— Разумеется, я понимаю.
Взгляд Ди смягчается.
— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я счастлива, правда. Чаще всего. — В такие редкие моменты я признаю правду. — Но мои раны ещё свежи, Ди. И я не могу рваться в бой, пока они кровоточат.
У Ди есть и свои шрамы. По крайней мере, один. Иногда я представляю, что в её сердце есть дыра в форме подковы, куда сможет поместиться только Джимми. Она должна понимать, почему я держу с Мэтом дистанцию, почему у меня такое чувство, будто кусочки сердца скрепляет только скотч. И не нужно прилагать много усилий, чтобы оно опять сломалось — один удар, и всё начнётся сначала. И я опять буду на земле, собирать себя по крупицам.
Я ночевала у Ди всю неделю после того, как Блейк меня ударил. Мне хотелось плакать, но слёз не было. Все мои чувства будто очерствели. До этого я думала, что всё решила. Думала, что смогу ходить на вечеринки, как и любой старшеклассник. И теперь, когда буквально вылетела из той жизни, поняла, что у меня так мало того, о чём действительно нужно заботиться: один родитель, один друг, одно хобби. И я вцепилась во всё это, в Ди, в папу, в фотосъёмки. И мне нужно заполнить все эти пустые клеточки, когда я вернусь домой в августе.
Ди улыбается, касаясь пальцем кулона.
— Знаешь что? Я думаю, что самый смелый поступок на свете, который только может быть — это бежать навстречу своей любви, даже зная, что потом будет больно.
— Ничего себе, — говорю я, вытягивая руку. — Кто сказал слово «любовь»?
Смеясь, Ди отвечает:
Ї Я пишу песни. Поэтому всегда говорю «любовь».
Это часть характера Ди, каждый поцелуй, вспышка симпатии — для неё это всё любовь. Для моей подруги каждый момент имеет бесконечные возможности.
— Часть меня хочет этого, — наконец признаюсь я. — Но я не могу.
Вот так: я не могу. Не могу поставить под удар карьеру Ди, не могу опустить свои стены, не могу… подойдёт любая метафора, изображающая, что я запорола всё по-полному.
— Ладно, — вставая, произносит Ди. — Я понимаю. И больше не буду об этом говорить.
— Спасибо. — Я тоже поднимаюсь.
— Ты хочешь пойти посмотреть на выступление Мэта?
— Это так ты не будешь больше об этом говорить?
Она берёт меня за руки.
— Я всегда смотрю его выступления. Ты об этом знаешь. И тоже их смотришь. Так что хватит быть такой чувствительной.
Из моей груди вырывается смех. Я чувствительная. Мы с Ди проходим за кулисами, отыскивая место, и некоторые члены команды, пропуская нас, отодвигаются. Ди прислоняется к стене, смотря на сцену. Мне нравится наблюдать за Мэтом, когда он стоит впереди музыкантов и двигается по сцене. В такие моменты я могу смотреть на него не вызывая подозрений. Он выглядит очень уверенно и кайфует от каждого момента. Это непередаваемо.
В первом ряду стоят несколько девчонок с такими вырезами на майках, что мой кажется просто монашеским. Честно, если бы Мэт посмотрел вниз, он бы увидел их пупки. У некоторых девушек нет ни тени самоуважения, и хотя они не могут меня видеть, я кривлюсь от отвращения. Факт: если бы мы с Мэтом были вместе, я бы поставила этих девушек на место.
— Хорошо, — говорит Мэт, перекрикивая аплодисменты. — Эта песня абсолютно новая. Мировая премьера. Первыми — кроме музыкантов и водителя моего автобуса — её услышат жители Алабамы. Она называется «Дай мне шанс».
Мелодия позитивная, с вкраплениями блюзовых мотивов — это что-то новое для Мэта. По крайней мере, я никогда не слышала его песен в таком стиле. Слушаю начало.
Твой характер горяч, как и ты,
И меня ты не замечаешь,
О тебе все мои мечты,
И верю, что ты обо мне мечтаешь.
А помнишь ту ночь у озера,
Ты сказала, не может быть «нас».
Ты ошиблась, моя королева,
Я готов на всё, если ты дашь мне шанс.
Тёплая волна приливает к моим щекам. Я чувствовала себя некомфортно, когда Ди начала говорить о Мэте. Но теперь у меня такое чувство, будто я голая перед всем классом — только это не класс. Это зал на тысячу мест. Естественно, эти люди не знают, что эта песня обо мне, но теперь они знают частичку моей жизни. Частичку, которая должна быть моей.
Ты хочешь услышать мольбы?
Так послушай меня сейчас.
Я, о гордости позабыв,
Опущусь на колени тотчас.
Я прошу, уступи мне, малышка,
И весь мир я тебе отдам.
Никогда не сдамся, глупышка.
Пока ты не дашь мне шанс.
Ди наклоняется ко мне и шепчет:
— Мы будем вести себя так, будто эта песня не о тебе?
— Заткнись, — шиплю я в ответ, но чувствую, как она улыбается позади меня.
Делай вид, что тебя не волную,
Избегай встреч со мной
И хватайся за мысль любую,
Надеясь, что ночью приснится другой.
Я скрещиваю руки на груди, покачиваясь на каблуках. Он должен был это сделать. Написать песню обо мне. Это так дёшево, будто он каждой девушке, с которой был, писал в подарок песню. Мэт продолжает петь, а я тем временем закипаю. Серьёзно? И эта песня должна была мне понравиться? Из моих ушей буквально валит пар, и я почти не слышу последних слов. Когда я возвращаюсь к реальности, он поёт припев:
Пока ты не дашь мне шанс.
Ну, малыш, всего один шанс.
Только шанс.
Я готов на всё, если ты дашь мне шанс.
Толпе песня понравилась, они хлопают и кричат от восторга, пока Мэт их благодарит, а музыканты начинают играть следующую песню.
— Что ж, — говорит Ди. — Это было... что-то.
Я только фыркаю.
— Мне нужно готовиться к выступлению. — Она касается моей руки. Ди выглядит сконфуженно, будто не может меня понять. — Увидимся после концерта?
— Да, да, — отмахиваясь, отвечаю я.
Я настолько зла, что забываю пожелать ей удачи. Стою не двигаясь, пока он заканчивает последнюю песню. Мэт уходит со сцены, и толпа взрывается в овациях.
Я сдерживалась всё лето. Решила держаться подальше от него, чтобы защитить нас обоих, и это было правильным решением. Но он продолжает переходить границу между нами. Я держалась подальше от него, для его же блага, а также для моего и Ди. Я послушала всю песню, так? А теперь Мэт Финч выслушает целую тираду от меня — за свою самоуверенность и неосторожность.
Мои каблуки стучат по полу коридора, пока я несусь в гримёрку Мэта. Охранник переводит взгляд от VIP-пропуска на моё лицо и не задерживает меня. Только бы попробовал.
Без стука я поворачиваю ручку и открываю дверь. Мэт стоит возле дивана, удивлённый тем, что я так врываюсь.
— Какого чёрта ты о себе возомнил? — спрашиваю, становясь в боевую позицию.
— Ух, ты, — говорит Мэт, поднимая руки, будто сдаваясь. — Чувствую, я сделал что-то неправильно.
— Не пытайся быть милым.
— Рейган, серьёзно. Что я сделал?
Он смотрит на меня как на сумасшедшую и подходит ближе, нежно кладя руку мне на плечо.
— Думаешь, можешь использовать меня как материал для песен? — Я уворачиваюсь от его руки.
Мэт замирает в удивлении.
— Что? Нет. Конечно нет.
— Ты стоишь на сцене и подрываешь ваши «отношения» с Ди, и для чего? Потому что тебе нравится меня бесить?
— Рейган, — говорит он серьёзно. — Прекрати. Я такого не делал.
— Тогда почему?
Он пожимает плечами.
— Я без понятия! Когда чувствую что-то — я пишу об этом песню. И делаю это просто так, без заранее продуманного плана.
Я не могу поверить, что он не понимает, как может повлиять на Ди вынос наших — чего бы там ни было — на публику.
— Боже, — вздыхает Мэт. — Большинству девушек бы понравилось, напиши я о них песню.
— Ну, я не большинство, — огрызаюсь я.
— Конечно нет, блин! — Он повышает голос. — Вот поэтому я и хочу, чтобы ты успокоилась и сходила со мной куда-нибудь.
— Сходила с тобой? — повторяю я злобно, показывая на дверь. — Куда, например? Нам нельзя выходить на публику, потому что ты должен встречаться с Ди. Мы можем быть только в нашем номере или в автобусе.
— Если ты настаиваешь, — говорит Мэт, пытаясь сгладить ситуацию.
— Я серьёзно. До конца тура остался месяц, а что потом? — спрашиваю я, чувствуя, что злюсь ещё больше, и кровь разгорячённой лавой бежит по моим венам. — Я просто девушка на лето, а потом мы разбежимся?
— Ого, — отвечает Мэт, отступая назад, будто мы зашли слишком далеко. — Это несправедливо.
— И знаешь что? Мне не нравится такой Мэт Финч! — Я взмахиваю руками, будто это доказывает мою точку зрения.
— Что это должно значить?
— Мне не нравится этот напыщенный рок-герой, который подмигивает мне и пишет эти милые песенки как фальшивый способ приударить за мной. А знаешь, кто мне нравится? Мой друг Мэт, который очень хорошо относится к Ди и у которого под этой оболочкой находится живая душа. Мне не нужен Мэт-звезда. Мне это не нужно. Моя жизнь уже испорчена, и мне нужна... реальность.
Я не знала, насколько это правда, пока сама не произнесла вслух. Я сама склеила себя по кусочкам. И не могу притворяться, будто не обожглась. Ди никогда не прячет боль от меня, и это нормально — чувствовать то, что я чувствую рядом с ней, без цензуры или стыда. Не хочу окружать себя людьми, которые прячут свою боль за ухмылкой и хвастовством.
— Ладно, — произносит Мэт тихо. Он смотрит прямо мне в лицо. — Я не знаю, что сказать.
Тяжело дыша, я отвечаю:
— Скажи мне правду. Или не говори ничего. И перестань писать обо мне песни.
Он глубоко вдыхает, готовясь ответить на мой выпад.
— Да. Хорошо. Тебе нужна честность? Мне девятнадцать, и моя успешная карьера уже успела закончиться. У меня абсолютно нет представления о том, чем я хочу заниматься в жизни. Моя группа распалась, и я написал пару песен, которых едва хватило на сольный альбом. А окончив школу, узнал, что у моей мамы рак. Теперь что?
Наступает тишина. Я молчу, и это его только поддевает. Он вскидывает руки, заводясь ещё больше.
— Она умерла через восемь месяцев после того, как ей поставили диагноз, и я посвятил каждую секунду этого времени ей, чтобы она чувствовала радость, а не страх или грусть. Возил её на химиотерапию, заставлял смеяться, пел для неё. Я отдавал ей всё, что у меня было, и когда её не стало, я стал пустым. Все эти месяцы я просто жил с папой, играл с маленьким племянником и смотрел кучу дерьмовых программ по телику. Мои братья и сестра живут своей жизнью, а у меня нет ни малейшего понятия о том, что я делаю. Так что прости меня за то, что я надеваю маску вместо того, чтобы всем рассказывать свою сопливую историю.
Я открываю рот, но он прерывает меня, делая шаг вперёд:
— И ещё одно. Если ты называешь мои песни милыми песенками, то это не значит, что в них нет честности. Эти миленькие песенки — мой способ борьбы со всем, о чём ты не даёшь мне сказать. Я вынужден быть с тобой каждый день, но вынужден молчать. Если бы я не выпускал свои эмоции хоть куда-нибудь, то сошёл бы с ума в одиночестве в своём тур-автобусе, думая о тебе. И ещё...
До того, как Мэт успевает закончить фразу, я закидываю руки ему на шею и касаюсь его губ своими губами. Он отзывается моментально, будто знал, что я так поступлю. Меня побеждает моя же наивность, но меня это только подстрекает. Мне не следовало этого делать, не следовало, но я в этом нуждаюсь. Мэт подхватывает меня на руки и движется вперёд, пока я не упираюсь спиной в кирпичную стену. Опускаю свои руки за его воротник, только чтобы прижать его ближе. Чувствую каждый мускул на его спине, и Мэт обнимает меня ещё сильнее. Мои мысли сейчас — это искры, и поцелуй, подобный этому, может заставить поверить, что это мы изобрели поцелуй. Здесь и сейчас. Что мы первые люди на земле, которые узнали, каково это — чувствовать губы другого человека на своих губах.
Когда Мэт отстраняется, мы оба тяжело дышим. Он так близко ко мне, и я знаю, что не должна, но разрешаю ему поцеловать меня ещё раз. В этот раз мы целуемся медленней, он проводит рукой по моей шее. Я использую свой последний защитный механизм, пытаюсь себя отговорить: «Рейган, это в самом деле хорошая идея?» Но когда чувствую его губы на своих, я не могу отвечать или даже думать. У меня крутится лишь одна мысль: «Рейган, у тебя проблемы».
В моей голове раздаётся вой сирены, и я кладу руки ему на грудь — отчасти, чтобы быть ближе, и отчасти, чтобы оттолкнуть его. Не уверена, что это сработает.
Он, должно быть, ощущает мою борьбу, потому что задаёт вопрос:
— Что случилось?
Я качаю головой, его губы почти касаются моих.
— Это ужасная идея.
Мэт улыбается, в полной уверенности поднимая брови. Его тёплые руки гладят моё лицо, и он заставляет меня посмотреть в его глаза цвета грозовых облаков.
— Тебе понравится. Вот увидишь.
Он говорит медленно и уверенно, и я хочу ему верить. Хочу спрятаться в его руках до тех пор, пока моя жизнь не придёт в норму. Мэт заправляет мои волосы за ухо, снова наклоняясь ко мне. Меня опять наполняет предчувствие, которое я обычно отрицаю. Однако сейчас я ставлю на кон всё, что имею, надеясь только на то, что Мэт окажется прав.
Глава 14. Из Ноксвилла в Нью-Йорк
— Так-так. — Я держу журнал так, будто читаю детям сказку. И хотя моя аудитория состоит только из Мэта и Ди, я всё равно разыгрываю спектакль, пока мы едем в Нью-Йорк. — Посмотрите на эту прекрасную пару.
На глянцевой странице журнала напечатаны фотографии звёзд с премии «Дикси мьюзик эвордс», которая была две недели назад. Такое ощущение, что прошло уже очень много лет с тех пор — странная прежняя жизнь, в которой я никогда не целовалась с Мэтом. На всю левую страницу разворота поместили фотографию Мэта и Ди. Мэт легко обнимает мою подругу за талию, и они позируют на камеру, такие сияющие и шикарные. Так странно видеть их так же, как их видит весь мир — парой. Кажется, я должна чувствовать ревность, но ничего такого со мной не происходит. Для меня это два разных парня — Мэт-звезда и Мэт, которого я целовала три дня назад. И каждый день после этого.
— Уф, — произносит Ди, кривляясь мне с дивана напротив. Мы едем в Нью-Йорк на ток-шоу, а потом на концерты по Восточному побережью. — Так странно видеть эти фото сейчас, когда вы, ребята… ну пофиг.
Мэт смеётся, очевидно, довольный тем, что мы с ним «ну пофиг». Он сидит на полу возле меня, прислонившись ко мне и настраивая гитару.
— Давайте посмотрим, что у нас здесь, — продолжаю я, бросая взгляд на текст. — Они говорят, что ты «очаровательная» и «талантливая от природы» исполнительница.
— Что ж, — отвечает Ди, — это мило.
— А ты, — продолжаю я, взглянув на Мэта, — «очаровательное дополнение к сцене кантри-музыки в комплекте с мальчишеской серьёзностью, которая осталась со времён „Финч Фор“».
— Чёрт, — склоняет голову Мэт. — Уже второй журналист называет меня мальчишкой.
— А что в этом такого? — спрашивает Ди.
Он поворачивается к ней.
— Мне девятнадцать. Я не мальчишка.
— Всё дело в твоих волосах, — говорю я, даже не поднимая взгляда от журнала.
— Что не так с моими волосами? — спрашивает Мэт.
— Всё в порядке. Но ты не менял причёску со времён «Финч Фор».
Он морщится.
— Наверное, да. Я не знаю.
— Да, — продолжает Ди. — У тебя та же причёска. Почти что неаккуратная.
— Неаккуратная?
— Да. — Я показываю на его виски. — Тут волосы уже начали завиваться. Выглядишь…
Мы с Ди изучаем его лицо.
— …мальчишкой, — решает Ди.
Мы обе хихикаем, а Мэт таращит глаза, будто мы его предали.
— Ну вы и злые! Я выйду из автобуса на следующей остановке.
— Вряд ли, — замечаю я.
Он улыбается и обнимает мою ногу. Как только мы поцеловались, барьер между нами был разрушен. С тех пор Мэт без проблем находится возле меня. В любой момент, когда мы не на публике, его рука обнимает мою талию, руку, ногу, плечо, что угодно. И хотя я не хочу это признавать, у меня такое ощущение, будто мы знаем друг друга уже очень долго.
Наши глаза встречаются, и я улыбаюсь ему. Я не привыкла улыбаться, так что мне кажется это странным.
Внимание Ди возвращается к ноутбуку, она печатает ответы для интервью.
— Эмм, ох...
— Что? — спрашиваем мы с Мэтом одновременно.
— Только что написала Лисса. Она хочет поговорить по скайпу через пять минут… об этой фотографии.
Ди поворачивает компьютер к нам. На фотографии две улыбающиеся девушки, очевидно, студентки, их лица блестят от вспышки фотокамеры. Они милые, одеты повседневно, сидят в каком-то баре. И потом я замечаю. Позади них, слева, Мэт Финч разговаривает с брюнеткой, которая держит его за руку. Эта девушка — Ди в парике, в тот вечер, когда она случайно напилась.
— Это не к добру, — замечает Мэт.
— Лисса говорит, что это не так уж и плохо. Таблоиду понадобилось подтверждение, что это я. Они считают милым, что я настолько хотела посмотреть твоё выступление, что даже изменила имидж.
— Но... там ведь есть другие фото? — спрашиваю я. Ди кивает. — Ты не переживаешь об этом?
Она пожимает плечами.
— Я надеюсь, что фотографии не настолько плохи. Но тот вечер в прошлом. И я не могу его изменить.
Я не поверила её спокойствию. Мы подъезжаем к остановке, и, хотя я планировала ехать с Мэтом всю оставшуюся дорогу, решительно обращаюсь к нему:
— Дашь нам минутку?
— Конечно, — отвечает он и выходит из автобуса.
— Я поеду с тобой, — тут же сообщаю я Ди.