистов. — Пилот усмехнулся. — Как живы до сих пор — непонятно, но и это ненадолго. У них и оружия-то нормального нет.
— А чего ж тогда первую степень объявили?
— Да… — Летчик махнул рукой. — Перестраховщики. Поднимайтесь, вы последние, движки будем запускать.
Надеть скафандры без посторонней помощи было тяжеловато, но втроем, следуя указаниям пилота, пассажиры справились с этой процедурой достаточно быстро. Двигаться в многослойных костюмах было не слишком удобно, но зато спокойно.
— Серьезное у вас обеспечение, — заметил Волк. — Тут человек девятьсот укрылось. И что же, на всех припасены такие дорогостоящие костюмчики?
— Почти. А иначе на фиг он нужен, этот Центр Спасения, без обеспечения-то? Чтобы стать братской могилой? Нет, тут серьезно дело поставлено. Службы, техника, оружие, продукты, спецсредства… все учтено, и каждый шаг каждого спасенного строго регламентирован. А вы разве не заметили?
— Да мы никуда и не ходили, — ответил Ефимыч. — Только до сортира и в столовую, когда звонок позовет. Как собачек подопытных. Звяк — пошла слюна и живот заурчал.
— О том я и говорю. У нас с этим строго. Дисциплина и четкость во всем, иначе никак… Вы «башмаки» из-под шасси не уберете? Забыл… а техник у нас один, он сейчас другую машину к вылету готовит.
Ефимыч рассмеялся. Волк не сразу понял, над чем.
— Я уберу. — Он спустился по гулкому трапу и вытянул тяжелые железки из-под колес.
Пока Володя возился с «башмаками», в ангаре вдруг стало слишком людно. Прогноз пилота насчет того, что враги по ту сторону ворот скончаются в ближайшие минуты без посторонней помощи, не оправдался. Все-таки «перестраховщики» были правы. Весомым доказательством серьезности угрозы оказались три мощных взрыва, встряхнувших ворота и даже бетонный пол подземного ангара. Выезд на взлетную полосу был сделан по принципу капонира: примерно стометровый, врезавшийся в землю уклон с вертикальными боковыми стенками, шириной в размах крыльев самолета плюс пара метров запаса. На таком откосе можно было поставить в ряд не меньше трех танков. Что, судя по отрывочным командам и переговорам офицеров группы быстрого реагирования, противник и сделал.
— Пока штатными лупят, не беда, а если бронебойным или кумулятивным звезданут — продырявят ворота на хер! — орал офицер в изогнутый ус микрофона. Одновременно он наблюдал, как слева от ворот вместо крупнокалиберного пулемета устанавливается безоткатное орудие. — Сейчас через амбразуру ответим, но это полумера. Одну машину возьмем, а две в мертвой зоне стоят… Надо выходить и делать их из РПГ… Да, кумулятивные у меня есть… Какой взлет?! Танки на полосе! Отсеките ангар и откройте ворота, иначе их раздолбают. После тут все равно дезактивировать… Да какая разница — на пять минут открывать или на десять, «мыла» столько же уйдет… Ну хапнем лишний рентген, да хрен с ним. Одним больше, одним меньше… А иначе прорвутся сволочи, и останемся без авиации! Есть!
Судя по всему, начальство дало офицеру «добро».
— Панов, как только ворота пойдут в стороны, долби левого через амбразуру! Гранатометчики, тандемные кумулятивные заряжай! Прицел на девяносто метров, работать по двое на машину, чтоб наверняка… Иначе они нашу «тушку» достанут прямой наводкой.
Последняя фраза адресовалась Волку.
— Нам подождать вне самолета?
— Ну, это как сочтете правильным. — Офицер усмехнулся. — Мое дело — предупредить… Бульдозер заводи! Группа зачистки, к бою! Оператор, открывай!
Волк обернулся. Позади завелся здоровенный бульдозер, желтый с черными буквами «КАТ» на борту. Его отвал был поднят так, что прикрывал кабину, а сзади к нему прицепились солдаты в скафандрах и с автоматами, похожими на «винторез» Ефимыча. Тот, кто оборудовал это убежище, предусмотрел почти все. И не поскупился на обеспечение.
Ворота поползли в стороны, и Волк понял, почему первый залп танков их не повредил. Обычными снарядами такие двери действительно не пробить. Створки толщиной не меньше метра ползли по широким рельсам с медлительностью уверенных в своей непобедимости гигантов. Волк торопливо закрыл щиток гермошлема.
Слева громыхнула пушка. Щель между створками увеличилась примерно до метра. В ней тут же плечом к плечу встали двое гранатометчиков.
— Видел всякое, но дуплет из РПГ — это нечто, — пробасил появившийся на трапе Ефимыч.
Снаружи прогрохотали два почти слившихся воедино взрыва. На смену первой паре встала вторая. И снова два выстрела слились в один, а чуть позже снаружи громыхнул новый двойной взрыв. Ворота открылись шире, и от горящих танков в сторону ангара потянулись смешанные с серым маревом хвосты черного дыма.
Офицер махнул рукой, и на склон выполз бульдозер. Воины группы зачистки спешились… и тут четкий боевой алгоритм контратакующих дал осечку. Противник открыл перекрестный огонь с откосов капонира. В считаные секунды группа была полностью уничтожена, а бульдозер повернул влево и уперся отвалом в стенку примерно на половине подъема. Волк придавил подбородком кнопку связи. Оставшийся без подразделения офицер требовал подкрепления.
— Оператор, закрывай ворота, только не полностью, оставь щель в полметра! Штаб, требуется подкрепление! Гранатометчики, огонь по склонам!
— Навеской надо, — подсказал Ефимыч. К почти закрывшимся воротам посыпались ручные гранаты.
— Все назад! В укрытие! Оператор, задраивай!
— Погодите! — Волков схватил офицера за рукав. — Двое ваших ребят еще живы, вон там, под бульдозером…
Даже сквозь серую мглу видно было, что между гусеницами «Катерпиллара» шевелятся два белых пятна.
У ворот раздалось несколько взрывов.
— Наступательные, — определил Ефимыч. — Хлопушки… Из подствольников надо склоны обработать, навеской. Иначе не получится, угол обстрела больно сложный.
— Ты, что ли, обработаешь?! — Офицер бросил на него раздраженный взгляд. — Вон, бери «револьвер»…
То, что он назвал «револьвером», лежало поверх груды амуниции рядом с трапом. На самом деле это был (как позже просветил подкованный в классификации древнего оружия Ефимыч) многозарядный гранатомет «буржуйского» производства «ММ-1». Волк взял оружие и бегло осмотрел его. Принцип действия был понятен. Сорокамиллиметровые осколочные гранаты, двенадцать штук в барабане. Остается выбрать правильный угол, что для опытного геймера «не есть проблема». Володя вспомнил знаменитую «игру-стрелялку» про Джона Айса. На пятом уровне там требовалось расстрелять десяток злодеев навеской через крепостную стену. Причем ориентируясь только на звук, а если честно — по большей части полагаясь на интуицию. Правда, не из такой вот железяки, а из плазмита, но разница невелика.
— Прикройте!
— Э-эй, ты чего?! — Ефимыч преградил ему путь. — Джеймса Бонда насмотрелся? Положи «муму» и лезь в самолет. Сейчас подмога прибежит, без тебя разберутся.
— Ты мне нянька? — Володя спокойно взглянул на бородача. Сквозь стекла шлемов это, возможно, получилось не особо выразительно, но подействовало.
— Володя, не надо. — Из самолета выглянула Анна.
Ей Волк вообще не ответил. То, что он собирался сделать, было правильным. Возможно, единственным правильным поступком за проведенную на этом полигоне неделю. У Волка имелся богатый опыт сложных миссий, а местным воякам его явно не хватало. И не имело значения, что опыт был чисто игровым. При том качестве программного продукта, которое предоставлял Мир Фантазий, вся разница между игрой и полигоном заключалась в цене ошибки. Там — возврат к началу уровня, здесь — к богу. Лейтенант поднял гранатомет стволом кверху и протиснулся в щель между створками.
Двенадцать гранат, и никаких звуков — скафандр же. Значит, только интуиция. Пятый уровень. Джон Айс выходит на тропу войны. Первый выстрел… перелет. Серьезное, однако, ружьишко. Второй — настильная траектория — есть! А не высовывайся! Влево! Навеска. Двоих одной гранатой…
Вражьи пули выбили из бетона десяток серых фонтанчиков. На фоне сплошной серой дымки это выглядело бледно и почти не страшно. Получи! Беглый огонь, три подряд… А вот уже и трактор… то есть бульдозер…
Волк укрылся в пространстве между стеной капонира и левой гусеницей. На ближнем склоне, похоже, чисто. С правого смотрит оптика. Но не стреляет. Не видит за серой пеленой и хочет достать наверняка? Выдержка для снайпера — первое дело. Только не сейчас. Володя влепил в срез правого склона две гранаты подряд и только после этого успокоился. Интуиция тоже молчала.
Лейтенант вытянул из-под бульдозера одного за другим раненых, усадил их у стенки, а сам забрался в кабину. Там аккуратно снял убитого водителя с кресла и уселся за рычаги. Разобраться в их назначении было не так-то просто. Волк вдруг отчетливо осознал, почему так тяжело ему играется на этом полигоне. Вовсе не из-за психологической нагрузки в связи с пометкой «плис». Без подсказок от вездесущего «Мегаполиса» приходилось думать. Постоянно, непрерывно. Думать, запоминать, мотать на ус, накапливать гигабайты информации — нужной и ненужной — но, главное, постоянно во всем сомневаться. Правильно ли поступил, верно ли все рассчитал, не переоценил ли свои силы, не сказал ли что-то лишнее… Сидя за рычагами в общем-то примитивного механизма, продвинутый лейтенант самой серьезной госконторы своего времени чувствовал себя абсолютным бараном. Обидно было как никогда.
— …Волк… — сквозь треск радиопомех донесся чей-то голос, — …схемы…
Схемы! Ну конечно! Старые добрые схемы! Вот же они, прямо на приборной панели. Видимо, как раз для «чайников» вроде супермена из будущего. Бульдозер дернулся, недовольно заворчал и дал задний ход. Затем снова дернулся и наконец-то пополз вверх по откосу. К чадящему, как резиновая покрышка, среднему танку.
— …Доза… — снова донесся обрывок реплики.
Обрывок был довольно понятный. Волк переложил рычаги. Работы осталось тоже немного. Сдвинуть последний бронированный костер, и можно возвращаться.
— …В сторону…
Ага! Хорошо. Так будет быстрее. Волк отогнал бульдозер в сторонку, спрыгнул на землю и побежал к началу взлетной полосы. Самолет уже выруливал на нее, подмигивая цветными огнями. В серой мгле цепочка фонарей вдоль «взлетки» выглядела завораживающей. Словно кто-то снял гирлянду огней святого Эльма с мачты «Летучего голландца» и растянул по земле.
Самолет остановился, и его двигатели начали выбирать мощность. Волк замер у переднего люка и запрокинул голову. Некоторое время ничего не происходило, но, когда Володя уже начал беспокоиться, люк открылся, и безликий человек в стандартном скафандре опустил раскладной трап. Волк поднялся в первый салон и без сил рухнул в ближайшее кресло.
— Офицер охраны просил пожать тебе руку, — сказал Ефимыч.
В самолете радиосвязь работала почти без помех. Значит, его действительно дооборудовали противорадиационной защитой.
— Он бы поиграл с мое. — Володя вяло шевельнул рукой.
— Идиот! — буркнула Анна. — Герой нашелся… Джеймс Бонд недоделанный…
В ее голосе слышались нотки искреннего беспокойства. Пережитого, отпустившего, но все-таки. Может, беспокоиться за Волка было для нее таким же заданием, как и привести его к Новаку или помочь в первые часы пребывания на этом полигоне… Может быть. Но все равно приятно. Хоть какая-то реакция. Еще не взаимность, но уже симпатия. Пусть и по долгу службы.
— Кстати, кто это, Бонд?
— Да так… — бородач взглянул на девушку с осуждением, — один местный.
— А летим куда?
— На север. В заснеженный город. В «Северный ветер» играл? Почти такие же пейзаж и условия жизни. Но мы там не задержимся.
— Поедем на собачьих упряжках к океану? — Волк усмехнулся.
— Зачем на упряжках? На подлодке.
— Серьезно. И кто спонсоры?
— Спонсоры те же.
— Новак? Откуда у бедного профессора столько денег?
— А я почем знаю? Я у него не казначей. Нюра, ты не знаешь, на чем наш благодетель себе капитал сколотил?
— Может, на патентах? — Анна пожала плечами. Шутить она была не настроена. Впрочем, как всегда.
— А может, вы опять врете? — Волк прищурился. — Может, вы не на него работаете?
— Или он. — Бородач многозначительно качнул головой и распрямил указательный перст. Волк поднял взгляд к потолку и застонал.
— Жаль, здесь стрелять нельзя… Грохнул бы тебя не задумываясь!
— Злой ты, — притворно «обиделся» Ефимыч. Он вдруг отключил радиосвязь, дождался, когда
Волк сделает то же, а затем прижал стекло своего шлема к стеклу Володиного. — А я ведь тебе толковые подсказки даю. Не хуже «Мегаполиса». Только ты их не используешь.
И тут же откинулся назад, незаметно включив связь снова. Со стороны эта секундная интермедия должна была выглядеть самым невинным образом. Пошутил, дождался реакции, наклонился, чтобы закрепить шутку пантомимой. Вот только… Волк повернул голову и обвел взглядом салон. Только от кого решил он «зашифроваться»? От Анны? Нелогично. От кого тогда? Кроме «игроков», на борту было примерно четыре десятка пассажиров, но вряд ли кто-то из них мог оказаться опасным, например, агентом Управления. С подчиненными Арзамасова Волку все давно стало ясно — след они потеряли, да и если снова нашли, что им делать в этом пекле? Ловить Новака? Незачем так рисковать. Не вечно же он будет здесь прятаться. Вернется в Сидней, а уж там его взять — дело техники.
Получается, Ефимыч опасался «местных»? Этих… федералов? Но они вроде бы все для себя решили и с Волком распрощались. Стоп! Сигнал. Уж не от «игроков» ли они его получили? Запросто. Но от кого? От Новака, Ефимыча или Анны? Кто-то из этих троих ведет свою особую игру? Чем дальше в лес…
Над этим стоило подумать. Как бы это ни было непривычно…
…Снег был неправильный. Его было много, сугробы возвышались вдоль посадочной полосы, как многоэтажные дома, а ветер сдувал с их верхушек длинные шлейфы снежной пыли, и все-таки снег был неправильный. Он не искрился в лучах солнца миллиардами крошечных бриллиантов, не ослеплял белизной и не вызывал детского желания взять пригоршню и слепить комок, чтобы весело запустить им в спину впереди идущего. Волк вспомнил, как однажды отдыхал в Новозеландских Южных Альпах. Снег и воздух там были идеально чистыми… Здесь же снег был серым, грязным и мертвым. И скользящая по верхушкам гигантских сугробов метель была серой и унылой. И солнце не играло бликами. Потому что на сером пепле бликов не бывает, а еще светило надежно скрывали низкие свинцовые тучи. Ракеты сюда не долетели, зато пришли грязные, ядовитые облака…
Рядом с бредущими вдоль полосы пассажирами рейса «огонь — лед» затормозила угловатая армейская машина. Водитель, в респираторе и прорезиненном балахоне поверх теплой одежды, был один. Он открыл правую переднюю дверцу и приглашающе махнул рукой.
«Игроки» сели в экипаж, и он помчался мимо вереницы одинаковых людей в респираторах, балахонах и с лопатами в руках, очищающих от снега местную «взлетку».
Вскоре сугробы стали пониже, а небо чуть светлее. Впереди показались одноэтажные домишки. Машина въехала в поселок, ничуть не сбросив скорости, и помчалась по его главной улице в направлении чего-то похожего на засыпанный снегом корабль. При ближайшем рассмотрении это действительно оказался корабль с высокой рубкой, широкой трубой позади и парой кранов над длинным полубаком. Шапки грязного снега делали его похожим на большой сугроб, вдающийся в покрытую ледком акваторию порта.
Водитель что-то промычал. Волк включил микрофон и динамик скафандра.
— Обычно все наоборот… — Респиратор глушил звуки, но при желании разобрать слова было можно. — Сначала солнце уходит, а потом снег. Полярная ночь только в октябре начинается. А сейчас видите какое дело… За неделю годовую норму навалило. Да все с нуклидами.
— А вода не совсем замерзла.
— Ну да, вон сухогруз застрял. Навигация еще не закончилась. Теперь, наверное, насовсем, как «Аврора», тут останется. Ледокол для проводки в большом порту есть, только куда теперь караваны проводить? Некуда.
Машина вырулила на дорогу вдоль береговой линии.
— Еще десять минут — и будем на месте. — Водитель обернулся к сидящим на задних сиденьях Ефимычу и Анне. — Причал номер восемь. Там ваших космонавтов — море… Только через блокпост придется ехать, мимо первого причала. Там какие-то особисты на ледокол грузятся. У вас документы в порядке?
— У нас все в порядке, — заверил Ефимыч. — А тебе-то что за беспокойство? Рули себе.
— Так ведь если пальнут, меня первого уложат! — Водитель помотал головой. — Неинтересно мне это!
— Чего ты хочешь? — Ефимыч как бы невзначай переложил поудобнее «винторез» — упер его в спинку водительского сиденья.
Шофер беспокойно заглянул назад и вниз, поерзал и признался:
— С вами хочу. Если возьмете, объеду блокпост.
— А если нет, подохнешь. Не военные пристрелят, так я сам.
— Ваше дело, — водитель пожал плечами, — едем прямо.
— Едем вокруг! — Бородач ткнул его стволом в поясницу, прямо через спинку сиденья. — Жить надоело?
— А плевать на такую жизнь! — Шофер пригнулся к баранке. — Нечего мне терять. Пали!
— Силен, бродяга. — Ефимыч рассмеялся. — Ты, кроме как рулить, что-нибудь умеешь?
— Слесарить могу, шестой разряд у меня… В армии служил. В штабе писарем. Документы умею составлять, боевые листки, сводки… Хозяйство могу вести… Да много чего могу.
— Ясно. — В голосе борбдача сквозило сомнение.
— Возьмем, — заявил Володя. — Хозяйство вести. Когда оно появится.
— Не обманете? — Шофер взглянул с недоверием.
— Отвечаю…
Машина тут же свернула на едва заметную дорогу, даже не на дорогу, а на колею, и затряслась в сторону ближайшего холма.
— Куда ты?! — возмутился Ефимыч — Как фонарь, будем торчать на сопке этой!
— Да вы кругом посмотрите! Сто метров видимость. Все будет как надо! Главное, не зарюхаться.
Он переключил какие-то рычаги, и машина загудела натужнее. Холм удалось перевалить успешно, но на другом склоне колея спряталась под обширным снежным переметом. Машина отважно бросилась вниз, но фары залепило снегом, и водитель был вынужден сбросить газ. Автомобиль тут же зарылся в сугроб и встал.