Ну а потом она все-таки его бросила, и ему пришлось в срочном порядке искать замену. Ведь брошенный мужчина во Франции не имеет ни одного шанса на переизбрание даже мэром небольшого сельского поселка. Тогда он в срочном порядке обратил внимание на модель Карлу Бруни, которая казалась ему идеальным воплощением его замысла. Саркози не смутила ее скандальная биография, ее многочисленные любовники и целая галерея ее интимных фотографий, уже напечатанных во многих журналах. Ему было важно самоутвердиться, почувствовать себя снова мужчиной, который может покорять женщин. Ему изо всех сил нужно было восстановить свое пошатнувшееся реноме. И прежде всего для самого себя. Поэтому он так форсировал свои отношения с Карлой Бруни и уже второго февраля две тысячи седьмого года стал ее официальным супругом.
Позорная история с его телефонным посланием второй супруге Сессилии, которой он написал о своей готовности бросить Карлу Бруни накануне свадьбы ради нее, обошла весь мир. Ему повезло, что будущая супруга Карла Бруни на него не обиделась и не отказала ему в последний момент. Но все эти скандалы навсегда подорвали его шансы. И тут неожиданно появляется Стросс-Кан, которого обвиняют в таком диком преступлении, как изнасилование горничной в отеле. Эта темнокожая стерва была в два раза мощнее Стросс-Кана и при желании могла его просто придушить. Но он дважды «изнасиловал» ее оральным способом. Интересно, как это можно сделать? — спросил не без сарказма Штельмахер.
— Это была провокация, — согласился Дронго, — и в ФБР все быстро выяснили. Но я говорил не об этом. Возможно, вы были правы, когда выдвигали своего друга молодости на высший пост в МВФ. Не буду отрицать и его возможных деловых качеств. Но в клубе он не прошел собеседования, в этом я теперь уверен, и поэтому был обречен остаться не у дел. В биографии вашего друга молодости прямо указано, что его отец был одним из самых видных масонов Европы и состоял в масонской ложе. Он дружил с вашим отцом, который, очевидно, тоже состоял членом этой масонской ложи. Не нужно ничего подтверждать или отрицать, — попросил Дронго, увидев, как дернулся Штельмахер, собиравшийся что-то произнести, — я сейчас закончу.
Итак, вы пытаетесь провести на пост президента Франции своего человека из масонской ложи. Но в какой-то момент все летит прахом. Клуб, одобривший избрание Саркози, не может мириться с тем, что на выборах победит Стросс-Кан, да еще без их благословения. А ничтожный Оланд кажется им временной кандидатурой, которой можно разрешить баллотироваться и который даже в случае победы останется тем же ничтожеством, каким был до избрания президентом. Тогда кто-то очень влиятельный устраивает провокацию Стросс-Кану, а когда ему удается выскочить из лап американской Фемиды, дублирует это скандальное дело, обвиняя его в сутенерстве в отеле «Карлтон», находящемся в городе Лилле. Не сомневаюсь, что там были оргии и встречи с элитными проститутками. Но обвинять одного из самых известных политиков и финансистов мира в сутенерстве как минимум глупо и неправдоподобно. Ситуация напоминает историю с российским миллиардером Прохоровым, которого тоже умудрились обвинить во Франции в сутенерстве. Одного из самых богатых людей в мире! Понятно, что нужно было показательно скомпрометировать кого-то из российских олигархов, и выбор пал на Прохорова. Открою секрет: любая, самая дорогая и самая элитная проститутка согласится на все условия такого человека, даже не подумав об оплате. А обвинять богатейшего человека России в сутенерстве просто смешно.
— Вы считаете, что Доменика подставили именно потому, что он шел на выборы самостоятельным кандидатом? — спросил банкир.
— Нет, — возразил Дронго, — его подставили именно потому, что он не шел самостоятельным кандидатом. Он был кандидатом вашей масонской ложи. И тогда в клубе решили провести показательную порку и навсегда отлучить вашего кандидата. Для них ничтожный Оланд был гораздо более приемлем, чем масон Стросс-Кан, которого вы выдвинули.
Наступило молчание. Штельмахер размышлял. Затем осторожно произнес:
— Я не говорил вам, что согласен с вашей теорией.
— Это необязательно, — ответил Дронго, — у меня есть более конкретные факты. Третьего апреля одиннадцатого года на совместном заседании МВФ и Всемирного банка Доменик Стросс-Кан выступает с сенсационной речью, где говорит, что «вашингтонский консенсус с его упрощенными экономическими представлениями и рецептами рухнул во время мирового экономического кризиса». Обратите внимание, что он не обвиняет Вашингтон, а говорит о вашингтонском консенсусе, то есть о Бильдербергском клубе. Дальше все происходит по нарастающей. Уже в начале мая происходит сексуальный скандал, когда Стросс-Кана обвиняют в изнасиловании, буквально через месяц после его сенсационного выступления, в котором он потребовал пересмотра мировых приоритетов и отказа от вашингтонского диктата.
Его показательно снимают с самолета, уже готового вылететь, арестовывают и не отпускают под залог до тех пор, пока он не подает в отставку со своего поста. Поразительный факт. Как только он подает в отставку, которую немедленно принимают, судья сразу выносит решение о залоге в миллион долларов, и Стросс-Кана выпускают из тюрьмы. По-моему, любому непосвященному человеку все становится ясно. Клуб переиграл масонскую ложу, к которой принадлежал Стросс-Кан. Если его отец был видным деятелем масонской ложи «Великий Восток Франции», полагаю, что вы и он являетесь членами другой, гораздо более влиятельной ложи. И после случая с вашим возможным кандидатом в президенты ложа решила нанести ответный удар и начала собственную финансовую политику, имея в составе клуба таких деятелей, которые являются основными игроками на европейской арене.
Даже если я ничего бы не подозревал, то сейчас обратил бы внимание, с каким внутренним ожесточением вы говорили про Николя Саркози, считая, что ваш друг молодости Доменик Стросс-Кан был гораздо лучшей кандидатурой, чем Саркози и даже избранный Оланд.
— Да, — неожиданно согласился Штельмахер, — я в этом уверен. Доменик был бы лучшим президентом, если бы его так грубо и подло не подставили.
— И тогда вы решили отомстить, — предположил Дронго.
— Вы напрасно пытаетесь подловить меня, — сказал банкир, — я все равно не стану подтверждать ваши безумные версии.
— И вы отрицаете, что являетесь членом масонской ложи? — спросил эксперт.
— Без комментариев, — ответил Штельмахер.
— В таком случае перейдем от общей прозы к вашей личной судьбе. Итак, вы все отрицаете, и я отсюда уезжаю ни с чем. О моем визите к вам обязательно узнают обе стороны. В клубе поймут, что я подозреваю именно вас, если совершил этот визит в ваш банк. А в ложе, принадлежность к которой вы так рьяно отрицаете, посчитают вас предателем. Может, даже возможным предателем. Ведь вы еще не готовы на равных соперничать по влиянию и финансовой мощи с Бильдербергским клубом. И тогда будет принято решение о вашем устранении, как это произошло в случае с Мартинесом и Гальярдо. Ваша участь предрешена. Вас может сдать ваша собственная секретарша, кто-то из охранников, помощник Кепер или похожий на клерка сотрудник банка, сидящий внизу. У вас не будет гарантии защиты. И тогда вы просто обречены.
Штельмахер задумался, потом резко поднял голову и произнес:
— Даже если все, что вы сказали, истина, не понимаю, каким образом вы сможете меня защитить?
— Информация о нашей встрече будет уже сегодня донесена до всех членов Совета и сотрудников клуба, среди которых есть ваш осведомитель или человек, работающий на ложу. И уже вечером там будут знать, что вы не сказали мне ни слова. Только в этом случае у вас появляется ничтожный шанс на выживание. Очень небольшой, но появляется. Если же вы ничего мне не расскажете, я просто ничего не стану сообщать, и тогда шансов у вас не будет. Ни одного. В ложе решат, что вы предали их организацию и сделали то, чего не успели сделать Мартинес и Гальярдо. В этом случае решение будет принято незамедлительно.
— Это шантаж, — буркнул Штельмахер.
— Почти, — согласился Дронго, — но это единственный способ предотвратить дальнейшие убийства и попытаться сыграть с вашей ложей на ее поле. В противном случае я буду ждать, когда они совершат ошибку, попытавшись убрать именно вас.
— У вас просто безупречная логика, — вздохнул банкир. — Откуда вы взялись? Вы давно работаете на клуб?
— Я — частный детектив, и для моего дальнейшего расследования мне необходимо получить максимальную информацию о вашей ложе.
— Для этого я должен подтвердить, что являюсь членом такой ложи, — заметил Штельмахер.
— Наш разговор напоминает беспрерывно отбиваемый мячик, летающий с одного поля на другой, — недовольно произнес Дронго. — Мы разговариваем уже тридцать минут. Либо вы помогаете мне, соглашаясь на мои условия и получая шанс, либо я просто ухожу, а вы сидите и терпеливо ждете, когда вас найдет пуля. Выбирать можете сами. Необязательно, что вас застрелят. Вы можете выпасть из окна, попасть в автомобильную аварию, случайно порезаться или отравиться. Вариантов полно. Можете выбрать тот, который вам понравится.
— Для этого я должен подтвердить, что являюсь членом такой ложи, — заметил Штельмахер.
— Наш разговор напоминает беспрерывно отбиваемый мячик, летающий с одного поля на другой, — недовольно произнес Дронго. — Мы разговариваем уже тридцать минут. Либо вы помогаете мне, соглашаясь на мои условия и получая шанс, либо я просто ухожу, а вы сидите и терпеливо ждете, когда вас найдет пуля. Выбирать можете сами. Необязательно, что вас застрелят. Вы можете выпасть из окна, попасть в автомобильную аварию, случайно порезаться или отравиться. Вариантов полно. Можете выбрать тот, который вам понравится.
— Я должен подумать.
— У вас нет времени на размышления. Либо вы мне все рассказываете, либо я ухожу отсюда, и вы остаетесь наедине со своими проблемами. Решать вам.
В тишине было слышно, как тикают большие настенные часы в кабинете.
— Что именно вас интересует? — наконец решившись, спросил банкир.
— Название ложи.
— «Великий Атлантический Союз».
— Все семеро, которые были на совещании в клубе, являются членами этой ложи?
— Возможно, — уклонился от конкретного ответа Штельмахер.
— Да или нет? — повысил голос Дронго.
— Возможно, да. Я не могу знать всех членов ложи, как и всех членов клуба. Но некоторые из них почти наверняка состоят в обеих организациях.
— Кто возглавляет ложу?
— Об этом нам не сообщают. Я всего лишь рядовой член ложи.
— И вы не знаете, кто ее возглавляет?
— Мне известен наш магистр, — вздохнул банкир, — но я не имею права говорить об этой кандидатуре. У нас свои правила чести, тем более среди коллег.
— Это тоже банкир, — понял Дронго, — финансист, который, возможно, был с вами на заседании в клубе. Марио Драги? — начал он размышлять вслух. — Нет. Он слишком заметная фигура. Ведь для того чтобы он прошел в президенты национального банка, пришлось со скандалом убрать его предшественника. А потом Драги выбрали в Европейский банк, несмотря на противодействие ваших немецких коллег. Нет, это не он. Гальярдо и Мартинес явно не подходят. Это Локателли? Тем более на него намекал Джордж в разговоре со мной.
— Возможно, — снова вздохнул банкир.
— Да или нет? Он магистр вашей ложи?
— Да, — поднял голову Штельмахер, — но он всего лишь магистр, который курирует свое направление и подчиняется Великому магистру и его заместителю.
— Я могу узнать, кто именно является Великим магистром вашей ложи? — поинтересовался Дронго.
— Этого не знаю даже я, — признался банкир, — могу только догадываться, что это достаточно влиятельный человек. Он не бывает на заседаниях нашей курии. Только магистр, который не имеет права принимать никаких самостоятельных решений, лишь передавать нам поручения вышестоящих инстанций.
— Негусто, — нахмурился Дронго, — но хорошо, что вы наконец подтвердили сам факт существования вашей ложи. Теперь дела пойдут веселее. Можете не беспокоиться. Я сдержу свое слово. Уже сегодня попытаюсь доложить о нашей неудачной беседе, во время которой вы ничего мне не рассказали. — Дронго поднялся с кресла и на прощание пообещал: — Постараюсь быть максимально объективным и взвешенным, а вы учтите, что затеяли опасную игру. Всегда сложно усидеть на двух стульях одновременно. В клубе вас будут считать человеком ложи, а в вашей ложе будут воспринимать за агента клуба. Это всегда опасно. Не будут доверять ни те, ни другие.
Он направился к выходу, но перед тем как выйти, обернулся и посмотрел на банкира. Тот сидел в кресле, опустив голову и размышляя о состоявшемся разговоре. Дронго осторожно прикрыл дверь.
— Герр Штельмахер просил его не беспокоить, — обратился он к симпатичной секретарше, выходя из приемной.
В коридоре его ждал охранник банка, который проводил его до кабины лифта, спустился вниз вместе с ним и проводил Дронго до выхода. На улице его ждали Мортон и Вейдеманис. У обоих были встревоженные, серьезные лица. Эксперт понял: пока он разговаривал со Штельмахером, здесь что-то произошло.
— Что у нас плохого? — осторожно спросил Дронго и услышал ошеломляющую весть.
— Сегодня в Лондоне мотоциклист сбил сотрудницу клуба госпожу Манчини, — сообщил Мортон, — нам нужно срочно возвращаться обратно в Лондон.
Интерлюдия
Когда Шефер сообщил о случившемся, Джордж сумел сдержаться и не высказать своего раздражения. Но когда Шефер и Лоусон уехали в больницу, он, уже не сдерживая эмоции, швырнул стакан в стену. Стакан разбился на мелкие кусочки. Приехав на работу в таком состоянии, Джордж прошел в свой кабинет и набрал номер телефона члена Совета, который все еще находился в Лондоне.
— Доброе утро, — нетерпеливо произнес он, — вы еще не уехали из города?
— Нет, — ответил тот, — собираюсь уезжать в конце недели. У меня есть еще некоторые дела в Лондоне, хотя в моем возрасте лучше сидеть дома.
— Вы еще в хорошей форме, — возразил Джордж, — дай бог, чтобы и я в вашем возрасте мог так передвигаться или мыслить.
— Раз начал с комплиментов, значит, у тебя не очень хорошие новости, — предположил его собеседник. — Что произошло?
— У нас проблемы, — признался Джордж. — Никогда не думал, что все будет так сложно.
— Рассказывай.
— Сегодня утром я хотел проверить сотрудников клуба на детекторе, который вчера вечером установили в нашем здании. Мы все заранее подготовили. И утром должны были проверить четверых: Шефера, Альдини, Лоусона и Аурелию Манчини. Хотя я мог бы поручиться за каждого из них.
— Твои личные пристрастия сейчас меня не волнуют. Что случилось?
— Все приехали, кроме госпожи Манчини. Мы ждали ее довольно долго. Но потом нам позвонили и сообщили, что ее сбил мотоциклист.
— Она погибла?
— Нет. Ее увезли в больницу.
— Инсценировка исключена? — сразу уточнил собеседник Джорджа. — Она знала о проверке?
— Знала. Она принимала всю аппаратуру. И знала, что всем проверяемым будут делать уколы. Хотя об этом было известно и остальным. Всем, кроме Лоусона. Он только утром приехал из Итона.
— Может, она нарочно подстроила эту — аварию?
— Абсолютно исключено. Аурелия в реанимации, врачи борются за ее жизнь. При падении она ударилась головой. И еще я хотел вам сообщить, что ее друг работает в полиции.
— Это положительный или отрицательный момент?
— Я просто сообщаю об этом факте. Она не стала бы участвовать в такой инсценировке.
— Тогда это покушение может быть поводом для того, чтобы отменить проверку. Возможно, это кто-то другой и авария подстроена специально. Мне не нравится копаться в этих криминальных разборках, Джордж. Я тебе говорил, что происходит настоящий системный кризис. Нас втягивают в такие уголовные дела, о которых мы никогда раньше даже не слышали. Нужно раз и навсегда с этим покончить. Мне кажется, что ты слишком поторопился, отправив домой эксперта, которого мы все единогласно выбрали.
— К расследованию обоих преступлений в Мадриде и Брюсселе подключились даже сотрудники Интерпола, — напомнил обиженный Джордж.
— Что это нам дает? Даже если мы каким-то чудом сумеем найти исполнителей? Но я сильно в этом сомневаюсь. В подобных случаях сразу обрубаются все концы, и наверняка обоих исполнителей уже нет в живых. Хотя повторяю, мне не нравится копаться в подобных делах. Этим должны заниматься профессионалы.
Джордж нахмурился. Возражать он не посмел, поэтому сразу сказал:
— Я все равно проведу проверку. И все равно узнаю, кто передает информацию. Как бы нам ни было сложно, я все узнаю.
— Успехов, — недовольно сказал его собеседник, заканчивая беседу. Он положил телефон на столик перед собой. И немного подумав, громко произнес: — Мальчишка!
Джордж перезвонил Шеферу.
— Поговорите с полицией, — посоветовал он, — нужно постараться найти того, кто сбил нашу сотрудницу. В нашем городе везде установлены видеокамеры. Наверняка какая-нибудь из них зафиксировала номер этого мотоциклиста. Пусть его обязательно найдут. Как себя чувствует Аурелия?
— Сейчас заканчивают операцию, — сообщил Шефер, — врачи надеются на лучшее. Ее друг находится рядом со мной.
— Передай ему привет и мое сочувствие, — попросил Джордж.
Он снова убрал телефон в карман и вызвал своего секретаря, приказав ей срочно соединить его с Брюсселем и Мадридом. Он хотел узнать, как продвигается расследование по фактам убийства двух банкиров. Сведения были неутешительными. Никаких явных следов пока не было обнаружено. Джордж с нарастающим раздражением бросил трубку телефона. И впервые подумал, что нужно было оставить этого эксперта Дронго еще на несколько дней. Но теперь уже поздно. Это означало бы полную потерю своего реноме. Джордж посмотрел на телефон. Почему все не так? Что именно они упустили? Может, действительно времена меняются и их клуб пора списывать в архив? Нет, упрямо решил Джордж. Это невозможно. Бильдербергский клуб столько лет служил основой стабильности и развития всего западного мира. И никто не сумеет победить в этом противостоянии, даже бросив им такой вызов.