Ну а потом в лагерь прилетела эта стрела, и дозорный засек удирающего лучника.
Кони с самого утра стояли оседланными – наемники не желали, чтобы враг застал их врасплох. И по первой же команде Шемница семнадцать человек вызвались ринуться в погоню за лучником. Припомнив, что вчера кригариец напал на куда большую группу всадников, сир Ульбах не хотел ехать с ними. Но потом передумал, ведь им предстояло скакать по знакомой местности и недалеко. А ван Бьер не был идиотом, чтобы атаковать кавалерию в чистом поле.
Едва всадники покинули лагерь и пустили коней в галоп, сразу выяснилась одна подробность. Довольно настораживающая. Кригарийский пацан – а это точно был он, – удирал в том же направлении, куда на рассвете отправились Агарр и Солти. То есть туда, где нечто могло перегородить речное русло.
Поначалу сира Ульбаха это обрадовало. Если гаденыш наткнется на дозорных, те сцапают его еще до прибытия кавалерии. Но потом до Шемница дошло, что пацан, скорее всего, убегает знакомой дорогой. А это означает, что по пути сюда он не встретил Агарра и Солти. Или встретил, но прошмыгнул мимо них незаметно. Или перескочил через их трупы, что тоже не исключалось. Вот только убил их явно не он, а ван Бьер. Который не стал приближаться к лагерю, поручив эту работу сопляку. Зачем?
А затем, что кригариец устроил новую засаду! Пока неясно где, но не на этом берегу, так как здесь нет по-настоящему укромных мест.
Картина, открывшаяся всадникам у реки, оказалась удручающей. Причиной разлива была не талая вода с гор, на что все надеялись, потому как тогда река быстро вернулась бы в русло. Все было гораздо хуже. Реку перекрыл огромный завал, и выглядел он подозрительно – почти как рукотворный. А по верхушке этого завала и прыгал на другой берег злосчастный пацан с луком.
– Прижгите ему пятки, святой сир! Ну же! Уйдет ведь! – вскричал Шемниц. Вода перехлестывала через камни завала, а, значит, ударив в нее молнией, курсор мог поразить гаденыша.
– Далековато еще, – ответил Гириус. – Сила Громовержца, безусловно, велика, но и у нее есть свои границы.
– Проклятье! – выругался полковник. – Тогда вперед! Возможно, еще успеем его достать!
Не успели.
Когда погоня домчалась до места, пацан был на противоположном берегу. И что-то кому-то кричал, тыча пальцем во всадников. Лучники выстрелили в него, но хитрый щенок успел сигануть за руины, и все стрелы пронеслись мимо.
Впрочем, не такой уж он был и хитрый. Испугавшись погони, он решил предупредить ван Бьера о ней. И, закричав, выдал наемникам, что их враг прячется в тех же руинах. Наверняка кригариец наблюдал украдкой за всадниками. И ждал, когда они спешатся и начнут переходить реку по скользким камням, чтобы наброситься на них в этот момент.
Так вот где он, выходит, устроил свою засаду! Ну нет, коварная тварь, не дождешься! Отныне наемники будут сражаться с тобой только в чистом поле и больше нигде.
– Вижу в воде мертвеца! – крикнул наемник по прозвищу Свищ. – Кажется, это Солти.
– Достаньте его, ребята. Отвезем тело в лагерь и похороним как подобает, – велел полковник.
Честно говоря, ему было начхать и на Солти, и второго исчезнувшего дозорного. Однако сир Ульрих хотел заручиться всеобщим доверием, и ему хочешь не хочешь следовало проявлять чуткость и уважение. В том числе к мертвецам, ведь у тех в отряде оставались живые приятели.
Свищ, Керн и Морси слезли с коней и, взяв копья, отправились вылавливать из воды бедолагу Солти. Лучники при этом пребывали настороже, готовясь утыкать кригарийца стрелами, если он все-таки решит напасть.
– Агарр тоже здесь, – крикнул Морси немного погодя. И указал вниз, за завал. – Убит стрелой в спину.
– Сможете его достать? – спросил Шемниц.
– Можем, но это будет нелегко, – ответил наемник. – Он упал прямо под водопад. Придется спускаться в расщелину и поднимать тело веревками. Промокнем насквозь, а вода ледяная.
– Что ж, поступайте, как знаете. – Полковник развел руками. – Только учтите: кригариец мог намеренно столкнуть туда тело, чтобы устроить вам западню.
После короткого совещания наемники все-таки решили оставить Агарра там, где он лежал. Тем более, это было не первое тело, которое они бросили в Азурите не упокоенным. И даже не десятое, если на то пошло.
– Господи боже! – внезапно закричал Кадир, когда Свищ и его помощники уже несли выловленное из воды тело на берег. – В лагере пожар! Кажется, горит повозка! Или даже не одна!
Новость поразила отряд не хуже удара молнии. Все дружно обернулись, но прибрежные скалы мешали увидеть отсюда лагерь. Однако вздымающийся в небеса черный дым давал понять, что там и вправду стряслась беда.
Торопливо погрузив мертвеца на лошадь, наемники, а за ними Шемниц и Гириус развернули коней и, пришпорив их, помчались во весь опор обратно. То справа, то слева от полковника слышались взволнованные выкрики «Кригариец!», «Ван Бьер!», «Он самый!», и это еще пуще злило и без того обозленного сира Ульбаха.
Кадир угадал. В лагере действительно горели сразу две повозки. И горели как-то чересчур жарко и дымно. Приглядевшись, Шемниц понял, что стало тому причиной. В одной из этих повозок хранились бочонки с колесной смазкой – дегтем. В другой – просмоленная ветошь для факелов. Так что это не было совпадением, и заполыхали они явно не от случайной искры.
Однозначно, это был поджог! И не только. При пожаре наемники уже расцепляли бы повозки, впрягали в них лошадей и утаскивали их подальше от огня. Шемниц видел, как в кольце укрепления мечутся в дыму оставшиеся там перепуганные лошади. Но никто даже не пытался выпустить их наружу, и именно это, а не огонь, настораживало полковника сильнее всего.
– Кригариец! – не выдержал и тоже заорал звереющий сир Ульбах. – Там кригариец! Всем приготовиться к бою!
Он мог бы и не надрывать глотку. Наемники и без команды обнажили мечи, а также держали наготове копья и луки. Самого кригарийца никто, правда, так и не заметил, но Шемниц предчувствовал: враг не сбежал, а прятался где-то в дыму, среди рвущихся на волю лошадей.
Было еще что-то, не дающее сиру Ульбаху покоя. И он никак не мог сообразить, что – слишком беспорядочно мельтешили его мысли. Глаза полковника бегали, высматривая среди дыма нечто важное, и вроде бы что-то находили, но его внимание упорно не желало на этом заостряться.
– Кусачая Стерва! – внезапно осенило Шемница. – Куда это она смотрит, закопай ее Гном?!
Сооружая укрепление, наемники заодно собрали баллисту и нацелили ее на город. Заряжать пока не стали, поскольку держать ее долго взведенной было нельзя во избежание поломки. Просто отряд приготовился, если придется, обстрелять из нее любую угрозу, что могла нагрянуть из Азурита.
Сир Ульбах помнил, куда была наведена Кусачая Стерва – почти строго на юг. Но сейчас баллиста смотрела не туда, а прямо на приближающийся отряд всадников. Которым оставалось проскакать до лагеря всего около полуполета стрелы.
– Опасность! Опасность! Всем рассыпаться! – закричал и замахал руками ошарашенный дурным предчувствием Шемниц. – Баллиста! Ван Бьер захватил баллисту! Всем рассыпаться!..
Его команда была услышана, вот только исполнить ее наемники не успели. Потому что в этот миг Кусачая Стерва сказала раскатистое «Шшварргх!» и выплюнула им навстречу ядро.
Сир Ульбах успел заметить, как оно пронеслось по воздуху, прежде чем скачущих по правую руку от него Кадира, Чаза и Бобра вымело из седел. Заодно ядро оторвало кадировой лошади голову, которая, брызжа кровью, отлетела в сторону и угодила в Гириуса. Бедолага Кадир тоже приземлился не целым. Снаряд разорвал его на две части, и те, разбрасывая внутренности, упали под копыта скачущих следом лошадей.
В сравнении с ним Чазу и Бобру, можно сказать, повезло. Они погибли менее ужасной смертью, не растеряв свои потроха. И все равно, ядро шарахнуло их так, что выжить после этого они не могли. Вдобавок оба грохнулись с лошадей на полном скаку, что окончательно их добило.
Выпал из седла и Гириус. Но он стал жертвой не столько лошадиной головы, сколько испуга. От неожиданности курсор выпустил поводья, что для малоопытного наездника вроде него стало большой ошибкой. Зато упал он удачно, отделавшись лишь ушибами да ссадинами. Поле чего встал на ноги даже без посторонней помощи и, выхватив блитц-жезл, приготовился защищаться.
К этому моменту всадники уже ускакали вперед и окружали лагерь. Шемниц также находился среди них. И также, как все, пытался разглядеть, что творится за повозками, среди мечущихся лошадей.
Никому не хотелось вторгаться туда первым. И тем не менее, наемникам надо было срочно что-то предпринимать, ведь там в дыму, возможно, продолжали сражаться их товарищи. Хотя, зная кригарийца, они подозревали, что, скорее всего, опоздали. Раз уж он смог взвести и перенацелить Кусачую Стерву, значит, помешать ему в этом было уже некому.
Лучники на скаку выпустили стрелы в дымную пелену, стараясь поразить стрелка из баллисты. Только вряд ли они в кого-то попали. Монах не станет стрелять повторно, так как рассеявшиеся всадники больше не представляли собой удобную мишень для ядер.
Замедлив коней и держа луки наготове, отряд прислушивался к доносящимся из лагеря звукам. Но ничего кроме треска пламени и конского ржания оттуда не доносилось, и это лишь усугубляло волнение. Укусив в очередной раз, кригарийская змея вновь затаилась. И хоть все знали, где она прячется, достать ее казалось немногим проще, чем до этого.
– Кригарие-е-е-ец!!! – Набрав полную грудь воздуха, Шемниц попытался-таки докричаться до врага. – Ты слышишь меня, сучий потрох?! Слышишь или нет?! Отвечай, что ты сделал с нашими братьями?!
Ответом ему стало все то же молчание. И полковник, скрипя зубами, был вынужден признать: оно нагнетало на него гораздо больше страху, нежели ван Бьер начал бы выкрикивать угрозы.
– Что ж, ладно, как скажешь! Но раз тебе нравится огонь, значит, мы тебя в нем и поджарим! Готовься к смерти, отродье! – крикнул в сердцах сир Ульбах. И, подъехав к Морси, который после гибели Кадира стал в отряде самым авторитетным, приказал… Или нет, скорее, попросил: – Кажется, святой сир Гириус не пострадал. Доставьте его сюда, мой друг. Надо, чтобы он вошел в лагерь под прикрытием щитов и обрушил на кригарийца силу Громовержца. А иначе нам не добраться до него без новых потерь.
– Хорошо. Сделаем, – кивнул Морси, который, не имея своего плана, был вынужден согласиться с новым главарем, тем более, что тот говорил дело.
Когда выбитого из седла курсора доставили к соратникам, полковник, велев спешиться девятерым из них, выстроил «пехоту» в боевой порядок. Не такой, что мог бы сражаться на поле серьезной брани, но достаточный для защиты одного человека. По крайней мере, всем хотелось в это поверить. А особенно Гириусу, который, держа в руках самое сокрушительное оружие, боялся при этом пуще остальных.
– Не думаю, что вы э-э-э… предложили разумную идею, – усомнился заклинатель молний, узнав, что от него потребуется. – Я не уверен, что она э-э-э… сработает. Может быть, лучше просто отступить и выждать? Не станет же кригариец вечно там отсиживаться.
– Отриньте сомнения, святой сир! – постарался воодушевить его Шемниц, хотя с куда большим удовольствием он заехал бы робеющему курсору по зубам. – Ван Бьер, конечно, шустрый малый, но ему не увернуться от молний. Хорошенько поджарьте его, и победа будет за нами. Груда золота укроет его от стрел, но не от силы Громовержца, разве не так?
– Да-да, вы абсолютно правы, – закивал Гириус, но храбрости у него явно не прибавилось. – Сила Всевышнего проходит через золото еще лучше, чем сквозь воду. Но меня тревожит другое: а что, если…
– Никаких «если»! – отрезал сир Ульбах. – Не знаю, чего добивался кригариец, врываясь к нам в лагерь, но он просчитался и загнал сам себя в ловушку. Так что идите и с божьей помощью уничтожьте монстра… Вам ясен мой приказ или надо повторить?
– Мне все ясно. Я сделаю, как вы сказали, а вы уж постарайтесь, чтобы моя голова осталась на плечах. – ответил курсор. И добавил вполголоса: – Молю, чтобы Господь оставался с нами и не прогневался на нас за игры, которые мы ведем с этим языческим чудовищем…
Глава 29
Прячась за щитами и выставив копья, девять бойцов и прикрываемый ими курсор подошли к повозкам, до которых еще не добрался огонь. Пока что горели четыре из десяти повозок, и если наемники хотели спасти остальные, им надо было поторапливаться. Вернее, не столько им, сколько Гириусу, на которого они возлагали сейчас все надежды.
Другие наемники и Шемниц остались в седлах и кружили окрест лагеря, следя, чтобы ван Бьер не задал деру. Мечущиеся внутри укрепления лошади продолжали сбивать всех с толку и являлись главной помехой между курсорским блитц-жезлом и его целью. Убивать их было недопустимо, так как им еще предстояло тянуть караван до Фенуи. Уже не весь, ибо полностью сгоревшие повозки было не восстановить, но хотя бы большую его часть.
Войти в лагерь можно было лишь в просвет между повозок, который как раз для этого и оставили. И который все еще перегораживали ящики и мешки с овсом. Ими завалили проход после того, как отправили погоню за сопляком – чтобы не оставлять брешей в обороне даже ненадолго. Поэтому святому сиру и его страже надо было сначала перебраться через барьер, а уже затем искать в дыму кригарийца.
У Гириуса имелся при себе не один блитц-жезл, а целых два – свой и трофейный, отобранный в Годжи у замученного им до смерти курсора Каридиса. Чтобы придать себе уверенности, Гириус взял в каждую руку по жезлу, намереваясь обрушить на врага удвоенную божественную силу. Заклинателю молний страсть как хотелось сообщить об этом ван Бьеру, но полковник, велел ему помалкивать.
– Ни в коем случае! – предостерег его сир Ульбах. – Не вздумайте вспугнуть ублюдка. Чем быстрее он к вам приблизится, тем раньше нарвется на молнию.
Гириусу же отчаянно хотелось, чтобы ублюдок все-таки испугался и сбежал. Но дорвавшийся до власти Шемниц выглядел слишком грозно, и курсор поостерегся ему перечить.
– Сначала выпустим лошадей, – распорядился возглавляющий пехотинцев Морси. – Только так, а не иначе! Однако следите, чтобы с лошадьми не удрал и кригариец, а то он на всякое способен.
Никто не возражал. Не опуская щиты и держа наготове копья и блитц-жезлы, группа перебралась через завал. После чего пятеро бойцов и Гириус остались на прикрытии, а остальные взялись торопливо раскидывать мешки и ящики в стороны.
По идее, кригарийцу следовало атаковать их именно сейчас, но он по-прежнему молчал и чего-то выжидал.
– С дороги! Живо! – крикнул соратникам Морси после того, как преграда была разобрана. И группа, убравшись из прохода, заняла оборону возле ближайшей повозки.
Долго ждать не пришлось. Едва первая из мечущихся лошадей увидела путь на свободу и ринулась туда, как вскоре за ней последовали другие.
Тут-то наконец и выяснилось, чего дожидался враг. Сначала в дыму раздался громогласный и свирепый боевой клич. А затем все увидели всадника, что припал к конской гриве и, выставив копье, тоже скакал к выходу.
– Вот он! Жгите его, святой сир! – заорал Морси Гириусу.
Но тот и без подсказки знал, что делать. Издав пронзительный крик, в котором страха было куда больше, чем ярости, курсор вскинул оба жезла и стеганул атакующего врага молниями. Несколько раз – для верности.
И всадник, и лошадь под ним полыхнули ярким голубым пламенем, а затем обожженная лошадь споткнулась и, сбросив седока, завалилась набок. А он, тоже заполучив страшные ожоги, ударился оземь мгновением позже. После чего его дымящееся тело прокатилось по камням и остановилось всего в трех шагах от наемников.
Вот только победных воплей при этом не послышалось. Узнать обугленное лицо мертвеца было уже нельзя, но всем и так стало ясно, что это не ван Бьер. По сравнению с ним мертвец был слишком худ. А еще у него имелась окладистая борода, которая, не сгорев полностью, тлела теперь, словно опаленная пакля.
– Это не он! – воскликнул Типун. – Кажется, это…
Он не договорил, потому что его прервал новый боевой клич кригарийца. И тотчас все узрели второго всадника с копьем, что тоже несся к выходу, припав к конской гриве.
На сей раз Гириус обошелся без подсказок. И взялся лупить молниями по цели сей же миг, как ее увидел.
Курсор, выбрасывающий потоки божественной силы сразу из обеих рук… Это было воистину грозное зрелище, и вряд ли наемники видели доселе нечто подобное. И когда прекратились вспышки и треск, второй всадник тоже был изжарен вместе с лошадью, так и не успев доскакать до выхода.
Оставшиеся лошади были напуганы теперь не только огнем, но и молниями. Промчавшись по жертвам Гириуса, они растоптали их копытами и унеслись прочь, на свободу. После чего в лагере стало намного спокойнее, если не считать горящих повозок и бьющихся в агонии, убитых курсором лошадей.
А вот убитые им люди в агонии почему-то не бились. Причем вторая его жертва, как выяснилось, тоже не походила на кригарийца.
– Эй, да это же Кальхадо! – воскликнул Типун, указав копьем на последнего дымящегося покойника. А затем – снова на первого. – А этот не иначе как Сатош! Святой сир, что происходит? Вы обрушили гнев господень на наших братьев! За что?!
– Я… Я не знаю, как такое случилось! Они выскочили на нас из дыма, у них было оружие, мне велели стрелять, и я выстрелил! – залепетал в свое оправдание заклинатель молний. – При чем тут я? Это не моя вина! Я лишь исполнял ваши указания!
– Зато я отлично знаю, что тут произошло! – прогремел из-за дымовой пелены голос ван Бьера. – Громовержец прогневался на проводника своей силы Гириуса и навсегда оставил его!
Копья пехотинцев и блитц-жезлы курсора моментально нацелились туда, откуда доносилась кригарийская речь.