— Поверь мне, — хрипло проговорил он, — я не подстроил все это. Признаю, что я надеялся… Но тебе не следует здесь находиться. Я один в доме. Уинифред еще не подошла. Я не знаю, когда она намерена вернуться и вернется ли.
У Вайолет пересохло в горле. Она взглянула на Твайфорда и кивнула, давая ему понять, что он может возвращаться в карету.
— Тебе не следует тут находиться, — повторил Кит.
Однако Вайолет заметила, что Кит отступил, словно надеялся, что она его не послушает и зайдет. Он прав — ей не следовало здесь находиться. Они не назначали друг другу свидание. Это сделали за них. Тайное свидание… При одной мысли об этом у Вайолет кружилась голова.
Тайное свидание. Уинифред будет ее сообщницей сегодня, как это бывало в прошлом. Только сейчас Вайолет понимала, что делает. Она знала, что рискует потерять и кого — и она не хотела потерять его вновь.
— Или уходи, — сказал Кит, словно она могла решиться уйти, — или заходи, пока тебя никто не увидел. Что бы ты ни решила, ты не можешь целую вечность стоять в дверях.
Киту показалось, что на лице Вайолет не было особого удивления, когда он открыл ей дверь. Она переступила порог, и Кит запер дверь на засов.
— Уинифред ушла, — сказал он вновь, но замолчал, когда Вайолет, тряхнув головой, начала смеяться. — Я знаю, ты не поверишь мне — но она приготовила нам ловушку.
— И ты ей не помогал?
— Может, она прочла мои мысли. Я буду лжецом, если скажу, что не надеялся на то, что ты придешь. Тебе помочь снять перчатки, или ты не намерена задерживаться?
Вайолет послушно протянула ему руки:
— Вот, пожалуйста. Второй раз в жизни меня заманили в ловушку. А тебя?
Он покачал головой. Пальцы его работали споро, расстегивая пуговицы длинных, до локтя, перчаток.
— Профессия обязывает. Учитель должен подавать пример благопристойности. Если для того, чтобы стать монахом, достаточно соблюдать обет целомудрия, то я бы прошел отбор.
Вайолет снова рассмеялась. «Похоже, я ее не убедил», — решил Кит.
— Но это правда, — настаивал он, снимая с Вайолет длинные белые перчатки. — Я уже давно утратил вкус к запретному плоду. Но… влечения к тебе я никогда не утрачивал.
— Почему ты так и не женился? Из тебя получился бы преданный муж и отец.
— Хочешь знать правду?
— Конечно.
— Проблема в том, что женщины, которых ко мне тянет, четко делятся на две категории. В первую попадают те, которые млеют от сознания того, что у них есть защитник и покровитель, и потому они постоянно пытаются стравить меня со своими обидчиками — реальными и воображаемыми. А дамы из второй группы безуспешно бьются над тем, как заставить меня оставить шпагу и превратить в заурядного обывателя.
Вайолет смотрела на Кита и думала, почему кому-то хочется его изменить? По ее мнению, он был само совершенство и в нем не нужно было ничего менять.
— Не может быть, чтобы не нашлось женщины, которая бы любила тебя таким, как ты есть.
— Да, — сказал Кит, пожав плечами. — Но мне бы тоже пришлось ее любить. И мне бы пришлось проникнуться к ней доверием. А за десять лет мне встретилась только одна женщина, которую я люблю и которой всецело доверяю, и она уже помолвлена с другим мужчиной.
— Я не хочу выходить за него, — сказала Вайолет внезапно. — Тебя шокирует мое признание?
— Ничто не может шокировать подкидыша из «дворца», — сказал Кит.
— Зато это станет потрясением для моей тети. Она верит в то, что нашла для меня идеального жениха в лице Годфри, и я не могу сказать ей, что это не так. Она всегда была добра ко мне, и она никогда ни о чем меня не просила — только о том, чтобы я согласилась на предложение Годфри. Но я не хочу за него выходить. Ты сказал мне, чего хочешь от наших отношений, так поделись со мной своим мужеством, дабы я могла сделать то, что должна сделать.
Кит опустил взгляд на ее перчатки — как на символ брошенного ему вызова. Он уже принял вызов от ее имени и теперь лишь хотел, чтобы она в лицо сказала ему то, что должна была сказать.
— Если я могу чем-то помочь, тебе нужно попросить меня о помощи. Я не могу переступать черту без твоего разрешения.
— Я бы никогда не стала просить тебя оставить шпагу. Ты рыцарь, воин, и мне нравится твой бойцовский характер. Оставайся таким, Кит. Будь завоевателем — будь тем, кто ты есть. — Вайолет взяла перчатки из его рук и бросила их к его ногам: — Вот. Вызов брошен.
Он взглянул на перчатки и, переступив через них, заключил Вайолет в объятия.
— Поскольку это мне бросили вызов, я имею право выбрать оружие.
— По чьим законам?
Улыбка его рождалась медленно, начиная с глаз.
— По законам ведения дуэли.
— Прекрасно. — Вайолет положила руку ему на плечо. Сильное плечо, которое он готов был подставить, если ей потребуется помощь. Плечо, которым он готов был ее заслонить от беды. Она чувствовала его силу. — При вас сегодня нет шпаги, маэстро Фентон.
— Я решил, что явиться при шпаге на домашнее чаепитие было бы верхом неприличия, но, уверяю тебя, я не явился сюда безоружным, — сказал он и принял из рук Вайолет ее накидку. В глазах Кита плясали лукавые огоньки. — Я заметил, ты не взяла с собой веер? Значит ли это, что ты не станешь препятствовать моему натиску?
— Кит…
Он положил пелерину на стол, стоявший у него за спиной.
— Я также имею право назвать время и место дуэли, — добавил он, склоняясь к ее лицу.
Вайолет засмеялась:
— Насколько я помню, ты всегда устанавливал правила игры в свою пользу.
— Ты уверена, — спросил он возле самых ее губ, — что ты хочешь вновь нарушить правила, чтобы быть со мной?
— Назови время, — прошептала Вайолет.
— Сейчас.
— И место.
Губы его коснулись ее губ:
— В спальне, но чуть позже.
Вайолет опустила глаза:
— Когда же?
— После того как я тебя раздену и зацелую так, чтобы ты ослабела настолько, что я не встречу никакого сопротивления.
— Но…
Кит прижался к ней всем телом. Вайолет покачнулась, но он мгновенно обнял ее за талию.
— Подожди.
— Когда? — снова прошептала Вайолет, прильнув к нему.
— Я не могу сказать точное время, — пробормотал он, расстегивая крючки на ее платье. — Эта дуэль отличается от привычных мне. Но важнее другое — доверьтесь маэстро — в нем спрятан метроном. Он умеет точно рассчитывать время.
Губы Вайолет раскрылись. Кит не только знал толк в том, как точно рассчитать время, он также знал, как не упустить верный момент для атаки. Он прижал ее к себе и стал целовать. Он целовал ее до тех пор, пока она, обхватив его рукой за шею, не начала медленно оседать на пол. Кит и сам мог бы упасть на колени, так сильно он ее хотел. Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и понес в спальню.
Он положил ее на грубую железную кровать и медленно стал освобождать от одежды, пока на ней не осталось ничего, кроме украшенного жемчугом гребня. Подумав, Кит решил освободить Вайолет и от него тоже. Грудь ее, бледная и тяжелая, вздымалась в такт дыханию. Кит улыбнулся, чтобы успокоить ее. Хотя сам он был отнюдь не спокоен. От вида ее обнаженного тела кровь его превращалась в огненный кипяток.
Куда только делась его хваленая самодисциплина? То, что не по силам было никому, ей далось без труда, без всяких сознательных усилий. Он хотел ее, и он хотел, чтобы она принадлежала ему, и только ему. Он хотел овладеть ею прямо тут, на кочковатом матрасе, пока ее никто не отнял у него вновь.
Вайолет по-прежнему оставалась самым красивым созданием, которое видел Кит за всю свою жизнь. Он по-прежнему готов был ползти по черным туннелям мрачных катакомб, чтобы быть с ней. Он готов был драться за нее. Когда-то она была его путеводной звездой, сиявшей на недосягаемой высоте, и он был готов допрыгнуть до небес, чтобы стать с ней вровень. Она предложила ему в дар все, что у нее было, — себя.
Кит наклонился над Вайолет, осторожно развязывая шейный платок. Он позволил себе скользнуть по ней взглядом — ее нежная беззащитность возбуждала в нем хищные, звериные инстинкты. Китом владела потребность взять Вайолет немедленно, присвоить себе право назвать ее своей женщиной. Он провел пальцем по ее прелестным губам, по изгибу плеча, по груди. Пульс его участился до опасных пределов, когда он увидел, как потемнели ее соски, откликаясь на его прикосновения. Кит наклонил голову и лизнул один сосок, затем второй. Вайолет застонала и выгнулась навстречу его губам. Кит положил ладонь ей на живот, успокаивая ее, другой рукой расстегнул свою рубашку.
Вайолет закрыла глаза. Дышала она часто и взволнованно. Кит провел ладонью по ее животу и скользнул вниз, к развилке бедер. Раздвинув влажные складки, он проник в ее жаркое лоно. Вайолет застонала и открыла глаза. В темных глубинах ее глаз тлел огонь пробудившейся чувственности.
— Возьми меня, — прошептала Вайолет. — Стань моим властелином.
— Леди не следует выходить замуж за парня, который начинал жизнь подкидышем, как бы высоко он потом ни поднялся. Я никогда не буду респектабельным господином.
— Я никогда не буду принадлежать никому, кроме тебя.
Реакция Кита не была мгновенной — он продержался секунду или две, но потом сорвал с себя жилет и рубашку и накрыл Вайолет своим телом. Ее руки машинально вспорхнули к его плечам.
Кит мягко, но настойчиво прижал Вайолет к матрасу. Грудь ее мерно вздымалась, а сама она улыбалась. Она была сиреной и искусительницей, если даже сама об этом не догадывалась. Кит был возбужден так, как никогда прежде. Он отчаянно хотел Вайолет и боялся, что разрядка случится раньше того момента, как он окажется в ней.
И все же он медлил. Он понимал, что ради того, чтобы завоевать Вайолет, он должен держать паузу. Он провел ладонью по ее груди.
— Не шевелись.
— Не уверена, что смогу, даже если захочу, — прошептала Вайолет.
Кит старался не замечать невыносимого напряжения, которое терзало его тело. Он целовал губы Вайолет, сливочно-белую кожу шеи, затвердевшие соски.
Его направлял инстинкт.
И судьба.
Два одиноких человеческих существа, девочка-сирота и мальчик-подкидыш, потянулись друг к другу, потому что были друг другу нужны. Но эта встреча не была случайной. Потому что они стали друзьями и врагами одновременно, они стали друг для друга кумирами и самыми жесткими критиками. Они не могли друг без друга. Кит был романтиком. Он не верил в страсть без любви.
Глава 18
Вайолет чувствовала себя дерзкой и раскованной. Она чувствовала страх, пока низкий голос Кита не успокоил ее. Сейчас Кит отличался от того человека, которого она знала, и все же он был ей знаком. Сила его рук. Соблазнительный рот.
Вайолет не могла противиться счастью — счастью быть с Китом.
Вайолет открыла глаза. Кит оторвался от нее для того, чтобы снять брюки, и тут же снова накрыл ее собой, навис над ней, опираясь на руки по обе стороны от ее плеч.
— Ты очень красивая, — сказал он каким-то особенным, низким голосом.
Вайолет смотрела на его обнаженное тело и чувствовала себя беззащитной перед его мужественной силой. Он был худощав и гибок, и мышцы рельефно выделялись на его плечах и груди.
Кит усмехнулся:
— Нравится смотреть на меня?
Она покраснела.
— Разве я смотрю?
— Смотришь. Но в этом нет ничего плохого. Мне тоже нравится смотреть на тебя. Я могу утонуть в твоих глазах навсегда, — сказал Кит. Вайолет смотрела на него как зачарованная. — Я могу сломать эту чертову кровать… — Он издал низкий горловой стон. — Но я намерен поступить так, как подобает, даже если меня это убьет.
Кит не знал, где возьмет волю для того, чтобы остановиться вовремя. Возможно, он почерпнет силы в доверчивой невинности в глазах Вайолет. Может, это будет воспоминание о том, как он нес ее, заболевшую, домой, или память о том ужасе, который увидел в глазах ее дяди, осознавшего, что его племянница дружит с мальчишкой из работного дома.
Но ему бы хотелось верить, что остановило его не одно лишь чувство вины. Он предпочел бы думать, что он научился контролировать себя — научился следовать тому кодексу чести, который когда-то усвоил сам, а теперь проповедовал другим.
Как бы там ни было, он нашел в себе силы оторваться от Вайолет, хотя был возбужден до предела. Ему было больно. Природа пыталась взять над ним верх, и все же он знал, что именно так должен поступить, если ей суждено стать его женщиной. Не тайной любовницей. Его женой.
Он на шаг отошел от кровати и остановился. Он молчал и глубоко дышал, пытаясь сдержаться. Он хотел, чтобы она стала его женой. И его жена не будет обесчещена. Когда он возьмет ее, это будет их первая брачная ночь.
— Ты мне слишком дорога. Невыносимо дорога, — сказал он и в последний раз окинул страдальческим взглядом ее обнаженное тело, тело искусительницы. Он поднял с пола их одежду. — Тебе нужно уехать домой.
— Я не стала бы тебя останавливать, — прошептала она. — Я люблю тебя, Кит. Я хотела показать тебе, что я чувствую.
Он закрыл глаза. Трудно сохранять решимость после такого признания.
— Я поступлю с тобой честно. Я обещал себе в Манкс-Хантли, что не утащу тебя за собой в трясину.
— Сейчас ты не в трясине.
Он открыл глаза и сказал:
— Прошу тебя, не искушай меня. Не требуй от меня большего, чем я могу. Фехтование научило меня владеть своим телом, но оно не научило меня сопротивляться тебе.
— Что ты сейчас намерен делать? — прошептала она, медленно поднимаясь.
Он надел рубашку и помог одеться ей. Он слышал, как тикают часы в прихожей. Когда Вайолет оделась и причесала волосы, он взял ее за руку и повел к двери. Она прижалась к нему.
— Ответь мне, Кит. Что нам делать?
— У нас, фехтовальщиков, есть для этого термин. — Он смотрел на нее с ревностью и тоской. Она даже не представляла себе, чего ему стоило ее отпустить, но он поклялся, что этот раз будет последним. — Это называется сменой противника.
Вайолет распахнула глаза.
— Ты собираешься сразиться с Годфри?
— Один из нас должен уйти.
— Ты его герой, Кит.
Он нахмурился:
— Это ненадолго.
— Меньше всего нам стоит беспокоиться о Годфри, а вот моя тетя не переживет еще одного удара. Она всегда желала мне счастья.
Он взял в ладони ее лицо и поцеловал — нежно и быстро.
— Тогда мне придется ей доказать, что я кое-чего стою. Тебе было бы стыдно стать моей женой?
— Я никогда не стыдилась тебя. И жить без тебя я тоже не смогу. Я скажу ей, как только приеду домой. Я знаю, что могу заставить ее понять. Она стала мягче с тех пор, как умер мой дядя.
— Тогда я беру на себя все остальное.
Глава 19
В это утро Годфри отправился в магазин в наемном кебе, поскольку был уверен в том, что вот-вот начнется дождь. Он, как обычно, направился в бухгалтерию, пересчитал деньги, а потом отправился по магазинам, проверяя, не позволил ли кто из продавцов неопрятности в одежде. Еще три часа он провел, просматривая бухгалтерские книги. Он обнаружил, что переплатил за последнюю поставку серебряного позумента. Цифры продаж прогулочных тростей, однако, превзошли его ожидания. Посещение им фехтовальной академии очень хорошо окупалось.
В первом часу Годфри вернулся в торговый зал. Он вошел как раз в тот момент, когда солидного вида покупатель жаловался на непомерную дороговизну вилки для рыбы, которую показывал ему продавец. Годфри, вымучив улыбку, подошел к прилавку. В этот момент в магазин вошел еще один джентльмен — мистер Пирс Кэрролл, по всеобщему признанию, самый способный из учеников Фентона, хотя далеко не самый популярный среди однокашников.
Годфри тоже его недолюбливал. Пирс фехтовал лучше остальных студентов. А еще он нарушал правила, если они его не устраивали, и его тянуло к вульгарным женщинам. Годфри не считал Пирса полезным приобретением для академии и сказал об этом Киту.
— Что я могу сделать для вас, мистер Кэрролл? — с профессиональной вежливостью спросил Годфри. — Хотите что-то приобрести?
Пирс огляделся. Он был хорош собой, опрятно одет, но встретиться с ним после наступления темноты Годфри не хотелось бы. Однако надо отдать Пирсу должное — обстановка магазина, яркое освещение, простор произвели на него впечатление, судя по всему.
— Я вообще-то шел в академию и, раз уж все равно оказался в этом районе, решил зайти. Вчера я потерял часы и подумал, что, может, мне стоит поискать себе новые.
— Какая неприятность, — сказал Годфри, подзывая продавца.
Пирс улыбнулся, прислонившись к прилавку.
— На дуэли.
Годфри замер.
— Надеюсь, вы не имеете в виду настоящую дуэль?
— Да нет, эта дуэль была самой что ни на есть настоящей.
— Фентону это не понравится.
Пирс надул губы.
— Фентон не знает о том, что произошло. Я ему еще не говорил.
Годфри окинул его оценивающим взглядом:
— Полагаю, вы победили?
— Разумеется. — Пирс через плечо Годфри взглянул на часы в черепаховом корпусе, которые продавец выложил на прилавок. Годфри посторонился. Пирс повертел часы в руках и покачал головой. — Мне придется зайти сюда в другой раз, когда я не буду так торопиться. Надо будет позаниматься час или два. У меня немного побаливает плечо после вчерашнего. Нет ничего хуже, чем нянчиться с больной рукой.
Годфри нахмурился. У него было такое чувство, словно Пирс с самого начала не собирался ничего покупать. Скорее всего он зашел сюда специально, чтобы похвастать.
— У меня самого в пять урок.
— Фентон на дверях оставил записку, что почти весь день его не будет.
— Но я заранее оплатил уроки. Куда он уехал? Он никогда не пропускает занятий, а эта неделя особенно важна для меня.