— Я поеду с тобой, — тут же сообщаю я Ди.
— Рейган. — Ди смотрит на меня поверх ноутбука. — Я в порядке. Поговорю с Терри и Лиссой, и мы всё решим. Я знала, что такое может случиться.
— Но…
— Правда, — повторяет она. — Всё хорошо.
— Ты напишешь мне, если тебе что-нибудь понадобится? — Не хочу быть той, кто бросает свою подругу, чтобы позависать с парнем. Я не такая.
— Рейган, выходи из автобуса. Немедленно, — решительно заявляет Ди, бросая в меня подушкой. — Сейчас лето. По крайней мере, одна из нас должна целоваться с симпатичным парнем.
— Хорошо, договорились. Увидимся в Нью-Йорке. Передавай Лиссе привет.
Шагая к автобусу Мэта, чувствую себя странно. Я поехала в тур, чтобы провести время с подругой, а не сбегать к парню при первой же возможности. Или, может быть, просто потрясена тем, что действительно хочу быть с Мэтом каждую секунду. Я уже почти чувствую себя на крючке.
Этот путь к автобусу Мэта смахивает на проход по «Аллее позора», с той лишь разницей, что я не покидаю чью-то кровать. А иду прямо к ней. Водитель Мэта докуривает сигарету и, заметив меня, приветственно кивает. Я хочу забрать у него сигарету и докурить самой. Но вместо этого глубоко вдыхаю сигаретный дым.
Войдя внутрь, даже не успеваю оглядеться, как одна рука Мэта обнимает меня за талию, а вторая захлопывает дверь автобуса. Когда его руки прикасаются ко мне, чувствую лёгкий разряд тока. Мэт целует меня ещё до того, как дверь захлопывается, и я обнимаю его за шею, притягивая к себе. Я бы целовалась с ним всю дорогу к Нью-Йорку, но секунду спустя он отстраняется.
— Прости, но мне это было нужно, — выдыхая, произносит Мэт. Он прислоняется к стене и делает вид, что хрустит пальцами, будто только что занимался тяжёлой работой. — Эти секретные отношения меня просто убивают.
Я поднимаю бровь.
— Мы встречаемся только четыре дня.
— Знаю. Но секреты выматывают.
— Прятаться ото всех — это разве не весело?
— Нет. — Он проводит пальцами по моим волосам, потом обнимает меня. — Я бы хотел, чтобы все знали.
— Хммм. — Я прищуриваюсь. — Мы правда встречаемся? Разве мы не должны ходить на свидания?
Он копирует выражение моего лица.
— Тебе нравится играть со мной, да?
Я пожимаю плечами. И чтобы поддеть его ещё больше, вырываюсь из кольца его рук и прохожу в салон автобуса. Мэт открывает дверь, чтобы водитель тоже смог войти внутрь.
Я уже была в автобусе Мэта, спустя всего несколько дней после того, как он присоединился к туру. Тогда весь беспорядок был сосредоточен в передней части автобуса: наполовину распакованный чемодан, DVD-диски, электрогитара.
Теперь два передних дивана выглядят так, как будто тут никто не живёт, что, думаю, логично. Этот автобус слишком огромен для одного человека, и Мэт, вероятней всего, предпочитает жить в задней части автобуса.
Когда я направляюсь в часть салона, где стоит кровать, Мэт спохватывается:
— Ох, конечно. Чувствуй себя как дома.
Я смотрю на него через плечо и ничего не говорю. Мне и не нужно. Мой «я делаю всё что хочу» взгляд невозможно не понять.
— Эй, — приветствует водителя Мэт.
Продолжая свой путь, я слышу, как водитель заводит двигатель и говорит:
— В Нью-Йорк, друзья! Прибудем часа через три.
Кровать Мэта аккуратно заправлена, что веселит меня, а его гитара лежит на одной стороне кровати так, будто ждёт, что ночью её будут обнимать. Обстановка в автобусе Мэта совсем не такая, как у Ди. Г-образный кожаный диван занимает правую сторону и половину задней части комнаты. Слева расположена раскладная кровать Мэта. Я бросаю сумку на пол и расчищаю себе место на диване. Взяв свитер и тетрадь, аккуратно складываю их и кладу на пол возле двух тяжёлых на вид гантелей.
Мэт усаживается на кровать, прямо напротив меня. Я вытягиваю ноги, но в основном только для того, чтобы не пересесть на кровать к Мэту. Замечаю несколько фотографий на стене. На первой — Мэт с красивой взрослой женщиной. Они сидят на скамейке, Мэт обнимает её за талию, а она положила голову ему на плечо. Он очень похож на неё, такие же каштановые волосы и серо-голубые глаза. Его мама. На меня вдруг накатывает сочувствие к Мэту.
На следующем фото изображён Мэт со своими братьями и сёстрами. Старший, Тайлер Финч, держит новорождённого малыша, завёрнутого в пелёнки, и все они выглядят взволнованными и уставшими. На третьем фото Мэт с симпатичной девушкой, его лучшей подругой Корин. Они чётко уместились в кадре, тесно прижавшись друг к другу. Мэт выглядит по-настоящему счастливым. У Корин много веснушек на щеках и переносице. Она выглядит… удобной. И дружелюбной. Как кукла-маппет.
Как будто чувствуя моё неодобрение по отношению к его подруге, Мэт касается своей ногой моей.
— Итак, — говорит он, — ты очень часто носишь высокие каблуки. С чем это связано?
— С ними моя задница выглядит просто чудесно.
Я не могу не умилиться ямочкам на его щеках, которые появились после моего ответа.
— Ты всегда их носишь?
Я киваю. Есть что-то такое в туфлях на каблуках, что заставляет меня чувствовать себя более уверенной. Более важной. Когда я иду по школьным коридорам, то отчётливый стук каблуков заставляет всех оборачиваться, объявляя о моём прибытии или уходе. Мэт всё ещё смотрит на меня, будто сейчас моя очередь что-то сказать.
— Я предпочитаю быть одного роста с людьми.
— Ага. — Как будто что-то в его голове щёлкнуло, и он, наконец, начал меня понимать. Хотя я уверена, что это не так. — Выравнивание игрового поля.
— Что-то вроде того.
— Но если ты всегда носить каблуки, значит, всегда ожидаешь боя.
Я показываю пальцем на ближайшее фото, пытаясь сменить тему.
— Кто это?
— Мой племянник, Ной. — Лицо Мэта выражает гордость, как будто он лично способствовал рождению ребёнка. — Родился двадцать первого апреля этого года.
Оглянувшись на фото, я рассматриваю крошечное красное лицо Ноя. Мне не особенно нравятся младенцы. Я не воркую над ними и не хочу брать их на руки, потому что нужно слишком много думать о том, как держать их шаткие маленькие головы и молиться, чтобы они не срыгнули на тебя. Возможно, это единственное, что у меня есть общего с моей мачехой. Когда в общественных местах начинает кричать ребёнок, большинство женщин оттопыривают нижнюю губу и говорят: «Ой, кто-то грустит». Бренда же крепко закрывает глаза, будто воображает себе тихое место без детей. И я вместе с ней.
Тем не менее, я говорю:
— Он милый.
Мэт выглядит так, будто его позабавили мои слова.
— Он и правда милый, но на этой фотографии он выглядит, как и любой другой новорождённый. Вот.
Он наклоняется ко мне, касаясь экрана своего телефона. Когда Мэт поворачивает его в мою сторону, я вижу фотографию ребёнка с пухлыми щёчками и большой радостной улыбкой. Должна признать, радости этого ребёнка достаточно, чтобы заставить меня улыбнуться.
— Наверное, трудно быть на гастролях, когда он только родился.
— Намного сложнее, чем я думал, — признаётся Мэт, опираясь на кровать. — Мой брат и его жена отправляют много фотографий, но ещё хуже, когда их присылает мой другой брат, Джо. Он, безусловно, лучший дядя.
— Твоя семья придёт на концерт?
— Да. В Нэшвилле и, возможно, на некоторые другие. Мой папа будет в Чикаго и, может быть, Джо с женой, и Корин. Керри проводит лето в Великобритании, так что, скорее всего, её не будет.
— Твой отец живёт в Чикаго?
Он кивает.
— Мы выросли там. Тайлер и Джо женились на девушках, с которыми познакомились, пока мы жили в Нэшвилле. И поэтому они остались там. У Кэрри есть квартира в Нью-Йорке, но она часто бывает с папой, в Чикаго.
— Я родилась в Чикаго. Жила там до восьми лет.
— Правда?
Мэт, кажется, озадачен, как будто пытается представить меня одетой в футболку «Чикаго Кабс»[8] с куском чикагской пиццы в руках, стоящей перед башней Хэнкока.
— Я знал, что ты родилась не в Теннеси.
— Конечно, не там. У меня нет южного протяжного акцента, и я уверена на сто процентов, что у меня не южная манера поведения. Где вы, ребята, жили, когда пели в «Финч Фор»?
— В Чикаго, когда могли. Но у нас была квартира в Лос-Анджелесе и одна в Нэшвилле. Я жил в Нэшвилле до… — Мэт останавливает себя на полуслове, будто забыв, что я уже знаю. — Я жил в Нэшвилле в течение нескольких месяцев, пока не переехал домой, чтобы помогать маме.
Глаза Мэта тускнеют на мгновение, словно их застилают воспоминания. Я представляю, как он долго едет домой, где следующие несколько месяцев проведёт, считая дни до прощания. Мысль об этом заставляет меня захотеть пересесть к Мэту на кровать, чтобы обнять его. Сочувствие не в моём стиле, но его боль ощущается как моя собственная.
— Ладно, — наконец говорит он. — Моя очередь.
— Твоя очередь?
— Моя очередь задать тебе вопрос.
— Это игра? Я думала, мы просто разговариваем.
— Ну, с тобой я чувствую, что это и то, и другое.
Достаточно честно.
— Как ты познакомилась с Ди?
Образ восьмилетней Ди появляется в моей голове — пышные волосы и застенчивая улыбка на полных щеках.
— Я не знаю. Я имею в виду, я не помню точно момент или день. Мы учились в одном классе. Я была новенькой, и она подружилась со мной.
Мэт улыбается.
— Хм. Она рассказывала мне другое.
— Что?
Я провожу левой рукой по свитеру, который до этого положила на пол. Он мягкий и изношенный, но я уверена, что он пахнет мылом, как и Мэт. Вдруг у меня появляется острое желание надеть его, свернуться калачиком, и пусть огромные рукава поглотят меня.
— Она говорит, что это ты подружилась с ней. Что ты была крутой новенькой, и что до тебя никто другой в классе с ней не говорил.
По какой-то причине я вздрогнула, вспомнив, что Мэт дружил с Ди задолго до того, как познакомился со мной.
— Что ещё ты знал, прежде чем встретил меня?
Он в восторге от моего любопытства.
— Что Ди любит тебя и во многом на тебя полагается. Вот и всё, на самом деле. А что ты знаешь обо мне?
Моя память возвращается в тот вечер до знакомства с Мэтом, когда я впервые услышала песню «Человек». Я почти готова сказать: «Я знала, что ты понимаешь боль так, как мало кто из наших ровесников. Знала, что Ди тебе доверяет, и тоже хотела тебе доверять. Хотя понятия не имела, что ты чертовски сексуальный, смешной и непредсказуемый».
Я сглатываю.
— Что ты был милашкой, когда я была в восьмом классе.
Он усмехается, проводя рукой по волосам.
— Перестань поправлять волосы. Они хорошо лежат. По-мальчишески мило.
— О, ты думаешь, что это смешно?
Прежде чем я могу предвидеть его движение, он хватает меня за ноги и тянет к себе. Я смеюсь, а Мэт пользуется возможностью и начинает меня щекотать.
— Хватит, — визжу я, отмахиваясь от него, но, тем не менее, смеясь.
Нет ничего хуже щекотки, я совершенно перестаю себя контролировать.
Мэт выпускает меня, и мы оба лежим на его одеяле. Я кладу голову на подушку, а он смотрит прямо на меня. Задние стёкла в автобусе затемнены, чтобы не пропускать закатное солнце. Это самое идеальное освещение для фотографий — мягкий бархатный свет. С ним можно не бояться, что засветишь снимок.
Это не первый раз, когда Мэт почти рассеянно запускает пальцы в мои волосы. Обычно я отшатываюсь от таких прикосновений, но сейчас мне это нравится. Его пальцы скользят по моим волосам, будто он прикасается к гитарным струнам, словно я что-то заветное. Смотрю на него, в его глаза цвета солёных озёр и на его мужественное лицо. Я многого ждала от этих гастролей — надеялась сбежать, проехать много километров и начать всё сначала. И до сих пор понятия не имею, как привести в порядок свою собственную жизнь. Но знаю, что Мэт Финч заставляет меня всё чувствовать. Вместо того, чтобы подавлять в себе чувства всеми возможными способами, я хочу чувствовать всё. Хочу чувствовать его прикосновения и запах, слышать звук его голоса. Хочу чувствовать это опьянение и головокружение, которые появляются, когда он скользит пальцем по моей нижней губе, а глаза застывают на моих губах.
Мэт склоняется надо мной, чтобы подарить глубокий поцелуй, который выбивает из моих лёгких весь воздух. Последние несколько лет моя жизнь неслась как бешеная. Были ночные вечеринки и красные пластиковые стаканчики, неистовые раздевания, слишком быстрые, чтобы остановиться и подумать. Я жила на максимальной скорости просто для того, чтобы чувствовать себя более живой. Потратила половину лета, чтобы оказаться здесь, в этом автобусе, на этой кровати. А теперь ощущаю руку Мэта в своих волосах и не могу поверить, что никогда раньше не задумывалась, насколько прекрасно чувствовать это ускорение.
Глава 15. Нью-Йорк
— Именно вас я и искала, — говорю я, заглядывая в коробку, в которой лежит пока что единственная моя покупка из Нью-Йорка — пара чёрных замшевых ботильонов на высоком каблуке. Достаю один из коробки и надеваю его, восхищаясь тем, как он сидит на моей ноге. Я думала, что эти ботильоны просто плод моего воображения, но нет, вот они. Точно такие, как я себе их представляла, когда они стояли в торговом ряду напротив студии, в которой Ди сегодня будет сниматься для телешоу. Я надеваю второй ботильон и ставлю ноги рядом, любуясь. — Вы даже лучше, чем я себе представляла.
Мэт поднимает на меня глаза и произносит:
— Ты сошла с ума.
— Извини. — Я щёлкаю пальцами. — Ты не видишь, что у меня тут важный разговор?
Ди смеётся, сидя в гримёрке в кресле для макияжа.
— Мэт, не переживай. Я тоже ревную. Рейган любит свою обувь больше, чем лучшую подругу.
— Это смешно. — Я поднимаю глаза на Ди. Но потом перевожу взгляд обратно на свою новенькую обувь. — Я люблю вас одинаково.
Ди снова смеётся, что невыносимо раздражает её визажиста. Совершенно не улыбаясь, он стоит как истукан, держа в руках кисть. Когда Ди перестаёт улыбаться, он покрывает блеском её губы. На Ди мини-юбка в горошек из «Джей.Крю», рубашка с воротничком-стойкой и джинсовая куртка — идеальный летний образ, который так ей идёт.
Визажист сообщает, что он закончил с макияжем и начинает собирать свою косметичку. Как только он выходит из комнаты, я сажусь на диванчик рядом с Мэтом. Мы провели в Нью-Йорке уже два дня, мотаясь между прогулками по городу и интервью. Для меня это очень изнуряюще, но Ди говорит, что это ничто по сравнению с туром после выпуска альбома «Неделя на улице» в прошлом году. Пич тоже в городе, но у неё выходной, она вместе с музыкантами пошла посмотреть на мемориал 9/11[9] и статую Свободы.
Дверь открывается, и в проёме появляется голова Лиссы.
— Нам надо поговорить.
Мэт громко вздыхает. Лисса доставала его всё утро, заставляя появиться в студии вместе с Ди. Ди с Мэтом были против этого, но их противостояние с Лиссой на этом не закончилось.
— Я туда не пойду. Ты ведь знаешь, что Зои спросит про наши отношения, а мы не хотим лгать.
Лисса качает головой.
— Я не об этом. Мне только что сообщили о… довольно неприятной статье.
Мэт замолчал, а Ди моментально побледнела. Она садится возле меня, широко распахнув глаза.
Лисса продолжает:
— Думаю, нам следует обсудить стратегию перед началом шоу. Эту страницу должны напечатать в завтрашнем выпуске журнала.
Лисса поворачивает свой планшет к нам.
«Лайла Монтгомери беременна?» Это фотография в полный рост, сделанная вчера вечером. Ди выходит из магазина «Дисней», где покупала подарки своим братьям. Её животик слегка округлён, что стало следствием нашего плотного обеда в ресторане «Русская чайная» и затем порции шоколадного мороженого в «Серендипити». Господи, это даже могло быть последствием глубокого вздоха. Я наклоняюсь к Ди, и она хватает меня за руку.
Дальше ещё хуже. В статье обсуждают трёх возможных отцов этого возможного ребёнка. Номер один? Мэт Финч, и ещё одна вчерашняя фотография. Номер два — «парень-загадка», и фотография, где Ди обнимает симпатичного парня. Это её двоюродный брат Дэн, который приезжал на шоу в Ноксвилле три недели назад. Её брат.
Возможный отец номер три — Джимми. Трудно сказать, откуда эта фотография, но Джимми стоит возле блондинки, и он выглядит очень злым. Я бы тоже разозлилась, если бы меня сфотографировали возле Алексис Хэндерсон — чирлидерши из нашей школы. Мне тяжело смотреть на Ди. Заголовок гласит: «Джимми Коллиер, бывший парень Лайлы, уже известный по июньскому скандалу, на фотографии с новой девушкой. Но возможно ли, что старая страсть вспыхнула снова?»
— Они до сих пор преследуют Джимми? — тихо спрашивает Ди.
— Не постоянно. Я думаю, они специально отправили фотографа в Нэшвилл для новой фотографии.
Ди отворачивает планшет. С неё достаточно. Лисса продолжает:
— После того как мы снимем кусочек программы, нам нужно созвониться с Терри и хотя бы с кем-то из твоих родителей. Мы всё решим максимально быстро.
Ди кивает.
— И, конечно же, я хотела, чтобы вы говорили, что вы двое встречаетесь. Но теперь — на ваше усмотрение.
Это значит: «Ди, если люди подумают, что ты беременна от Мэта или спала с ним… то родители перестанут покупать своим детям-подросткам билеты на концерты».
Я чувствую, как Мэт смотрит на Ди.
— Я пойду с тобой на сьёмку программы.
— Ладно, — отвечает Ди. — Спасибо.
Она стала такой тихой, что даже Лиссу проняло.
— Лайла, всё в порядке?
— Да. Можно мне немного времени, чтобы прийти в себя?
— Конечно. Мэт, пойдём сделаем тебе причёску и подберём наряд.
Лисса поднимается с дивана. Мэт подчиняется, но сначала подходит к Ди.
— Мы справимся, Ди.
Та механически кивает, до сих пор держась за мою руку, будто это последняя соломинка, которая удерживает её на земле. Когда Мэт с Лиссой уходят, мы сидим тихо ещё некоторое время. Потом она отпускает мою руку и бежит к зеркалу.